|
Притча о любви.
Когда-то давным-давно на Земле был остров, на котором жили все духовные ценности. Но однажды они заметили, что остров стал уходить под воду. Все ценности сели на корабли и уплыли. На острове осталась лишь Любовь. Она ждала до последнего, но когда ждать стало уже нечего, она тоже захотела уплыть…
Тогда она позвала Богатство и попросила взять её на корабль. Но Богатство ответило:
- На моём корабле слишком много золота и драгоценностей, для тебя здесь нет места.
Когда мимо проплывал корабль Грусти, Любовь попросилась к ней. Но Грусть ответила
- Извини, Любовь, но я такая грустная, что мне надо всегда оставаться в одиночестве.
Тогда Любовь увидела корабль Гордости и попросила у неё о помощи. Но Гордость ответила, что Любовь нарушит гармонию на её корабле.
Рядом проплывала радость, но она была настолько занята своим весельем, что даже не услышала о призывах Любви.
Тогда Любовь совсем отчаялась…
Зачем? Господи, зачем она пришла на эту вечеринку?! Зачем?
Зачем стала слушать Малиновского? Почему сразу не ушла? Гос-по-ди…
А ведь сегодня всё должно было, наконец, закончиться… забыться… раствориться в суете вечерних сборов.
Завтра она уезжает с Германом в Санкт-Петербург. Навсегда. Насовсем. Начинает новую жизнь.
Родители на удивление легко и спокойно восприняли новость о её отъезде. Ведь недалеко же, - уверила их Катя. – Я буду приезжать. Часто.
Обманывала, смотрела им в глаза и лгала. Не будет приезжать, тем более часто. Может быть потом, позже, когда всё утрясётся и успокоится в душе.
Не было времени в эти дни винить себя, терзаться муками совести. Совет директоров «Севен-групп» перенесли на неделю раньше, и Кате с Германом пришлось зарыться в работу, чтобы успеть как следует подготовиться к предстоящему собранию.
Тема «Зималетто» больше не всплывала ни разу. Катя даже решила, что сделка всё-таки сорвалась, и Герман об этом не хочет говорить. Но, как-то перебирая очередные документы, нашла договор с «Зималетто». Значит, не сорвалась сделка, просто Полянский не поставил о ней Пушкарёву в известность. В документах стояла ждановская подпись, и Катя осторожно потрогала бумагу там, где был его росчерк. Только коснулась, быстро, вскользь, и сразу одёрнула руку.
Андрея уже почти не вспоминала, почти… Насильно переключалась на мысли о новой жизни, о маленьком сердечке, бьющемся в её теле. Только он и она, и никого больше. И всё будет хорошо. И они справятся. Она… она справится.
И теперь эта вечеринка, приглашения на которую прислала Юлиана. Герман Катю даже не уговаривал, только спросил её, хочет ли она составить ему компанию – на таких мероприятиях иногда удаётся найти новых клиентов.
Господи, но она же не знала, что здесь будет кто-то из «Зималетто». Не подумала… Не догадалась…
Когда увидела Воропаева, который издалека, приветствуя её, поднял бокал и усмехнулся - поняла, что не стоило приходить.
А потом со спины к ней подошёл Малиновский, испугал. Катя чуть не уронила вазу с цветами с небольшого столика, у которого стояла.
Малиновского Пушкарёва не видела с того дня, как ушла из «Зималетто» (не считая короткой встречи в ресторане, когда он метнулся вслед за Андреем, даже не оглянувшись). И отношения у них во время совместной работы наладились, и расстались они хорошо – он крепко пожал ей руку и поблагодарил (от души поблагодарил – Катя почувствовала), но когда он подошёл сегодня, она вздрогнула и вся словно окаменела. Он сделал ей комплимент, а она, автоматически кивнув, настороженно огляделась.
- Его здесь нет, - сказал Роман, заметив её напряжённый взгляд. – Андрей не приедет, Катя.
Уже тогда ей надо было тотчас же попрощаться и уйти. Нельзя было слушать всё то, о чём он начал ей говорить. Нельзя было… Но она стояла и слушала. Молча, не произнеся ни слова. А он всё говорил. И в какой-то момент ей стало так невыносимо, что захотелось закрыть уши руками и ничего, ничего не слышать.
