Глава 1.8
Предупреждение
Как попали мы в переплетенье
Судеб сломанных и цветов,
Лучше так уж, чем в час цветенья —
Жизнь, оставленная на потом.
И обманемся мы и поверим,
Будто снова впадаем в транс,
Будто снова открыты двери
В мир по имени Декаданс.
Пикник «Декаданс»
POV Катя ПушкареваЯ стояла у края Невского и наблюдала за сплошным потоком машин. Мы с Серовым договорились встретиться у ресторана «Аристократ», и, честно говоря, это меня несколько удивило. Место было очень пафосным, дорогим, с безупречной репутацией, но, я уверена, там собирались не только честные бизнесмены, но и все сливки криминального мира Питера. Хотя в нашей стране бизнес и криминал настолько переплетены, что почти невозможно отделить одно от другого.
— Привет, Катюх! — прервал мои размышления бодрый голос Антона.
— Привет, — улыбнулась я, поворачиваясь к нему.
Серов выглядел как обычно: потертые джинсы, куртка с карманами цвета хаки, грязноватая сумка через плечо — типичный журналист. Его вид меня успокоил, так как явно для ресторана он не подходил. Однако мужчина направился прямо ко входу, недвусмысленно махнув мне рукой.
— Антон, да ты что? Банк ограбил? Больше некуда идти?
— Я есть хочу, — просто ответил Серов, — А денег нет.
— И поэтому ты решил пойти сюда?! — ошарашенно спросила я, поглядывая в сторону швейцара, который явно напрягся при виде нас.
— Мне Пашка… Помнишь Пашку? Бутько. Он еще всякую светскую хронику пишет. В общем, он мне подогнал сюда пригласительный на обед на две персоны. Так что идем.
Антон порылся в сумке и действительно достал оттуда картонную открытку с золотыми тиснениями, а потом ткнул ей прямо в лицо швейцару. Наглости ему, конечно, было не занимать. Это, видимо, профессиональное. Усевшись за столик, он заказал себе полноценный обед, и сосредоточил свое внимание на мне.
— Выкладывай, что нашла.
— Помнишь, мы с тобой выяснили схему, как деньги передаются банку?
— Помню, — серьезно ответил Серов, — Заказчик покупает ценные бумаги, банк их якобы вкладывает в какую-то стройку, потом якобы ее в два раза дороже продает и якобы возвращает деньги заказчику. На деле ничего не происходит.
— Да, верно, но это только способ оставить эти деньги банку, то есть легально присвоить.
— Так…
— А дальше, ты же понимаешь, их нужно продвинуть по схеме.
— Понимаю. Ты нашла, каким способом?
— Кажется, да, — сверкнула я глазами и даже выпрямилась от гордости, — Нордан — частный банк, то есть денежные потоки в нем перераспределяются владельцами на их усмотрение, правильно?
— Видимо, — подтвердил Антон.
— Так вот. Чтобы обрубить концы, они как бы эти деньги не трогают. Как объяснить? Короче, банк выдает кредиты подставным фирмам. Кредиты очень большие, по сумме как раз соразмерны с теми самыми займами. Фирмы-однодневки получают эти деньги, что-то на них, видимо, покупают и банкротятся. То есть банк как будто бы несет убытки, но на самом деле, так все и задумано!
Антон нахмурился, прикрыл глаза и потер переносицу, как будто пытаясь уложить в голове полученную информацию.
— У тебя есть доказательства?
— Нет, конечно, — тут же поникла я, — Вернее, у меня есть аналитические справки по этим фирмам, есть кредитные договоры, но это все легально, понимаешь? Да, аналитические справки неверные, за это их составителей с позором увольняют, но банк не может нести ответственность за то, что выдал кредит и сам же понес убытки. Те деньги, которые банк заработал на якобы займах и кредиты никак не связаны между собой. А как доказать заинтересованность самого банка в невозвращенных кредитах? Да никак! Это же абсурд.
— Плохо, — пробормотал Серов.
— Нужно искать, у кого подставные фирмы что-то покупали. Они же явно служили только буфером. Причем, буфер мог быть и не один, но в конце концов, все ниточки приведут нас к разгадке.
