|
Глава 5.
Андрей так и не понял, почему бандиты вдруг сменили гнев на милость и вместо того, чтобы прибить, перевели его в эти роскошные, особенно по сравнению с той «гостиницей» из которых он только что выехал, комнаты, обеспечили всем необходимым и приказали отдыхать. Он долго ломал голову над этой загадкой и пришел к выводу, что своей жизнью обязан очаровательной женщине, одетой в дорогой «восточный» костюм от Валентино, и по какой-то непонятной причине, имеющей на моджахедов очень сильное влияние, настолько сильное, что они выполняют ее желания беспрекословно. Странно, конечно, но, не в его положении удивляться странностям, к тому же может быть именно эта женщина сможет помочь ему договориться с бандитами.
- «Только вряд ли она представляет здесь Организацию Объединенных Наций или Красный Крест», - усмехнулся он абсурдности предположения. – «Скорее, если судить по цене наряда, сицилийскую мафию».
Как бы там ни было, но судьба, подарив эту передышку, явно шла ему навстречу, и теперь необходимо было обдумать и решить, может быть все-таки следует воспользоваться случаем и попытаться сбежать? Но если честно, то думать, а тем более решать и бежать, Жданову сейчас абсолютно не хотелось, наоборот, ему хотелось обо всем забыть и дать, наконец, отдых своему измученному телу и настрадавшейся душе. Обнаружив, предоставленную в его распоряжение, отдельную ванную, Жданов с садистским наслаждением сначала утопил в воде всех паразитов заселившихся на нем, а потом, поступил также безжалостно с теми, что выбрали в качестве квартиры его одежду. Смыв, таким образом, воспоминания о недавнем прошлом, он со стоном опустится в теплую воду и, переживая ни с чем не сравнимое блаженство, попытался подумать о настоящем и будущем. Да, он по-прежнему не свободен, да, он по-прежнему в тюрьме, но оказывается и в заключении можно испытывать маленькие радости, например такие, какие может доставить человеку ванна с чистой, теплой, пахнущей розовым ароматом водой. Что уж говорить о вполне приличном ужине, ожидающем его на столе и бутылке виски?
- «Жданов, а ведь кто-то из великих сказал, что комфорт рождает предателей».
Взвесив все за и против попытки побега, Андрей пришел к выводу, что его шансы незаметно выйти из дома, уйти от преследователей и преодолеть пару сотен километров по безводной пустыне, практически равны нулю.
- «Никуда ты не убежишь, тем более побитый», - Андрей, поморщился, ощутив неприятную, тянущую боль в боку и осторожно потер скулу - место приложения нокаутировавшего его удара.
- «Значит так, Жданов, не паниковать, не суетиться, а отдыхать и набираться сил», - принял он окончательное решение и, покосившись на свою постиранную и развешанную для просушки одежду, добавил в качестве последнего аргумента, - «тем более что бегать голышом или в мокрой одежде, как-то не комильфо».
Чистый, выбритый, хорошо поевший и даже слегка пьяный, он, стараясь не тревожить лишними движениями свое избитое туловище, удобно устроился на постели и, продолжая наслаждаться подзабытым за последние дни комфортом, в который раз попытался разобраться в происходящем.
- «И так, господин Жданов, что мы имеем на данный момент? А имеем мы, раз - разъяренных и жаждущих твоей крови бандитов, и два - симпатичную женщину, почему-то, воспылавшую к тебе добродетельными чувствами и решившую спасти твою как выяснилось ничего по здешним меркам не стоящую шкуру. И что же из этого следует? А следует жить и ждать дальнейшего развития событий».
Поняв, что от гибели его спас счастливый случай и что ему опять ничего не остается, как только ждать, что этот случай преподнесет ему завтра, Андрей успокоился, выбросил из головы все надоевшие мысли, и впервые за эти дни позволил себе помечтать о доме, о детях, о своей Катеньке.
