|
Часть 1. Калейдоскоп
Пролог
* * *
Девушка скептически посмотрела на свое отражение в зеркале и поправила юбку. Она прекрасно знала, что тот костюм, что был сейчас на ней, разительно отличался от одежды, которую она видела на других девушках на улицах и экране телевизора. Костюм ей не нравился, он казался ей странным, дурацким и, насколько она успела понять, был совершенно немодным. Но, во-первых, та одежда, что считалась в Москве модной, девушке также не нравилась, а во-вторых, выбирать ей не приходилось: все остальные юбки, блузки и пиджаки, висевшие у нее в шкафу были точно того же стиля и покроя, и по определенным причинам ничего другого у нее просто не было.
- Прекрасно выглядишь, - хлопнул девушку по плечу Валерий Сергеевич. – Скромно и по-деловому.
Девушка ничего не ответила и лишь покачала головой. Она никогда не отличалась красотой, хотя и дурнушкой ее назвать было нельзя, однако сейчас ее уродовал не только мешковатый костюм, полностью скрывавший ее неплохую фигуру, но и прическа: длинные, густые, каштановые с рыжим оттенком волосы – единственное, чем в своей внешности всегда гордилась девушка, - были безжалостно зализаны и собраны на затылке в большой тугой узел.
- Валер, пойди сюда, помоги пожалуйста, - раздался из кухни приятный женский голос, и Валерий Сергеевич, еще раз ободряюще похлопав девушку по плечу, пошел помогать жене.
Девушка бросила последний взгляд на свое отражение, поморщилась и отвернулась от зеркала. Она не слишком нервничала из-за того, что ей предстоит, и уж тем более не боялась. Впрочем, она вообще мало чего боялась в своей жизни, а события последних месяцев сделали ее равнодушной к собственной судьбе настолько, что она не страшилась даже смерти, тем более что лечь и умереть уже на протяжении почти полугода было ее самым сильным желанием. Но осуществить его она не могла, в основном потому, что фамильная честь и гордость не позволяли сдаваться так быстро и совершенно без боя. Кроме того, в ее душе все же теплилась крохотная искорка надежды на то, что рано или поздно у нее получится выбраться из той ловушки, в которую она сама себя по глупости загнала. Девушка резко помотала головой, стараясь отогнать от себя мысли о том, в какой безнадежной ситуации она оказалась.
- Очки не забудь, - сказал сидевший на диване тщедушный растрепанный молодой человек, пристально наблюдавший за девушкой.
- Что?
- Очки, говорю, не забудь, - повторил юноша и протянул девушке круглые старомодные очи.
Молодого человека звали Николай Зорькин и он был сейчас единственным другом той, что в данный момент смотрела на очки, как на своего злейшего врага. Вместо линз в них было вставлено обычное стекло: зрение у девушки было отличным, но носить очки - по крайней мере, вне дома - она вынуждена была из соображений безопасности и конспирации. Девушка неохотно надела очки, которые уродовали ее еще больше, чем прическа и одежда вместе взятые.
- Ну, вот, совсем другое дело, так ты более или менее похожа на фотографию в паспорте, - немного нервно заметил Николай и задумчиво добавил:
- Слушай, не нравится мне все-таки эта затея. Может, передумаешь, пока не поздно? Попробуешь найти работу в какой-нибудь другой компании, не такой крупной и солидной как «Зималетто», а? Ну, вдруг отдел кадров этого самого «Зималетто» тебя проверять начнет, что тогда?
- Тогда, - ровным голосом ответила девушка, - случится то, о чем вы с Вале… с папой мне говорили: они выяснят, что Пушкарева Екатерина Валерьевна, родившаяся 27 декабря 1981 года, закончила экономический факультет МГУ с красным дипломом, два месяца стажировалась в Германии и еще год – в крупной российской консалтинговой фирме, последние полтора года нигде не работала. Вот и все. Или есть что-то, чего я не знаю?
- Да нет, все так. Слушай, ты же прекрасно понимаешь, что стать экономистом за полгода нереально, даже несмотря на все прочитанные тобой учебники и то, что я тебе рассказывал. Ты просто не сможешь работать в «Зималетто», они мгновенно раскусят, что ты ничего не смыслишь в экономике.
Девушка улыбнулась.
