|
5
- Да, Юрий Михайлович, я всё поняла… Спасибо вам. Но позвольте сказать два слова и от себя. – Катя улыбалась.
Приторно так улыбалась. Клиент – пожилой седой мужчина, то и дело утирающий лоб платком – недоверчиво и хмуро взглянул на неё.
- Я слушаю вас…
- В том, что в расчётах произошла ошибка, есть, конечно, и наша вина. – Теперь Катя говорила своим обычным – простым и доброжелательным тоном. Улыбка эта искусственная нужна была, чтобы привлечь к себе внимание раздражённого посетителя. И он действительно остановился и словно бы впервые увидел её. – Но посмотрите… - И она придвинула к нему документ. – Вот здесь… и здесь… видите? Эти цифры мы не трогали, просто перенесли всё, как было. На них впоследствии и были построены расчёты… Так что ошибка главным образом связана с ними.
Юрий Михайлович изменился в лице.
- То есть вы хотите сказать, что…
- Тот, кто составлял первоначальный проект, ошибся.
- Но разве мы не можем проверить всё с самого начала?
- Можем, но это означает – изменить договор, - пожала плечами Катя. - Пересмотреть сроки, сумму оплаты… Если вы согласны пойти на это, то и с нашей стороны возражений не будет.
Клиент нетерпеливо ждал, когда она закончит.
- Да, да, это всё понятно… Мне нужно знать одно: возможно ли перепроверить всё в принципе!
- Теоретически – возможно.
Он вздохнул с облегчением, откинулся на спинку на стула и с довольным видом посмотрел на неё.
- Катя, вы… вы позволите мне так вас называть?.. вы моя спасительница. Когда мы сможем обсудить все эти условия?
- Да хоть сейчас, - улыбнулась она и нажала кнопку разговорного устройства. – Николай Антонович примет вас. – И уже в микрофон: - Танюш, зайди на минутку…
…Когда за посетителем закрылась дверь, достала зеркало из сумочки. Во время всего разговора не покидало ощущение, что потекла тушь. Ну, конечно, так и есть: под глазами едва заметные чёрные пятнышки. Вот же ирония судьбы: позавчера только жаловалась на плохую погоду, а тут второй день жара – и опять плохо. Хорошо хоть, что подстриглась недавно, волосы не мешают, не падают на лицо… И так приятно ощущать непривычную лёгкость.
Вот и господин Горецкий страдает от жары – без конца утирал взмокший лоб платком… Дорогим, с монограммой… Пришёл жаловаться – настроенный решительно и даже злобно. Ну что ж, жалобы – неотъемлемая часть работы, не с автоматами же работать приходится, а с людьми… Иногда бывает, что и не удаётся успокоить. Но чаще всё же – так, как сегодня. Сейчас подпишет с Колькой ещё один, даже более выгодный договор…
…Дверь открылась. Улыбка тронула губы.
- Привет…
- Привет…
Женя подошёл, взял за руку, всмотрелся в лицо…
- Ты грустишь? Что-то случилось?
Она с весёлым изумлением посмотрела на него.
- Нет… С чего ты взял?
- Не знаю… Бледная какая-то.
- Вот и Колька всё твердит: бледная, бледная… - Катя пожала плечами. – Не знаю, всё вроде бы нормально. Наоборот, я довольна!
- Довольна? – улыбнулся он. – С чего бы это?
- Ты знаешь… Уже не могла дождаться, когда ты с Мишкой нормально поговорить сможешь… Я в воскресенье места себе не находила, всё думала: как ты там. А когда вернулся, так обрадовалась...
- Ну, правильно, уже похоронила меня… Сицилийская мафия?
- Она, родимая… Вот ты смеёшься, а мне действительно страшно. Вчера, пока мы с тобой гуляли, всё казалось, что за нами следит кто-то… Жень, не смейся, я тебе не говорила… Только не сердись: я вчера всё-таки навела справки, позвонила Сафронову. Он весь этот так называемый деловой мир как свои пять пальцев знает…
Женя нахмурился, отпустил руку.
