5. - Читаешь? - спросил Андрей, указав на лежащую на прикроватной тумбочке книгу. Он под Катиным присмотром расставлял по её комнате пришедшие за праздничный день букеты. То выходил в гостиную, то возвращался, держа при этом по две, иногда по три вазы за раз. Было неловко, в первую очередь - ей: впервые за все его прилёты в Киев Жданов оказался в её спальне. И она с ним рядом. - Читаю. Но медленно, - Катя, открыла шкаф, сняла с плечиков кардиган крупной вязки, на себя накинула. Как-то стало зябко: либо из приоткрытого окна тянуло, либо между ними с Андреем, если убрать защиту из Ани и Вани, так холодно было. Жданов вернулся в комнату с последней вазой - тем букетом роз, что сам принёс. Прошёл мимо Пушкарёвой к изголовью кровати, томик Улицкой аккуратно подвинул, пристроил цветы. - И как? - спросил о книге, непроизвольно взяв её в руки. - Мне очень нравится о театре, - Катя стояла у стенки шкафа, привалившись к ней. - Захотелось сразу на какие-нибудь хорошие "Три сестры". - В Москве о Богомоловских всё шумят. Ты смотрела? - Нет. Но фотографии видела. И читала отзывы. Кардинально противоположные. - Подарю тебе билеты, или хочешь, вместе сходим, - как само собой разумеющееся. - Сашке понравилось. Сказал, таким и должен быть театр новый. Спорили с ним долго… - Вы всегда долго спорите. - Да нет. Уже нет, - отмахнулся Жданов. - Почему бы ему не выкупить Кирины акции? - Я тебе уже говорил. Хочу, чтобы они были у тебя. Это же семейный бизнес. - Но мы не семья, Андрей! - Да? При Ваньке с Аней так скажешь? Катя обессиленно опустилась на край кровати. Жданов тут же присел рядом. Протянул руки к ней, развернул к себе, приподнял осторожно пальцем её подбородок, чтобы она глаза не отводила. - Кать, без разницы, что и как сейчас между нами. У нас дети. Не один ребёнок, Кать! Дети у нас! Это не случайность. - Да, Андрей, это не случайность. Это две случайности. - Дура ты, Катька, - с нескрываемым осуждением произнёс Жданов. - Какая же ты дура! Она так и сидела на кровати, пока он собирался, долго искал телефон, который не помнил, куда положил, начиная перенос букетов. Только когда дверь за ним закрылась, она, совсем обессиленная, поднялась, чтобы запереть квартиру. - Дура, да, - согласилась с ним, опускаясь на пуфик у двери. - Рядом с тобой, Жданов, я часто дура.
Она вернулась в "Зималетто" в конце апреля 2006 года. И сразу поняла, что Жданова не разлюбила. Баррикады между ними строила ровно сутки, а потом раз и сдалась. Сначала ему себя старую показала, а потом и вообще пошла на поводу. - Мне нужна секретарша, - Андрей смотрел ей прямо в глаза. Она, чуть наклонив голову, в его глаза. Не было того страха, что в предыдущий вечер у стен клуба бродил от неё к нему. Катя даже смеялась. - Помнится, в своё время у вас было целых две секретарши. Правда, я сейчас немножечко занята. А Виктория напротив… - Боже упаси! - дёрнулся Андрей. - Боже упаси… Если вы не возражаете, то кандидатура Шурочки меня бы вполне устроила. - Шурочки? - Угу. - Хорошо, - дёрнула плечиком. - Спасибо. - Что-нибудь ещё? - сама не знает, зачем спросила. В "ещё" этом скользнуло тщательно запрятанное на глубину неспокойство. - Ехать нужно… Она развернулась. Стала уходить. - Я хотел… - нельзя было её отпустить. Обернулась. Так на него посмотрела, что… - Нет, пожалуй, всё. Блестяще разыграно с обеих сторон. Не то что вчера, будто и нет напряжения. Будто и инструкции не было. Наверное, этот весенний день так влияет. И Катя, такая красивая. Андрей смотрел ей вслед с восхищением. Да, не такая, как он привык, но разве чужая, как он вчера сказал Ромке? Никакая не чужая! Его Катя. Она уже почти подошла к отцовской машине, когда Жданов побежал следом. - Валерий Сергеевич, - заглянул через приоткрытое окно к водителю, - а разрешите мне подвезти Катерину Валерьевну. Мы в дороге решим ещё некоторые производственные вопросы. - Опять началось! - возмутился Пушкарёв. - Одна работа! Катерине даже полчаса отдыха не полагается? - Обещаю, я не буду её утомлять сильно, - пообещал полковнику Жданов. - Да ведь, Кать? И