|
Глава 7
Высокие технологии, или Инструкции разными бывают
Он уехал. Пусто.
Катя вначале потерялась. Потеряла смысл. Ради чего всё, если некому одобрить, возразить, некого встревожить и успокоить… Что-то похожее уже было, Андрей ведь уже уезжал и оставлял её управлять компанией. Сколько шума, тревог было из-за одного только этого решения… Теперь никто и внимания не обратил, даже Кира. Само собой разумеется. Кто же ещё, если не Пушкарёва?..
Но тогда она ждала его с надеждой, готовилась. Только один свет, один, горел для неё. С такой любовью выбирала подарки, обхаживала их, как осуществлённых, согревала своим теплом. А реакция была предсказуема, только такая дурочка, как она, могла думать иначе. Не обиделась, не расстроилась. Унесла всё в свою норку, спрятала терпеливо.
Служила.
…Разговор с банком был тяжёлым. Сменился начальник кредитного департамента, установил новые правила, и по этим правилам вести переговоры о кредите мог только представитель фирмы-должника. Она сама для банка – не гарант. Десять минут лавирования, уговоров, уверений принесли свои плоды: банковский чиновник согласился подождать два дня, до того, как Андрей вернётся. Но твёрдо сказал, что Жданову придётся подписать ещё одно долговое обязательство; Катя вздохнула и, конечно согласилась.
Перед тем, как идти на обед, позвонила Андрею, как они и договаривались. Он улетел ночью, и сейчас, уже переговорив с партнёрами, должен был быть в гостинице. Слушая гудки, Катя представила себе вид из окна его номера, видела на картинках. Сопки… Но на первый звонок Андрей не ответил, и ещё пришлось поволноваться, пока наконец в трубке не раздался его далёкий, немного искажённый помехами голос.
- Катя, всё хорошо. Я встретился с этим Мещеряковым, они настроены оптимистично. Но кредиты придётся выбивать нам. И рекламу, похоже, обеспечивать тоже… Они, оказывается, уже работали по этой схеме, и весьма успешно. Бывшие партнёры настаивают на продлении контракта, но бренд «Зималетто» заинтересовал их гораздо больше. Осмотрел производство, такое оборудование, у меня комплекс неполноценности развился… Взял координаты поставщика. Вы мне всё-таки нужны здесь, столько записывать пришлось… Катя, вы меня слышите?
- Да-да, Андрей Палыч, конечно. Я разговаривала с банком…
- И?..
- Вам придётся дать ещё одну долговую расписку.
Он помолчал немного, но, когда заговорил, голос был бодрым:
- Ничего, Кать, сколько их уже подписано… Вполне можно скомпоновать в маленькую книжечку. Где наша не пропадала… Я верю в то, что всё будет хорошо. Как вы? Как «Зималетто»?
Обрадованная такой реакцией, Катя сказала ещё несколько слов о ближайших планах на сегодня, и они попрощались. Постояла немного, прижав телефон к груди и улыбаясь. «Я сейчас завалюсь спать, из-за разницы во времени так устал, ничего не соображаю… До самолёта ещё есть время. Но, если что, вы звоните, Кать, я на связи. До свидания…»…
Одна за другой в кабинет просунули головы подружки. По привычке робко, а шефа ведь нет, свобода!.. И, через секунду осознав эту данность, всей гурьбой ввалились в кабинет.
- Кать, обедать…
Она в нерешительности задумалась. Какая-то психологическая преграда, как будто если она физически покинет «Зималетто» на час, произойдёт что-то непоправимое и придётся покинуть навсегда… Какие глупости.
Войдя в кафе, застыла на пороге. Ничто так не поражает, не даёт осознать перемены, как самое повседневное и простое, разделенное на до и после. В этом кафе не изменилось ничего, даже скатерти на столах были той же свежести, однако у Кати было чувство, что она здесь впервые. Она здесь действительно впервые – эта Катя, со страницы документа, который видела в своей жизни всего минуту. И где он прячет его?..