Южная ночь наступила резко, без раздумья и унылого сумеречного перехода от света к темноте. Где-то, совсем рядом, раздался крик муэдзина, сзывающего мусульман на молитву, и, вслушиваясь в красивые протяжные звуки человеческого голоса, Андрей вдруг почувствовал неизъяснимое волнение. Он никогда не считал себя усердным прихожанином, но в Бога верил и не раз благодарил за милость, вот и сейчас обращаясь мысленно к Небесному Отцу, он благодарил Его за спасение и за счастье которым был одарен без меры. Ведь как бы не сложилась его судьба, Андрей мог с полной уверенностью назвать себя очень счастливым человеком, потому, что точно знал, нет, на всем белом свете, другой такой женщины, как его Катя и нет такой удивительной любви, как их любовь.
Перелистывая в памяти книгу своей жизни, Андрей старался вспомнить что-нибудь значительное, но в голове почему-то возникали самые простые и незатейливые ее страницы: утро, семейный завтрак, расшалившиеся не в меру сын и дочка, раскрасневшаяся от бесплодных попыток утихомирить детей Катя и ее притворно- разгневанный возглас: - «Андрюша, да сделай же что-нибудь с этими башибузуками!»; потом он вспомнил, как первый раз, один без Кати, отправился в парк на прогулку с Олечкой, как, гордо поглядывая по сторонам, катил перед собой детскую коляску со спящей в ней дочкой и как потом в ужасе метался по этому парку, пытаясь успокоить раскричавшегося ребенка; вспомнил, как уже после рождения Павлика, заснул однажды прямо на совещании и, проснувшись, все никак не мог понять, почему Милко с Малиновского ругаются шепотом, наклонившись, друг к другу через стол. Катя после родов была очень слаба, и он не разрешал ей ночью подниматься и сам гулял по квартире с малышом на руках, когда тому не спалось, а потом отключался на работе в самые неподходящие моменты, вызывая у сотрудников Зималетто умильные, смущающие его, улыбки, а у мерзавца Малиновского, приступ любви к вокалу, выражающийся исключительно в том, что он постоянно напевал себе под нос песню, про «дяди спят и тети, но не на работе…». Андрей улыбнулся, закрыл глаза, попытался мысленно представить себе лица дорогих ему людей – жены, детей, родителей, Ромки…, и не заметил, как заснул.
- Катюша, иди ко мне.
Он посадил жену к себе на колени и в который раз удивился, до чего же ему нравится вот так близко близко чувствовать ее, обнимать, нежно целуя то в щечку, то в ушко, ласково оглаживая руками приникать как к живительному роднику к ее теплым мягким губам, и скользить своими по нежной шейке…
- Кать… как же хорошо, когда ты рядом…, так тепло и так спокойно... Почему ты молчишь, Катенька? Почему так странно смотришь на меня?
- Ты любишь меня, Андрей?
- Что случилось, Кать, почему ты спрашиваешь, ты же знаешь… Катя! Катя! Где ты, я не вижу тебя?!
Андрей проснулся от собственного крика и, увидев, что рядом с ним на кровати сидит какая-то женщина, от неожиданности чуть было не вскочил на ноги, хорошо в последний момент сообразил, что полностью раздет и ограничился тем, что сел, целомудренно подоткнув вокруг себя одеяло.
- Простите, - тихо произнесла женщина по-русски, - я вас разбудила. Нам необходимо переговорить, это очень важно.
Узнав в ночной гостье свою спасительницу, Андрей улыбнулся и, извинившись за непрезентабельный вид, приготовился внимательно ее выслушать.
- Давайте сначала познакомимся. Меня зовут Мери, а вас, я знаю, Андрей, - остановила она его попытку назвать себя по имени, - вот, Андрей, возьмите, это ваше, - и передала ему документы, часы, так необходимые очки.