она никогда себе этого не объяснит, но в тот момент Катя рассмеялась. Добрым, живым смехом. - Да, Андрей Палыч. Пап, вы поезжайте с Колей… Зорькин как воды в рот набрал. Хотелось крикнуть: "Пушкарёва, ты совсем?!" Но он только сказал: - Поехали, дядь Валер. Дел ещё много. И машина тронулась. - Кать… Пойдём? - Андрей звучал так неуверенно, так напуганно, будто не было этого настоящего разговора несколько минут назад. - Передумали насчёт Шурочки, Андрей Палыч? - а она была вновь спокойна. - Передумал насчёт тебя, - секундная пауза, и он притянул Катю к себе, вдруг вновь набравшийся смелости, и поцеловал её прямо посреди дворика суда. Она сначала пыталась хлопнуть его по плечу, а потом ответила. Жданов скучал по их поцелуям и был уверен, что не он один скучал. Губы её скоро отпустил, не хотелось спугнуть Катю. Но не отстранился и шепнул: - Кать… Она дёрнулась и бросилась к его машине. - Кать! - крикнул вслед. - Поехали, Андрей, прошу тебя, поехали, мы должны быть в компании одновременно с папой, чтобы… - Чтобы что? - он снял сигнализацию и открыл ей дверь пассажирского сидения. За это время набрался наглости. - Чтобы никто не заподозрил, что мы всё ещё любим друг друга? - Не говори этого! - вспылила она, а затем непривычным для него жестом откинула козырёк и проверила в зеркальце сохранность макияжа. - Ого! - сделал вид, что ремарки о любви не было. - А мне так нравилось, что за макияжем можно не следить… - Жданов! - М? - он уже был готов тронуться, но она так на него смотрела, что… - Кать, я сейчас опять испорчу твой макияж. Она даже не пикнула. Сдвинулась немного на кресле и ответила на его поцелуй. Андрей, не отвлекаясь от дороги, смотрел, как она подкрашивает губы, припудривается, наносит на запястья парочку капель духов. - А всего-то месяц прошёл… Фантастика! - Тебе не нравится? - Мне нравится, Катюш. Мне и раньше нравилось. - Хочешь поговорить об этом? - Хочу. - А я нет, - отрезала Пушкарёва. - Расскажи, что ты сделал на производстве. И они действительно всю дорогу проболтали о работе. У "Зималетто" договорились друг друга не целовать. В "Зималетто", настояла Катя, тоже. - Тогда я могу хотя бы пригласить тебя на свидание? - спросил Андрей, когда они уже парковались в подземном гараже. - В Марьино? Она ещё много раз тыкнет его тем, прошлым. Он каждый раз будет принимать это, ведь заслужил. Они ничего не скажут никому. Жданов снимет для них квартирку недалеко от "Зималетто". Катя убедит родителей, что ей нужно жить одной, выросла, пора уже, не только фирмой же управлять, ещё и своим хозяйством нужно. Они уберут все вещи Андрея в ящики в кровати в тот день, когда Валерий Сергеевич займётся перевозом вещей дочери. Кира будет пытаться зацепиться за тот вечер в день Катиного возвращения, когда Андрей приехал к ней, но ничего не выйдет. Он расскажет ей о поливальной машине, о Чижике-Пыжике, о том, что любовь кончилась. А потом Жданов уедет во франшизную командировку, все будут думать, что его месяц не было в Москве, и только Катя будет знать, что он возвращался в столицу по несколько раз в неделю, чтобы просто побыть с ней. Узнает только Юлиана. Сначала найдёт в Катиной гостиной зажим для галстука, что Андрей обронил в спешке, собираясь на очередной рейс, и не нашёл. Потом заметит в холодильнике квартиры якобы одинокой женщины Ждановское любимое вино, что неизменно он дарил Виноградовой с каждым подарком. Молчать Юлиана перестанет, когда приедет к Кате перед показом с платьем для президента, а дверь ей откроет Жданов. - Катя в душе, - как ни в чём не бывало скажет Андрей. - Решили меня посвятить в тайну своих отношений? - А ты сама разве себя ещё не посвятила? К Новому году Катя будет глубоко беременной. "Зималетто" расплатится с долгами. Общественность узнает, что отец ребёнка президента - вице-президент. Что они уже полгода живут вместе. Малиновский охренеет, а в конце января заберет с новоиспечённым отцом, Зорькиным и Юлианой Катю с Аней из роддома. Только Ждановой будет только одна из них. Катя останется Пушкарёвой.
_________________
|