Глава 1.9
Предупреждения
А может быть и не было меня — молчи,
И сердце без меня само стучит,
И рвутся струны сами собой,
Как будто обрывается свет,
А может быть и нет…
Пикник «А может быть и не было меня»
POV Катя ПушкареваЯ проснулась и почувствовала какую-то сладкую негу, как когда очень хорошо выспишься и хочется потянуться, не спеша вылезти из кровати, выпить ароматного кофе на кухне и никуда не спешить. Немного полежав с закрытыми глазами, я все-таки решилась проснуться окончательно, но, распахнув ресницы, увидела не свою привычную люстру, а незнакомый белый потолок с лаконичными, похожими на офисные, светильниками. Осознание того, что я почему-то не дома очень отрезвило. Я подскочила на кровати, нервно озираясь, и поняла, что я явно в каком-то лечебном заведении. Палата была хоть и уютной, но все-таки больничной. За окном привычно накрапывал дождь, а облака медленно плыли по хмурому небу.
Я попыталась сосредоточиться на происходящем, но ничего так и не получилось. Было ощущение, что меня забросили в какую-то компьютерную игру или в параллельную реальность, потому что я никак не могла сообразить, где я, что со мной было несколько часов назад, как я попала в эту палату и вообще, какой сейчас год. Это было очень странно, и, если совсем честно, то довольно дико для меня. Не припомню у себя провалы в памяти. Не припомню… что я вообще помню о себе? В целом, я бы сказала, что я помнила о себе все, но когда пыталась сосредоточиться на последних событиях, то, как будто, не могла ухватиться за собственные воспоминания. Казалось, что вот они, рядом, что называется «крутятся на языке», но в итоге все расплывалось и ускользало, а потому становилось еще страшнее.
Ответы на все свои вопросы я могла найти только снаружи, нужно было найти кого-то и спросить. Недолго думая, я открыла дверь и оказалась в светлом, довольно длинном коридоре. Около стола-ресепшена неподалеку сидела женщина средних лет. Когда я решилась с ней заговорить, делая шаг из палаты, она подняла на меня глаза и тут же схватилась за телефонную трубку.
— Маша, твоя очнулась, — протараторила она и встала, — Катя, вы идите в палату, сейчас к вам придет ваша медсестра.
Я упорно не могла понять, откуда она знает мое имя, и что вообще происходит. Мозг все еще отказывался строить внятные логические цепочки, но, чтобы никого не раздражать, кивнула и зашла обратно в комнату.
Через пару минут ко мне залетела девушка, на вид, моя ровесница, несколько настороженная и удивленная. Такая реакция не была мне понятна, но выбора не было, она явно сейчас знала обо мне больше, чем я сама.
— Катенька, здравствуйте! — выдохнула она на пороге, — Меня зовут Мария, я — ваша медсестра. Вы меня не помните?
— Н-нет, — неуверенно ответила я, — А должна?
— Не должны, конечно, — с мягкой улыбкой ответила Мария, переводя дыхание и присаживаясь в небольшое кресло, стоящее около двери, — Как вы себя чувствуете?
— Хорошо… — неуверенно сказала я, пытаясь подобрать нужные слова, — Простите… А где я?
— Вы находитесь в частной клинике, вас сюда привез ваш друг, Роман Малиновский. Вы помните его?
— Ромка? Конечно…
— Катя, что вы последнее помните?
Я испуганно вскинула на нее глаза, боясь показать, что я не в себе, но Мария тут же все поняла без слов.
— Если вы плохо помните последние события, то это совершенно нормально. Скажем так, вы некоторое время находились под действием препаратов, которые могут иметь такой побочный эффект.
— Что? Препаратов? Каких препаратов?
— Катюша, не переживайте. Я уже позвонила Роману, он должен приехать с минуты на минуту и все вам объяснит.
Я нервно сглотнула и попыталась все-таки понять, что происходит. То, что приедет Ромка и все мне расскажет, очень обнадеживало. Уж кому я безоговорочно верила, так это именно ему. Именно ему, а не Денису. Денису?
Вспышка!
«- А Катя?
— Ей займутся без тебя, наворотил уже дел и так.»Вспышка! Перекошенное от злости лицо Дениса передо мной, его резкие слова:
«- Ты мне что-то предъявлять вздумала?! Так вот ты не в том положении, чтобы что-то предъявлять мне. Поняла?!»Я схватилась руками за виски, которые начинали нещадно болеть от накатывающей лавины информации. Неприятной, страшной, разрывающей душу информации.
