НРКмания

TANA_2
Antonella
Небратья
Jelizawieta
Светик
Maksima
Спасибо большое!

Maksima, я так рада, что Вы с нами Спасибо Вам!


Пока не могу точно сказать... Очень постараюсь в выходные или в понедельник. Спасибо, что ждёте.

_________________
Огонек

Об инструкции.
Я вот что подумала. А давайте объявим День правды в повествовании Весна.
Катя расскажет Андрею правду о том, что она прочитала инструкцию, в которой Малина написал, что он МОЖЕТ себе ПРЕДСТАВИТЬ – ну вот такой он прорицатель - какое отвращение вызывают у Андрея эти поцелуи, впрочем, как и всё остальное.
Одну правду Катя уже открыла, ну, что знает про обман, ну что любовь начиналась как бы с принуждения. Друг Зорькин, врага не надо, постарался, сконструировал ситуацию, когда эта правда, от которой любящая женщина Катя берегла любимого и любящего Андрея, так неправильно – жестоко открылась. Ну не так эта тайна должна была стать явью, коль скоро без этого никак, коль скоро мешала эта тайна – обман счастливому наслаждению наконец-то зазвучавшей симфонией любви, коль скоро только так можно было изгнать химеры из головы Андрея. В бережном и доверительном разговоре двух любящих людей, желающих стереть из памяти печальный реквием непростой любви, открываются такие тайны. А получилось, чтобы не дать Андрею по-мужски и по-деловому разобраться с зарвавшимся не по чину и не по чести другом Колей, который в одну корзину свалил и Никамоду, и Зималетто, и тайные, с явным составом серьёзного должностного проступка, сношения с Воропаевым. И из которой чудесным образом должна была выкатиться Викусина красная машинка. Неким стабилизационным фондом чуда не получилось - честнейший ВС, считающий чужие рубли до сотых долей копеек, растраты не допустил. А тут подвернулся отвергнутый президентом Никамоды Е.В.Пушкарёвой Воропаев с предложением подотчётному финансовому дирекотру Никамоды Н.Зорькину выгодных вложений.
Хотел Жданов по-мужски разобраться с этим другом без группы поддержки – вон и Катюшу в каморку, то есть к себе, хотел отправить. Но Колюня забоялся и мерзопакостно в арбитры Катюшу призвал: - Нет, а я не понимаю, чего он распоряжается! – вызывающе сказал Зорькин, оборачиваясь к ней. – Командует, увольняет направо-налево! А ты стоишь и слушаешь!
И правда об обмане открылась. Но такая правда как-то пресновата, соли и перчика в ней не хватает. Так можно же подбавить остроты в виде текста инструкции – благо Катюша наизусть её знает. Ну, те слова – свободное изложение доверительных разговоров двух друзей, - которые Малина написал. А заодно Андрей узнает и полный текст инструкции, ведь он только первый листочек прочитал, да и порвал её со словами: вот балбес, и не лень же было.
И тут Андрей со страшным потрясением поймёт, что каким-то волшебным образом он угадал, и следовал точка в точку всем наставлениям Малины из непрочитанных листов: и зайца выудил из пакета правильно; и про то, что вечером будет ждать звонка Киры, а также про вечеринку Волочковой Малиниными словами сказал. Ну, с открытками ясно – каждый бы догадался по номерам их отдаривать. Вот только строгий наказ про цветы не угадал, но Катюша этого отступления от инструкции не заметила. А если бы заметила, а если бы раньше увидела, как непрочитанная и порванная инструкция спланировала в корзину для мусора, то, может быть, и история героев не имела такого испепеляющего души марафона противостояния. Но и вальс Мендельсона для наших героев мог бы быть под большим вопросом: так бы и болтался Бузыкин, тьфу, Жданов, между законной Кирой и незаконной Катюшей. Ну да ладно – случилось, как случилось.
Но - к инструкции, то есть к соли и перцу. У нас же День правды, а, значит, Катюша должна знать не изложение Малины, а прямую речь Андрея. Вот мы и дадим ей послушать волшебным образом явленную аудиозапись этой прямой речи.

