НРКмания

7. Один из британских партнеров Андрея приостановил плавно текущую полуделовую беседу и посмотрел куда-то за Ждановскую спину.
- Я хочу вас познакомить с ещё одним моим русским партнёром. Это Екатерина Борщёва, владелец сети преуспевающих ресторанов в Москве и Киеве, она приехала сюда для расширения своей сети. Катерина! Катерина!
Британский мистер, не обращая внимания на то, как напрягся Жданов, звал её.
- Позвольте представить вас. Екатерина Борщёва, владелица сети ресторанов "Мармеладов". Андрей Жданов, президент модного дома "Зималетто".
- Очень приятно, - Андрей протянул Кате руку.
Она коснулась его ладони. Это была неловкость большая, чем у подростков при первом поцелуе.
- Извините, - мистер англичанин заметил ещё кого-то важного в зале, - оставлю вас на несколько минут, нужно поздороваться с еще одним важным гостем.
- Очень приятно? Это что сейчас такое было? - удивилась Катя. - А почему ты не сказал ему, что мы знакомы?
- А почему ты не сказала? И вообще, что ты здесь делаешь?
- Тебе сказали, расширяю ресторанную сеть.
- А где же твой муженёк-голубок?
- Соскучился? Может, и ты..?
- А ты можешь не язвить и притвориться, что рада новому знакомству?
- Конечно, Жданов. Конечно! Всё для вашего президентского величества!
Катя протянула руку со своим шампанским к его бокалу, хрусталь звякнул.
- Очень была рада знакомству, Андрей Павлович. Надеюсь, мы больше никогда не увидимся.
Из неё будто текла ядовитая ярость. Какой-то отравленный сок, которого не должно быть в этой женщине.
- Кать, стой!
- Что-то ещё? - она вновь повернулась к нему, успев перехватить у официанта новый бокал с шампанским. - Наверное, хочешь спросить, как Аня, да, папочка?
Последнее слово будто выплюнула. Невероятно, что оно вообще может быть оскорблением. Катерина чувствовала, что слишком перегибает. Что слишком неприятна сейчас. Но ничего сделать не могла. У неё в арсенале для данной ситуации не было маски лучше чем та, что надета сейчас. Маски язвы в отношениях Жданова, что Катерина надевала, когда боялась, что сейчас покажет ему, что на самом деле испытывает. И к Андрею, и вообще.
- Мы с дочкой пару часов назад разговаривали, не думаю, что что-то изменилось.
- Ох, ну какой же образцовый отец!
Андрею трудно было понять, Катя чуть захмелела и позволяет себе то, что не позволила бы без подпитки шампанским, или ведёт себя так, потому что не готова была ко встрече в Лондоне.
А она действительно была не готова. Ну почему ещё и Лондон? Катя уехала из Москвы, чтобы не видеть его, - он открыл крупный офис "Зималетто" в Киеве и периодически прилетал. Официально - чтобы проверить Надежду и Романа. И Аню, конечно. Между тем,Катя была уверена, и её. Она в Лондоне бизнес расширяет, так он и здесь.
- Скажи, Жданов, а ты специально в Лондон прилетел? Следишь за мной?
- А ты мнительна. Я просто работаю, Кать. Мы люди одного круга, и так бывает, что…
- Что круг один в трёх столицах? Не бывает так! Не бывает! Господи, как ты меня достал!
Она резко развернулась, но он поймал её за руку.
- Отпусти меня!
- А то что? Закричишь? - Андрей сжал её предплечье.
- Убери руку, мне больно, останутся синяки.
- Замажешь, тебе же не в первый раз.
А теперь язвительность полилась из него. Катя даже не нашлась, как ответить. Жутко хотелось дать ему пощёчину, но не здесь же. Нужно было ударить, но ударить словом.
- По опыту взаимоотношений со своей женой судишь, Жданов?
- Думаешь, упоминание о ней делает мне больно? Ха! Ничего ты не поняла до сих пор, Катенька.
Он ладонь разжал, и Катя практически убежала. Жданов смотрел ей в спину. Волосы, закрученные в тугие локоны, спадают по чёрной ткани пиджака, накинутого на коктейльное платье. Красивая. Даже когда лица её не видит, внутри ёкает. И пахла она так, он успел учуять, как всё время с той встречи у суда. Спросить как-нибудь надо, как вообще один аромат столько лет можно носить.