Вспышка!
«- Мне бы тест. На беременность.»Вспышка!
«- Ничего, дочь. Это же естественно, дети вырастают, у них появляются свои дела… Вот найдешь скоро себе мужа, и вообще от нас уедешь.»Вспышка!
«- Пушкаревы Елена Александровна и Валерий Сергеевич — ваши родители?»Я подняла глаза на Марию, и, кажется, она поняла, что я вспомнила. По моим щекам уже текли потоки слез, но я даже не ощущала, что плачу. Я как будто искала в ее глазах опровержение того, что вспомнила. Что там? Препараты? Это они дают нереальные галлюцинации! Но в этот момент дверь открылась, и в палату зашел Рома, сделал пару шагов ко мне и замер, с какой-то неописуемой жалостью и страхом заглядывая в мои глаза.
— Рома… мама… папа… — пробормотала я, и он тут же преодолел расстояние между нами, схватив меня в объятья, в такие уверенные, необходимые мне объятья, — Рома, объясни мне, — шептала я в перерывах между всхлипываниями, — Она сказала, что ты объяснишь, Ром.
— Катюш…
Он так ласково произнес мое имя, так ласково и с неподдельным сочувствием, что как будто подтвердил все мои худшие опасения. Ему не в чем меня разубеждать, все — правда. Все самое ужасное, что могло со мной произойти, — правда.
— Ром, это точно? Их больше нет? Мне нужно их увидеть.
Казалось, что в груди что-то ломается и разбивается, трещит по швам, царапает изнутри. Мысли все еще не связывались между собой, но я должна была посмотреть, должна была взять их за руку, должна была наверняка узнать, что мои слезы не просто так. Это было важно, самое важное сейчас, я хотела убедиться, что все реально.
— Кать, как ты себя чувствуешь? — Малиновский отстранился от меня, заглядывая в глаза.
Меня напрягало, что он и Мария как будто уходили от ответов на мои вопросы. Вроде бы обещали все рассказать, а сами максимально дозировали информацию. Это создавало впечатление, что от меня что-то пытаются скрыть, и, конечно, это «что-то» вряд ли меня порадует.
— Рома, хватит! — я дернулась, вырываясь из его объятий, — Вы тут все держите меня за умалишенную? Ответь мне хоть на один вопрос! Я не помню ничего после того звонка, когда мне сказали, что родители погибли. Что со мной было? Как я здесь оказалась? Ты понимаешь, что неизвестность меня убивает?!
— Да, я понимаю, — твердо ответил он, — Но и ты меня пойми… Я хочу понять, как ты себя чувствуешь, можешь ли воспринимать информацию. Ты потеряла сознание у себя в банке, тебя увезли в больницу, а потом…
Он замялся, отвел глаза и поджал губы. Я почувствовала, что сейчас точно ничего хорошего не узнаю.
— Ну, говори!
— Много всего придется рассказать тебе, Кать. Я не знаю, с чего начать…
— Сколько я уже здесь? — спросила я.
— А ты ухватываешь самое главное, — усмехнулся он, — Никогда не сомневался в твоей сообразительности.
— И?
— Шесть дней.
Я замерла с открытым ртом, хлопая глазами, и попыталась осознать весь масштаб проблемы. Шесть дней! Я не помнила шесть дней своей жизни! Абсолютная темнота, абсолютный провал. А самое главное, что это не просто какие-то шесть дней, а очень важные, решающие. Ведь перед тем, как потерять память, я была на грани жизни и смерти, мне сообщили что родителей не стало, я узнала, что…
— О, боже! — воскликнула я, прижимая руки к губам, — Рома, я же… Что мне кололи? Мне же… нельзя…
Он снова нахмурился, опуская голову и пряча лицо в ладони.
— Кать…
Я отчетливо почувствовала комок, подкатывающий к горлу, слезы увлажнили глаза, и вокруг стало даже как-то темнее. Или это у меня начало темнеть в глазах?
— Ребенка у меня теперь тоже нет, — скорее утвердительно, чем с вопросом, сказала я.
Я даже не узнала свой голос, он был хриплый и сдавленный, но боль, на удивление, как будто уходила из груди. Пустота — вот как бы я охарактеризовала свое состояние. Пусто, нет никого рядом. Пустота поглощает и затягивает, она стирает всю боль, а вместе с ней и все то хорошее, что когда-либо было в моей жизни. Одиноко, холодно и тихо становится у меня внутри.
— Нет, — подтвердил Малиновский и снова замолчал.