Воот, теперь порядок, две безжалостные правды открылись. Знание Кати об инструкции – правда для Андрея. Прямая речь Андрея, положенная в основу инструкции - правда для Кати. И неважно, что эти две правды, прекрасные в своей правдивости, но страшные в своей жестокой бессмысленности, новое испытание для К+А. И бог с ней, с жестокостью, а какой смысл?
Кому нужна эта дополнительная вина Андрея? Чтобы услышать от него слова, что он полный ноль и ничтожество? Чтобы полюбоваться на его придавленную, как могильной плитой, фигуру? Андрею для страданий хватило уже открывшейся полуправды о его обмане. Может это нужно Катюше?
Что касается гипотетической правдивой аудиозаписи, то она уж точно никому не нужна. Любовь торжествует, а уж из какого сора она произросла не существенно. Тем более в этом соре чёрт голову сломит, ну а уж Палыч так точно сломал.
Вот и получается, что правда – это инструмент, который сам по себе очень хорош и благороден, только пользоваться им следует очень осторожно, чтобы не доставлять ненужную и бессмысленную боль. Мир устроен очень милосердно. В нём не объявляется День правды. Иначе он может замереть от боли и страданий под лавиной сошедшей на него вселенской правды.
ПО в начале истории дал совет, что нужно делать с прочитанными и непрочитанными бумагами – уничтожать. Я бы последовала совету ПО – похоронить тайну инструкции. В нашей истории и без перца-соли страданий хватает. Да и некогда героям страдать по новому кругу. У них очень много дел. У Катюши, известно какие. А Андрею вместо вселенской вины надо правдиво наводить порядок в делах ЗЛ и НМ- самому, без Катюши. Чтобы не было повода сказать:

А план действий – инструкция уже в голове у Андрея сложилась.

Вот такой ход лошадью по голове Катюши, которая теперь забита новой мыслью:

Вот Андрей и должен что-то сделать, чтобы обрести и самоуважение, и оградить Катюшу от разочарования. Так что дел очень много у обоих. Ну её, эту инструкцию. Пусть Малина с ней разбирается. Он -то просёк откуда ветер дует.

Эх, Малина, твоё чутьё тебя и в этот раз не подвело. Но это хуже, чем провести флюорографию Палычу: А ты ведь не ровно дышишь к своей помощнице
Ну буду надеяться на благородство Катюши - простила одного, должна простить и другого.
Автору

Ксень, извини, но о чём это ты?

Я об инструкции и свой пост так назвала: Об инструкции. Ну, автор же предложила об этом поразмышлять.

Хотя, наверное, надо было предварить мой пост этой цитатой из автора, чтобы сразу было понятно, о чём это я. Я это сделала постфактум.

Я о самом посте. О чём эта сложная конструкция об инструкции?
Если о том, что не всегда правда приносит пользу, то и без инструкции это известно. А остальное к ней и вовсе отношения не имеет. Опять же, мои сорьки.

Мама родная, скоко понаписала.
А всё ты, Ксения, довела меня до круглой цифры.

Так кто ж его знает, что, к чему и когда имеет отношение. А уж в НРК и постНРК- повествованиях тем более. Вот и конструкция об инструкции соответствующая. Я добросовестно откликнулась на интерес автора к судьбе инструкции. Поразмышляла, стоит ли Кате открывать её тайну Андрею. С разных точек зрения, в том числе и нужно ли знать глобальную правду и Андрею, и Кате. В том числе и высказала своё мнение об обстоятельствах, в которых открылась правда об обмане Андрея. В том числе и поделилась своим вИдением, в каком разговоре такая правда могла бы Катюшей открыться: не на волне защиты проштрафившегося по всем статьям Зорькина, а на волне бережного отношения к Андрею.
Кстати, я так и не услышала самое главное - твоё мнение на предмет интереса автора: Действительно интересный вопрос с инструкцией.

А я как старательная студентка , правда, без очков, присоединяюсь к линии партии. Как автор напишет, так и буду думать. Автор делает предположение, что бы было , если бы..., и пишет своё видение. А я, в рамках данного, отдельно взятого фика, к нему присоединяюсь. И , опять же в рамках отдельно взятого.., своих параллельных , перпендикулярных, Лобачевского и всех прочих предположений уже не строю. Потому как автор взялся за гуж мине ффсё объяснить, и я дисциплинировано жду-с.

Ну, в крайнем случае, могу поделиться, шо жжот, шо радует, во шо не верю и тыды. Но ффсё в рамках предположений самого автора. И если автору интересен вопрос с инструкцией, то она в фике ффсё опишет, как она его видит. А ежели не напишет, значит ей не так уж и интересно, а стало быть и мине, опять же в рамках отдельно взятого...

