|
Глава 11.Разговор с лучшим другом.
Романа Малиновского в компании, да и вне нее, считали человеком легким. И он всеми силами старался поддерживать такой имидж. Так было легче жить. Удобнее. Короткие, ни к чему не обязывающие встречи с женщинами, шутки, комплименты на право и налево – и вот ты уже всеми любим, все рады общению с тобой, и в то же время никто тебя всерьез не воспринимает, и не требует от тебя серьезных решений.
Все было так до злополучной «мнимой беременности» Клочковой.
Он тогда здорово испугался. Ночей не спал – чудился ему плач младенца. Жениться не хотел ни за что, тем более на Виктории. Красива, конечно, и в постели слов нет как хороша, но уж больно деньги любит, неразборчива в способах их добывания. И глупа донельзя. Не такую жену он представлял рядом с собой, совсем не такую, с точностью до наоборот: блондинку, умную, бескорыстную, красивую. В последнем пункте наоборот не получалось – он любил только красивых.
Да, вначале он испугался. Вначале готов был на что угодно, лишь бы отделаться от Клочковой, от неродившегося еще ребенка. А когда вопрос решился самым неожиданным способом, он вдруг расстроился. Оказалось, что уже вовсе не против он того, чтобы у него был сын (или дочь, но он почему-то думал о сыне). И о Виктории он часто думал уже не как о ненавистной жене, а как о любимой женщине. А что: и красива, и любит его, и не такая уж она корыстная, просто денег у нее нет, но она идет на такие жертвы, чтобы быть в форме, чтобы одеваться модно. Посмотрел он, как она питается: макароны на ужин, они же на завтрак. Не каждая способна на такое. За примером далеко ходить не надо, стоит посмотреть на Пончеву: даже угрохав такие огромные деньги на создание фигуры, не смогла удержаться от соблазна покушать повкуснее. А Вика может.
И не так уж много ей надо: машина и ресторан пару раз в неделю. Для него это вполне по силам. Он и сам это любит, так что по поводу досуга и обедов у них споров бы не было.
Брюнетки никогда не были в его вкусе, но и это не проблема. Виктория хоть и брюнетка по цвету волос, в остальном – настоящая блондинка! А что ума большого нет, так зачем он ей? Особенно рядом с ним, Малиновским? У него ума достаточно, на обоих хватит.
Зато как хорошо с ней в постели! Этот пункт все остальные перевесит…
И зачем он расстался с ней? И почему она оказалась не беременна?
Мысли Романа текли плавно, неторопливо: от коляски, с которой он гуляет в парке, до выпускного вечера в школе, где его сыну вручают медаль. И еще дальше… дальше…
От созерцания нереальных картин Малиновского оторвал Жданов.
- О чем задумался, Малина? Опять младенцы одолели? Ты бы по-аккуратнее…
Роман вздрогнул и отшатнулся от лучшего друга. Было ощущение, что его поймали с поличным.
- С чччего ты взял? – он даже заикаться стал.
- Не знаю. Пришло в голову…(сам-то он знал, с чего - сам постоянно думал о Кате, о ее беременности).
- Ты так не шути…
- Ладно, не буду. Ты вот скажи мне, ты не пожалел, что с Викой расстался? Что не родила она тебе ребенка… Кстати, а ты уверен был, что ребенок твой? Возле нее Сашка постоянно крутился…
- А знаешь – пожалел! Только что об этом думал. Если бы она родила мне сына, точно женился бы. Насчет уверенности… не знаю, но если женился бы, анализ на ДНК делать не стал бы.
- Почему?
- Ну, это же унизительно было бы для нее. Это значило бы, что я ей не верю. А если нет веры, то и жениться не стоит.
- А если бы женился, а ребенок похож был бы на Воропаева?
Малиновский рассмеялся.
- В таких случаях ребенок бывает похож на мать… Их сам Бог покрывает…
- Ну а все же?
- Как тебе объяснить… Если бы решил жениться, значит принял бы ее такую, как есть. Принял бы и ее ребенка.
