|
Скрипнула дверь. Он оглянулся и увидел Катю, входящую в кабинет. Его самого от двери видно не было – окно находилось позади дверного проема.
С криком: « Андрей!» - она бросилась к каморке и разочарованно остановилась, не обнаружив его там. Повернулась, чтобы пройти к столу и теперь увидела его.
Не позвала, не сдвинулась с места, взгляд был направлен на него, но он не уверен был, видит ли она его. Рука ее судорожно схватилась за косяк, и она стала медленно сползать по стене…
Он успел подхватить ее, держал на руках и не знал, что предпринять дальше: звать на помощь? Вызывать скорую? Делать искусственное дыхание?
К счастью она быстро очнулась. Обняла его за шею и прошептала еле слышно: «Андрей… приехал…»
- Катя… Как ты меня напугала… Тебе лучше? Может воды?
Он так и держал ее на руках, прижимая к себе как самую жизненно важную вещь.
Глава 16.
В таком положении их и застал Зорькин, вошедший без стука в кабинет.
- Так, понятно! Ты ее с полу подобрал? – обратился он с вопросом к Жданову.
- Нет, успел поймать.
- Коль, - Катя, продолжая держаться за Андрея одной рукой, другой махнула в сторону стола, - возьми в столе, в верхнем ящике. Ты выиграл…
- А я и не сомневался, - с этими словами Зорькин достал большую коробку шоколадных конфет.
- О, я точно такие купил! Давайте на радостях чаю выпьем.
Катерина, наконец, «спустилась на землю» и объяснила ничего не понимающему Жданову суть спора.
- Николай, давай перенесем чай на завтра. Я еще и дома не был… с дороги…
- Да я и один попью… Понятно, что третий лишний, - и он удалился, довольный приобретением конфет, а более того тем, что долгожданная встреча влюбленных состоялась.
Жданов только теперь разглядел Катин наряд
- Кать… Ты такая… Я… ты…Кать…
- Андрюш, поедем к нам…домой!
- Домой? Ты сказала «домой»… К нам домой? Кать, я не ослышался? Ты сказала: «К нам домой?»
- Ты не ослышался. Я так сказала… Если ты не против, квартирантка останется…
- Я против… квартирантки. Я хочу, чтобы ты осталась со мной… как жена. Согласишься?
- Соглашусь… Я много думала… Я больше не хочу убегать от себя. Пока ты любишь меня, пока я тебе нужна, я буду с тобой
- Значит – всю жизнь! Я тебя так люблю! Я думал, не дождусь, пока пройдут эти две недели.
- Раньше не мог закончить?
- Мог, но я хотел, чтобы у тебя было время подумать.
- Я уже в первый день поняла, что не смогу расстаться. Я так ждала тебя!
- Чего мы тут стоим? Поехали!
Но видно не суждено им было сегодня остаться одним.
Голос Тропинкиной возвестил.
- Андрей Павлович! Катя! К вам Роман Дмитриевич Малиновский.
Жданов с недоумением и некоторой опаской смотрел на Катерину, и она поспешила успокоить его.
- Андрей, все нормально! Мы уже говорили с ним – он приходил недавно, - он хочет вернуться…
- Он, или ты этого хочешь?
- Андрей, мне трудно работать с магазинами, а он хороший специалист…Ты подумай…
Или ты не можешь его простить?
- Я сам во всем виноват…А ты как будешь с ним общаться?
- Нормально. Мы помирились…
Пауза затягивалась и Мария напомнила им о визитере
- Андрей Павлович! Он может войти?
Ответа не последовало, но сам Жданов вышел в приемную
- Малиновский! С каких пор ты входишь после доклада? Не замечал раньше за тобой такого, - и он протянул ему руку.
Роман, напряжено ждавший реакции друга на свой визит, расслабился и перешел на свой обычный шутливый тон.
- Без доклада не вхожу, поскольку в кабинете дама… Кто вас знает…И насчет тебя не уверен был – захочешь ли видеть.
- Роман, я же знаю, у тебя были причины… Кстати, я и теперь не могу обещать тебе достойный оклад.
- Теперь мне много не надо…
- ?
- У меня мать была в деревне, и сестра без мужа, но с кучей детишек.
- А теперь?
- Мать умерла, а сестра, наконец , замуж вышла. Моя помощь теперь не обязательна. А одному мне много и не требуется…Но это пока! Потом я опять войду во вкус!
Опять появился Зорькин и с ходу набросился на Катю
- Пушкарева! Ты думаешь разбираться с головным магазином? Там продажи опять упали, ассортимент не выдерживают…
- Ну вот, Роман Дмитриевич, тебе и карты в руки! Начинай разбираться! А Урядову скажи, чтобы документы оформил. Оклад тебе Николай Антонович озвучит – мы сейчас все одинаково получаем.