Хорошо тебе, что умеешь так медитировать. Раз - и старательная студентка без очков. Наверняка это тебе помогает обдумывать написанное автором. У меня не получается так медитировать с пользой для себя. Поэтому - так и быть, поделюсь,- я, порой, в затруднении с ходу осмыслить видение автора, когда он пишет в рамках своего повествования, например, так:

Вот и приходится мне строить уже свои предположения о такой задумке-предположении автора в рамках не только данного повествования, но и в рамках НРК в целом, коль скоро автор заявил нам, что сохраняет предысторию. Как бы в подтверждение того, что не на ровном месте родилась такая задумка автора. А тут уж без параллельных, перпендикулярных и прочих линий никак не обойтись, по крайней мере, мне. Можно, конечно, дисциплинированно ждать пояснений автора. Но не факт, что автор сочтёт нужным по полочкам разложить, что он думает. Ведь у автора нет обязательств перед читателем, писать ровно и прямо. Это уже будут прописи, а автор вправе рассчитывать на то, что читатель сам додумает, что он имел в виду. Ну, по крайней мере, у меня, такое представление.
Хотя, о чём это я? Ты, как старательная студентка, наверняка ещё раньше сложила свою думку об этом фрагменте без параллельных и перпендикулярных линий, и я надеюсь, что могу рассчитывать на то, что ты и со мной ею поделишься.
Или такой фрагмент:
Почему Андрей споткнулся о слово ВЛИЯНИЕ. И что при этом слове его неприятно кольнуло? И всё-таки было влияние Малины в завязке любви по принуждению, да и по большому счёту, в её продолжении или не было, если брать за основу предыдущий фрагмент?
Я в затруднении однозначно ответить на эти вопросы. Может быть ты, как старательная студентка, разгадывающая думки автора по написанному, поможешь мне? Ну, чтобы не пришлось мне уходить параллельными линиями в сохраняемую автором предысторию. Надо же и мне понять авторские видение и мысль.

Я думаю, что автор публично проявил интерес к судьбе инструкции не потому, что ему было нечего написать в обращении к читателям. А потому что ему действительно это важно знать. И не важно, чем вызван этот интерес.
Ну да ладно, буду считать, что дисциплинированность по отношению к автору я проявила одна.

Здравствуйте всем! Уф, наконец-то я с вами...

Ксения, Modin, "порадовали старика". Я соскучилась. Modin, поздравляю, кстати, с "круглой цифрой"
Сейчас выложу главу и почитаю вас. Спасибо!

_________________
Огонек

20.