— Надо Рому подключать. Может, он что придумает…
От мысли о том, что Малиновский все узнает, мне стало реально нехорошо. В последнее время я его вообще избегала, мне стало резко некомфортно в его присутствии. То ли это было связано с расследованием, которое медленно, но все-таки шло, то ли из-за отношений с Денисом. Рома меня ни в чем не упрекал и не осуждал, однако я стала бояться ляпнуть при нем что-то лишнее, и это здорово портило нервы.
— Может, не надо Рому? — с надеждой спросила я.
— А как еще? Он нас убьет, конечно, но потом, поди, придумает что-то. Малиновский — голова!
Антон прожевал кусок какого-то аппетитно приготовленного мяса и заглянул мне за спину.
— Кать, а ты вон того мужика не знаешь? Он уже полчаса тебе спину прожигает.
Я медленно повернула голову назад и встретилась взглядом с Денисом. Боже, как же я была тупа, когда согласилась пойти в дорогой ресторан с Серовым! Денис же сейчас подумает черт-те что! И он явно был серьезно раздражен, об этом однозначно говорил его взгляд. Нас разделяли четыре столика, и я уже почти начала подниматься с места, чтобы подойти и объясниться, когда поняла, что сидит он не один, а в компании своей жены и еще одного мужчины.
Евгения была, как и всегда, яркой и уверенной в себе. Она заливисто смеялась над чем-то, сверкая своей огненной макушкой, но что-то в ней было неуловимо не так. Что именно, я поняла сразу, как только она повернулась к своему мужу, и ее выражение лица сразу же изменилось на недовольно-высокомерное.
Это стало некоторым откровением для меня. Неужели Денис и правда настолько несчастлив в браке, насколько он говорит? В рабочей обстановке это не бросалось в глаза. Евгения была со всеми одинаково холодна и высокомерна, я думала, что это ее постоянная, нормальная манера поведения, однако ее собеседник был явно с ней на равных. Это было вдвойне удивительно, потому что тот юноша, а иначе его и не назовешь, выглядел по сравнению с тем же Денисом, довольно нелепо. Он был щупленький, бледненький, в очках с тонкой оправой, и вообще, был бы похож на истинного ботаника, если бы не дорогущая одежда и аксессуары. Одни часы на его руке, кажется, стоили так же, как машина моих родителей. Однако заносчивым он не выглядел, с интересом осматривал зал ресторана, поддерживал беседу, кажется, что-то шутил, пока не встретился взглядом со мной. Я резко отвернулась, попеняв себя за то, что слишком долго рассматривала незнакомца.
— Кать, они, кажется, сюда идут, — шепнул мне Антон и тут же отодвинулся, подняв глаза на Евгению.
— Денис, а ты хорошо платишь своим сотрудницам, — она ехидно выделила последнее слово, — Раз они могут себе позволить обедать в подобных местах.
— Здравствуйте, Евгения Анатольевна, — твердо ответила я, стараясь не поднимать на нее взгляд, — К сожалению, нет, я столько не зарабатываю, меня пригласили.
— Ну да, ну да, я вижу… — протянула она, оглядывая Антона, — А вы не представитесь?
— А вы? — спокойно ответил Серов, хотя, кажется, напрягся.
— Евгения Крестовская, бизнесвумен, — с ухмылкой сказала она.
— Антон Званцев, писатель, — не моргнув глазом, ответил Антон, а я мысленно выдохнула, поблагодарив его за сообразительность.
— Писатель… как интересно…
— Лис, мне кажется, нам надо идти, — вмешался в наш разговор их спутник, — Наше присутствие лишает занятых людей обеда.
— Ну, что ж, вероятно ты прав, Коля. Приятного аппетита, — Евгения смерила нас презрительным взглядом и пошла прочь.
Денис за весь наш короткий диалог не проронил ни слова. Я не смотрела на него, боясь выдать нашу с ним связь, но кожей чувствовала, что он не отрывает от меня взгляда, и что он очень зол.
— Ушли, кажется. Это дочка Крестовского? — спросил Антон.
— Угу.
— А чего она так взъелась на тебя? Вы знакомы?
Я смяла в руках салфетку, и вдруг явственно почувствовала, что меня трясет мелкой дрожью.
— Я — любовница ее мужа.
— Чтооо?! — Серов чуть не выпрыгнул из кресла, в котором сидел, — Вот этого очкарика?
— Нет, второго.
Антон присвистнул, но все еще продолжал смотреть на меня во все глаза.
— А ты, Кать, не промах! Хотя, очкарик бы тебе больше подошел. А Евгения, видимо, знает о вас?