- Почему же? Во-первых, кое-что в экономике я все же смыслю. А во-вторых, насколько я поняла, «Зималетто» нужен не финансовый директор, даже не бухгалтер, им нужна секретарша с экономическим образованием, в обязанности которой не входит ничего, что может повлечь необходимость применения знаний экономиста. Не ты ли мне говорил, что требование наличия у помощника президента экономического образования – это… как ты там выразился, понты?
- Ну да, да, - с досадой отозвался Коля, ероша волосы, - но мне все равно это не нравится!
Девушка пожала плечами.
- Достаточно того, что это нравится мне, - отрезала она.
После недолгой паузы девушка, вздохнув, мягко сказала:
- Я ничем не рискую, пойми. В худшем случае меня просто не возьмут на работу: неприятно, но не смертельно.
Зорькин хмыкнул.
- И как тебе удается сохранять такое спокойствие? - спросил он с завистью, снова взъерошив волосы. – Я перед каждым собеседованием так волновался, что мне даже кусок в горло не лез. А ты ни на одном не была, а спокойна, как танк.
- Нервничать и беспокоиться стоит только тогда, когда ситуация становится опасной для жизни. Во всех остальных случаях это бесполезно и непродуктивно, поверь, я знаю, о чем говорю, - девушка криво усмехнулась. – А что до собеседований… Верно, я не была ни на одном, зато я участвовала во многих переговорах, и знаю, что залог успеха в том, чтобы не казаться уверенным в себе, а быть таковым.
- Переговорах? – заинтересованно спросил Коля, выглядя при этом как ребенок, которому пообещали рассказать новую сказку.
Девушка улыбнулась.
- Именно. Все, мне пора.
- Ага, иди. Ни пуха, ни пера!
Девушка нахмурилась.
- Это пожелание удачи, - терпеливо пояснил Зорькин. – Ты должна ответить «К черту!»
- К черту, - послушно повторила девушка и вышла из комнаты.
«Теперь ты – Екатерина Валерьевна Пушкарева, - сказала себе девушка, ожидая лифта. – Привыкни к этому и научись, наконец, откликаться на имя «Катя». И забудь, что когда-то тебя звали иначе».
* * *
У Танюши Пончевой выдалась нелегкая среда, и это было неудивительно, учитывая, что на тот день были назначены кастинг моделей и собеседование с кандидатами на должность помощника президента «Зималетто». И хотя кастингом в основном занимались Ольга Вячеславовна и сам Милко – гениальный дизайнер компании, ответственность за все документы, с ним связанные, все равно лежала на Тане. А вот за подготовку собеседования она отвечала целиком и полностью, так что Урядову оставалось только поговорить с кандидатами, точнее говоря – с кандидатками. Что, по мнению Тани, было абсолютно бесполезно, так как она была твердо убеждена, что конструктивно проводить собеседования Урядов попросту не умел. И если с кандидатами-мужчинами у него еще получался нормальный разговор, то с привлекательными кандидатками начальник отдела кадров тут же начинал флиртовать и отдавал предпочтение им, а не более умным, но менее симпатичными соискательницам должности.
Уже после восьмой кандидатки у Тани голова пошла кругом, а их еще было пруд пруди. Зато Урядов от общения со столькими милыми дамами пришел в великолепное расположение духа.
Клочкова Виктория Аркадьевна Тане не понравилась с первого взгляда, по ней было сразу видно, что у нее нет ни опыта работы, ни образования, ну, за исключением, конечно, 11-ти классов школы, а то и вовсе только 9-ти.
- Пушкарева Екатерина Валерьевна, - не отрывая взгляда от списка, сказала Таня.
А когда она все же подняла глаза, то увидела, что приближающаяся к ней Екатерина Пушкарева – довольно странная девушка. Одетая в нелепый старомодный костюм, который, наверное, был бы хитом сезона годах эдак в 60-х, в круглых смешных очках, Пушкарева тем не менее шла плавной царственной походкой, с прямой спиной и высоко поднятой головой. И это несоответствие некрасивой внешности и манер, достойных «мисс мира» настолько потрясло Таню, что она застыла в дверях переговорной, и Екатерине Валерьевне пришлось ее обойти, чтобы попасть внутрь. Наконец, опомнившаяся Таня закрыла двери и быстро села на свое место. Пушкарева дошла до стола, встала рядом с вальяжно развалившейся на стуле Клочковой и пристально посмотрела на Урядова. Однако начальник отдела кадров, бросивший на Пушкареву единственный мимолетный взгляд, когда та только вошла в комнату, счел, что она не достойна его внимания, по крайней мере – не прямо сейчас, и продолжал общаться с Клочковой, игнорируя Екатерину Валерьевну. Тане показалось, что на лице Пушкаревой, которая была на редкость спокойной, появилось презрительное выражение, впрочем, утверждать это с полной уверенность Пончева не могла. Так и не дождавшись от Урядова приглашения сесть, Пушкарева выдвинула стул и изящно на него опустилась.