Сомнений больше не было. Глупо было играть в прятки с Андреем, ощущая внутри себя его ребёнка.
Катя отошла от окна, открыла шкаф. Почти не глядя, сняла с вешалки кремовую блузку с чёрным бантиком под воротником - одну из двух просторных блузок, которые носила в последнее время. Сняла ту, что была на ней, начала переодеваться, стоя по привычке перед открытой дверцей шкафа, на внутренней стороне которой висело зеркало. И вдруг, поднеся руку к первой пуговице, застыла, всматриваясь в своё отражение.
Она так долго не рассматривала себя в зеркале, лишь мельком, не думая, бросала взгляд, чтобы расчесаться или умыться, что теперь поразилась своему открытию. Девушка, глядящая на неё из зеркала, была она - и не она.
У этой девушки был взгляд женщины, взгляд, наполненный каким-то новым смыслом, неизвестным той, что смотрелась в это зеркало столько лет перед этим. У неё было новое, неуловимо изменившееся лицо. А самое главное - в этой девушке росла новая жизнь, которая уже не желала прятаться ни под какими ухищрениями одежды.
Катя провела рукой по животу, отступила на шаг назад, любуясь собой и в то же время продолжая спокойно размышлять. Совершенно ясно было, что эта знакомая ей до мелочей блузка, накинутая сейчас на плечи, и новая жизнь, пробивающаяся внутри неё к свету, - чужды друг другу. И новый её взгляд, и новая улыбка - всё говорило о том, что время этой блузки прошло. Невозвратимо. Навсегда.
День за днём, шаг за шагом она стала другой - и не заметила этого. Продолжала так же причёсываться, так же одеваться по утрам, выполняя сотни мелких, привычных, неосознанных движений - и не понимала, что она уже не та прежняя Катя и никогда больше не станет ею. Оттого и Андрею трудно привыкнуть к ней новой - и к себе новому. Своим внешним обликом она сбивает его с толку, возвращает его в то время, когда оба они были другими.
Она вспомнила его таким, каким видела сегодня. Даже он изменился внешне с тех пор. Он больше не носит костюмов и галстуков. Рубашка навыпуск, лёгкая куртка… да, он стал другим во всём. И только она упорно не замечала перемен.
В задумчивости она перебрала пальцами вешалки в шкафу. Вся эта одежда, выдержанная в едином стиле - стиле давно выросшего ребёнка, родители которого не хотели признавать его взрослым и даже панически боялись этого признания - в один миг превратилась для неё в старую, утратившую свой смысл груду тряпок. Теперь у этой одежды был только один смысл - безвозвратно ушедшее прошлое, которому не было больше места ни в её жизни, ни в шкафу. Потом, позже, когда у неё будет время, она соберёт все эти вещи до одной, положит в пакет и уберёт куда-нибудь подальше, а может быть, и попросту выбросит.
И снова она задумалась и усмехнулась: а потом? Да что потом - ведь она уже сейчас не сможет надеть эту блузку. Что же она наденет? Как в двадцать пять лет полностью измениться внешне?.. Единственную свою попытку преображения она не может вспомнить без содрогания… Она не сможет сделать это одна, ей в любом случае нужна помощь.
Женсовет?.. Отпадает. Были попытки, и тоже неудачные. И подруги даже не смогли поговорить с ней после её нелепого похода к стилисту…
Тогда кто? Юлиана? Да, она могла бы помочь, но ей придётся рассказать всё, от начала до конца, она не сможет быть неискренней с ней, а сейчас она не готова к этому…
Нет, сию минуту ей не решить этой проблемы. Главное, что она уже знает о ней, знает, что её нужно решать. И Андрей… Он ведь ждёт. Ждёт её.
Сняв с вешалки белую блузку, которую уже давно не надевала, - единственную без бантиков и оборочек, каким-то чудом появившуюся в этом шкафу, - она, уже не думая ни о чём, быстро оделась и захлопнула дверцу шкафа. Она откроет его потом… потом, когда будет знать, что делать.
Ещё минут десять ушло на то, чтобы объяснить проснувшемуся папе, куда она идёт. В её теперешнем состоянии Катя едва удерживалась от того, чтобы раз и навсегда сказать отцу, что она больше не может и не хочет уходить от Андрея. Но, глядя в эти светлые, недоверчиво-доверчивые глаза, понимала, что никогда не сможет произнести этих слов. Она никогда не сможет объяснить родителям, что выросла, что уже давно взрослая. Они поймут это умом, им придётся принять это, но почувствовать сердцем не смогут никогда, продолжая смотреть на неё как на свою маленькую дочку.
Нежно чмокнув в щёку отца на прощание, Катя наконец вышла из квартиры.
…Когда Андрей увидел её, лицо его просветлело; по движению его губ она поняла, что он произнёс её имя. Еле сдерживая нетерпение, он открыл дверь и вышел из машины. Ещё раз проговорив со счастливой улыбкой: «Ка-тя…», словно не мог поверить своим глазам, стоял и ждал, когда она подойдёт к нему. И когда она уже почти подошла, не выдержал, шагнул вперёд и привлёк её к себе. Улыбаясь, она немного отстранилась. Он с тревогой всмотрелся в её лицо.
- Мы… поедем домой? - неуверенно улыбаясь, спросил он. - Или ты вышла просто так и хочешь остаться?
Она покачала головой.
- Поедем. Поедем прямо сейчас.
И снова тень, лёгшая было на его лицо, исчезла.