— Надеюсь, что нет, — я кое-как выдавливала из себя слова.
— Значит, подозревает, — заключил журналист, — А какая фактура! Ммм… Готов поспорить, что это не женщина, а ураган!
От стыда меня бросало то в жар, то в холод. Резко вновь стало противно от себя самой. Что я творю? Зачем? Расследования все эти… Для чего они мне? Поиграть захотелось? Адреналина не хватало? Лучше бы с парашютом прыгнула!
— Антон, мне надо идти, — бросила я своему спутнику, поднимаясь из-за стола, быстро схватила сумку и выбежала из ресторана, прежде, чем он успел меня остановить.
Надеюсь, он ничего не расскажет Роме.
***
Все выходные я проплакала. К счастью, родители уехали на дачу, и мне удалось избежать допросов с пристрастием.
Я винила себя и жалела одновременно. Хотелось повернуть время вспять и вообще не ввязываться ни в какие авантюры, не связываться с Денисом, и вообще не идти работать в этот чертов банк. Хотелось, чтобы пришла мама, погладила по головке и сказала, что я не виновата, что просто влюбилась, а Старков этим воспользовался, но… Но я бы ни за что в жизни не призналась бы маме в том, что я — любовница женатого человека. Да родителей инфаркт бы хватил от такой информации!
Определенно, я глупая, грязная и распутная еще к тому же. Я пошла на поводу у своих низменных желаний и когда-то должна была за это расплатиться. Что если Евгения все уже знает? Она опозорит меня на весь свет этим? Разведется с Денисом? Или наоборот, будет молчать? Но это так на нее не похоже, глупый вариант.
К понедельнику я четко решила, что нужно поставить все точки над «i» с Денисом. Так больше продолжаться не может. Если меня постоянно будет трясти на нервной почве, то я точно совсем скоро поеду в дурдом, а это совсем не входит в мои планы. Тем более, что все, что я хотела по поводу своего расследования, я уже выяснила. Вообще, наверное, стоило уволиться, пока меня не выгнали со скандалом из-за этих справок на подставные фирмы. Так, по крайней мере, был шанс, что я сохраню свою карьеру.
Чтобы не дать себе время передумать, я напечатала заявление об увольнении, подписала и пошла прямо в кабинет к Денису.
В приемной, где обычно сидела его секретарша, было тихо и пусто. Только за дверью кабинета кто-то кричал, и я решила подождать здесь, пока Старков освободится. Однако крик был довольно сильный, я уловила знакомые интонации и, догадавшись, что кричит Крестовский, невольно прислушалась к разговору.
— Тебе что, объяснять надо, в какие дырки свой х** можно пихать, сосунок? — рыкнул Анатолий Павлович, а у меня внутри все сжалось, — Я что тебе приказал сделать?! Найти не болтливого аналитика! А ты что сделал?!
— Она на крючке, будет молчать, — сдавленно отвечал Денис.
— Черта с два она на крючке! Ты знал, с кем твоя шлюха встречалась в пятницу в ресторане, а?
— С писателем каким-то, — все так же тихо сказал Старков.
— А знаешь, что он пишет, писатель этот?! — закричал Крестовский, — Журналистские расследования он пишет! Вот что она знает? Что ему передать успела, а?
Денис, видимо, что-то ответил ему, но совсем уж тихо, что невозможно было разобрать.
— Вот что я тебе скажу, сукин ты сын, дочь я расстраивать не буду твоими похождениями. Любит она тебя, говнюка, видите ли! Но если я еще раз узнаю о чем-то подобном… Пощады не жди!
В кабинете что-то оглушающе грохнуло, а потом послышался дрогнувший голос Дениса:
— А Катя?
— Ей займутся без тебя, наворотил уже дел и так. Отправь ее в отпуск на пару недель, — коротко бросил его тесть, а я, не помня себя, рванула к секретарскому столу и спряталась под него.
Крестовский, выходя, громко хлопнул дверью, и в приемной снова стало тихо.
У меня в голове образовался какой-то вакуум. Слова били набатом: «ей займутся». Кто займется? Что это значит? Нужно куда-то бежать. Или, по крайней мере, вылезти из-под этого дурацкого стола, но руки и ноги отказывались шевелиться.
Неужели Денис так просто откажется от меня? Он даже слова против не сказал Крестовскому, не попытался защитить, не попытался узнать, что значит это многозначительное «займутся».