Уже после полуночи Катерина сидела в баре своего отеля. Перед ней стоял бокал практически не тронутого мартини. Катя листала в телефоне фотографии Ани, думала о том, как скучает по дочке, но Пушкарёвым, у которых гостила девочка, конечно, не звонила, поздно уже и по московскому времени.
- Виски, пожалуйста. Двойной.
Даже не заметила, как на соседний стул присел Жданов. Телефон заблокировала. Ножку бокала пальчиками сжала. К нему не повернулась.
- Так ты всё же следишь за мной?
- Уверена, что не я должен это спросить? Ты ведь прекрасно знаешь, что я всегда останавливаюсь в этом отеле в Лондоне. Ты, Кать, всегда останавливалась тут со мной. И что? По привычке продолжаешь?
Она не ответила. Он продолжил.
- А номер у тебя какой? Может, 226? М, Кать? Тот, где я за каждым углом? Где всё нами пропитано? Где мы…
- Перестань, Андрей. Прошу.
- Ключ покажи - я перестану.
- Тебе не кажется это наглостью?
- Тебе не кажется это глупостью? Зачем ты между нами стены городишь? У нас дочь!
- Да что за аргумент такой у тебя постоянно? У нас, дочь, да, Андрей! Но у миллионов дети! И миллионам это не мешает не быть вместе!
- Кать… ключ покажи. Пожалуйста.
Она наконец подняла на него глаза. Сидит в своём идеальном, как всегда, костюме. Уставший. Но такой красивый. Возрастом чуть изменённый, но такой… Такой! Боги, она же в Киру Воропаеву превратилась за эти годы. Нет, только не это. Она не такая! Не будет она Кирой! Не будет Андрея принимать ещё и ещё. У Кати характер. У Кати отец какой! Катя не Кира же! Но Андрей… Андрей...
- Да к чёрту, - схватила со стойки свой клатч и выложила из него то, что Жданов просил.
Он схватил ключ, посмотрел на номер, довольно ухмыльнулся.
-Пойдём?
- Куда? - растерялась Катерина.
- В 226.

- Па, назови любимое число! - Ванька валялся на диване у наряженной ёлки.
- 226, - не раздумывая, выдал Жданов. И сразу взгляд с сына на Катю перевёл. Хотел поймать её реакцию.
Она зарделась. Сразу же куда-то в сторону кухни сорвалась.
- Мам, тебе помочь? - крикнула вслед Анька.
- Сиди, - остановил дочку Андрей, - я сам.
Он шёл по коридору беззвучно. Медленно. В голове крутилось всякое. И постоянно возвращало на час назад. Она целовала его. Сама. В волосы пальцы запускала. Он сжимал её плечи, и казалось, нет всех сложностей. Мама, папа и дети. Ёлка, приближающийся Новый год, семья.
Катя сидела в кухне на краешке стола, повернувшись к окну. Его не услышала. Она даже не слышала, как дочка её окликала, так ушла в себя после Андреева 226.
- Кать… - он руками упёрся в столешницу позади Пушкарёвой.
Вздрогнула.
- Что, Андрей?
- А Анька же права.
- В чём? - всё ещё не повернулась.
- Я это, клинья к тебе прилетел подбивать…
- А акции?
- А что акции? Они не идут в разрез с моими клиньями. Я действительно хочу, чтобы они были твоими. Продавай к чертям эти Борщёвские харчевни и возвращайся к семейному бизнесу.
- Я не могу продать рестораны без Мишиного согласия.
- Интересно, ты будто куски из того, что я говорю, слышишь.
- Да всё я слышу, Андрей.
Катя встала, к окну шагнула, раскрыла его полностью и вдохнула морозного декабря.
Жданов подошёл, в ладонь снег с подоконника собрал.
- Вот смотри, этот снег, он как трудности, что ты себе придумала в очередной раз. Сначала, конечно, морозит, но потом раз и растаял. Нет проблемы.
- Потому что руки у тебя всегда горячие.
- Ох, Катька, я б тебе сказал, да…
- Лучше поцелуй.
- Ты серьёзно?
Пока он мялся, она окно захлопнула и сама к нему прильнула.

_________________

Не знаю почему, но Вашу Катю я не понимаю! Мечущаяся идиотка (извините за резкость) не знающая, чего хочет от жизни. А лучшие годы проходят мимо! Те годы, которые она могла бы провести с любимым мужчиной. К тому же она у Вас и эгоистка. Детей отца она не лишила, но она лишила их ощущения семьи. И всё ради совершенно мне не понятной прихоти (я так поняла, что и сама она толком не знает почему рассталась с Андреем).

У всех может быть свой взгляд на героиню. Я совсем не против того, что она рождает у вас антипатию. Эмоции-то вызывает, это хорошо.
Катя знает, почему ушла от Андрея. И мы с ней об этом, конечно, еще поговорим.