- А ты, Малина, оказывается…
- Не бери в голову! Это я так, теоретически…
Какое-то время они занимались каждый своей работой, а потом Малиновский вдруг произнес:
- А может мне вернуться к ней… попробовали бы… пожили…
Глава 12. Признания
Прошел месяц. Жданов практически каждый день встречался после работы с Катериной. Первые недели приносил ей «зеленый корм»: лук, огурцы, укроп. Постепенно ассортимент расширялся. Киви, апельсины, яблоки тоже пошли в ход. А потом они стали отваживаться ужинать в ресторане, правда очень простыми, неприхотливыми блюдами из овощей и без мяса и соусов.
Катя предлагала ему не ограничивать себя из-за нее, заказывать более сытные блюда, но он проявлял солидарность. Да и боялся, что даже вид мясных блюд вызовет у нее приступ тошноты.
Всю последнюю неделю Жданов собирался поговорить с Катей – пора было открываться родителям, да и окружающим скоро все будет видно, но не мог решиться, так как не уверен был, что она примет его предложение. Не уверен он был в ее чувствах. Одно дело – дружить, а семейные узы… Для этого любить надо, хоть немного…
Сегодня пятница, последний день их встреч на этой неделе. Сегодня он должен был решиться, но встречу придется отменить – в конце рабочего дня от Полянского приедет человек, будет разбираться с вышивальным станком и Жданову нужно присутствовать.
С одной стороны жаль отменять встречу, а с другой… разговор откладывается…
Он разговаривал по телефону с Катериной, когда вошел Малиновский.
- Катюш, я сегодня не приеду, у меня дела неотложные…давай завтра, или в воскресенье… Не можешь… родители…Понятно… Тогда до понедельника.
Жданов отключил телефон, но трубку не положил, смотрел на нее, будто ждал ответа на свой невысказанный вопрос.
- Ау! Андрей! Ты долго будешь телефон гипнотизировать? В чем проблема?
- Ромка, мне кажется, она расстроилась…
- Кто расстроился? Почему расстроился?
- Катя… Мне показалось, что она сожалеет, что я не приеду сегодня
- А почему не приедешь?
- Так станок же налаживать будут. Я Полянского и так, и эдак уговаривал на другое время, но у них цейтнот, все забито…
- Можешь радоваться! Только что позвонили на ресепшен – наладчики уже выехали. Тебе не смогли дозвониться: телефон был занят.
- Ну да. Я с Катей говорил. Отлично, я ей сейчас перезвоню…
Он стал набирать номер, но Малиновский нажал «отбой».
- В чем дело, Роман?
- А ты подумай…
-?
- Зачем звонить? Приедешь сюрпризом… И сразу все увидишь: рада или не рада…В таких случаях эмоции превалируют.
- Ох, Малиновский… твои бы стратегические планы да в производство… давно бы из кризиса вышли. Что ж, поеду без звонка. Мне очень нужно знать ее отношение ко мне. Очень. И не откладывая… срок ограничен…
Глава 12. (продолжение) В тот же вечер.
После звонка Жданова настроение Катерины резко ухудшилось, а к концу рабочего дня совсем сошло на нет. Она так привыкла быть с ним: гулять по парку, сидеть на набережной, ужинать в ресторане или перекусывать бутербродами, и говорить, говорить… о своей работе, о Зималетто, Никамоде – о чем угодно, лишь бы слышать его голос, чувствовать его плечо. Как она собиралась жить без него?
- А разве ты будешь с ним? – вопрошал внутренний голос.
Этого вопроса она страшилась. После всего, что она сделала, разве они могут быть вместе? Не как друзья, а как…
Раньше все преграды между ними касались Андрея, были связаны с ним: была Кира и их предстоящая свадьба, была его ложь, воплощенная в инструкции, было ее неверие и убеждение в том, что должность президента для него важнее всего.
С Кирой он расстался. Должность президента потерял(с ее помощью!), но продолжает работать в компании. Инструкцию она ему давно простила…
Что же остается?
Остаются преграды, которые она сама построила: ее месть, лишившая его всего, что было дорого, ее бегство и нежелание верить в его любовь, ее обман…
За месть и удар в спину он не сердился на нее уже тогда, считал, что заслужил. С неверием в любовь смирился. Остается ее обман… Они решили не вспоминать прошлое, но так больше продолжаться не может. Нужно все рассказать ему. Он имеет право знать. Но как решиться? Это принесет ему еще большие страдания. Он не сможет простить… И тогда все…
Хорошо, что сегодняшняя встреча не состоялась. Я не готова к разговору.