Больно.
Как же больно осознавать, что не нужна. Осознавать, что врал, когда в любви клялся. Пользовался и только, привязывал к себе постелью, получал удовольствие и аналитические справки в придачу. Значит, это было задание его высокопоставленного родственника, найти девчонку на побегушках? А он не преминул воспользоваться ситуацией! Какая же я была дура!
Хотя надежда на лучшее все-таки не давала мне покоя. Что если Денис предупредит меня об опасности? Вдруг он просто не стал открыто конфликтовать с Анатолием Павловичем, потому что это просто глупо? Ведь глупо же! Кто он, и кто мы? Этот разговор может ничего и не значить. Денис все решит, предложит план или что-то такое. Нужно было дать ему шанс оправдаться.
Дверь приемной открылась, и я вздрогнула, понимая, что все еще сижу под столом секретаря. Однако кто-то прошел в кабинет Старкова и закрыл дверь, а я снова обрела возможность двигаться. Тихо, чтобы не привлекать внимание, я выбежала в коридор и, сбавив темп, пошла в сторону своего кабинета.
— Кать, Денис Владимирович тебя к себе вызывает, — хитро протянула Марина, когда я вошла в дверь, — Леночка звонила.
Она сидела на моем столе и только-только положила трубку телефона.
Леночка, значит? По спине пробежал холодок, не предвещающий ничего хорошего. Почему сам не позвонил? Конспирируется или… Что «или» даже думать не хотелось. Я не могла поверить, что моя жизнь, кажется, повисла на волоске. Душа так и требовала забиться в темный уголок и разрыдаться, но нельзя было поддаваться порыву. Сейчас еще не время, нужно что-то делать, барахтаться, но плыть.
По пути в кабинет Дениса внутри все сжималось и болезненно пульсировало. Не хотелось думать, что мой, пусть и незаконный, мужчина так просто кидает меня. Ведь в этой ситуации я оказалась, по сути, из-за него. Из-за него!!! Больше не с кем даже поделиться, некому уткнуться в плечо и заплакать. Неужели не спасет? Неужели хотя бы не попытается?!
— Здравствуйте, Денис Владимирович! — сказала я, входя в его кабинет и плотно закрывая дверь.
— Ну, Катюша, не хочешь мне рассказать, с кем это ты в пятницу обедала, дорогая? — ни капли сопереживания, только раздражение и ехидство в его голосе, — Что молчишь, а?!
Все мои мечты на защиту начали стремительно таять. Мне кажется, я даже физически почувствовала, как я сделала шаг по направлению к своей могиле.
— Это просто знакомый со старой работы, — тихо ответила я.
— Хорошие знакомые, детка! — снова вспылил Денис, — А где ты раньше работала, напомни?
— Денис, да какая разница? — не выдержала я, — Ты вон там вообще с женой был!
Кажется, во взгляде Старкова что-то полыхнуло, он резко схватил меня за плечи и так сильно встряхнул, что у меня даже что-то хрустнуло в шее.
— Ты мне что-то предъявлять вздумала?! Так вот ты не в том положении, чтобы что-то предъявлять мне. Поняла?!
Я зажмурила глаза, не в силах смотреть на его разъяренное лицо, и не могла сказать ни слова.
— Не слышу! Поняла?!
— За что? За что ты… так? — наконец выдавила из себя я.
Денис как будто опомнился, тряхнул головой и отпустил меня.
— Значит так, — сказал он, подходя к своему столу, и не глядя на меня, — С сегодняшнего дня побудь в отпуске пару недель. Попроси Лену распечатать заявление, я подпишу. У меня образовались некоторые проблемы, мне нужно их решить. Сделай, как я прошу.
Кажется, мое сердце оторвалось от тела и упало на пол, разбившись на миллион осколков. Мне даже не хватило бы сил, чтобы разрыдаться, хотя стоило бы, но я молча кивнула и сделала все, как он сказал.
Марина таращилась на меня как на привидение, когда я вернулась в кабинет, пыталась выспросить, что случилось, но я ответила только, что ухожу в отпуск. Не сказав ей больше ни слова, скидала вещи в сумку, на автомате выключила компьютер и вышла из банка.
На проспекте сновали толпы людей, ехал непрерывный поток машин, а я понимала, что я практически вычеркнута из этого мира. Не убьют, так покалечат. Что святого есть у этих людей? Лишь бы родителей не тронули… Хотя им будет и так больно за меня.