— Расскажи мне, — твердо заявила я, отодвигаясь от него на другой конец кровати и рассматривая исподлобья его виноватую фигуру.
Было видно, что он не понял этот жест. Да и чего лукавить, я сама не поняла. Казалось бы, мне была нужна, просто необходима Ромина поддержка, участие, помощь, но мне остро не хотелось, чтобы он как-то касался меня. Хотелось отодвинуться, отгородиться, спрятаться ото всех, чтобы пережить свое горе, подпитать ту пустоту, что образовалась внутри. Она требовала от меня дистанции, ширилась, раздвигала свои границы, и я буквально физически чувствовала, как она отодвигает от меня подальше все и всех.
— В общем, когда ты упала в обморок в банке, Марина сразу же вызвала скорую. Как я понял, там был серьезный переполох. Пока ехали врачи, у тебя началось кровотечение, и тебя тут же, без вопросов забрали в больницу.
— А ты как узнал? — спросила я.
— Марина поехала с тобой, попыталась найти в твоем телефоне еще кого-то из родственников или близких друзей. Она ведь даже не знает, где ты живешь. В итоге, увидела, что кроме родителей, ты часто звонила мне, поэтому решила набрать именно меня и все рассказала.
— Это был выкидыш?
— Да, почти сразу. Срок был маленький, Кать, врачи сказали, что это вряд ли повлияет на твое здоровье. Если честно, мы были очень удивлены, что…
Я смогла только выдавить из себя грустную улыбку.
— Я сама была удивлена. Поверь, у меня не было плана родить от предателя.
— Кать, он… Приходил к тебе.
— Что? — я ошарашенно уставилась на Рому, не веря его словам, — Денис приходил ко мне? Сюда?
— Нет, не сюда, — ответил Малиновский, — Подожди, Кать, давай по порядку. Сначала тебя привезли в обычную городскую больницу. Они не могли тебя привести в сознание, но отправили в гинекологию, чтобы… Ну, сама понимаешь… — он перевел тяжелое дыхание, но продолжил, — В общем, Денису сообщили, что ты была беременна, и он пришел на следующий день. Я не знаю, как так совпало, но ты очнулась как раз тогда, когда его пустили к тебе. Он что-то сказал тебе, и у тебя началась сильнейшая истерика.
Я нервно сглотнула и попыталась напрячь свою память, чтобы вспомнить встречу с Денисом. Но ничего. Полный ноль.
— Тебе поставили укол успокоительного. Меня не было рядом, иначе бы я, наверное, убил этого придурка… Медсестры сказали, что тебя держали несколько человек, ты кричала и чуть ли не с кулаками пыталась на него кинуться. В общем, ты уснула снова, а когда я пришел, то выяснилось, что из-за этого инцидента тебя собрались переводить в психиатрическое отделение.
Я потерла переносицу и ухмыльнулась. Надо же, я — пациент психушки! Никогда бы не подумала.
— Тогда я забрал тебя оттуда и перевез в эту клинику. Здесь ты тоже несколько раз просыпалась, но примерно в таком же буйном состоянии. Психиатр сказал, что это такая реакция на сильнейший стресс, плюс, гормональный сбой из-за беременности и выкидыша. Тебе нужно было время на то, чтобы морально и физически восстановиться. Ты много спала и, видимо, сейчас это время пришло. По крайней мере, впервые за эти дни с тобой стало возможно поговорить.
Рома смотрел куда-то в пол, лишь изредка поглядывая в мою сторону, оценивал мою реакцию на его слова, но глазами со мной так и не встречался. Нутром я чувствовала, что его такой простой, вроде бы, рассказ, неполный, что он что-то еще скрывает, но боялась спросить напрямую. Вообще боялась что-то сказать.
— Но это еще не все, — подтвердил мои опасения Малиновский, снова тяжело вздыхая, — Раз ты вспомнила, что происходило до смерти родителей, то помнишь и о наших делах…
— Они подстроили аварию? — я уже ощущала вкус горечи на языке.
Эта горечь как будто заливала мое тело, растворялась в пустоте, смешивалась с вакуумом, отравляя и без того умирающее пространство в моей груди.
— Никто не знает точно, но если собрать все факты воедино…
— А расследование?
— Катя, не будет никакого расследования.
— Что значит, не будет? — резко закричала я, вскакивая с кровати, — Эти сволочи убили моих родителей, и не понесут никакого наказания?!