Не успели они остаться вдвоем, как опять зашла Тропинкина
- Андрей Павлович! Тут … это…Шура с Амурой хотели прийти… - она посмотрела на их постные лица , - ой, я поняла, я не вовремя… А вы лучше домой идите, если что срочное, я позвоню. Нет, и звонить не буду, есть же Зорькин,Урядов…
- Еще и Малиновский, - добавила Катя
- А он что, вернулся? Тогда, может, и Шуру примите, она же всегда с ним работала?
- Наверное, придется, - засмеялся Жданов, - а к ней в придачу и Амуру?
- Андрей Павлович! Амурке деньги не нужны, у нее Антон так развернулся! Она скучает дома, она ради дружбы согласится работать.
- Бесплатно, Мария, никто работать не может. У нас же не крепостное право. Но если ее устроит то, что мы можем предложить…
- Ее устроит! Так я передам им, чтобы приходили?
- Обязательно передай! И проведем собрание женсовета. Ну, а мы с Екатериной Валерьевной, пожалуй, удалимся. У нас дела! Очень важные и срочные!
И помни, Мария, ты обещала не звонить!
Дорога была забита машинами и светофорами, у которых, кажется, был только красный свет. И куда все едут в рабочее время? Они-то домой, а все остальные куда?
Переступив порог квартиры, оба облегченно вздохнули
- Фуу! Наконец-то, мы дома!
- Мне кажется, дорога никогда не была такой долгой…
- Кать, ты понимаешь, что сейчас произошло?
- Мы приехали…
- Мы пришли домой! Мы целых три года шли к нему, к нашему дому… Теперь он наш – твой и мой!
Главные слова были сказаны, а что делать дальше, как преодолеть возникшую неловкость? Хорошо, что позвонила Елена Александровна. Катя вспомнила про обед и с облегчением отправилась на кухню. Потом молча ели – не потому, что не о чем было говорить. Просто все казалось мелким и не важным, по сравнению с тем, что должно было произойти.
Катя протянула руку, чтобы стереть с его щеки каплю кетчупа… Он накрыл ее руку своей и не выпустил, а потянул на себя… Она покорно встала и обошла стол… встала рядом с ним…Не отпуская ее руки, он усадил ее на колени… вопрошающе смотрел ей в глаза…
Она опустила веки, говоря этим «Да», и в подтверждение расстегнула пуговку на его рубашке и дотронулась прохладными пальцами до его груди…
Все было так, как в его сне. Сейчас она потрется о его колючую щеку, а потом поцелует, но не в губы… в губы у нее не получалось во сне, а ему надо именно в губы… Он же не спит… он может сам это сделать…Его горячие, сухие губы нашли ее губы – мягкие и сладкие…
Стул предательски заскрипел, предупреждая, что не выдержит накала страстей, и Катя легонько отстранилась и совсем буднично, как если бы они были давно женаты, произнесла:
- Андрюш, пойдем в спальню…
И ему эта будничность не показалась обидной, а наоборот порадовала – значит, она давно чувствует в нем родного человека.
Он нес ее на руках…Как давно он хотел ощутить эту легкую, живую тяжесть на своих руках! Как восхитительно было это ощущение!
Скольких женщин он знал… сколько любовных приключений было в его жизни… И он был доволен почти всеми, и им были довольны все без исключения, а с ней он не знал, как себя вести: боялся отпугнуть страстью и напором, и в то же время хотел развеять ее сомнения, убедить в силе своей любви.
Чувства бурлили, боролись за первенство – то вдруг его переполняла нежность, желание приласкать, баюкать и напевать колыбельную, а через секунду безумно хотелось зацеловать ее так, чтобы забыла обо всем на свете.
Все это бушевало внутри его, а на самом деле он так и стоял с ней на руках, и не было сил даже на мгновение расстаться, выпустить из рук это мягкое, теплое, желанное тело…
И опять она удивила его своими обыденными словами
- Андрюш… Тебе же тяжело… Поставь меня… Я разденусь – костюм помнешь…
- Я сам, - осевшим голосом отозвался он, - я сам тебя раздену, я так давно хотел этого…
Положил ее на постель и занялся пуговками и крючочками, распложенными в самых неудобных и плохо доступных местах. Когда он, наконец, справился, и приподнял ее, чтобы выдернуть одежду из под спины, оказалось что и она преуспела - расстегнула полностью его рубашку, и теперь тоже пыталась сдернуть ее с его плеч.
Приподнялась, потянулась к нему, чтобы осуществить свое намерение…
Нечто мягкое, и в тоже время упругое коснулось его груди, обожгло нежной прохладой, пощекотало твердым - будто косточкой лопнувшего от спелости персика.
Он задохнулся… не помня себя сбросил остатки одежды… и мир перестал существовать…
Им снился один сон. Или так не бывает? Тогда, может быть, это был и не сон вовсе?
_________________ Архив Сведения о моих книгах: topic1796.html?&p=1287322#Архив
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Жалко, что 
Не успела написать а уже третьей оказалась 