Я шла по проспекту в сторону дома, чисто автоматически, не разбирая дороги. Из оцепенения меня вырвал сигнал мобильного. Как некстати! Мне казалось, я не смогу вымолвить ни слова сейчас, но, увидев имя звонящего, все-таки ответила.
— Пушкарева! Ты даже представить себе не можешь, что я с тобой сделаю, когда увижу! — прорычала трубка, — Я что тебе сказал делать?
— Роооомаааа! — простонала я, чувствуя подступающие слезы, — Они хотят меня убить!
Я плохо помню, что я делала дальше. Кажется, я назвала Малиновскому адрес ближайшего дома и села прямо на асфальт, заливаясь слезами. Кто-то подходил ко мне, предлагал помощь, но я понимала, что мне никто не поможет. Только когда сильные руки подняли меня с земли, и я увидела Ромино лицо, мне стало легче. Он был надежный. Вот он, эпитет для настоящего мужчины! Надежный и сильный. Он не бросил, не предал. Я его ослушалась, пошла против его слова из-за своего глупого упрямства, а он меня еще и спасает. Кажется, это было последнее, о чем я успела подумать прежде, чем провалилась в спасительный для организма сон.
Проснулась я на Роминой постели, что заставило моментально сбросить с себя остатки сна. Я резко села, осмотрела свою нетронутую одежду и, кажется, даже покраснела от дурацкой мысли, но оценить это было некому. К счастью, в комнате было пусто. Из кухни аппетитно пахло кофе, и я решила, что тянуть бесполезно, все равно мне придется выслушать гневную речь друга о своей безалаберности. Хотя не все ли равно сейчас? Поздно пить боржоми, когда почки отвалились.
— Проснулась? — устало спросил Малиновский, поднимая на меня глаза, — Садись, кофе налью тебе. Для ясности ума.
— Ром…
— Чем ты думала, когда в это лезла? — перебил меня он, явно начиная закипать, — И Антон тоже хорош! Как мальчишка!
— Он рассказал тебе все?
— Рассказал.
— И про Дениса?
— А вот тут уж ты постарайся, дорогая! Как ты умудрилась в это влезть не только головой, но и…
— Не продолжай! — резко прервала его я, — Денис мой одногруппник бывший, первая любовь, можно сказать…
— Ах вот так! — съехидничал Рома, — Ну, это же в корне меняет дело! У нас же Брагин с Крестовским — любители сопливых мелодрам и чудесных воссоединений! Мы им эту сказочку про влюбленных расскажем, и они сразу от тебя отстанут!
— А кто такой Брагин? — не поняла я.
— А вот с этого надо было начинать, милая! Сергей Сергеевич Брагин — это владелец Нордан-банка, странно, что ты не знаешь таких элементарных вещей! Вы что же с Серовым думали, что я лапки сложил и забыл про это дело? Как дети! Шпионы недоделанные! Неужели непонятно, что эта игровая площадка для взрослых дядь, а не для вас, сосунков?!
— Рома, ну не говори так! — чуть не плача, взмолилась я, — Я же хотела помочь!
— Помогла?! — взревел Малиновский, — Помогла, я спрашиваю?!
— Рома… — слезы полились как-то сами, сплошным потоком, без всхлипываний и громких рыданий.
Малиновский вмиг опомнился, выдохнул и затих. Я понимала, что злится он, потому что беспокоится, но было все равно обидно. Мне все-таки нужна была поддержка, нужно было выплакаться где-то, выплеснуть боль, свыкнуться с мыслью о грядущей опасности, о предательстве, о том, что глупая, слепая и ненужная.
— Все, успокойся, — он сел рядом и прижал мою голову к своей груди, — Расскажи мне, что еще я должен знать?
Я говорила сбивчиво, путано, но, кажется, он меня все-таки понимал. Рассказала про Дениса, про то, как он оказывал мне знаки внимания, про то, как просил написать сфабрикованные справки, про его разговор с Крестовским, и то, как он отправил меня в отпуск по совету своего тестя. С каждым моим словом Рома хмурился все больше и больше, но молчал, не перебивал мой поток сознания, боясь, что я упущу нить.
— Значит так, Кать, — начал он, когда я замолчала, — Сейчас я увезу тебя домой, и ты будешь сидеть дома, не высовываясь. Поняла меня?
