|
Спасибо всем за отзывы!
Простите, что не отвечаю - периодически зашиваюсь, хотя оправдание слабое. Но в оправдание - принесла проду)
Еще момент:
Да, увы и позор мне: у меня бывают ошибки. Иногда я очень тороплюсь и не всегда сразу их вижу, плюс моя работа сейчас - сплошные тексты и глаз очень сильно замыливается.
Я спокойно отношусь к критике и в обморок падать не буду. Если вас что-то покоробило, пожалуйста, скажите мне это прямо, а не за моей спиной, не заставляйте меня чувствовать себя "трепетной ланью".
Со своей стороны обещаю еще раз проверить фик целиком и перевыложить уже скорректированный.
47
С каждым днем она все больше утверждалась в мысли, что жить так, как живет она – нельзя. Но стоило представить, как она будет говорить Коле: «У меня есть другой…», как он будет смотреть на нее в этот момент, и становилось так тошно и страшно, что хотелось убежать от самой себя.
У родителей, в один из своих приездов, она увидела фильм: мама смотрела, не хотела отрываться, и Катя села рядом, положила голову на мамино плечо, смотрела на экран одним глазом, а потом вдруг увлеклась. Хороший, милый фильм, из тех, которые смотришь и завидуешь героям: как правильно и вовремя все у них складывается! Даже неприятности приносят благо, и у опостылевшего мужа так удачно завязывается роман с коллегой… Почему же в жизни все не так?
В глубине души Катя наделась, что Коля, вдруг, неожиданно, заведет роман на стороне или влюбиться нечаянно в какую-нибудь девицу наподобие Клочковой, но Коля с каждым днем становился все внимательнее и серьезнее, все лучше и надежнее, взрослел, даже в плечах, кажется, стал шире. Лучше бы он остался тем недотепистым Колей Зорькиным! А так Катя смотрела на него и не понимала, что она делает рядом с этим чужим, незнакомым мужчиной? Все чаще и чаще эта мысль – о том, что она занимает чужое место, живет чужой жизнью – мучила ее, и все острее она понимала: разрубать этот узел ей, больше некому. И все же она выжидала, сама не зная чего, и не представляя, как долго она сможет еще ждать.
***
В это день Коле не везло с самого утра. На работе проблемы росли как снежный ком: техника отказывалась работать в самый неподходящий момент, сотрудник, обязанный сдать основные расчеты, позвонил и умирающим голосом сообщил, что заболел, но постарается до завтра воскреснуть, остальные подчиненные были вялыми и сонными, и Коля добиться желаемого от них не мог. Дорога добавила неприятных впечатлений, и домой он входил, с трудом сдерживая раздражение. Он успокаивал себя, что сейчас поест, потом они с Катей посмотрят хороший фильм, и все пойдет своим чередом.
Но все вышло совсем иначе. Катя тоже была на взводе и на любую его фразу реагировала колкостью. Он терпел, он старался сдерживаться, но в какой-то момент не выдержал, вспылил, швырнул вилку:
– Слушай, если тебе так тошно – разбежимся. Возвращайся в Москву! – встал, вышел из-за стола, секунду раздумывал, после чего вышел из квартиры и отправился бродить по городу.
Нет, он конечно говорил не серьезно, просто так захотелось ее обидеть и показать, что он чего-то да стоит, что нельзя с ним так, как она – все время холодно и отстраненно! Он хотел отвлечься, не думать о Кате, о работе, обо всем, просто идти, считая шаги, но ничего не выходило! Он снова и снова начинал воображаемый диалог с Катей, он говорил ей все то, что уже много дней мучило его, то, что он боялся озвучить. Ему даже начинало казаться, что он сможет сказать все это в лицо! Он представлял, как она будет спорить, говорить, что все – не так, даже заплачет, а он ее обнимет, поцелует и все наконец–то войдет в правильное русло, потому что – сколько можно? Это должно было случиться, и хорошо, что случилось.
Он вернулся домой через пару часов и обнаружил, что Катя спокойно собирает чемоданы. Она не плакала и не собиралась, была бледнее обычного и более… сосредоточенной, что ли.
– Что ты делаешь? – спросил он растерянно.
– Ты предложил разбежаться… И я думаю, ты прав, – ответила Катя, не поднимая головы и не отвлекаясь от складывания кофточки. – Я еду в Москву. Одна.