— Катя, успокойся, — примирительно начал Рома, — Все несколько сложнее, чем ты думаешь. Вернее, намного сложнее…
— Но это нельзя так оставлять, как ты не понимаешь? Нужно пойти в милицию, написать заявление…
— Нет! — рявкнул на меня Малиновский, чем вызвал огромную волну отвращения к себе с моей стороны, — Катя, пойми, их уже не вернуть, а вот твоя жизнь сейчас напрямую зависит от того, как ты впредь будешь себя вести.
— Ты предлагаешь пустить все на самотек? Просто так забыть? А где же справедливость? Где искупление грехов? Они же должны получить свое, понимаешь?! Эти люди — уроды и убийцы!
— Катюша, дорогая, — Рома сделал шаг в мою сторону, протягивая руки ко мне, но я отступила от него, давая понять, что не желаю сокращать дистанцию, — Они обязательно получат свое, я обещаю тебе, но милиция у них в кармане. Действуя напрямую, мы ничего не добьемся!
— И что ты предлагаешь?
— Я прошу тебя забыть как страшный сон все, что произошло. Забыть и никогда об этом не заговаривать, никогда не лезть больше в это дело.
— Так просто?
— Просто? ПРОСТО?! — закричал Малиновский, резко выйдя из себя, — Да знала бы ты, как я выторговал твою жизнь, Катя!
— Что значит, выторговал? — тихо спросила я, понимая, что мои мысли окончательно запутались.
— То и значит, — буркнул Рома, явно пытаясь успокоиться, — Не пытайся вдаваться в детали, я все равно не скажу тебе ничего. Самое главное, что тебя не тронут, ты будешь жить. Но есть несколько условий, которые нужно выполнить беспрекословно.
— И каких же? — снова ухмыльнулась я.
— Во-первых, ты увольняешься из банка. Вернее, уже уволилась. Ты забываешь все, что там произошло, никому ничего не рассказываешь, и уж точно перестаешь дальше копать. Вообще забываешь эту историю, Катя. Ты поняла меня? Забываешь!
— Я так понимаю, это не единственное условие?
— Не единственное, — мрачно ответил Рома.
— Что еще?
— Тебе сделали справку о том, что ты психически не здорова, — выпалил он на одном дыхании.
— Что?! — только и смогла выдавить я, прежде чем болезненно рассмеяться в голос, — Рома, ты серьезно? Скажи, что это шутка! Меня поставили на учет в психушке?! Я теперь официально псих?
— Лучше быть психом, чем трупом, — резонно заметил Малиновский, с опаской поглядывая на меня.
— Очень остроумно! И как я с этим буду дальше жить? Как я буду работать? Да это же приговор, Рома!
— Катя, я не брошу тебя, поверь. Все получится. Но сейчас так было нужно! Не было сейчас другого варианта!
— Нужно, — задумчиво протянула я, — А кому нужно? Мне?! Да лучше бы я сдохла вместе с родителями! А еще лучше, вместо них!
— Прекрати истерику! Ты не знала, что так может получиться! Никто не знал, и не мог знать. Если все сложилось именно таким образом, значит, из этой ситуации мы и будем исходить. И я прошу тебя, если ты не хочешь навредить и мне тоже, то сиди тише воды, ниже травы. Поняла меня? А я, в свою очередь, сделаю все, что смогу, чтобы эти сволочи поплатились за то, что сделали с тобой и твоей семьей. Поняла?
Я не могла никак усмирить свои эмоции. Пустота как будто бурлила внутри, изгибалась, ее ломало, крутило, передергивало. Мне нужно было что-то сделать, чтобы восстановить справедливость, я не могла сидеть, сложа руки. Однако слова Ромы меня немного отрезвили. В тот конкретный момент он, мой друг, был мне неприятен. Странно, ведь, по сути, он остался моим единственным более-менее близким человеком. Почему мне хочется прогнать его? Почему хочется бежать от него подальше? От всех бежать подальше! Я не знала ответа, но испытывала бешеное желание не видеть его, ни сейчас, ни завтра, ни через неделю. Пустота гнала его от меня, и я не хотела противиться этим новым для меня ощущениям.
Но причинить ему боль? Создать проблемы? Хотела ли я этого? Конечно же, нет. Он стольким помогал мне, выручал, заботился. Даже сейчас, он заботится, хотя я не могу себя заставить даже пожать ему руку в знак своей благодарности, ведь я ее не испытываю. Воспитание говорит мне, что я должна сказать спасибо, но нет чувств, нет эмоций, а если и есть, то не те. Только своим разумом я отчетливо понимала, что да, Рома — прекрасный человек, настоящий друг, а потому он не заслуживает проблем, особенно с моей стороны.