Я кивнула.
— Если попытаешься уехать, они могут подумать, что ты сбегаешь. А значит, знаешь, что надо бежать. Просто сиди дома, никому не звони, а лучше и сама не бери трубки. Никуда не ходи. Я позвоню тебе сразу, как только смогу. Позвоню, поняла? Не напишу, а позвоню. Я обязательно придумаю, как защитить тебя, — тихо добавил он, сжав меня еще сильнее.
Рома говорил тихо и мягко, бархатно, как будто убаюкивая в своих руках. Почему мне не хватило ума влюбиться в Малиновского? Лучше бы я страдала от неразделенной любви, но не обращала внимания на других мужиков, чем вляпаться в такую историю. А вытаскивает меня он… Как рыцарь на белом коне, а влюбилась я в черта, никак иначе.
Малиновский действительно отвез меня домой и даже проводил до квартиры, предусмотрительно поднявшись на пролет вверх, чтобы папа его не заметил, а потом прислал смску с напоминанием, чтобы я сидела дома.
Родители были очень удивлены моим спонтанным отпуском, но обрадовались, что мы можем наконец-то подольше побыть все вместе. Правда, они изводили меня тем, что звали на дачу, и мне приходилось придумывать миллион оправданий, чтобы не ехать. Скрепя сердце, они все-таки уезжали, а я сидела в квартире одна, трясясь от каждого шороха. Я толком не ела, не спала, все время нервничала, и к концу первой недели мне даже не приходилось придумывать оправдания своему безвылазному пребыванию дома, потому что я два раза упала в обморок, а один раз меня даже стошнило. Я побледнела и напоминала собой какое-то привидение девочки-подростка, но поделать с собой ничего не могла.
В очередной раз оставшись одна дома, от нечего делать, я перебирала вещи в письменном столе. В нижнем ящике отыскала открытки Старкова и безжалостно порвала все, отправив их в мусорный ящик. Чего стоят эти кусочки картона? Как я вообще могла повестись на них? Выкинула остатки шоколадок от него же, нашла в ежедневнике записки и отправила туда же.
— К черту, к черту все! — крикнула я, поднимая с пола очередной кусок картона, вывалившийся из тетрадки.
Но это была не открытка. Холодок прошел по моему телу, меня передернуло, и комок подступил к горлу. Календарик. Календарик с моими циклами. У меня задержка.
В момент осознания этого факта, у меня отключился мозг. Кажется, что в более поганую ситуацию было просто невозможно попасть: я беременна от мужчины, который меня предал самым гнусным образом, а его тесть хочет меня убить или, как минимум, покалечить. Просто прелесть! Единственное, о чем я могла более-менее ясно думать в тот момент, это то, что мне срочно нужно было опровергнуть свое предположение, иначе я сойду с ума. В конце концов, бывает же такое, что цикл пропадает во время стресса? А этого добра в последнее время у меня как раз было предостаточно.
Единственный реальный способ успокоиться — сделать тест на беременность, но выходить нельзя. Нужно было попросить кого-то сходить в аптеку, но кого? Родители отпадали сразу. Малиновский — тоже, такого позора я бы не пережила. Звонить Марине с работы? Но она в курсе про связь с Денисом, плохая идея. Кого-то из соседей тоже просить неудобно, и любой из них может передать все родителям. Промучившись час, я не выдержала, натянула спортивный костюм и вышла на улицу.
На дворе стояло лето, было достаточно жарко и многолюдно. Дверь нашей парадной выходила прямо на улицу Чайковского, что значительно снижало шансы попасться ненужным людям. Не будут же они нападать на меня у всех на глазах?
Аптека находилась буквально через два дома от нашего. Я бегом преодолела это расстояние, а потом долго мялась на входе, сжимая и разжимая кулаки. Купить тест было целой проблемой, как будто купить прокладки в двенадцать лет: страшно, стыдно, ощущаешь себя как будто голой перед пронизывающим взглядом женщины фармацевта. Как будто совершаю что-то постыдное! Настроив себя на то, что в двадцать четыре года покупать тест на беременность — это вполне нормально («В конце концов, я могу быть и замужем», — подумала я.), я шагнула внутрь, вдыхая неприятный запах медикаментов.
— Слушаю вас! — улыбнулась мне приятная полная женщина за прилавком, и как-то сразу стало немного комфортнее.