Было весело. Приподнято. Бодро. Девочки, как всегда, сомнительно шутили и уплетали котлеты с пюре, как в последний раз. А она сидела, пригнувшись, и старалась занимать как можно меньше места в этом так сильно изменившемся пространстве. Наивная.
- Пушкарян!..
Амура застыла с ложкой в руке на полпути, уставившись на неё невидящим взглядом. Катя невольно обернулась… что она там такого увидела?.. Но оказалось, что Амура просто вдруг вспомнила некий далёкий день.
- Мы же собирались, помнишь… погадать?.. Давай, Катюх, время ещё есть…
Катя, чуть побледнев, помотала головой.
- Нет-нет, не надо… что ты, Амур, только время твоё отнимать… Ты ешь спокойно, а то вечно мы тебе пообедать нормально не даём…
Разноголосый ор обрушился на неё, как внезапно свергшаяся с горы лавина. Катя слабо сопротивлялась, а внутри шла борьба. Привлекательна, конечно, возможность узнать, что же будет дальше. Что - с нею – будет дальше… Ведь она сейчас – на переправе, на мостике. Ещё не берег.
Вся загвоздка в том, что подругам об этом знать совсем не обязательно. Можно даже сказать – категорически нельзя.
Но останавливать лавину бессмысленно и неблагодарно. Ну, разве что потом можно сказать: я предупреждала…
Легонько сдвинув карты («к себе, Катюх, к себе!..»), сделала вид, что происходящее её не касается. Даже хлеба пожевала, соком запила. Женсоветчицы замерли в предвкушении, но вскоре в нетерпении загалдели, подгоняя свою вещательницу. А та всё сидела, запустив руки в волосы, низко склонившись над одной только ей известным рисунком судьбы на столе.
- Ничего не понимаю, - уставшим, будто после тяжёлого трудового дня, голосом сказала Амура и, подняв голову, растерянно посмотрела на неё. – Ты, значит, нам лапшу на уши вешаешь, что у тебя с Зорькиным не пойми что… то встречаетесь вы, то нет, то жених он тебе, то и речи не было… а на самом деле?..
Амура почти с обидой взирала на Катю, а девушки, казалось, сейчас обомрут от любопытства. Только Ольга Вячеславовна сидела тихо и терпеливо.
Катя слабо улыбнулась, защищаясь.
- Ты о чём?
- Да теперь уже, похоже, и не о чем, душа моя. Ты ЗАМУЖЕМ давно, как оказалось…
Тихое, но напоминающее взрывную волну коллективное «ах!..» всколыхнуло воздух.
Катя чувствовала себя так, будто цеплялась за последнюю травинку перед тем, как полететь кувырком… Что говорила, как оправдывалась – потом не помнила. Вот она и «вышла замуж», не сдержала обещания… Но стояла крепко: нет. Краснела, сердясь и смеясь одновременно, и говорила, что карты на этот раз Амуру подвели. Бегут впереди паровоза, так сказать, предвосхищают события… Амура внимательно вглядывалась в неё, чуть посмеиваясь и качая головой, а девушки разочарованно требовали признания.
- Кать, ты просто не можешь с нами так поступить, - заявила Шурочка. – Такое событие! Такая новость! Это просто не может оказаться неправдой!
Обомлев от такой непосредственности, Катя даже немного успокоилась. Да в конце концов, девочки, ведь карты, это такая условность, немножечко игра… Двадцать первый век на дворе, высокие технологии!.. А если этот аргумент не подходит, то и карты сбой могут дать, механизм несовершенный, как и всё остальное…
Амура не спорила, только задумчиво кивала: да-да… И то и дело опускала глаза на комбинацию карт, по её словам, ничего другого означать не могущую, кроме замужества и счастливой семейной жизни.
- Нет, Катька, так всё же нечестно, - выходя первой на порог «Ромашки», вынесла вердикт Маша. – Шурка права. Могла бы и не лишать подруг сюрприза…
- Я что, соврать должна, чтобы вам легче было? – отчаянно смеялась Катя.