- …но всего два курса, - занятая разглядыванием Пушкаревой, Таня совершенно не прислушивалась к тому, о чем разговаривает Урядов с Клочковой, но пропустить мимо ушей сведения об образовании Виктории Аркадьевны она не могла: ей хотелось узнать, права она была в этом отношении или нет (резюме Клочковой вчера вечером вручила Тане Кира Юрьевна Воропаева, акционер компании, и Пончева не успела его прочитать).
И то обстоятельство, что Таня оказалась права насчет отсутствия образования у Клочковой, заметно подняло Пончевой и настроение, и самооценку. Помощница Урядова увидела, что когда ее начальник упомянул о двух курсах МГИМО, которые закончила Клочкова, Пушкарева усмехнулась, и эта усмешка не сходила с ее лица все то время, что ее Виктория Аркадьевна рассказывала, почему она так и не окончила институт, хвасталась своим бывшим мужем, сетовала на необходимость работать и выражала уверенность в том, что именно ее знаний и способностей не хватает «Зималетто», чтобы стать самой крупной и процветающей компанией на рынке. В конце концов, когда Клочкова принялась демонстрировать свое превосходное владение английским языком и, с трудом вспомнив три-четыре фразы, замолкла после предложения: «Ту гласс грейпфрут джус, плиз», судорожно соображая, что бы еще такого сказать, терпение Пушкаревой лопнуло.
- Пушкарева Екатерина Валерьевна, - громко и четко сказала она, глядя в глаза Урядову. – Закончила экономический факультет МГУ, диплом с отличием. Английский, немецкий, французский – свободно. Впрочем, - тут Пушкарева кивнула на документы, лежавшие перед начальником отдела кадров, - это все есть в моем резюме.
Урядов, несколько удивленный такой напористостью, взял в руки резюме Пушкаревой.
- Вы не прислали фотографию, - немедленно сказал он.
- Да, не прислала, - легко согласилась Пушкарева и добавила, скользнув взглядом по Клочковой: - Поправьте меня, если я ошибаюсь, но это собеседование с кандидатами на должность помощника президента компании, а не модели. Однако если вам необходима секретарша с модельной внешностью, об этом следовало сразу указать в объявлении.
Услышав это, Таня сразу же поняла, что на работу Пушкареву не возьмут, а жаль, поскольку на Таниной памяти она была первой, кому удалось слегка смутить Урядова.
- Э-э-э, да… Но, позвольте, вы нигде не работали почти полтора года?!
- Да, - снова согласилась с Георгием Юрьевичем Пушкарева. – По состоянию здоровья.
- А сейчас?
В ответ Пушкарева лишь пожала плечами.
- Значит, опыта работы нет, - констатировал Урядов.
- Нет опыта работы секретарем, - уточнила Екатерина Валерьевна. – Я два месяца стажировалась в Германии в одном из отделений крупного банка и год работала в российской консалтинговой фирме в должности аналитика.
- Да, но президент и финансовый директор у нас уже есть, а для простого секретаря вы, боюсь, слишком э-э-э блестящи.
- Ничего, - улыбнулась Пушкарева. – Я не ничего не имею против того, чтобы начать карьеру с… самых низов.
-Замечательно, - кисло сказал Урядов. – Ну что ж, мы вам обязательно позвоним. И вам, Виктория Аркадьевна, тоже. Всего доброго.
Когда за Клочковой и Пушкаревой закрылись двери, Урядов вздохнул и потер виски.
- Да, оригинальная девушка. Они обе. Все, Татьяна, перерыв.