_________________

8. - Жданов, ты меня извини, конечно, что я в твоё семейное гнёздышко лезу…
-Смотри не выпади. Из гнезда-то, - ёрничал Палыч.
- Да к чёрту гнездо твоё! Орёл, твою мать! Я ещё чего-то перед ним извиняюсь! Хотелось бы, чтобы ты не забывал, Андрюша, кто вообще-то президент нашей компании. И я не регент при тебе, хоть мне очень нравилось бы считать тебя молокососом.
Из трубки так громко звучал голос Воропаева, что казалось, вот он, среди Катиной кухни в Киеве.
- Саш, ну что ты начинаешь, а… Два дня до Нового года. Расслабься. Выпей. Трубку забей. Что ты там ещё любишь. Как с Алёнкой, м? Уже никакие контракты не сгорят. С Полянским я всё порешал. У Малиновского с Надей всё зашибись. Тут такие цифры по продажам, что мало где, кроме Москвы, выше. Да и вообще, Шурик, неделя уже нерабочая, все дела…
- У тебя уже слишком затянут этот период нерабочий... - вновь забухтел Воропаев. - У тебя на какое в Москву билеты?
- Нет у меня никаких билетов. Мы вольные птицы! Пора, брат, пора! Тьфу ты, какая-то пятиминутка орнитологии!
- Пингвин ты, вот какая ты птица, Жданов.
- А ты… ты… индюк ты! - заржал Андрей в трубку. - А реально же! Блин, как похожи!
- Придурок. Ждать мне тебя тут или самому всё разруливать?
- А что разруливать-то? Ты зачем нагнетаешь? Мне Екатерина отчёты шлёт буквально каждый день от всех отделов. Я почитываю, на ночь отлично, сразу вырубает. Я как цифру в колонке "прибыль" вижу, сразу отрубаюсь аки младенец.
- Кстати, про Катерину. Ты зачем её отпустил так рано?
- Воропаев! Два дня до Нового года! Рано, блин! Моя помощница может отдохнуть, а? Моя! - Андрюша Жданов почти ревел. - Ты чего ко мне прикопался на пустом месте?
Ванька, проезжавший по коридору на машинке, было сунулся к отцу, но даже малёк понял, что папа в кухне закипает. Не, уже закипел.
-Короче, - вновь стал гнуть свою линию вице-президент "Зималетто", - ты после праздников в Москву прилетать собираешься или вы там с Пушкарёвой третьего ребёнка делаете?
Бах!
Ну, Малиновский, держись, сейчас я тебя этим пари припечатаю. Заведётся, заорёт Андрюша. Раз. Сашка выжидал. Два. Всё, как по писанному, всегда со Ждановым работает. Разозлить типа по бизнесу, а потом оп - в дамки! Три.
- О! А хорошая идея! Хорошая! Хвалю, Сашка!
Абсолютно спокойный Жданов. Довольный. Не орёт.
"Чёрт, чёрт, чёрт!" - вилось роем в рыжеватой Воропаевской голове. "Сейчас же начнёт про Пушкарёву, не заткнёшь. Чёрт меня за язык тянул спорить с Малиновским!"
Роман Дмитриевич, довольная физиономия которого с экрана компьютера пялилась на Сашку, начал отплясывать руками какой-то ритуальный танец победителя. К счастью, Воропаев звук скайпа перед звонком Жданову, выключил. Картинка была такая: взрослый мужик, Малиновский Р.Д., руководитель украинского отделения модного дома "Зималетто", до слёз хохочет и орёт. Звука по-прежнему нет. Наложить музычку пострашнее - чисто Хичхок.
Малина, которому звук не включали, стал строчить в чат: "С тебя бутылка, Сашенька! Спор я выиграл". И через пару секунд: "Как и всегда, впрочем".
Катя вошла в кухню под "Хвалю, Сашка". Схватив прихватки, полезла в духовку за лимонным кексом. Вовсе не планировала его печь, но пока дети с Андреем ёлку наряжали, тексто как-то само замесилось и ушло в духовку. Есть же в Катерине на уровне генофонда этот будто рефлекс от Елены Александровны.
- Многодетным семьям у нас в стране почёт и уважение, - рассуждал на всю кухню Жданов, разглядывая нагнувшуюся Катю.
Та напряглась. Вслух обратилась. Духовку даже не закрыла. Жар валил от неё и, кажется, затмевал всё в голове Пушкарёвой. Больше того, Катя даже не заметила, как в наглую её Андрей рассматривает. Хотя такой взгляд всегда чувствовала.
Какие ещё многодетные семьи? Что Жданов несёт? Катерина даже не услышала за своими раздумьями, как президент и его вице распрощались.
Андрей телефон, как шар в лузу, запулил по столу в угол, к стене.
- Это лимонный? - наклонился к кексу, вдохнул.
Катя не ответила.
- Дети, тут, вроде, лимонный кекс! Налетай, пока я всё не съел! - громкий голос Жданова наполнил всю квартиру.
"Может, мне это всё послышалось?" - подумала Катя. И на автомате отрезала от кекса четыре кусочка.