Жаль, что не увижу его до понедельника… А я родителям сказала, что приду поздно… жаль…
Она вздрогнула от звука клаксона, оглянулась – Андрей стоял у машины и через открытое окно сигналил ей.
Мгновение – и она повисла на нем, обнимая за шею. Он стоял не шелохнувшись, держал ее несмело в своих объятиях и боялся сделать лишнее движение, спугнуть короткий момент их близости. Он знал, что скоро она опомнится и опять отгородится от него стеной дружбы. Но в это мгновение она была с ним, с его любовью, со своей…
Что означает ее порыв? Прощение? Благодарность? Любовь?
Что бы это ни было, он счастлив – она неравнодушна к нему. Она рада встрече с ним. Значит, не все потеряно, значит, у него все получится.… Он скажет ей сегодня, обязательно скажет… «Ай, да Малиновский, стратег!» - промелькнуло в голове.
Как он и предполагал, она отстранилась и смущенно сказала:
- Прости, я не должна была…
- Не оправдывайся, ты ни в чем не виновата…
- Мы договорились… Я нарушила…
- Ничего ты не нарушила. Разве нельзя обнять друга? Даже поцеловать можно…, - и он легко коснулся губами ее щеки. Хотел поцеловать и в другую, но вдруг увидел в ее глазах такую обиду и сожаление… У нее даже губы дрожали и слезы готовы были брызнуть из глаз… Не раздумывая он прильнул к ее губам. Почувствовал ее ответный поцелуй и задохнулся от счастья.
Только когда легкие готовы были разорваться от нехватки воздуха, они оторвались друг от друга, готовые через мгновение, глотнув спасительный кислород, вновь соединиться.
Но он отстранил ее немного, продолжая держать в руках.
- Кать…
- Да!
- Кать, ты…
- Да! Да!
- Ты меня…
- Да-да-да! – и она обняла его, и прошептала на ухо, - я люблю тебя, Андрей Жданов. Очень люблю! Но я должна тебе сказать…
Он не дал ей договорить, закрыл рот своей рукой.
- Не говори! Кать, не говори ничего! Потом, все потом! Я так счастлив! Дай мне возможность насладиться этим мгновением. Я так долго ждал этих слов…
Кать… Я хочу… Впрочем, ты знаешь, что я хочу…
Ее растерянность прошла. Она приняла решение: ну не может она сейчас признаться ему! Он так счастлив… И она хочет быть счастлива… Пусть только эту ночь. А потом… будь что будет, и теперь улыбалась, глядя на него.
- Поедем! Куда хочешь, поедем…
Жданов привез ее к себе.
Последнее, что она помнила - это щелчок захлопнувшейся двери и поворот ключа в замочной скважине.
Потом, вспоминая этот день, она спрашивала у него, как все произошло, но он тоже не помнил.
Следующий момент, который отложился в памяти – белоснежные простыни и рядом его родное лицо.
Когда он успел перестелить постель? Или не перестилал? Нет, вначале все было черно-красное.… Он говорил потом, что не мог допустить, чтобы она, такая чистая и светлая, лежала на холодных черных простынях из шелка. Мечтая о ней бессонными ночами, он укладывал ее на теплый лен. Значит, перестелил, но не запомнил…
Что было дальше, помнилось отдельными кусками: ее запрокинутая голова… его тяжелое дыхание… ее ласковые, а потом требовательные пальцы на его плечах…его губы, произносящие только одно слово - люблю… То ласково, то страстно, еле уловимым шепотом и хриплым вскриком…
Ей было тяжело от его расслабленного тела, а он не мог расстаться с ее близостью. Тогда она попыталась сама высвободиться.
- Андрюш …отпусти меня чуть-чуть… сына раздавишь…
Он тотчас оказался на краю постели, но продолжал обнимать ее.
- Прости, Кать… Я совсем голову потерял. Все нормально? – и глядя на нее уже осмысленно и серьезно, произнес,- Кать. ты не думай, я буду любить его… Как своего буду любить, не сомневайся.
- Он и есть твой. Это твой сын. У меня никого не было кроме тебя.