– Я… я не серьезно, ты что, Катя, погоди, – он сел рядом, выхватил из рук кофту. – Это уже не смешно!
– Это совсем не смешно. Ты предложил разбежаться. Ты считаешь – такими словами можно бросаться?
– Давай поговорим, брось ты этот чемодан, – он вскочил, – ты… мы… мы просто в последнее время мало общаемся, у тебя работа, у меня, этот переезд еще! Но у нас… у нас есть то, что нас объединяет! Мы справимся, это просто кризис – это у всех бывает. Давай обсудим все спокойно…
– Нет, Коля, мы не справимся, – она отбросила очередную вещь в сторону. – Ты прав, пора поговорить, но… нас уже нет.
Он был оглушен, кровь в ушах стучала так громко, что он не мог понять – что говорит Катя. Он или она погружались в темную холодную воду? Это она так неразборчиво говорила или его слух отказывал? Что происходило? Он не мог понять.
Коля отступил. Спиной, больно задев косяк двери плечом, он вывалился в коридор, перебирая руками по стене, с трудом развернулся, кое-как добрался до кухни и остановился там в недоумении. Открыл холодильник, захлопнул, подошел к окну, вернулся к двери, снова к окну и, словно лишившись сил, опустился на стул.
Он отчаянно пытался доказать сам себе, что ничего не случилось – банальная семейная ссора! Они же помирятся, обязательно. Главное – вспомнить, вспомнить самое важное, то, что Катю остановит, то, что вернет все на круги своя.
Сейчас. Вот сейчас он соберется, встанет, вернется в комнату и спокойно поговорит с Катей. Сейчас…
Она пришла сама, а он еще не успел собраться с силами – все сидел и сидел, упершись взглядом стену.
– Коля…
– Не надо ничего говорить. Не надо.
– Надо. Ты прости меня, я одна во всем виновата… ты слышишь меня? Помнишь, мы, когда поженились, пообещали друг другу… что если…
– Замолчи! – он вскочил и закрыл уши руками. – Замолчи! Когда это было! Мало ли что было тогда! Я не хочу!
– Коля, – она осторожно коснулась его руки, он отшатнулся, – послушай меня, пожалуйста.
Он сел, хотя больше всего ему хотелось бежать отсюда сломя голову.
И она стала рассказывать, голос дрожал, она то и дело замолкала, сглатывала, пила минералку. Он слушал молча, не веря ей.
Разве можно было в это поверить?
Можно было поверить, что она приходила домой, целовала Даньку, разговаривала, будто ничего не происходило, с родителями, ложилась в его постель, обнимала его… и думала о другом.
Изменяла.
Катя изменяла.
Легче поверить в конец света.
Любит.
Влюбилась и любит. И не может врать.
А его бросить – может.
Даньку оставить без отца…
– Я не отдам тебе Даньку, – выпалил он. – Он мой сын! Мой!
– Коля… – она была удивлена, он сам не ожидал от себя такой ярости.
– Ты что думала? Я сейчас заплачу и благословение тебе дам, с этим, с твоим? Как его? А сам уйду, как не было? Чтоб не мешать? Я так должен поступить? А мои чувства – не в счет? Нет, я буду сражаться за свою семью!
– Не за что сражаться, Коля, – она была так спокойна, что это пугало. – Нет у нас семьи.
– Если тебе так надо это… новая жизнь, то ты и уходи! Значит и Данька тебе не очень нужен! И твоему не нужен он – точно! Зачем? Уходи ты, а я останусь с ним…
– Сейчас не время это обсуждать, Коль, тебе надо успокоиться.
– Успокоиться? – у него дрожали руки. – Ты говоришь… Ты что думаешь, у тебя получиться что-то с этим, как его?
– Андрей…
– Я видел его, он наиграется тобой и бросит!
– Пусть.
Ему удалось ее задеть.
– Коля, ты пойми, я не к нему ухожу. Неважно, что там у нас будет…
– Тебе все равно?
– Нет, не все равно, но… Подожди, дело не в этом. Просто… Коля, нам надо было остаться друзьями, нам не надо было всего этого затевать, это было ошибкой. Так получилось, что меня… что я первая… влюбилась.
Ярость ушла, оставив только слабость и тупое равнодушие.
– Я пойду спать, – он снял очки – чтобы не видеть. – Завтра поговорим.
Она так и осталась сидеть на кухне.