- Ну, а что, тебе трудно, Кать? – разочарованно тянула Татьяна. – Тебе никакого вреда, а нам радость…
Да уж… Мне - никакого вреда, а вам - радость…
И самое неприятное было, что она не могла сказать им тривиальное: «Только никому не говорите». Мало того, что женсовет в принципе о таком просить нельзя, сейчас это было бы равноценно признанию. То есть они могли делать с этим гаданием всё, что угодно, а ей оставалось только молиться, чтобы звёзды на этот раз сошлись в её пользу и произошло бы какое-нибудь чудо, которое помогло бы подружкам забыть о том, что они услышали.
И сердце ещё долго не могло успокоиться. Как замасленные от времени, полустёртые, обманувшие не один десяток мечтательных дурочек картонные картинки могли показать - ЭТО? И какая, к чёрту, семейная жизнь в них отобразилась?.. Нет, она больше никогда не будет играть с судьбой. Она сама будет её делать, без вмешательства сомнительных исследующих инструментов…
***
Иван Васильевич появился в кабинете внезапно. Она ещё витала в своих мыслях, пытаясь привести их в порядок, чтобы можно было без помех приводить в порядок текущие дела, как услышала деликатный, но громкий стук в приоткрытую дверь.
- Войдите…
В каморку вошёл невысокий человечек в голубом халате с логотипом «Зималетто». Катя напрягла память, вспоминая… Что-то, связанное с производством.
Это «что-то» оказалось, собственно, начальником производства. Тихий, неприметный, исполнительный сотрудник, появившийся в компании недавно, потому и не знал его почти никто на офисном этаже. Была в нём и какая-то вкрадчивость, присущая многим «тихим, неприметным, исполнительным».
- Катерина Валерьевна, у нас проблемы. Обнаружен брак большой партии ткани, а если перекраивать с учётом брака, не хватает людей… Ну, или переносить сроки…
…И как он умудряется, стоя перед ней, сидящей, смотреть на неё как бы снизу вверх? И то, что он говорит, для неё – китайская грамота. Катя, уже едва слушая, сразу же прикинула, к кому его можно направить, - и никого не нашла. И даже если бы в офисе оставались Кира или Роман, вряд ли они смогли бы помочь. Вот так обнаруживаются пробелы в штате, нужен всё-таки менеджер по производству... Придётся самой.
- Простите, Иван Васильевич… мне не хватает информации. Объясните, пожалуйста, подробнее.
Он вздохнул покорно и начал объяснять. И по лицу его, и по тому, как он стоял и как смотрел - с лёгкой насмешливостью, несмотря на внешнее подобострастие, понятно было, что он ничуть не уверен в том, что она сможет хоть что-нибудь сделать.
Если оценивать ситуацию в целом, ничего сложного не было. Нужно всего лишь переделать рабочий график на ближайшие несколько дней, чтобы оптимально использовать работниц. Если, конечно, компании нужна срочная раскройка, как это было запланировано. Катя вспомнила нетерпеливое лицо Милко сегодня утром и вздохнула: да, нужна. Модели отправлены на производство ещё несколько дней назад, и Милко ждёт первого результата. Если сейчас сказать ему, что раскройка задерживается, причём по их вине, бури не избежать. А бури с Милко ей не нужны. Они и так плохо выносят друг друга.
- Скажите, а… а документация по графику какая-то есть?
- А что за документация? – взвились брови Ивана Васильевича. – Инструкция да сам график, вот и вся документация…
- Инструкция? Какая инструкция?
- По составлению, - терпеливо пояснил визитёр. – Графика, в смысле. Только вы там ничего не найдёте, она на теперешний расклад рассчитана… А тут смены менять надо, и лучше всего – ночные вводить… Но это, - он снова притворно вздохнул и вознёс глаза к потолку, - мечта…
Мечта… Что-то смутное зашевелилось в памяти, какое-то воспоминание… Ночные вводить… Ну конечно, Андрей же ещё в незапамятные времена говорил о производстве без простоев. И прибыль от такого нововведения с лихвой покрыла бы заработную плату, Катя уже сейчас, без всяких расчётов, может почти с уверенностью сказать это.
Она поднялась решительно.
- Я сейчас спущусь. Приготовьте, пожалуйста, график… и инструкцию.
Он уже почти вышел, но Катя снова остановила его.