- Зачем ты это сделала? Я же просил тебя…
- Ну, не сердись, прошу тебя… Будь моя воля, я бы прямо сейчас тебя в этот самолёт запихнула. Сафронов говорит, этот Владимир Гнедько в известных кругах пользуется бо-о-ольшим авторитетом…
- Ну, чего уж там, говори прямо – авторитет и есть…
- Опять смеёшься… Именно так. Крупный делец теневого бизнеса. К тому же, Сафронов говорит, он какой-то странный, «оригинал»… И из-за этих странностей от него все стараются держаться подальше. Я не понимаю одного: как Борщов мог связаться с ним?
- Кать, я же тебе говорил, это вполне респектабельный человек… И он предложил очень хорошие условия, а в то время, ты помнишь, у нас каждая копейка была на счету… И не знаю, как насчёт теневого, но легальный бизнес у него точно есть, и весьма солидный.
- Ну, конечно, надо же ему где-то деньги отмывать…
Женя отошёл от неё, прошёлся по кабинету, постоял у окна. Обернулся. Лицо усталое, улыбается явно через силу…
- Кать, давай не будем больше говорить об этом… Не знаю… Мне кажется, мне удалось уговорить его подождать ещё немного. Но ты же знаешь, это не разговор, ему нужны чёткие сроки… Улыбается, а в глазах – лёд… Но в любом случае через несколько дней всё закончится. Я только что звонил Мишке: деньги почти готовы, я привезу их в Москву… Ну, давай не будем портить себе расставание…
Она с нежностью посмотрела на него.
- Когда ты вернёшься?
- Не знаю, постараюсь побыстрее. Ты сможешь проводить меня?
Она огорчённо покачала головой.
- Не могу. – Кивнула в сторону двери, понизила голос. – У меня новая сделка… Колька сейчас работает.
В тёмных глазах промелькнуло разочарование, но тут же исчезло, и он снова улыбнулся.
- Ну, и хорошо. От всех этих проводов тоскливо так становится, как будто на Северный полюс уезжаешь. А всего-то два-три дня… Будем думать, что мы просто очень заняты и не можем встретиться…
Она подошла, подняла к нему лицо.
- Да… Как будто мы заняты и не можем встретиться…
Он обнял её, прижал к груди.
- Я люблю тебя.
…Скажи, скажи ему… Скажи, что любишь, скажи, что не можешь без него… Это самый удачный момент, такого тебе может больше не представиться… Он ждёт. Боже, сколько он уже ждёт! Целовала его, засыпала и просыпалась рядом с ним, согласилась выйти за него замуж – а самого главного он так и не услышал…
Но нет. Онемела. Ком в горле. Проклятый ком. Извините, вы к отоларингологу последняя?..
Та самая пресловутая кричащая громче любых слов тишина. Интересно, чем он эту тишину заполняет? О чём, по его мнению, думает она сейчас? Да и всякий раз в подобные минуты? Сколько уж раз было такое… Наверное, нужно поговорить об этом, расставить все точки над «и». Иначе он будет думать про неё неизвестно что… Что она пересиливает себя, например, что жалеет его… А ведь это всё неправда, неправда!..
…Но Женька на то и Женька, чтобы не усложнять ничего, не драматизировать. Поцеловал и отпустил. И по-прежнему улыбается. И не просто улыбается, а – глаза улыбаются… Глаза так просто не зажжёшь улыбкой.
Вздохнула с облегчением. До следующего раза…
***
…Вот так бы идти и идти, не останавливаясь. Хорошо, что согласилась пройтись вместе с Колькой и Таней пешком. Надо же, сколько раз проезжала мимо всего этого – и не замечала… Теперь, как выздоравливающий после долгой болезни, радуется любому слову на вывеске, любому манекену в витрине. Это – как продолжение её воскресного отдыха, тот самый долгожданный отпуск… Вот и этот Юрий Михалыч тоже в отпуск собрался. Смущённо так попросил её подождать неделю. Ну, конечно, неловко – вроде бы такой грозный пришёл, весь в делах, не подступиться… А тут – поездка на отдых, и не сказать об этом нельзя… Так что подписали договор – и по домам. Нечего в офисе париться.
- Катька, смотри, какая вода чистая… И дно близко-близко… Как будто и не Москва-река вовсе…
Счастливый Зорькин перегнулся через парапет и тоже, как ребёнок, радуется нежданной передышке. А Таня опять недовольна чем-то, даже и тень улыбки на лице не промелькнёт… А, не обращать внимания. В кои-то веки настроение с другом любимым совпадает…
- Кать, а Женька уже в аэропорт уехал, да?