- Садись, - шепнул он и, отпустив её, сам сел за руль машины.
Пока они ехали, хорошо знакомое ей счастливое нетерпение владело им; уголки губ дрожали от сдерживаемого чувства, и блеск в глазах, который делал их светлее, она тоже знала уже и любила. И, как ни странно, несмотря ни на что, Катя чувствовала умиротворение. От того, что они снова вместе. От того, что они должны быть вместе, что бы ни случилось.
Чувство радости охватило её, когда она вошла в квартиру и увидела знакомые вещи - все на своих местах, там же, где они были ещё утром. Ведь днём произошло событие, которое поставило под удар эту её новую жизнь, и у неё даже мелькали мысли о том, что она может всех этих вещей долго не увидеть… «Я правильно сделала, что вернулась сюда, - с замирающим сердцем подумала она. - Что вернулась сюда сегодня».
…Ребёнок утихомирился и упорно не желал дать о себе знать отцу, как тот не прислушивался и не пытался уловить хоть какое-то его движение. Немного разочарованный, но улыбающийся Андрей выпрямился и обнял Катю; она положила ему голову на плечо.
- Но ты сразу же скажешь мне, когда почувствуешь его, да, Кать?
Она улыбнулась этой мальчишеской тревоге.
- Конечно, скажу. Да он в любой момент может опять пошевелиться.
- А когда тебе на УЗИ? Завтра или послезавтра?
- Послезавтра, - вздохнула она.
- Ну, что ты, Кать? Опять боишься? Не бойся, всё будет хорошо… Зато мы будем знать, как называть его - он или она…
- Да мы и так всё время говорим: «он»…
- Ну, это просто так, «он» - значит «ребёнок». - И Андрей снова счастливо улыбнулся. Они замолчали.
Как бы хорошо было, если бы не было впереди этого мучительного объяснения. Но оно неизбежно, и чем раньше произойдёт - тем лучше. Катя снова вздохнула.
- Андрей… что будет с «Ника-модой»? Что ты решил? - И тут же почувствовала, как напряглось его плечо. Она не видела его лица, но знала: оно снова мрачно. Немного приподняв голову, она взглянула на него и удивлённо замерла. Спокойно улыбаясь, он тоже смотрел на неё.
- Я тебе потом скажу, хорошо? - проговорил он. - Только… только сейчас скажи мне… У тебя нет неотложных дел по «Ника-моде»? Ну, таких, которые нужно было бы срочно решать, с документами?
Она покачала головой.
- Нет…
Он удовлетворённо улыбнулся и прижал её к себе ещё крепче.
- Прости, - сказал он. - Я дурак… Такое больше не повторится…
- Я знаю, - ответила она. - Я всё понимаю… Я сама виновата.
Вот теперь он уже не улыбался. В глазах была та же боль, что и днём, когда он умолял простить его и остаться с ним.
- Ты ви-но-ва-та… - глухо повторил он и прикрыл глаза, сильно сжав веки. Потом снова открыл их, и боль, казалось, ещё больше заполнила его глаза. В них не было ничего, кроме боли. - Кать, а за ЭТО ты когда-нибудь сможешь простить меня? - спросил он, с обречённой тоской глядя прямо перед собой.
- Я простила тебя… Как бы я могла быть с тобой, если бы это было не так?.. Не думай больше об этом. Я не хотела говорить тебе.
Она почувствовала, как его объятие ослабло; казалось, он совсем отпустил её, рука его безвольно лежала у неё на плече. Но она ещё крепче прижалась к нему. Нельзя, чтобы он терял веру в себя… и в то, что она способна верить ему.
- Ты пожалела меня, - со страдальческой гримасой на лице проговорил он. - Ты слушала меня и всё это время знала…
Она быстро подобрала под себя ноги и, свернувшись калачиком, положила голову ему на колени, обхватив их руками.
- Забудь, Андрюша… Как будто ничего не было. Я же смогла поверить и забыть. И ты… поверь и забудь.
Господи, какое счастье. Его руки. Они так бережно, так нежно ласкают её волосы. Достают одну шпильку, другую… И вот волосы уже рассыпаются у него на коленях, и он продолжает гладить их… И среди этого нежного, но хрупкого, наполненного опасностью и ожиданием молчания, как будто между делом, раздаются его неизбежные слова:
- Кать… а как ты узнала?
Ну, зачем, зачем ему это?! Она так надеялась, что он не спросит об этом. К чему ему знать - теперь?
- Какая разница, Андрей? Это теперь не имеет значения…
- Я должен знать, скажи мне. Я прошу тебя…
Она глубоко вдохнула и решительно сказала:
- Я слышала однажды ваш разговор с Малиновским. Всё сразу стало ясно.
- Что именно?
- Зачем тебе это, Андрюша? Зачем ты мучаешь и себя, и меня? - не выдержав, прошептала она.
Он ответил не сразу.
- Затем, чтобы рассказать тебе то, чего ты не знаешь, - твёрдо сказал он наконец. - Я хочу, чтобы ты знала всё.
Она вздохнула.
- Я всё знаю… Всё, Андрей, поверь мне. - И, поколебавшись немного, продолжила: - И про открытки с игрушками, и про Колю… и даже про ресторан в Марьино. Вот почему я настояла на том, чтобы ты отвёз меня в «Лиссабон».
В наступившем молчании она, затаив дыхание, ждала. Он не может не поверить. Ведь это свидетельство того, что она говорит правду. И он больше не будет настаивать.
Катя осторожно пошевелилась. Руки его замерли, он сидел неподвижно. Она приподнялась и, сев рядом, посмотрела на него. Лицо его было бледно, но спокойно. Он повернул к ней голову.