Если оторваться от мыслей о третьем ребенке, сразу стоит сказать о втором. Ваньку они, конечно, не планировали. Он был зачат явно где-то в Лондоне. С большой вероятностью, в номере 226. Однако точно за локацию именно того, удачного раза, ни Катя, ни Андрей не поручились бы.
По приезде в Москву Катя попыталась с Андреем поговорить. Это Катино поговорить, как и поговорить многих женщин, вызвало у Жданова, как и у многих мужчин, явное отторжение. Он поговорить отказался - просто перевёл разговор в горизонтальную плоскость. - Андрей, ну хватит, это важно! - пыталась вырваться Катерина.
- Да у тебя всё всегда важно, Катьк. И то важно, и это. Отстань. Дай-ка я лучше… ага, вот так. Ууумница...
Анька на тот момент уже пошла в школу. Пожалуй, это единственное, что изменилось в её жизни в тот период. Родители шифровались. Шифровалась мать, уже беременная, но не знающая этого. А отец решил не спорить. Его в целом-то всё устраивало. Девочки его рядом. И маленькая,и большая. А то что сексом только в одной квартире из двух спокойно можно заниматься, так это пустяк. Будто для секса только квартиры пригодны, к тому же.
В Катиной квартире Андрей появлялся так же, как и до Лондона. Приходил несколько раз в неделю, а иногда и каждый вечер. Играл с Аней. Смотрел мультики про феечек Винкс. Читал детские книжки о принцессах. Короче, был отцом. Может, даже мужем. Вбивал гвозди в стену, когда Катя купила десяток одинаковых фоторамок 10 на 15 и распечатала Анькины фото разных лет. На одной из них они были втроём: маленькую девочку Андрей с Катей держали в воздухе, подняв каждый со своей стороны за руку. Малявка хохотала, явно не прячась от фотографа. Конечно, не прячась. То снимал Павел Олегович, у которого с рождением внучки проснулась тяга к старому хобби - фотографии.
В общем, Андрей вбивал гвозди, менял смесители, таскал тяжёлые сумки из магазина. Когда понимал, что себя переоценил, вызывал мастера. Короче, решал всё то, что должен решать в семье мужчина. Но мужчиной в Катиной постели в её квартире не был. Она придумала какое-то дурацкое табу. По Андреевым меркам, сущую глупость.
- Ну что такого, - спрашивал он Катерину неоднократно, - что дочь увидит нас в одной постели? Это нормально вообще-то, что родители вместе спят. Им даже в школе, уверен, про это рассказывали.
Катя настаивала, что действовать надо здраво. Андрей пару раз заикнулся, что здраво - это ровным счётом наоборот, нежели они. Не знал тогда ещё, что женщина в первом триместре беременности. Испытал на себе взрыв гормонального шара и решил будто бы подчиниться.
Потом, конечно, всё пошло к чертям. Как и в любой умалчиваемой истории, хрестоматийно всё тайное стало явным.
В одно из утр, когда Аню вообще-то в квартире, что Андрей называл семейной, не ждали, она появилась там. В цирке отменили представление, и Елена Александровна привела внучку, конечно же, домой. Дома были и мать, и отец Аньки. Этого Елена Александровна не знала. Но поняла это сразу, на пороге буквально споткнулась о Ждановские туфли. Аня так же неаккуратно, как отец, швырнула рядом с его обувью свои резиновые сапоги. Рванула в спальню и в чуть мокрых носках стала скакать через сонных Катю и Андрея. Иногда по сонным Кате и Андрею. Бесёнок кричал:
-Папа! Мама! А мы можем купить лошадку? Ну пожалуйста!
Андрей девочку схватил и повалил между ними с Катей.
- Может, хомяка лучше? - спросил у Аньки.
- Никакого хомяка в этой квартире! - моментально отрезала Катерина.
- Тю! Не в этой, так во второй, - ходил по лезвию Жданов. - Елена Санна!
- Я на кухне, Андрюша, - крикнула Пушкарёва. - Поднимайтесь, сейчас обедать будем.
- Какая тёща у меня, а! - протянул, потягиваясь во всю длину кровати, Жданов.
Катя обречённо вздохнула.
В тот день у неё не пошли месячные второй цикл подряд. Да только она закрутилась и не заметила.

_________________

Катино поведение все загадочнее и загадочнее.
Что такого натворил Андрей (или ей придумалось).
Изменял напропалую? ЧТо-о не похоже...

_________________
"Я... боюсь художников. Очень уж легко их брата обидеть, проще, чем коту на хвост наступить." (с) МФ.

Вот всегда все думают, что в Андрее проблемы... Бедный Андрей!

_________________

А что Катя изменила?
Влюбилась в другого?
Запоздало решила вернуться к лозунгу "карьера и одиночество"?

Вообще, до того как столкнулась с кате-хейтерами, я мечтала прочитать пост-канон, где бы Катя накосячила. Но тогда я ее легче и светлее видела.

Ха! И не обвиняла я одного Андрея.
У меня было и про "Кате придумалось" и про мои сомнения в его способности к походу налево...

Их разлад - Большая загадка.
И мне просто любопытно...
И так как вы еще относительно новый для меня автор, я не знаю поверю вам или нет. От этого дополнительно щекочет нервишки.