- «Интересно кто она?» - подумал Жданов, принимая с благодарностью свои вещи и присматриваясь к незнакомке, - «лицо европейское, но она не русская, хотя и говорит по-русски неплохо».
Мери произносила его имя с небольшим акцентом, получалось что-то похожее на Андрэй, а в остальном ее русский звучал безукоризненно.
- Вы знаете какие-нибудь иностранные языки?
- Да, - изумился Жданов, неожиданному вопросу, - английский, немецкий.
- Немецкий это хорошо, - задумчиво произнесла Мери. – Давайте с вами условимся, Андрей, если я буду вас о чем-то спрашивать по-немецки, вы будете мне отвечать на этом же языке, договорились?
По мере того, как она рассказывала ему об ошибке и роковом стечении обстоятельств послуживших причиной его похищения и пленения, о тех последствиях, которые неизбежно возникнут, когда моджахеды поймут, что взяли в плен не того человека, настроение Андрея изменялось, становясь все более сумрачным и тревожным. Выслушав рассказ Мери до конца, Жданов никак не мог прийти в себя от услышанного.
- Невероятно, если бы все это произошло не со мной, а с кем-то другим я бы, наверное, не поверил, что такое может случиться.
Джуди поставила перед собой довольно непростую задачу, не открывая Жданову истинного положения дел, выстроить настолько правдоподобную историю, чтобы он не только поверил ей, но и, поверив, почувствовал ее расположение и искреннее желание помочь. Вид полуобнаженного мужского тела возбуждал и сбивал Джи с нужной тональности, и она, понимая, что Андрей не может не ощущать посылаемых ею чувственных волн, не может, как мужчина не реагировать на них (природу ведь не обманешь), с нетерпением ждала его ответной реакции. Но чем дольше продолжалась их беседа, тем больше Жданов удивлял и обескураживал ее, она видела, что он разволновался, сильно разволновался, только вот было абсолютно ясно, что волнуется он не от присутствия рядом такой обворожительной и соблазнительной (она смела это утверждать) женщины как она, а только оттого, что от нее услышал. Джи, как это не прискорбно, не чувствовала ответных, исходящих от него мужских флюидов, предвестников страсти. Ни во взгляде Жданова, ни в его словах, ни голосе не было заметно даже тени мужского внимания, как будто она это была не она, а Бетман, например, или еще хуже - Человек-паук.
- «Он что, еще не проснулся, или удар по голове был слишком сильным?»
Обида оскорбленной невнимание женщины расплавленным свинцом проникала ей в сознание и, растекаясь по жилам, заставляла закипать праведной яростью кровь.
- «Чурбан, дикарь, да как он смеет не обращать на меня внимания!»
- Какие же выводы можно сделать, из всего вами сказанного? – поинтересовался Андрей, не замечая не обиженно поджатых губ собеседницы, ни блеснувшего в ее глазах мстительного огня.
- Вы же понимаете, Андрей, это не те люди, которые исправляют ошибки цивилизованным путем, узнав, что перепутали вас с другим, они без всякого угрызения совести убьют вас.
Жданов нахмурился, снял очки и, прикрыв глаза, стал медленно потирать переносицу согнутым в фаланге большим пальцем. Через пару минут обоюдного молчания, Джи показалось, что он забыл о ее существовании.
- Я могу вам помочь, Андрей, но… у меня есть одно условие, - решительно заявила она, прервав его размышления.
- Да, Мери. Я слушаю вас.
Андрей поднял голову и внимательно посмотрел ей в глаза.
- Мое единственное условие, - Джи на мгновение остановилась, усиливая эффект от еще не произнесенных слов. - Чтобы выжить, вы должны умереть.
- Умереть? Что вы хотите этим сказать?
- Я хочу сказать, что могу спасти вас только при условии, что вы начнете другую жизнь, в другой стране и под другим именем. Андрей Жданов должен навсегда исчезнуть с лица земли.
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