Он застыл в изумлении. С трудом вымолвил:
- Зачем же ты так?
У него даже радости не было. Месяц назад он прошел страшный путь от ярости до прощения, и теперь этот путь надо было пройти назад, только уже до радости, но через те же страдания.
Ей казалось, что он молчит целую вечность. Никакой радости, только упрек и боль в глазах – значит, не простит, не сможет. И всегда будет сомневаться. А она будет всегда чувствовать себя виноватой. Разве так можно жить? Надо уйти…
Катерина осторожно выбралась с постели, собрала одежду и вышла из спальни. Он не пошевелился. Неужели не остановит?
Ему казалось, что прошла всего минута после ее слов. Сейчас он скажет ей, как рад, что у них будет сын, как хорошо все будет теперь в их семье, но она вышла. Наверное, в ванну пошла. Сейчас вернется, и он все скажет.
Щелчок двери прервал его мысли. « Откуда этот звук? В ванной нет замка…» - пронеслось в голове, и через мгновение он был в прихожей. Брелок на ключе в замочной скважине еще качался…
Наверное, так одеваются в армии при сигнале тревоги – за сорок секунд, пока прогорит спичка.
Не стал вызывать лифт, сбежал по лестнице, перепрыгивая через две-три ступеньки. Консьержка спала, положив голову на стол. Выбежал на улицу, оглянулся по сторонам. Как назло ни одного прохожего... Не у кого спросить… Куда же она подевалась? Не могла она далеко уйти… Если только машину поймала…
Он обежал весь квартал – Кати не было. Измученный, не понимающий, что происходит, готовый выть от отчаяния: только что она была с ним, и опять ее нет, он вернулся домой. Консьержка уже не спала. Рядом с ней сидела…Катя!
- Андрей Павлович! Я говорю, что Вас нет, а Они не верят…Говорят дома должен быть… Я же не сплю на посту… Говорю- ушел, а Они…
- Кать, я встречать тебя вышел… Разминулись видно… Пойдем…
В спальню не пошли. Сели на диван перед камином. Молчали. Не смотрели друг на друга. Он начал первым, на правах мужчины и хозяина.
- Кать, ну что опять не так? Все было так хорошо… Чем я тебя обидел? Я уже измучился. Я боюсь сказать не то, сделать не так… ты все понимаешь по своему, не так, как я хочу сказать… Ну, скажи, что случилось?
- Ты молчал… ты не обрадовался… Я подумала, что ты не веришь… Что не можешь простить мой обман…Я хотела спрятаться, как всегда, убежать…
А потом поняла, что уже не раз убегала от самой себя, и ничего хорошего из этого не вышло – от себя не убежишь. И я вернулась. Нам надо поговорить. Я должна тебе все объяснить, а ты потом решишь, как нам быть.
- Кать, я тоже хотел поговорить с тобой сегодня. Я …
- Подожди, Андрей, дай мне сказать. Я вовсе не хотела отомстить тебе. Я хотела, чтобы ты забыл меня, разлюбил – сама я не смогла этого сделать, поэтому я так сказала Маргарите Рудольфовне. Я думала, что после этого ты не захочешь меня видеть, а ты пришел… и все перевернул.
Я не знала, как все исправить .Каждый день давала себе слово, что все расскажу… и откладывала. Выпрашивала у судьбы еще день… Я и сегодня с легкостью согласилась не говорить ничего, тоже хотела получить глоток счастья…
Вот и все. Надеюсь, ты понимаешь, что к Коле ревновал меня совершенно напрасно. Да, еще Михаил… Юлиана познакомила нас в Египте. Не скрою, я хотела начать с ним новую жизнь, без тебя, но не смогла. После первого же поцелуя поняла, что не смогу полюбить его. Но он продолжал надеяться... Кроме этого поцелуя, у нас ничего не было…
А потом я узнала, что беременна, и рассталась с ним.
Я все тебе рассказала. Теперь решай, есть ли у тебя разговор ко мне.
Андрей обнял ее, погладил по волосам как маленькую девочку, потерся щекой и поцеловал в макушку.