_________________
"Я... боюсь художников. Очень уж легко их брата обидеть, проще, чем коту на хвост наступить." (с) МФ.

9. В 2014, после Лондона, Катя очень быстро перебралась обратно в Москву. Киевскую квартиру просто заперла. Сдавать не стала, продавать тем более. Ключи оставила соседке. Что знала о соседке? Что ту зовут Ира, а её пекинеса совсем не подходящим ему именем Гавр. Что Анька из-за этой собаки просит свою. Что Жданов уже несколько раз почти притащил карликового пса им в дом. Кате в целом было плевать, что соседка Ира - совершенно незнакомый человек, ведь в наше время даже за солью в соседнюю квартиру не стучат. Она совсем о Киевской квартире не думала. И более того, даже о Киевском бизнесе. Было три неотгуленных отпуска. Решила, что может себе позволить взять их разом, а потом разберётся.
Вещей, что Пушкарёва везла в аэропорт, был один чемодан: дочкина одежда на первое время, несколько игрушек, парочка своих платьев. На этом "на первое время" ловила себя. Об этом первом времени гоняла мысль в голове постоянно. Не протянут они со Ждановым долго, была уверена. Всё опять рухнет. Потому что, Катя себе много раз говорила, у них нет подушки безопасности. Их отношения - моментальное бездумное погружение. А к таким делам готовиться надо: маску купить, ласты.
"Понимаешь, Андрей, - писала Катя в том письме зелёными чернилами, - мы как подростки, закончившие школу. Нам будто бы всё сразу стало можно. И мы всё сразу попробовали. Только не алкоголь, наркотики и секс, а совместную жизнь и воспитание ребёнка. А потом подростки поступили в университет и поняли, что очень хочется, чтоб дома после лекций обед из трёх блюд от мамы или скатерти-самобранки и дневной. Чтоб зачётка только с "отл.". А на деле несколько пересдач и на обед пельмени. А почему? Потому что все месяцы до сессии ничего не делали".
Жданову эта развёрнутая метафора не поддалась. Он был не лирик вовсе. Как-то позже, когда они более-менее наладили отношения родителей, воспитывающих общего ребёнка, Катю спросил:
- А помнишь, про пельмени?
- Чего? - не поняла Пушкарёва.
- Ну, про пельмени ты писала. Про пересдачи, потому что весь семестр фигнёй страдали.
- А, - кивнула.
- Это о чём, Кать?
- О том, что мы поспешили и думали, что само всё сложится.
- А не сложилось.
- А не сложилось.
- Почему, Кать?
- Почему, Андрей, у Обломова и Ильинской ничего не вышло, помнишь? Понимаешь, да? Вот и у нас потому же.
Он не то чтобы понял, но Анька проснулась и как-то опять не до этого стало.
В Москве у Пушкарёвой была квартира. Та, что она купила, когда ушла с малышкой на руках и с кольцом на пальце от Андрея. В той квартире несколько лет Катя появлялась на три-четыре дня в году: если бизнес звал из Киева в Москву. Такое случалось редко, ведь всей Московской сетью управлял Михаил. Управлял неплохо. Но за этим неплохо было много плохого. Было, не стоит забывать, несколько судов и слишком много подковёрных игрищ и грязи. И, в конце концов, было почти десять лет. За эти почти десять лет даже Катя с Андреем свою чашку склеили. Так Пушкарёва думала, пока на спохватилась. На третьем месяце задержки.
- Иди, Катенька, иди, - мама буквально силой её выпроваживала из Катиной же квартиры. - Побудьте с ним вдвоём. Не думайте об Анечке, я с ней сколько надо побуду. Да и Валера из санатория завтра вернётся, соскучился же. Мы можем и к себе уехать с ней, только скажи. Если это происходит между вами, Катя, значит, судьба это. Просто надо вам к судьбе этой подступиться, не спугнуть её в этот раз. Ты выросла, стала мудрее. Да и он...
Елена не закончила, в коридоре появилась внучка, уже переодетая в пижаму.
- Мамочка, ты куда? - спросила Анька уже сонным голосом.
- Я к папе, малышка.
- Ночью? - умела Анька вопросы задавать. - А вы скоро придёте?
- Скоро, - пообещала Катя, сама ни в чём не уверенная.
- Скажи ему, - попросила Елена Александровна шёпотом, отправив внучку чистить зубы. - Он должен знать, Катя. Судьба это ваши линии вновь переплетает.
Катя ездила по ночным улицам Москвы не меньше часа, хотя Ждановская квартира была в десяти минутах езды. Не могла Пушкарёва придумать, как ему сказать. Когда поднялась и вышла из лифта, Андрей уже стоял у распахнутой двери. Ждал.
- Что-то случилось?
Не ответила. Просто руку его взяла и повела Жданова за собой в его же квартиру.
- Кать… - позвал в тёмном коридоре.
- Всё хорошо.
Сказала спокойно. И он поверил. Расслабился. Потянулся губами куда-то ей за ушко. Сдвинулся к шее. Но Катерина вдруг вся сжалась. Хоть Андрея не оттолкнула, было видно, что еле остановила себя от этого движения. Он бездумно сжал её в объятиях, такая была первая реакция. Но Катя слово дышать перестала. Такой ответ в их тактильном диалоге его не устроил. Андрей сменил тактику: пару шагов от неё сделал, руки, будто сдаваясь, вверх вскинул, завёл за шею. Молчал. Смотрел, как она неторопливо сняла джинсовку и осталась в трикотажном чёрном платьице. Ждал. Катя опустилась на край стоящего у входа в квартиру комода. Жданов понял, что переходить глубже в квартиру Пушкарёва не намерена. Огромными своими ручищами взмахнул, и включился весь свет: и яркий верхний, пронизывающий и коридор, и из него вытекающую гостиную, и небольшой плафончик прямо над дверью.
- Я тебя хочу кое-что сказать, - Катя заговорила сразу же, её будто тоже движением мужских рук включило.
Рано Андрей радовался. Она дальше одной фразы не пошла. Встала, однако, прошла к нему ближе. И тут ошибся. Руку протянула и, чуть его касаясь, выключила за мужской широкой спиной большой свет. Вернулась к комоду. Села.
- Ты меня пугаешь, Кать.
Мизансцена была похожа на камерный спектакль. У таких и софитов мало, вот лишний свет и убран. У таких и диалогов мало. Только в ремарках секреты. Сидит, теребя ткань платья. Кусает губу неспокойно.
Катерина потушила свет, потому что ей казалось, что она в полумраке почувствует себя лучше. Андрей же в этой темноте почувствовал больше тревоги. Шагнул вновь к Кате и опустился на голый пол у её ног. Принял правила игры, ей негласно озвученные, касаться не стал. Хоть и очень хотелось.
Они молчали минут пятнадцать точно. Жданов спиной об стену опёрся, садясь бок о бок к Кате на комод. Думал, что сделать. Прижать её к себе и поцеловать? Нет, не это. Просто встать и уйти, пусть сидит сколько хочет? Нет, не это. Поорать, может, просто?
- Даже не знаю, что меня бесит больше: когда ты закатываешь скандалы, как все обычные девицы, или когда молчишь вот так. Вот тут у меня всё это сидит! - Жданов полоснул пальцем по горлу. - Кать. Кать, ну что ты мне сказать хотела?
- А ты знаешь, что Миша - гей? - привалилась к Андрею на плечо.
- Знаю.
- Давно.
- Давно.
- А чего не сказал, что знаешь?
- Зачем тебе рассказывать то, о чём ты сама все эти годы прекрасно знаешь.
- С Кариной это ты всё придумал?
- Я.
- И она согласилась?
- Ей без разницы, кто её содержит. Мне хорошо, что не я.
Катя глубоко вздохнула. В этом вздохе будто что-то надорвалось, и она закрыла лицо руками, от плеча Ждановского, однако, не оторвалась.
- Ну чего ты плачешь-то, а? Кать…
- Я не плачу. Я просто от тебя прячусь, Андрей.