* * *
Откровенно говоря, Катя даже не поняла, в чем состоял смысл собеседования. До этого она не была ни на одном, и знала, как обычно проходят собеседования, только со слов Коли Зорькина и из Интернета. Однако все было совершенно не так, как ей рассказывали и как она ожидала. Впрочем, она давно уже поняла, что обитатели Москвы – помимо того, что они варвары и невежды – еще и очень странные люди, и поэтому не слишком удивилось тому, что ей не предложили сесть, как это сделал бы любой мужчина там, где Катя родилась и прожила большую часть жизни. Как не удивилась она и тому, что кандидаток приглашали на собеседование по двое, что было нелогично и неэффективно. И даже абсолютный, на ее взгляд, непрофессионализм начальника отдела кадров не вызвал у Кати никаких негативных чувств, кроме легкого раздражения. На самом деле, все это было полнейшей ерундой по сравнению с мыслью о том, что Кате придется жить в этом странном городе и общаться с этими странными людьми до конца своей жизни. Подобная перспектива приводила девушку в ужас.
То, что на работу в «Зималетто» ее не возьмут, Катя поняла сразу же, едва увидела длинноногую брюнетку, развалившуюся на стуле, и услышала, как с ней разговаривает пожилой мужчина, проводивший собеседование. Сказать, что Катя из-за этого расстроилось, было бы преувеличением, но это заставило ее задуматься о том, что Коля, возможно, в чем-то прав, и ей следует для начала поискать работу в менее крупной и известной компании. Прежде, чем пойти домой, Катя заглянула в «дамскую комнату» - не столько потому, что ей действительно туда надо было, сколько затем, чтобы поправить одежду, к которой она никак не могла привыкнуть. Проходя мимо стойки ресепшена, задумавшаяся Катя едва не врезалась в ту самую милую полненькую девушку, которая сидела в комнате во время собеседования. Лишь мгновенная реакция помогла Кате, несмотря на неудобную обувь, буквально отпрыгнуть в сторону, избежав тем самым столкновения. При этом Катя едва не упала, но все же смогла удержаться на ногах, не замечая при этом ошеломленных взглядов тех сотрудников «Зималетто», которые видели совершенный ей кульбит.
- Ой, - воскликнула толстушка, которая уже, было, попрощалась с вожделенным полдником, и теперь была несказанно рада тому, что ее пирожные избежали участи быть размазанными по полу, - с вами все в порядке?
- Да, все в полном порядке, благодарю, - отмахнулась Катя, думая о том, что, кажется, она подвернула ногу, а все из-за этих дурацких туфель.
Движимая единственным желанием – как можно быстрее покинуть стены «Зималетто», Катя резко повернулась и налетела на высокого крепкого мужчину, который едва успел ухватить ее за руку, не давая упасть.
- Прошу прощения… - начала Катя и, подняв глаза, вдруг замолкла.
Ее сердце пропустило один удар, а затем бешено забилось: на мгновение ей показалось, что за ее нашли! За ней пришли и заберут ее домой! Но острая вспышка радости быстро сменилась разочарованием, когда она поняла, что она обозналась, и мужчина, в которого она врезалась, вовсе не тот, за кого она его приняла.
- Прошу прощения за свою неловкость, - пробормотала Катя и быстро, не обращая внимания на боль в ноге, пошла к лифтам.
Больше всего ей сейчас хотелось расплакаться, но ее глаза оставались сухими: она редко позволяла себе плакать – это было признаком слабости, проявлять которую она запретила себе л больше десяти лет назад.
Интермедия-0
Наэрия, 25 августа 1315 года.
- Мира, Мира, просыпайся. Вставай Мира!
- Ну, Делла, еще чуть-чуть, - пробормотала принцесса, пытаясь стряхнуть теребившую ее за плечо руку и натягивая повыше одеяло. – Я через пять минут встану.
- Мира, это я, Ник, просыпайся.
Принцесса не сразу поняла, что низкий мужской голос, разбудивший ее, никак не мог принадлежать ее фрейлине Делле, равно, как и лежавшая у нее на плече тяжелая мозолистая рука. Осознав это, Мира села на кровати и сонно потерла глаза. Комната освещалась лишь свечкой, которую держал в руке кузен принцессы Ник, и девочка потянулась, было, к свет-камням, лежавшим на прикроватном столике, но кузен перехватил ее руку.
- Нет, не надо.
Мира взглянула на Ника и даже в неверном пламени свечи, отбрасывающем причудливые тени на его лицо, увидела, как взволнован и напряжен ее кузен.
- Что случилось? – встревоженным шепотом спросила она у него.