- Я люблю тебя, - спокойно сказал он. - И с каждым днём всё сильнее, Кать. И я хочу, чтоб ты знала… помнишь, то же самое я однажды написал тебе… так вот: это было правдой уже тогда. Не знаю, сможешь ли ты поверить… можно ли вообще мне верить… но я говорю правду. Я любил тебя уже тогда, просто… - Он помедлил немного, но решительно продолжил: - …просто не мог и… не хотел так быстро и легко признаться себе, что влюбился в тебя… по-настоящему. И в этом я тоже виноват перед тобой. - И, проговорив эти слова, он отвернулся, и она увидела, что он сжимает кулаки - от стыда и отвращения к самому себе. Волна жалости, боли и любви захлестнула её. Что же он должен был испытывать, когда узнал, что она носила его ребёнка всё то долгое время, что он продолжал обманывать… её?.. себя?.. не всё ли равно: обман есть обман… И что он должен испытывать теперь, когда знает, что она не только была беременна, но и знала о его обмане?..
Она придвинулась к нему, обняла его голову обеими руками и мягко, но решительно повернула к себе.
- Я тоже люблю тебя. Ты помнишь?.. Ты всё, всё должен помнить… Ни на одну секундочку я не любила тебя меньше, чем раньше, меньше, чем сейчас, ты понимаешь? Я верю тебе во всём, я всегда буду тебе верить…
Он мягко отнял её руки от своего лица и, повернув ладонями вверх, поцеловал по очереди… одну… другую… Она с нежностью смотрела на него.
- Давай больше не будем говорить об этом, - сказала она. - Я не хочу, мне страшно… И я знаю: это больше не нужно. Я только хочу думать о том, что будет, о нас, о нём…
Он медленно поднял голову, и она увидела, что в глазах у него стоят слёзы.
- Бедная моя… Я опять мучаю тебя… и его. Обещаю, мы не будем… я не буду больше напоминать. Но ты же понимаешь, я не смогу забыть… МЫ не сможем забыть так быстро.
- Ты имеешь в виду «Ника-моду»? Совет? Не волнуйся, я…
Он вдруг порывисто притянул её к себе и поцеловал в губы, заставив замолчать.
- Тсс… Не думай об этом, - прошептал он, и глаза его тепло улыбались. - Вообще не думай, как будто этого нет…
- Но ведь Совет уже так скоро, Андрей! - не выдержала она. - И я уже начала готовить доклад… Ты должен сказать мне…
- Что сказать, Катюнь? - продолжал улыбаться он.
- Ну, что ты надумал… Ведь у тебя документы, и рано или поздно придётся платить по кредиту… и другие дела… - растерянно настаивала Катя.
- Ты же сказала: ещё не сейчас. Подожди немножко, ладно? Я потом скажу тебе.
Она отступила, поняв, что настаивать бесполезно. Когда он так спокоен, когда так улыбается, практически невозможно заставить его изменить решение. Только вот… а если Малиновский собьёт его? Что они там придумали без неё? Андрей щадит её, и может получиться ещё хуже. И она всё-таки высказала это Андрею.
Когда она умолкла, он долго и внимательно смотрел на неё, сдвинув брови. Казалось, он напряжённо размышляет о чём-то, но она вдруг почувствовала, что думает он не о том, что она ему сказала, а… о ней.
- Почему ты так смотришь? - спросила она.
Словно очнувшись, он мотнул головой, и лицо его разгладилось.
- Ничего, не волнуйся, - безмятежно сказал он. - Не беспокойся об этом, ещё раз прошу тебя.. Роман здесь ни при чём, я ему ничего не говорил… Да и говорить особо нечего, ещё ничего не решено.
- Хорошо, - вздохнула она. - Поговорим об этом потом.
И он тоже вздохнул - с облегчением.
- Ты помнишь? Мы завтра собирались к родителям…
- Да, помню…
- Ты не передумала?
- Нет… А что?
- Ничего… Я просто боялся… нет, ничего. Кать, как же я хочу, чтоб это всё побыстрее осталось позади… чтобы никого вокруг не было… только ты и я…
- Да… Только ты и я… Но ведь это будет скоро, правда? Мы ведь сможем уехать - хотя бы на неделю…
- Да, сможем… наверное, сможем… Не думай об этом. Вернее, думай, но не из-за проблем. Представь, что их нет… Ведь это время когда-нибудь наступит… обязательно наступит. И тогда мы уедем далеко-далеко и будем думать только друг о друге и о малыше…
- А потом, когда вернёмся? Мы ведь снова вернёмся в «Зималетто»…
- Да, мы вернёмся, конечно, вернёмся… Но только тогда уже не нужно будет ничего скрывать, не нужно будет бояться.
- Это будет скоро, обязательно… Я помогу тебе… Андрюша… любимый…
…Он смотрел на её растрепавшиеся волосы, на нежный румянец на щеках, который так красил её, на огромные глаза, полные любви и решимости, и сердце его плавилось от нежности. Да, она была такой и раньше, и, наверное, когда он задумывал аферу с «Ника-модой», так и должно было быть, как произошло. С первых же дней он чувствовал в ней близкого человека, который никогда не сможет предать, отступить, отречься, и тогда выбор его был закономерен. Но теперь… теперь он стал другим, и в нём всё больше крепла уверенность, что он сам должен отречься - от себя прежнего.
И «уехать далеко-далеко» не будет значить - бежать от самого себя. И «любить друг друга» не будет значить - пытаться забыть о том, что осталось вне этой любви. Нужно впустить наконец воздух в лёгкие, а жизнь - в глаза, и выдавить из себя этот мелкий, липкий, оскорбительный страх. Вот в чём она поможет ему…
- Кать, поцелуй меня ещё… Кать…