Но она не закрыла уши, не затопала ногами, не закричала, чтобы Малиновский замолчал. Она - как идиотка!!! Как немое изваяние!!! - стояла и слушала.
Про то, что в компании дела хуже некуда.
Про то, что Воропаев - никудышный президент, и как только ему самому надо будет принимать решения, то сегодняшняя «стабильность» - шаткая, валкая, - превратится в резкий спад.
Про то, что Жданов не вылезает с производства, изучает устройство станков, и самоустранился от «офисных» дел.
- Понимаете, Катя, - Малиновский как будто и сам разволновался и забыл, что когда-то обращался к ней на «ты», - у меня такое ощущение, что зря мы с Вами тогда начали осуществлять спецоперацию по выводу компании из кризиса. Это никому не надо. И Жданову, как оказалось, прежде всего. Помните японцев, на контракт с которыми мы возлагали огромные надежды… Японцы приехали, и знаете, чем это закончилось? Да ничем. Воропаев самостоятельно провёл показ и провалил его. Сомневаюсь, что после этого контракт с «Зималетто» для японцев остался таким уж выгодным.
- А Андрей… Павлович? - тихо спросила Катя, позволив себе на секунду, всего на секунду прикрыть глаза – ей вдруг стало так больно и обидно, и сжалось что-то внутри. - А Андрей Павлович видел этот… показ?
- Видел, - кивнул Рома. – Только он сказал, что его хата с краю, - и засмеялся.
Он засмеялся, и она вдруг поняла, что он пьян.
- Всё зря, Кать, - тяжело вздохнул Малиновский и оглянулся. Нашёл взглядом Воропаева и указал на него Пушкарёвой. – Мы хотели избежать развала компании, а оказались между двух огней, каждый из которых меньше всего думает о «Зималетто».
Сначала у Кати появилось огромное желание схватить Малиновского за лацканы его дорого пиджака и хорошенько потрясти. Потребовать у него ответа, для чего он всё это ей рассказывает, почему давит на её чувство вины и не даёт ему исчезнуть из её души, ведь только-только там, в душе, всё стало успокаиваться. А потом она посмотрела на него, и вдруг поняла, что Роман просто в отчаянии. Он ничего не требует от неё как тогда, после Совета, когда он припёр её к стенке и заявил, что Пушкарёва должна возглавить компанию. Нет, он растерян и сам не знает, что делать.
- Вы только не обижайтесь, Катя, - проговорил он, словно прочитав её мысли, - я знаю, что теперь «Зималетто» не ваша головная боль, но... - он снова засмеялся и подхватил бокал шампанского с подноса мимо проходящего официанта, сделал глоток, - я просто Вам… жалуюсь, что ли…
Её плечи опустились, она посмотрела на Малиновского, и он тоже посмотрел на неё. И вдруг улыбнулся.
- А вообще, не слушайте меня. Я, наверное, выпил лишнего. Расскажите лучше, Вы теперь работаете у Полянского?
Не слушайте? Поздно. Она всё слышала, всё. Какие-то мысли вертелись в голове, сыпались градом одна за другой. Разочарование, боль, отчаяние, которое передалось от Малиновского, непонимание – ну как? Почему Андрей так поступает? Как он может?!
Внезапно среди тысячи мыслей, мелькающих в голове, словно луч прожектора, вспыхнула догадка.
- Рома, - почти шепотом сказала Катя, - Рома, скажите мне, что происходит на самом деле? Он ему мстит, да? Через «Зималетто»?
Подошёл Герман, и Малиновский ничего не успел ей ответить, или не захотел. Пожал Полянскому ладонь, приложился губами к Катиной руке и удалился, сославшись на необходимость с кем-то поговорить.
И вот сейчас, шагая с Германом под руку на выход, Катя всё никак не могла справиться с внутренней дрожью. Почему-то вспотела, и ей всё казалось, что по спине скатываются капельки пота. Коснулась пальцами виска – висок был влажным.
- Кать, как ты себя чувствуешь? Ты что-то разрумянилась… Это связано с… Романом?
Он подошёл не просто так, - решила Катя, заглянув Полянскому в глаза, - он подошёл, чтобы огородить меня от Малиновского.
- Нет, - сказала она, заставляя себя улыбнуться. – Не переживай, пожалуйста, всё в порядке.
- Точно?
- Абсолютно.
- Ну и хорошо.