— Мне бы тест, — я замялась, — На беременность.
Женщина расплылась в счастливой улыбке и выложила передо мной три разноцветные коробочки.
— Выбирайте.
Недолго думая, я сгребла все три, расплатилась и так же бегом прибежала обратно домой. Выдохнуть я смогла только тогда, когда защелкнула замок своей квартиры, однако радовалась я рано.
Уже через полчаса я рыдала в ванной, сидя над тремя положительными тестами, не зная, что делать дальше. С одной стороны, ребенок — это великое чудо и счастье. Но можно ли было говорить о счастье в сложившейся ситуации? Его отец меня использовал, обманывал, а потом сдал врагам. С другой стороны, мне было бы дожить до рождения этого малыша, ведь я даже не знаю, что будет завтра, что уж говорить о сроке в 8 месяцев?
Родители, конечно, будут вообще не рады известию, что дочь нагуляла ребенка. Готова поспорить, что отец представлял себе появление внуков совсем по-другому. Как минимум, я должна была быть замужем, но уж что есть, то есть, выбирать не приходится. Я сразу отмела идею об аборте, потому что морально бы просто не вынесла такого, а еще была почему-то уверена, что покричав, повоспитывав меня, родители бы приняли внука и все-таки помогли бы мне. Вот уж кто-кто, а мои папа и мама не бросили бы никогда. Пушкаревы своих в бою не бросают — вот что я твердо уяснила из рассказов отца, которые слушала все детство. «Своих» не бросают, значит, и меня не бросят.
— Мы дома! — услышала я голос отца в прихожей и, чертыхнувшись, сгребла все коробочки под ванну.
— Катюш, ты чего такая помятая? — ласково спросила мама, когда я появилась на кухне.
— Спала, еще не проснулась, — улыбнулась я.
Родители были такие уютные, довольные, выкладывали помидоры, огурцы и зелень на стол, обсуждали в какой цвет покрасить потемневший забор на даче. Отец горячился, а мама посмеивалась, сверкала глазами и на ее щеках появлялись очаровательные ямочки. Через полчаса споров папа не смог устоять перед ней, и в конце концов, сдался, обнимая свою Леночку и целуя ее в волосы.
Я сидела на табуретке, поджав ноги, и думала о том, какие же они у меня все-таки замечательные. Настоящая поддержка и опора. Те люди, к которым всегда можно вернуться, которые примут любую, и даже если поругают, то все равно потом обнимут и помогут, чем смогут. Они простые и искренние, они отдают мне все, что у них есть. И если даже кому-то кажется, что их усилий мало, что живем мы достаточно скромно, то, на самом деле, я скажу, что их любовь и поддержка — это уже очень много. Это главное. У моего ребенка никогда не будет такой семьи. Денис явно не станет моим мужем и примерным семьянином. А после всего, что сейчас происходит, я его и не приму. Но все равно в моих силах подарить ему уверенность в его маме. Кроме того, у него будут бабушка с дедушкой, а это уже целая семья!
— Дочь, ты чего? — улыбнулся папа, обнимая меня за плечи, — Совсем пригорюнилась.
— Нет, пап, задумалась, — я запрокинула голову так, чтобы видеть его лицо, — Вы у меня такие замечательные. Я так вас люблю. Что бы я без вас делала?
— Тебя бы без нас не было! — задорно ответил отец и засмеялся.
— Паааап, я так жалею, что мы так мало времени проводим вместе. В последнее время все дела-дела…
Он грустно улыбнулся и потрепал меня по голове, как раньше делал в детстве.
— Ничего, дочь, — сказал он ласково, — Это же естественно, дети вырастают, у них появляются свои дела… Вот найдешь скоро себе мужа, и вообще от нас уедешь.
У меня выступили слезы на глазах. Знал бы папа, что его дочь скоро подарит ему внука от женатого мужчины, то не говорил бы так спокойно.
— Спасибо тебе, пап, — я встала, обняла его за шею и сильно-сильно сжала руки, — За все спасибо…
***
Утро было каким-то суматошным. Родители снова собирались на дачу, снова звали меня, а я вяло сопротивлялась.
— Катя! Я ничего не знаю! Ты собираешься и едешь с нами! — вещал отец, курсируя между кухней и моей комнатой, — Уже половина лета прошла, а ты еще и на солнце не бывала!