_________________

Хотелось написать отзыв... но о чём? Поведение главной героини я по прежнему не понимаю! Может дальше что-то прояснится?

10. Катя узнала о том, что Миша - гей, совершенно случайно. Она уехала вместе с ним в командировку. В первый день поздно, уже после полуночи, ушла на набережную, хотела подумать о том, что происходит между ней и Андреем. Уже хотела Жданову среди ночи позвонить, сказать, что ошиблась, попросить вернуться к ним с Анькой, когда увидела их - двух целующихся мужчин на пустой набережной. И они увидели её.
Дальше всё развивалась, как в каком-то дурном фильме. Фильме, где не дотягивает и сценарий, и актёрский состав. Но Катя была настолько сбита с толку ситуацией и настолько эмоционально подавлена в целом из-за своей личной жизни, что повелась и поддалась.
Мишин любовник был крупным продюсером, известным не только в московских кругах, но и во всей стране и даже за границей. Он очень хорошо умел, как Катя уже сильно позже поняла, шантажировать. Он моментально достал компромат. Дело касалось "Зималетто" и, конечно же, Жданова. Всего того, что им удалось скрыть в 2006, включая настоящие причины многократных и быстрых смен власти в компании. Если бы Катя тогда поговорила с Андреем, он бы точно сказал ей, что бояться нечего. Что ничего там, в этих материалах, такого нет. Что это никак не ударит по их репутации и репутации "Зималеттто", но Катя побоялась поговорить с Андреем и на шантаж повелась.
Так она стала Борщёвой. Была женой-прикрытием у мужа-гея. Андрею, конечно, о фиктивности брака рассказала. Он называл это театром абсурда, бился, бился о стену сопротивления Пушкарёвой, а потом устал. Жданов не знал об истории с шантажом, поэтому ему всё казалось преувеличенно абсурдным. Между ними всё отчётливее появлялась стена. Андрей не понимал, откуда она, а Катерина подкладывала в неё всё новые и новые кирпичики, уверенная в том, что если Андрей узнает всю правду, он, как она, молчать не будет. В конце концов Жданов устал понимать, что не так. "Может, она тебя просто разлюбила?" - тогда спросил его Малиновский. И Андрей сказал: "Может".
Когда Катя, забрав Аню, уехала на год в Питер, чтобы расширять сеть ресторанов там, Жданов женился. Её звали Карина Долецкая. Что это было, никто не понял. Однако Андрей понял. Это была попытка выкинуть из головы Катю. Такая же, как тогда, в 2006, с Кирой. Но Воропаева уже год была Минаевой, поэтому появилась Карина. Когда Катя узнала об этом браке, уже неделя была заявлению о его расторжении. Долецкая была женой Жданова 26 дней. Ждановой она не была ни минуты, на этом настоял Андрей. Однако в свет они вместе выходили ещё полгода, аукался брачный контракт.
Это Карина рассказала Андрею про Мишиного любовника. Это она упомянула и "какого-то повара из провинции", в которого продюсер вложился. Андрей чуть-чуть поискал и всё понял. Помог Воропаев, подключивший свои связи. Они тогда с Андреем уже работали в неожиданной для многих связке президента и вице-президента. Перебесились, говорил Павел. А ещё помог Милко, он в этой теме был сведущ как никто.
В общем, мозайка сложилась. И Андрей пошёл ва-банк. Предложил Карине переключиться на Мишу. Она прочитала предложенную Ждановым папочку и пошла к Борщёву в "Мармеладов". Он, не готовый к публичному признанию своей ориентации, на все её, а на самом деле Ждановские, условия согласился. Главным был развод с Катей. Пока брак официально не расторгли, пока тянулся судебный процесс, Андрей прилетел в Питер. Сказал Кате, что не отпустит их с Аней. Катя сдалась в тот момент сразу же. Было понятно, как ей не хватало Жданова. Тот молчал, даже когда Катерина замазывала плотным слоем тона следы на коже от их любви. Знал, что Катя в постель к Борщёву не ложится, что Катя всё это время только его, но молчал. Боялся спугнуть. Того боялся, что она его вмешательства не оценит. Что обвинит в том, что что-то решили за неё.
Просчитался Андрей только в одном: после развода Кате осталась приличная доля Мишиного бизнеса. А Катя не умела не работать, она впахивала, даже пока шли суды и было не понятно, а во благо ли себе она пашет. Любовь начала проходить проверку расстоянием: он в Москве, она с их дочерью в Питере. Был ли Жданов готов оставить "Зималетто"? Катя считала, что нет. И всё опять развалилось. Катерина сказала, что он не готов. Наверное, он правда не был готов, потому что Катя собрала вещи, взяла Аню и улетела в Киев. Она сбежала от России с Андреем Ждановым, с Михаилом Борщёвым, с продюсером-геем. И работала. Работала, работала, работала. Работа их со Ждановым и свела - в Лондоне.