Катя не поняла, поверил ей Полянский или нет, но сейчас было не до этого. Сейчас она впервые в жизни за столько времени рассердилась на Андрея. Даже не рассердилась, обозлилась. Эти ощущения были для неё совершенно новыми, неизвестными по отношению к Жданову, и она не знала, как справиться с подступившим гневом. Внутри всё клокотало, а сердце стучало так бешено, что она, казалось, даже слышит его скорый ритм.
- Я подгоню машину, - сказал Полянский, как только они оказались на улице. Он отпустил Катин локоть и удалился.
«Лексус» подкатил к парадному входу почти одновременно с чёрным «Порше». Катя ещё даже осмыслить не успела, а мозг уже вынес своё решение: Андрей.
Он вышел из машины и, не оглядываясь, обошёл её, взялся за ручку двери со стороны пассажирского сидения… И Катя сорвалась с места и кинулась к германовскому «Лексусу». Ей была невыносима мысль о том, что сейчас увидит новую женщину Андрея – красивую, гламурную, длинноногую, с ослепительной улыбкой, достойную его. Он протянет ей руку, поможет выйти, а потом обнимет за талию, и девушка прильнёт к нему и, быть может, они даже поцелуются. У Кати на глазах. НЕТ! Нет, она не может этого видеть, она не выдержит.
- Что такое? – удивился Герман, когда Катя, не дожидаясь, рванула ручку двери «Лексуса» на себя.
- Ничего, давай поскорее поедем отсюда.
- Конечно, поед…
- Ладно, из тебя джентльмен никакой, но, может быть, ты хотя бы отойдёшь, чтобы я смогла выйти?
Женский голос выражал нетерпение и был достаточно громким, Герман оглянулся и медленно убрал руку с дверцы автомобиля, которую придерживал, чтобы Катя могла сесть в салон. А Катя, уже подобрав полы длинного платья, чтобы занести ногу, внезапно замерла.
Де жа вю.
Обжигающий взгляд на её спине.
Тогда Андрей вернулся из командировки из Праги, а Катя не знала, куда сбежать, чтобы не обнаружить теперь его безразличие к ней.
Тогда она стояла к нему спиной, и не видела, а именно почувствовала его взгляд.
И сейчас. Точно так же.
Она затаила дыхание и медленно повернула голову.
Их взгляды пересеклись где-то на середине разделяющего их расстояния. Даже не пересеклись, столкнулись, врезались друг в друга. С визгом, скрежетом. Раздался взрыв. Сильный и мощный. Яркий. Осколки полетели в разные стороны. Один – чем-то напоминающий острый клинок, был их любовью, другой – похожий на шестиконечную звезду – доверием, третий – треугольник – болью и непониманием, ещё один – отчаяние… Осколков было много, слишком много, чтобы уследить за каждым в этом ослепляющем огне. Они падали, разбивались, превращаясь в груду толченого стекла. Сквозь полыхающий пожар – следствие взрыва, Катя видела, как Андрей сделал шаг назад, потому что оттеснив его, из машины вышла молодая женщина. Очень красивая. Она откинула попадавшие на лицо локоны волос назад.
- Ну, спасибо, что подвёз.
- Катя? – Герман осторожно тронул Пушкарёву за плечо. – Мы едем?
- Да-да, - вдруг пересохшими губами проговорила она. – Конечно.
Она села в машину. Дверь захлопнулась.
И в этот момент Катя внезапно осознала, что всё. Это конец. Завтра она уедет, и назад дороги не будет. Никогда. Навсегда.
В её жизни больше не будет Андрея Жданова. Никакого – ни влюблённого, ни обиженного, ни ласкового и заботливого, ни злого и рассерженного.
Будут сны? Нет, их не будет, потому что она не позволит им снится.
Будет кто-нибудь другой? Возможно. Возможно, и он будет заботливым и ласковым, влюблённым и нежным. Но это будет не Андрей Жданов. И она никогда, никогда никого не будет любить так, как его.
Любить, отрекаясь от себя…
Любить так, что даже дыша, старалась попасть в ритм его дыхания…
Любить – жить ради него…
Ради него… договор с Воропаевым, ради него… изменение себя, ради него… терпеть пренебрежительное отношение и косые взгляды сотрудников «Зималетто», ради него… остаться в компании и тянуть её из болота, наступая на саму себя и свои чувства….