— Катюш, правда, ты такая бледненькая, — вторила ему мама, — Уже отпуск заканчивается, а ты на улице ни разу не была. Собирайся, давай!
Я же с утра чувствовала себя преотвратно. Не знаю, что именно сыграло свою роль, беременность или нервное истощение, но у меня даже руки с трудом поднимались.
— Ну мам, пап! Я не поеду.
— Ничего не знаю! Живо! — скомандовал полковник Пушкарев, и я все-таки сдалась.
Через полчаса я уже сидела на заднем сидении родительской машины. Прислонив лоб к чуть прохладному стеклу, я мысленно порадовалась, что задние стекла в нашей старенькой тойоте тонированные, а потому солнце не будет бить в глаза, и можно спокойно поспать.
Однако только я закрыла глаза, мне в голову пришла навязчивая мысль, от которой я никак не могла отделаться. Что если, узнав, что я жду от него ребенка, Денис все-таки надумает мне помочь? Ведь не совсем же он сволочь, чтобы оставить без поддержки мать своего наследника? Да даже не наследника, я ни на что не претендую, но родная кровь… Что если это самое простое решение проблемы?
Увидев очертания знакомых зданий, я резко подскочила, напугав маму.
— Папа! Останови машину!
— Что случилось, Кать?
— Пап, мне срочно нужно на работу! Я завтра поеду с вами на дачу, а сейчас останови, пожалуйста!
— Катя, да что это такое? — возмутился отец, но увидев мое перевозбуждение, все-таки прижался к обочине.
— Я позвоню вам, когда буду дома! — бросила я, выпрыгивая из машины, напрочь игнорируя их протесты.
Офис встретил меня удивленными взглядами, привычной суетой и сообщением Леночки, что у Дениса Владимировича совещание. Чтобы лишний раз не маячить в приемной, я отправилась в свой кабинет.
,
— О, Катя! — Марина была, наверное, единственной, кто мне искренне был рад, — Не сидится в отпуске? Я уж думала, ты совсем выгорела и умотала на юга! — засмеялась она.
— Нет, дома сижу, книги читаю, — улыбнулась я.
Мне было не по себе от предстоящего разговора с Денисом, но не хотелось показывать свое волнение подруге.
— Ну, ты даешь! Книжки! Лето же! А как же пляжи, парки? Жара такая стоит! Я тут, в офисе, только и думаю, как бы оказаться рядом с водой!
Марина почти полтора часа рассказывала мне о своей поездке на Финский залив с друзьями, потом посвятила в последние офисные сплетни, а совещание у Старкова все еще не заканчивалось.
— Ты же знаешь, бывают и длинные совещания, — подруга поджала губы в сочувствующей улыбке, — Освободится, поди, скоро.
— Надеюсь на это, — устало вздохнула я, доставая зазвонивший телефон из сумки.
Номер был незнакомым, и я всерьез забеспокоилась, помня о напоминании Малиновского не выходить из дома. Я опять нарушила его приказ!
Марина встала у тумбочки в углу, заваривая нам очередную кружку чая, а я, наконец, ответила:
— Слушаю.
— Пушкарева Екатерина Валерьевна? — спросил меня официальный мужской голос.
— Да, — неуверенно сказала я.
— Пушкаревы Елена Александровна и Валерий Сергеевич — ваши родители?
— Да, — я почувствовала, что ком подступает к горлу.
Мужчина выдержал паузу, а потом опять заговорил:
— Они разбились на трассе полчаса назад. Их машина попала под фуру, никто не выжил. Простите.
На ватных ногах я повернулась к Марине, но не смогла ничего сказать. Она увидела мое лицо, видимо, поняла, что дело плохо, и кинулась ко мне. Последнее, что помню — ее обеспокоенный взгляд. Я почувствовала, как пол уходит из-под ног, а дальше все. Темнота.
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Автор вроде сказал, что девушка влюблена и слепа... Не должна изменять... Хотя идея интересная.. 
Понравились такие качельки ощущений сегодня... 
Вот такие мысли.. Жду продолжения.. 
) Подумайте, пожалуйста, о том, чтобы не выводить эту героиню из сюжета и раскрыть...
Просто разве плохо раскрасить Ваше произведение и другими красками, помимо исканий Кати? Вы справитесь! 
Понятно третьем будет Антон, хотя ему вроде понравилась Женя... Как все запутанно...