- Да… - Катя машинально взглянула на часы – в сотый раз уже, наверное, после того, как Женя ушёл из офиса. – Ты же знаешь, у него рейс через полчаса…
- Знаю… Я два раза этим рейсом летал… И один из них, между прочим, - на открытие ресторана, как ты помнишь…
- Помню. И ещё я помню, что после открытия было…
- Ой, а что было-то, что было?.. Ну, перебрал немного… Зато сколько впечатлений! Тань, я тебе не рассказывал?.. Они такого дизайнера пригласили – просто блеск, я такого никогда не видел…
Катя шла, улыбаясь, слушая вполуха занимательный рассказ о том, как «Вольдемар упал в бассейн». Что-то в последнее время Зорькин кичиться своими пьяными подвигами стал… Раньше за ним такого не водилось. Наутро он всегда злой, как сто чертей, и кефир пьёт литрами… А потом при любом упоминании морщится, как на приёме у дантиста. А тут с таким удовольствием рассказывает… Она прислушалась на секунду. А, ну всё понятно. Разукрасил всё так, что и не узнаешь. На самом деле всё было гораздо прозаичнее…
…Она сразу и не поняла, что кто-то зовёт её. Странно было услышать свои имя-отчество в этом месте… Обернулась, приставила ко лбу руку козырьком (солнцезащитные очки с диоптриями – одно название), пригляделась. У распахнутой дверцы шикарного чёрного «Мерседеса» стоял незнакомый мужчина средних лет и улыбался ей.
- Видимо, вы ошиблись, - тоже улыбаясь, сказала она и уже повернулась, чтобы идти дальше, но мужчина сделал шаг к ней навстречу и энергично покачал головой.
- Нет-нет, Екатерина Валерьевна, я звал именно вас…
- Меня?.. Но я вас не знаю.
- Ну, вот я и взял на себя смелость познакомиться с вами… Надеюсь, вы извините меня.
Она улыбалась растерянно. Что это ещё за неожиданное приключение?
- Меня зовут Владимир Павлович, фамилия… Ну, фамилия вам ни о чём не скажет. Хотя… возможно, вы и слышали обо мне от Евгения Викторовича.
- От Евгения Викторовича? Вы знакомы с ним?
- Да, в некотором роде… - Незнакомец снова одарил её тёплой улыбкой. – Екатерина Валерьевна, мне нужно поговорить с вами. Разговор этот, можно сказать, деликатный и не для чужих ушей… - И он значительно глянул на её спутников, стоявших в стороне и удивлённо наблюдавших за ними. – Я бы очень просил вас поехать со мной. Здесь недалеко, уютный ресторан…
- Владимир Павлович, вы извините меня, но я не понимаю… И вряд ли вы можете полагать, что я вот так, без объяснений, соглашусь поехать с вами…
Но пока она говорила эти слова, она уже знала, в чём дело. Произнесённое вслух имя незнакомца послало импульс сознанию, и она всё поняла.
Странно… Она не испытала страха, голос не дрожал и ноги не подкашивались. А ведь произошло то, чего она боялась. Человек, которому Михаил был должен большую сумму денег и о котором она получила у Сафронова такие пугающие сведения, стоял перед ней.
- Екатерина Валерьевна, объяснить вам здесь я всё равно не смогу… Ну, скажем так: дело касается одного нашего общего знакомого… и самого Евгения Викторовича… Мне нужно поговорить с вами о нём.
- О Жене?!.. Где он? Что с ним?
Владимир сузил глаза и приложил палец к губам.
- Вот это я и хочу объяснить вам… в том самом ресторане, в двух кварталах отсюда.
…Ну, вот теперь и задрожали руки… Как садилась в машину, как ехали – Катя едва помнила. Вся была как натянутая струна, каждая клеточка в напряжении… И всю дорогу помнила об одном: на её вопрос о том, где Женя, Владимир не ответил: «Не знаю», а пообещал всё объяснить позже… Значит, всё просто: он попал в руки этих бандитов.