- Иван Васильевич… а дополнительные смены у нас практикуются?
Он усмехнулся. Думает, наверное, какие наивные здесь, наверху, работают. Словно по воздуху летают. Ничегошеньки о собственной фирме не знают…
- А как же. Если заболеет кто или в отпуске… Да и машины свободные стоят. Такой график…
- Вы составьте пока расчёт на завтра, сколько нужно людей, чтобы оборудование полностью задействовать. А я пока посмотрю, можем ли мы позволить себе двойную оплату дополнительной смены, чтобы заинтересовать людей. Потом подумаю, что можно в остальные дни с графиком сделать. И ещё, надо же проверить количество ткани: возможно, придётся делать дозакупку…
Он снова усмехнулся недоверчиво («валяй, проверяй, наше дело маленькое») и вышел из каморки.
Катя снова присела к компьютеру и открыла папки с поставщиками.
Она не спала всю ночь. Когда приехала домой, Колька уже нашёл несколько сайтов по менеджменту, где излагались основные принципы составления рабочих графиков. С первых же минут Катя поразилась: на всех предприятиях похожего профиля оборудование использовалось круглосуточно. Павел Олегович, возможно, мог позволить себе быть великодушным, не задействуя женщин в ночные смены, но в их нынешней ситуации – это всё равно, что выбрасывать деньги в окно.
Поставив рядом большую чашку с чаем, она приступила к работе.
Было трудно. Катя чувствовала себя первоклашкой, которой продиктовали отрывок из «Войны и мира». Первоклашка хоть и с потенциалом, но по объективным причинам пишет диктант полдня вместо часа.
Когда эта простая мысль оформилась в обострённом мобилизовавшемся сознании (часа в три утра), она поднялась, чувствуя, с какой неохотой оживают онемевшие мышцы. Перегнулась через стол и, раздвинув шторы, посмотрела в чёрное, подмороженное по краям стекло. Бледная, волосы растрёпаны… Почему бы этой первоклашке не прочитать «Войны и мира», раз уж она такая потенциальная? Ну, чтоб в следующий раз с диктантом проблем не возникло…
Время показывает: она в состоянии управлять фирмой. Возможно, когда-нибудь у неё появится собственная фирма… не «Ника-мода», настоящая, да и в «Зималетто» ещё много раз может возникнуть подобная ситуация. Но для того, чтоб быть готовой к этому, надо готовиться, а одних внутренних усилий недостаточно.
…Что она делает? Стоя здесь, у ночного окна, в спящей квартире, где не спят только часы, - рисует себе будущее. Перед глазами уже проплывают вечера – что-то новое, что-то совсем другое и непохожее. Страшно. Заманчиво. И на краешке, сознательно оставленном, потому что иначе невозможно, - больно. Но краешек с болью будет всегда, а ей надо двигаться дальше.
С тоской взглянула на телефон. Ничто не мешает позвонить: Андрей уже прилетел, как раз сейчас, наверное, садится в такси. Они договорились, что он приедет в «Зималетто» во второй половине дня, отоспится после тяжёлых перелётов.
Они делают одно общее дело, они оба не спят. Но если она позвонит, он встревожится и будет думать о проблеме, которая уже почти решена. Пусть лучше вернётся в «Зималетто» свежий, отдохнувший, и просто увидит результат.
Результат… Это главное, о чём он беспокоится по-настоящему. Он действительно страдает от своих ошибок. Так получилось, что она оказалась в нужной, волнующей части его жизни, она принадлежит тому единственному, что занимает его мысли, его сердце. Ни Киры, ни многочисленных девиц там нет… И он не хочет, чтобы она уходила оттуда. «Катя, я хочу спрятать вас вот здесь и никуда не отпускать». Она записала эти слова в дневнике несколько раз, строчку за строчкой. Она вспоминала его тёплый порывистый жест, так неожиданно распахнувший его перед ней, его голос, его глаза.
Ей по-прежнему не на что жаловаться. Он по-прежнему нуждается в ней.
И её дни по-прежнему будут отданы ему, в полную силу, без остатка.
Но вечера – только себе…
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