И что теперь? Она всё преодолела, а ему это оказалось не нужным? Она собирала по крупинкам «Зималетто», а он топчет ногами, самоустраняясь? За что? Неужели мало того, что он растоптал её саму, Катю…
Не-ет!
Пусть ему уже нет до неё никакого дела, и пусть с ним сейчас красивая женщина – всё пусть! Кате уже давно терять нечего. В последний раз она наступит на свою гордость, но потребует у него ответа – почему? Почему он так поступает с «Зималетто»?
Герман уже завёл мотор, когда Катя резко распахнула дверцу и решительно вышла из машины.
- Ты точно не пойдёшь? – Яна посмотрела на Андрея. Из-за роста её глаза были на уровне его глаз. И в его глазах плескалось беспокойство, бегающие зрачки просто кричали в немой тревоге. – Жданов? Что с тобой? Что случилось?
- Ничего, - отрешённо и слишком быстро сказал он. Слишком быстро посмотрел куда-то ей за спину и слишком быстро снова отвёл взгляд. – Нет, я с тобой не пойду. Мне там нечего делать.
Яна не двинулась с места. Оглянулась. Какая-то девушка вышла из впередистоящего автомобиля. Вслед за ней выскочил водитель, окликнул, но она даже не повернулась и направилась в их сторону.
- Иди, Ян, - рассерженно процедил Андрей и даже за руку схватил выше локтя, поторапливая. – Тебя ждут.
Она вопросительно посмотрела на него.
- Это к нам?
Андрей неопределённо мотнул головой, не спуская с Кати взгляда.
- Это она, Жданов? – догадалась Яна.
- Здравствуйте! Извините, но мне надо с Вами поговорить, Андрей Павлович. Я Вас не задержу надолго. У меня к Вам деловой разговор.
Когда девушка ещё только поздоровалась, Яна сразу же себя почувствовала себя третьей лишней. Как будто взгляды, какими стоящие рядом с ней мужчина и женщина смотрели друга на друга, создавали такую атмосферу вокруг, что она выталкивала из себя всё лишнее. Нелишними были только эти двое.
- Здравствуйте, - кивнула Яна. – Я уже ухожу. Мне пора. Спасибо, что подвёз, Андрей.
Такой уход был не в её стиле. Впервые в жизни ей не захотелось отпустить какую-нибудь язвительную шутку в отношении женщины Жданова, поставить и его и её в неловкое положение, оставить за собой последнее слово и гордо удалиться, зная, что ей всё сойдёт с рук.
Может быть, они уже действительно не те подростки, когда можно было подначивать друг друга, зная, что всё это несерьёзно, может быть, подошедшая девушка не осмотрела Яну ревностно-презрительным взглядом только потому, что она стояла рядом с первым красавчиком Андреем Ждановым, а, может быть, потому что несколько часов назад, когда Яна спросила:
- Она была твоей любовницей, и что?
Он ответил:
- Ничего. Прости, но я не хочу об этом говорить.
- Почему?
- Потому что.
- Неужели всё так серьёзно, а? – рассмеялась Яна, собираясь превратить всё в шутку. – Неужели какая-то вертихвостка сумела обвести Андрея Жданова вокруг пальца, да так, что заняла его место?
- Я сказал, хватит! – ни с того, ни с сего взорвался он и, небрежно оттолкнув Яну от себя, встал с кресла. – Прости, - тяжело вздохнул он, - но давай всё-таки не будем об этом говорить.
Она не обиделась, но и спрашивать больше не стала. И только теперь поняла почему: увидела их вместе. Его и его Екатерину Валерьевну. В том, что она – его, Яна теперь не сомневалась.
У дверей она оглянулась. Ничего не изменилось с того момента, как она оставила Катю и Андрея вдвоём. Они не сделали друг к другу ни шага. И, кажется, никто из них так и не произнёс ни одного звука.
_________________
Жизнь — это то, что с вами случается как раз тогда, когда у вас совсем другие планы. /Джон Леннон/
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Там Катька СВОИ ошибки признала.... А Жданчик способен увидеть свои проколы? А Яне, надо всё узнать, чтобы указать на них. А ещё неплохо бы ей увидеть эту Катю... 
Птиииичку, в смысле Катю, жалкооооо. 
И права Татьяна:
А вообще - браво! 