Господи, ну почему так? Ещё бы полчаса, каких-нибудь полчаса, и он был бы уже недосягаем для них, вряд ли они полетели бы за ним в Питер!.. Хотя… Она рассуждает, как маленький ребёнок. Если они хотели запугать и надавить на него, они могли бы сделать это где и когда угодно…
А этот лощёный мерзавец ещё смеет смотреть на неё своим холодным пренебрежительным взглядом! Прав, ох, как прав Женька – «улыбается, а в глазах – лёд»…
В зале совсем темно – грубые дубовые стены почти чёрного цвета, в окнах – сине-зелёные витражи. Она почти ничего не видит, и от этого страх растёт, ширится…
- Владимир Палыч, я прошу вас сказать мне, в чём дело.
- Обязательно скажу, - кивнув официанту, принесшему напитки, спокойно сказал Гнедько. - Дело в том, Екатерина Валерьевна, что на правах старой дружбы я обратился к одному нашему общему знакомому за помощью, и он не отказал мне… Жаль, что я не могу открыть вам его имя: его отзывы о вас весьма лестны. Так вот, он поведал мне, что вы – женщина редкой трезвости ума, благоразумная, рассудительная… И не позволяете эмоциям вмешиваться в дело, что очень и очень важно для нас, бизнесменов…
…Нет, глубоко неуважаемый Владимир Павлович, ваш таинственный информатор ошибся. Сейчас я позволю эмоциям вмешаться в дело… вот как раз сейчас и позволю… и так позволю, что вы будете всю жизнь об этом вспоминать!..
Он поспешно накрыл её руку своей рукой.
- Я понимаю, именно сейчас эмоции переполняют вас… Но дайте мне всего минуту, и вы поймёте, что эта неоднозначная ситуация только кажется вам таковой. – Он помолчал немного, отпил из бокала свой мартини. Катя исподлобья смотрела на него. К своему бокалу она даже не притронулась. – Вы знаете о том, что случилось. Если вкратце, то: я одолжил крупную денежную сумму господину Борщову, естественно, на определённых условиях, главным из которых были даже не проценты, а срок погашения долга… Так уж получилось, что я не обладал и не обладаю возможностью продлить этот срок, и по его истечении вполне законно требую возмещения долга в полном размере. Однако ни господин Борщов, ни его заместитель господин Сорокин не соизволили назвать мне хотя бы сроки, которые они сами определяют для уплаты. Согласитесь, в таких условиях мне ничего не остаётся, кроме убедительного воздействия на них…
Господи, что может скрываться за этим словосочетанием!.. Этот птичий язык придуман такими, как он, чтобы прикрывать свои подлые преступления!.. Но надо быть спокойной. Спокойной. И помнить о Жене. Ведь он сейчас…
- Будьте добры, разъясните мне, что вы называете «убедительным воздействием»…
- С удовольствием. Для этого я и пригласил вас. – Владимир неосторожно повернул бокал, и несколько капель напитка попало ему на руку. Он не спеша поставил бокал, вытер пальцы салфеткой и аккуратно положил её на стол рядом с бокалом. – Мои люди следили за господином Сорокиным, мы знали, что он поедет в Домодедово… Сейчас он находится в моём загородном доме. Нет-нет! – поспешно воскликнул он, видя, что Катя собирается подняться, и снова взял её за руку. Она с силой вырвала её, но осталась сидеть на месте. – Не волнуйтесь, я прошу вас… Я не причиню ему вреда, я обещаю… Я только хочу, чтобы вы убедили его отдать деньги. СЕГОДНЯ…
- Я?!.. И для этого вы нашли меня?!
- Именно для этого, Екатерина Валерьевна. Я знаю, по дороге к Евгению Викторовичу вы обдумаете всё и поймёте правоту моих слов.
- Вы не понимаете… Неужели вы не понимаете, что если бы у них были эти деньги, они не задержали бы выплату?!
Гнедько откинулся на спинку стула и равнодушно пожал плечами.
- Понимаю. Более того, уверен: они не обманывают меня. Но это ничего не меняет: мне нужны мои деньги. Люди, имеющие успешный бизнес в двух столицах, наверняка в состоянии ускорить дело. Знакомые, друзья, родственники, наконец… - И он замолчал, пристально глядя на неё.