***
Она сидела на кухне, ждала, когда Коля уснет. А он все бродил по квартире, хлопал дверьми, долго был в душе. Наконец он закрыл дверь в спальню.
Катя хотела позвонить Андрею, но сил набрать номер не было, и голос, казалось, пропал навечно, но посылать смс…это было неправильно.
– Алло, это я, – она все же нашла силы. Закрыла глаза, запрокинула голову, чтобы не разреветься. – Все… Андрей… я…
– Что случилось? Ты в порядке?
– Нет, я не в порядке. Я рассказала о нас Коле. И я думала, мне станет хоть немного легче, а мне стало хуже.
– Хочешь, я приеду?
– Хочу, – сдерживать слезы было все труднее, – но не надо. Я сама… скоро приеду. – Она хотела добавить, что ей страшно, но не стала. – Я позвоню завтра.
– Ты… держись. Я люблю тебя.
– Я тебя тоже.
Надо было встать. Умыться. Лечь спать. Где? В комнате? Или в спальне? А завтра – что будет завтра, когда они оба встанут, и надо будет собираться на работу и завтракать. И жить – выполнять миллион привычных дел… Надо уволиться? Надо поговорить с родителями. Как, Господи – как??? Надо подготовить Даньку, ведь Коля вчера говорил, конечно же, несерьезно.
Она умылась, взяла плед и, включив телевизор, который обычно и не смотрела, забралась на диван в гостиной. Телевизор показывал ерунду, даже старый фильм, который раньше Катя посмотрела бы с удовольствием, сейчас казался бредом. Катя переключала каналы, то задремывала, то просыпалась. Во сне она снова и снова говорила с Колей, откуда ни возьмись, появлялся Андрей, Данька… Родители осуждающе качали головами.
Наутро она встала совершенно разбитая. Коля уже не спал. Они столкнулись в коридоре и оба испытали неловкость.
– Я на работе поем, – буркнул Коля.
– Хорошо.
– Вечером поговорим, да? – он уже держался за ручку двери.
– Да, но только…
– Вечером, – и он поспешно ушел, не желая продолжать разговор.
***
День для всех выдался непростым.
Все трое – Катя, Коля, Андрей, – находясь далеко друг о друга думали о друг друге беспрерывно.
Андрей беспокоился о Кате, по десять раз менял мнение – ехать или не ехать в Санкт–Петербург: с одной стороны, там он может только помешать, они должны обсудить все сами. Он сам до сих пор жалел, что так и не поговорил с Кирой, расстался с ней вот так – безо всяких объяснений, не расставил все точки. Но с другой стороны – как Катя там одна? И этот тюфяк Коля… от таких неизвестно, что ожидать, вдруг он решит дать волю рукам? Он позвонил Кате раз десять за день – под разными благовидными, но надуманными предлогами. Она отвечала спокойно, но голос был такой безжизненный, что ему становилось до дрожи жутко.
– Пообещай, что если он попробует тебя тронуть, если… при первой же необходимости ты мне позвонишь. Пообещай.
– Коля меня не тронет, ты что, – он ясно представил себе, как она улыбнулась. – Но я все равно позвоню тебе… попозже.
Он даже не представлял, до чего важны Кате его звонки. Все остальное было каким-то нереальным: работа, звонки, разговоры, все было неважным, лишним, все уже было – прошлым, а будущего еще не было. Точка ноль.
– Это просто надо пережить, – повторяла себя Катя, старясь не думать о вечере, о предстоящем разговоре. Обо всем предстоящем.
– Это просто надо пережить, пережить это день, – думал Коля, пытаясь погрузиться в работу, но снова и снова вспоминал все, что случилось вчера. Сознание отказывалось верить в то, что все случилось наяву, что Катя… Это какая-то ошибка, просто потому, что иначе быть не может. А если может? Если она все решила и уже ничего не изменишь? Что будет теперь? С ними, с ним, Катей и Данькой? Неужели больше никогда не будет вечеров, когда они вместе? Не будет «пельменных вечеров»? Не будет ничего, никогда? Разве в такое можно поверить.
И разве такое можно допустить?
Он обязан побороться, за семью, за свою семью. Что бы ни говорила Катя, он – обязан.
_________________ Все бывает. Абсолютно все. Просто кое-что – редко и не со всеми. Но это не значит – ни с кем и никогда(с)https://litnet.com/ru/lina-palen-u412431
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