- Катька… глупышка ты моя упрямая… напридумывала всего… Сама мучилась, меня измучила… А жизнь – простая штука: я люблю тебя, ты любишь меня – любишь? – он посмотрел на нее «строго», на самом деле скрывая улыбку, но она не поняла его игры, и ответила серьезно.
- Люблю… очень
- Вот и прекрасно! А раз мы любим друг друга, то должны быть вместе.
Кать… Выходи за меня замуж…
И не давая ей возразить, принялся убеждать с горячностью, свойственной его натуре.
- Кать, если бы у нас было много времени, я бы долго ухаживал за тобой, хоть целый год. До тех пор, пока ты не простила бы меня окончательно, пока не поверила бы в мою любовь и не разрешила бы любить тебя открыто. Но у нас мало времени: скоро будет заметно твое состояние. Если честно, то уже заметно…
- Не правда! Мне все юбки еще в пору, не тесны…И живота не видно, - она провела по нему рукой, убеждаясь, что это так.
- Дело не в животе. Ты изменилась…
- В чем?
- Ну, как тебе сказать… Бедра стали шире или развернулись по-другому…
Грудь…вроде такая же, по размеру, но отяжелела…И губы припухли… А еще походка… Беременные женщины по-особому ходят.
- И как же мы ходим?
- Вы несете себя. Как драгоценную вазу… Но главное не в этом.
- А в чем?
- Я не хочу, чтобы у тебя за спиной перешептывались, не хочу, чтобы ты одна объяснялась с родителями.
- Пожалел, значит…
- Кать, ты опять все выворачиваешь. Да, пожалел! Что в этом плохого? Моя жалость не от презрения. Моя жалость от любви. А ты разве не жалела меня?
- Жалела. Сама же делала тебе больно, и жалела.
Она прижалась к нему крепче, запустила пальцы в его волосы, и он услышал ее горячий шепот: « Жаль моя… лЮбый мой…»
- Ка-ть-ка…Откуда такие слова знаешь?..
- Мне так бабушка в детстве говорила,- добавила уже нормальным голосом.
Андрей пристально посмотрел на нее и спросил:
- А ты, почему мне не ответила?
- Сейчас отвечу, только родителям позвоню. Ночь уже, они волнуются.
Катерина пошла в прихожую. Там осталась ее сумка и в ней телефон.
Андрей не прислушивался к ее разговору. Как ни странно, но даже после ее признания, после всего, что произошло этим вечером, он не был уверен в ее ответе и волновался.
И все же кое-что он услышал
- Мамочка, я понимаю, что поздно…Я в гостях…У Андрея Павловича… Я не приду сегодня… Мы завтра придем… Мамочка, ты папу успокой как-нибудь…
Я счастливая, мамочка… Мам, ты пирог испеки… зятя будешь кормить…
Он ждал ее у двери. Схватил за плечи, смотрел лихорадочно горящими глазами, которые спрашивали, хотя и знали ответ.
- Кать…Ты не ответила…
- Ты как маленький. Знаешь ведь, - она засмеялась, но оборвала смех. Сказала серьезно. Как если бы стояла у алтаря.
- Андрей Жданов! Я согласна выйти за тебя замуж и быть всегда рядом.
А потом совсем тихо добавила: «Я буду хорошей женой…ты не пожалеешь».
Они вышли на балкон и долго стояли обнявшись.
Ночной город, раскинувшийся перед ними, сверкал и переливался разноцветными огнями реклам. Четко обозначенные фонарями улицы рассекали его на причудливые фигуры, как в калейдоскопе. Магистрали убегали сами от себя, уносимые потоком машин.
И каждая фара, каждый фонарь, каждая буква рекламы подмигивали им: «Будьте счастливы!»
И миллиарды звезд на небе мерцали тоже для них - они посылали им привет из далеких миров, от таких же влюбленных, смотрящих со своих балконов на далекую от них Землю.
- Это был самый удивительный день, - сказала Катя
- И самая удивительная ночь… будет, - добавил Андрей.
_________________ Архив Сведения о моих книгах: topic1796.html?&p=1287322#Архив
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Я вот со вчерашнего дня больше ничего и не могу "выдать", потому что добавить нечего. ТАКОЙ хороший семейный праздник. Все свои, как говорится. 
Приучила к ежедневным продам? 
Наши милые договорились почти без эксцессов, и это здорово! 