Катя тоже молчала. Нет, она не раздумывала над его словами – думать тут было не о чем, она просто свыкалась с этой ситуацией фарса, в которой оказалась. Невозможно поверить. В двадцать первом веке два взрослых цивилизованных человека ведут разговор, сильно напоминающий перипетии плохого детективного сериала, которые пачками снимаются на потребу непритязательному зрителю… Этот человек просто разыгрывает её. Разве можно всерьёз предположить, что он действительно держит взаперти Женю… Она вспомнила слова Сафронова о «странностях» её собеседника.
- Но это глупо, - устало сказала она. – Если всё так, как вы говорите, вы просто помешали господину Сорокину выполнить обязательства его фирмы… Через два-три дня вы получили бы деньги…
- Это всего лишь слова, - спокойно возразил Гнедько. – Евгений Викторович пытался выехать из города и присоединиться к своему компаньону. Такой вариант вас устраивает?
Бесполезно убеждать его. У него своя правда. Правда мира, по законам которого он живёт. Ей эти законы неизвестны, остаётся только подчиниться и играть по его правилам.
Катя встала. За ней следом поднялся и Гнедько.
- Отвезите меня к нему, - холодно сказала она.
***
Ничто на этой «даче» не напоминало о принадлежности к тому миру, о котором она только что думала. Не было ни злых псов, ни накачанных охранников в спортивной форме – ничего из того, что она знала по фильмам и как представляла себе подобные места. Когда машина подъехала ко входу, из дома вышел человек, по виду ровесник Гнедько, тоже хорошо одетый, но попроще – в рубашке и летних брюках. Гнедько познакомил их.
- Это Олег Васильевич, - сказал он. – Он и привёз Евгения Виктровича сюда.
- Добрый день, - как ни в чём не бывало, как будто она была обычной гостьей, улыбнулся Олег Васильевич. – А я уже видел вас, Екатерина Валерьевна… вас и господина Сорокина… вчера, на набережной, помните?..
Ну, конечно, она помнит… Она знала, что за ними следит кто-то. Хоть бы дрогнуло в лице что-нибудь… но нет, он не испытывает ни стыда, ни угрызений совести. Поскорее бы избавиться от них всех.
- Ну что ж, я оставляю вас с Олегом Васильевичем, - сказал Гнедько. И уже другим тоном добавил: - Екатерина Валерьевна, я буду ждать вашего звонка… Надеюсь, вы долго не задержитесь здесь.
Она сухо кивнула и повернулась к своему провожатому. Уже идя в дом, услышала шум двигателя. «Мерседес» выезжал со двора.
Она и её спутник шли молча. Ему незачем, а у неё не было желания разговаривать с ним. Странная апатия овладела ею. Что можно сделать?.. Что она может сделать?.. Она ничего толком не знала ни об этой сделке, ни о знакомых Миши или Жени, которые могли бы помочь. Женя сопротивлялся её попыткам вникнуть в это дело. Теперь они расплачиваются за это…
Дом был пуст и тих. Невозможно было поверить, что какой-то час назад сюда насильно привезли человека… Её спутник подвёл её к одной из дверей на втором этаже.
- Я оставлю вас, - сказал он, оборачиваясь к Кате. – Если что-то понадобится, просто выйдите и позовите.
Видя, что отвечать она не собирается, он повернул ключ, торчащий в замке, и распахнул дверь. И, едва она вошла, снова запер дверь с другой стороны.
Как здесь темно. Единственное окно в комнате плотно завешено жалюзи. У окна стоял человек, и, как только дверь открылась, он порывисто обернулся, но, увидев, что дверь захлопнулась, замер и стоял, просто молча глядя на Катю.
В первый же миг она поняла, что это не Женя. И как глупо было весь этот год предполагать обратное… Только тот, кто не знал их, мог перепутать. Они были совсем не похожи.
Несправедливо…
Сознание вспыхнуло, затрещало и стало разваливаться на куски. Одним из них было воспоминание… голос Киры… «Во вторник улетаю в Питер, меня проводит Андрей».
Вдруг захотелось смеяться. Смех душил, разрывал всё внутри. Она же знала: это дешёвый фарс. Маскарад.
Но на нём ведь нет маски, как судьба могла перепутать?!..
------------------------------------------------------------------------
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Натали, и как теперь дожить до следующей главы?! 
Потрясающе!! 
Копировала-копировала.... Да разве ж можно ЭТО вынести? 
Да исчо ОТЗЫВЫ такие..... 
Не, Варюш, совсем не так... 
в "Люби меня сейчас" 