-Ну, я пойду, - Андрей, съев три порции лимонного кекса, засобирался.
-Угу, - кивнула Катя, собиравшая посуду в посудомойку.
Он вышел в коридор, она за ним не пошла.
-Дети, я ухожу, - было слышно, как он позвал Аньку и Ваньку попрощаться.
Катя маялась. Не хотела видеть, как Андрей продался с детьми, вынужденный оставить их. Уложила Аню с Ваней, налила себе бокал вина, легла читать "Лестницу Якова". "Нам всегда было интересно друг с другом, супружеской скуки мы не знали. При всяких новых впечатлениях, при радости, при страдании, при новых мыслях, при творческих попытках – первое желание: рассказать, написать тебе. Я так врос в это, что – смешно сказать – за долгие годы разлуки до сих пор не отвык от этого и теперь еще нередко должен побороть первую мысль, первое желание – поделиться с тобой. Это не только важное содержание брака, это – его сущность, его драгоценность, его гордость", - писала Улицкая. "Как похоже на нас", - думала Катя. Все эти пятнадцать лет Андрей писал ей открытки обо всём: о своём взрослении, о бизнесе, о Кате и их детях. Она же тоже писала много, но отправила ему только одну открытку. Цитировала Жданову из Гончарова: "...мне нужно чего-то еще, а чего – не знаю! Можешь ли научить меня, сказать, что это такое, чего мне недостает, дать это все, чтоб я…"
Набрала ему через час мучений.
- Кать? - спросил он уже сонным голосом в трубке.
- Возвращайся обратно, Андрей.
- Это ты в целом или просто приехать сейчас?
- Просто приезжай. А там разберемся.

_________________

Понятно, почему Андрей, желая забыть Катю или даже отомстить ей, заводит себе какую-нибудь условную ларину. Непонятно, зачем он на ней женится, создавая себе при этом нехилые финансовые траблы...

_________________
"Не нужно вмешивать в бизнес наши отношения!" А. Жданов

жениться назло Кате,что хотел показать чтобез нее тоже может хорошо,странный народ мужчины.С какой то другой планеты что ли. автору

Он не назло. Андрей просто пытался, пытался, а потом устал. Он же и в каноне таким грешил. Пёр, пёр, а потом уставал и останавливался.

Переключить Карину на Михаила это наоборот финансовая выгода. Как Андрей в предыдущей главе говорил, "Ей без разницы, кто её содержит. Мне хорошо, что не я".

_________________

Это Андрею повезло, что такая возможность появилась. А так - сплошные траты, со всех сторон. Любовница обойдется дешевле, чем такая «жена», а тут еще и «неустойка» по контракту поди светила.
И если все так, как вы говорите, то есть «пер, пер и устал», то как раз логично, что он попытается найти нормальную женщину.

_________________
"Не нужно вмешивать в бизнес наши отношения!" А. Жданов

В ситуации, когда человек морально вымотался, он не всегда может поступить логично.

_________________

Ну если он именно вымотался, выгорел, устал, то он может массу различных глупостей наделать, но не жениться по расчету (с таким-то контрактом) на сто лет ему ненужной "Лариной". Если он хочет отомстить или вызвать ревность и в конце концов вернуть Катю, то да. Или показать, что ну ах так, то вот на тебе, все у меня зашибись и ты мне нужна, то тоже да. Но эти желания не вяжутся с "пер,пер и устал". В загул уйти, в драки, любовниц раз в неделю менять и, выпустив пар, попытаться построить нормальную жизнь без Кати -вот это вяжется больше, имхо.

_________________
"Не нужно вмешивать в бизнес наши отношения!" А. Жданов

мне сложно воспринимать этот фик. не понимаю большинства поступков
написано хорошо!! но...