— Они тебе тоже угрожали? — спросила я.
Он замешкался, закусил губу и сосредоточенно посмотрел мне в глаза.
— Есть люди, с которыми я работаю, которые могли мне помочь в этом вопросе. И они помогли.
— Что за люди?
— Неважно, тебе это знать не нужно.
— Почему?
— Потому что это опасно, как минимум. Потому что у меня есть определенные договоренности с этими людьми.
— Ты с ними заодно? — ахнула я, — Ты заодно с убийцами?!
— Нет, конечно, Катя! Как у тебя вообще язык поворачивается, говорить такое? Откуда такие мысли? Я предавал тебя когда-нибудь?
Я замолчала, слегка втянув голову в плечи, как будто признавая свою неправоту.
— Я же говорил тебе, что не оставил своего расследования, помнишь? У меня есть свои каналы, скажем так. Не у нас одних зуб на эту шайку. Но тебе в это лезть не стоит, ты и так засветилась больше, чем нужно. Ты можешь привлечь ненужное внимание к тому, что должно быть в тени. Так понятнее?
— Нет, — честно ответила я.
— И не надо, — отрезал Рома, — Просто не лезь, когда у меня все получится, то эти сволочи будут наказаны. Веришь мне?
Я кивнула. Наказаны. Эти сволочи будут наказаны. Он не объясняет мне, не делится, не верит. Почему я должна верить ему? Но я ничего не могу. Слабая, никчемная, одинокая. Я сгубила жизни своих родителей. Я одна, я недостойна, мне нет доверия, у меня нет близких. Только пустота внутри.
— Когда я смогу увидеть родителей?
— Кать, я их похоронил.
— Что?! ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ? — казалось, сердце упало куда-то вниз и раскололось на миллион осколков.
Неужели у меня тогда еще было сердце? Не было, уже не было. Это все фантомные боли, нереальные фантазии. Но мне же было нужно! Нужно и жизненно необходимо попрощаться с родителями! Почему он не дал мне этот шанс? Почему решил все за меня? Почему жизнь не оставляет мне ни осколка, ни крупицы нормальности, за которую можно зацепиться? Все рушится, куда не ступи — везде топи.
— Без меня? Ты похоронил их без меня?!
— Прости, Кать, прости! Я не смог ничего сделать. В морге категорически отказались продлевать срок нахождения их там, у меня просто не было вариантов. Я предполагаю, что это было неспроста, но… Если бы у меня была возможность хоть что-то сделать, как-то дождаться тебя… Но ты была совершенно не в состоянии воспринимать окружающую действительность, а время поджимало. Кать, мы обязательно съездим на кладбище, я все тебе покажу, но…
— Уходи, — твердо сказала я.
— Кать…
— Я очень благодарна тебе за все, что ты для меня сделал, — ледяным тоном сказала я, — Спасибо. Но сейчас уходи.
Он попытался сделать шаг в мою сторону, протягивая свою руку, но я снова отступила, и Рома вышел из палаты, ничего не сказав. Мне не было больно, не было страшно, меня не мучило чувство вины. Я легла на кровать и уставилась на белый ровный потолок стеклянными глазами. Пустота — вот, что завладело мной полностью, она поглощала меня, клетку за клеткой, и я чувствовала, что этот процесс необратим. Нельзя просто так взять и повернуть время обратно. Нельзя воскресить родителей, нельзя вернуть моего ребенка, нельзя не лезть во все это дерьмо, нельзя забыть этих ужасных людей… НЕЛЬЗЯ. Можно только лежать и смотреть на этот белый потолок, чувствуя, как по венам течет моя никчемная, никому ненужная, испорченная жизнь.
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Понятно третьем будет Антон, хотя ему вроде понравилась Женя... Как все запутанно...
. жду следующую )
Эта глава окончательно убедила меня в этом. Я сейчас настолько обижена на нее, что готова сказать, что все что с ней произошло она заслужила, пусть даже и покажусь жестокой. Понимаю, что она слишком молода, чтобы что-то понять в жизни и интересоваться чувствами других, но молодость - это все равно не оправдание. Не знаю, как вы все это разрулите, Автор. Но я бы хотела, чтобы это действительно была трансформация, и мое отношение к здешней Кате повернулось в лучшую сторону... Жду этого. Но имхо, вам точно не стоит возвращаться в историю "о взрослении обычной девушки и мужчинах в ее жизни"...
Надеюсь, она у него будет... 