-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

_________________
Огонек

Натали, спасибо!

Хорошо так...!!!!! Натали,спасибо!

_________________
Тот,кто никогда не смеется над собой,упускает множество отличных способов посмеяться.С.Дункан

Наташ! Спасибо! Как хорошо, когда все хорошо!

Какая Катя здесь умная!..
Спасибо, Натали!

_________________
http://web-sites.kiev.ua/love.php

Хорошо! Ложь осталась в прошлом. Спасибо, Наташа!

Спасибо, Наташа!
Чудесно написано

_________________
мы сохранили бодрость духа
но адекват не сберегли ©

Как хорошо,когда все хорошо!(с)И Катя такая рассудительная.И все недосказанности ушли.Вот только,что задумал Андрей?Рассказать все ПО?
Наташа,как всегда, ,СПАСИБО!!!

АНДРЕЙ ДЕМЕНТЬЕВ

Чего ты больше ей принёс -
Нежданных радостей иль слёз?

Печали тихой перед сном,
Когда так пуст бывает дом?

Когда подушка горяча
И горяча рука во тьме,

И нет любимого плеча,
Чтобы забыться в сладком сне?

Чего ты больше ей принёс -
Переживаний или грёз?

Веселой нежности любви?
Иль одиночества с людьми?

Весенних гроз
Иль стылых вьюг?
Иль бесконечности разлук?

Чего ты больше ей принёс? -
Себя ты спросишь в сотый раз.

И вновь забудешь свой вопрос
Вблизи её счастливых глаз,
В медовом запахе волос...

Чего ты больше ей принёс?

_________________
Умная женщина - та, в обществе которой можно держать себя как угодно глупо. Поль Валери
Жизнь-это цепь потерь. Айзик Азимов

Наташ, спасибо тебе за такую тёплую, уютную, домашнюю главу. Такое умиротворение нахлынуло после прочтения, что сижу и улыбаюсь. И верю в Андрея, верю в то, что страх свой он преодолеет - с Катиной помощью, потому что они две половинки одного целого.

_________________

Сколько мудрости у этой девочки, вернее у девочки, превратившейся в женщину.

Наташа, как мне нравятся твои Андрей и Катя, которые думают друг о друге, учатся отвечать за свои поступки, бороться за свою любовь.
Спасибо, Натша! За таких героев, за отсутствие надуманных траблов, за твою любовь к первоисточнику.

_________________