подозреваю, только прочитав/перечитав законченное произведение целиком, смогу оценить: то, что я _сейчас_ так запуталась в логике и мотивах - это минус или плюс.

_________________

Tout est pour le mieux dans le meilleur des mondes possibles. (с) Voltaire.
Всё к лучшему в этом лучшем из миров. (с) Вольтер.

мой блог на форуме: мои фики, любимые фики, о сочинительстве и просто поболтать

Перечитать законченное будет возможность совсем скоро. Мне очень будет интересно мнение тех, кто прочитает этот текст от и до.

_________________

Эпилог
Мужчина в красивом костюме, идеально сидевшем на нём, и женщина в вечернем тёмно-синем платье, выигрышно подчеркивающем фигуру, держась за руки, шли по Камергерскому. Стояло бабье лето. Москва, проснувшаяся после пандемии, жила новой, особой, полнокровной жизнью. Изголодавшиеся по зрителю театры открыли свои двери. Катерина и Андрей гуляли после "Трёх сестёр" в МХТ. Жданов после спектакля не мог переключить в голове песню и всё напевал: "Давайте выпьем, Наташа, сухого вина. За то, чтоб жизнь стала краше, ведь жизнь одна. Давайте выпьем, Наташа, за взгляды без слов, давайте выпьем за нашу любовь".
- Знаешь, Андрей, мы сильнее, чем они, - Жданова прижалась к плечу мужа.
- Чем кто?
- Чем Прозоровы.
- Почему? Потому что смогли не просто кричать в Москву, в Москву, а смогли жить в Москве?
- Неважно, Андрюш, Москва это или Киев. Или ещё какой крупный город. Помнишь, у Маяковского? - Катя остановилась и прочитала по памяти от и до. - Помните
раньше
дела провинций? —
Играть в преферанс,
прозябать
и травиться.
Три тысячи три,
до боли скул,
скулили сестры,
впадая в тоску.
В Москву!
В Москву!!
В Москву!!!
В Москву!!!!
Москва белокаменная,
Москва камнекрасная
всегда
была мне
мила и прекрасна.
Но нам ли
столицей одной утолиться?!
Пиджак Москвы
для Союза узок.
И вижу я —
за столицей столица
растет
из безмерной силы Союза.
Где во́роны
вились,
над падалью каркав,
в полотна
железных дорог
забинтованный,
столицей
гудит
украинский Харьков,
живой,
трудовой
и железобетонный.
За горами угля́
и рельс
поезда
не устанут свистать.
Блок про это писал:
«Загорелась
Мне Америки новой звезда!»
Где раньше
су́шу
китов и акул
лизало
безрыбое море,
в дворцах
и бульварах
ласкает Баку —
того,
кто трудом измо́рен.
А здесь,
где афиши
щипала коза,
— «Исполнят
такие-то арии»… —
сказанием
встает Казань,
столица
Красной Татарии.
Москве взгрустнулось.
Старушка, што ты?!
Смотри
и радуйся, простолицая:
вылупливаются,
во все Советские Штаты,
новорожденные столицы!
Здесь дело не в том, где мы: в Москве или в Киеве. Или в Лондоне, где-нибудь ещё. Дело в том, что мы смогли вырваться. Разорвать этот замкнутый круг перманентной апатии. Муки, тебя раздирающей, всё в тебе заливающей. Вы выше этого, Андрей. Мы сильнее.
- Ты вся будто светишься изнутри, - муж погладил Катю по волосам.
- Свечусь. Знаешь почему? Я смотрю Чехова, слушаю его текст и вижу всё это как будто со стороны. Я всем этим уже переболела. Это трогает меня, но не уничтожает, потому что на сцене не нынешняя я, а та я, из прошлого. Вот у Прозоровых пожар вокруг дома, а их это не касается будто, они в своём сне, ничего не меняется у них. А я, Андрей, я уже сгорела. Тот пожар был в моём доме. Он меня сжёг.
- И ты, как феникс, воскресла из пепла?
- Красиво, - похвалила Катя. - Можешь же, когда хочешь. Да, я, как феникс.
- Значит, и в "Современник" пойдём?
- Пойдём! На Жигалова пойдём! И на Дроздову. Помнишь, мы смотрели, она играла Машу, а сейчас играет Ольгу. Время…
- Кстати, о времени, - Андрей глянул на часы, - начало одиннадцатого, пора и честь знать. Анька с Ваней весь дом уже, наверное, разбомбили.
- Угу, - Катя кивнула и как-то поникла.
- Кать, - сразу заметил Жданов. - Катюш, что такое?
- Мы столько времени потеряли, Андрей. Столько времени в жизни! Прости меня за это.
- Брось. Глупышка!
- Нет, правда. Как хорошо, что ты тогда приехал. С этими Кириными акциями. С ёлкой. Как хорошо, Андрюш, что я до тебя доросла! Что перестала притворяться.

Конец.

_________________

оу. уже!?

вечером всё перечитаю. спасибо!

_________________

Tout est pour le mieux dans le meilleur des mondes possibles. (с) Voltaire.
Всё к лучшему в этом лучшем из миров. (с) Вольтер.

мой блог на форуме: мои фики, любимые фики, о сочинительстве и просто поболтать