Ник покачал головой.
- Потом объясню, сейчас нет времени. Слушай меня внимательно: вставай, одевайся, бери все свои защитные амулеты и меч, ступай к Тони, разбуди его, и приходите в комнату Моргана. Поняла?
Несколько секунд принцесса обдумывала слова кузена, а затем ее сердце ухнуло в пятки.
- Это отец и тетя, так? – спросила она. – Ник, не молчи!
- Я же сказал, на это сейчас нет времени. Ты все поняла, что надо сделать?
- Да, взять Тони и прийти с ним к Моргану.
Ник кивнул.
– Не забудь амулеты и меч. Помнишь наши уроки?
- Конечно!
- Хорошо, но если что – в первую очередь применяй магию, а уж потом – меч. А еще лучше – постарайся, чтобы тебя никто не увидел. Я за девочками, встретимся у Моргана. Не теряй времени. Да, и самое главное: не доверяй никому, кроме меня и Моргана, поняла? Никому, даже если это Делла, Эрон или Кален. Что бы тебе не говорили - не верь.
Ник быстро вышел из комнаты кузины. Девочка, закусив губу и запретив себе делать какие-либо выводы раньше времени, зажгла самый маленький свет-камень, вскочила с кровати и быстро оделась. Если бы она решила надеть платье, то это заняло бы у нее много времени, не говоря уже о том, что она вряд ли справилась бы без помощи камеристки, поскольку все ее платья были с корсетами. Но, к счастью, в гардеробе принцессы была и другая одежда: мешковатые мужские бриджи, длинная полотняная рубаха и плотный кожаный жилет – в таком виде она брала уроки фехтования мечом и стрельбы из лука у своего старшего брата Моргана и кузена Ника, а также ездила на лошадях в мужском седле. Быстро одевшись, Мира повесила на шею несколько амулетов, прицепила на пояс ножны с легким прямым обоюдоострым мечом, подаренным ей год назад отцом, и после недолгих раздумий надела на палец крупный перстень, хранивший в себе солидный запас магической энергии – принцесса копила ее уже несколько лет и была уверена, что воспользуется перстнем только в самом крайнем случае, который, судя по всему, настал раньше, чем она рассчитывала.
Погасив свет-камень, Мира бесшумно выскользнула из своих покоев. Среди тех амулетов и талисманов, что она с собой взяла, был и «слепой глаз» - амулет, который на некоторое время отводила глаза от его хозяина, делая того, фактически, невидимым и не слышимым. Действовать «слепой глаз» начинал только после команды хозяина, и хватало его максимум на пятнадцать минут. С самого детства Миру учили, всегда и во всем надо сначала полагаться на собственные силы, и только когда этого недостаточно – применять все остальное. Поэтому принцесса не собиралась пока активировать амулет, рассудив, что дойти незамеченной до комнаты своего младшего брата Тони, которая находилась этажом выше, должно быть довольно просто. Ну, точнее говоря, это было бы просто в любую другую ночь, однако сегодня можно было ожидать чего угодно. И тем не менее, Мира была уверена, что сможет без проблем дойти до комнаты брата. А вот отвести - или, скорее, отнести, поскольку Тони было всего пять лет, – его к Моргану в другое крыло замка представлялось Мире гораздо более сложной задачей.
Как принцесса и надеялась, полутемный коридор, заканчивающийся лестницей, ведущей на второй этаж, был тих и безлюден. Дойдя до угла, Мира замерла, прижалась спиной к стене и прислушалась. Казалось, на лестнице никого не было, но Мира, которая не хотела рисковать, несколько минут стояла, выжидая. Наконец, девочка осторожно вышла из-за угла и быстро взбежала вверх по крутой лестнице. А когда Мира повернула за угол в коридор, ведущий к комнате Тони, она услышала на лестнице чьи-то шаги – мягкие и вкрадчивые, абсолютно не похожие не громкие шаги обутых в тяжелые сапоги стражников, патрулирующих замок. Конечно, Мира понимала, что это мог быть кто-то из придворных, но, с другой стороны, что им делать в такой час в крыле, где находятся лишь детские да учебные комнаты? На мгновение принцессу затопила паника, она застыла на месте, не в силах пошевельнуться, и одной рукой схватилась за висевшие на шее амулеты, готовая немедленно активировать их все, а другую положила на эфес меча. И только когда шаги стали громче, Мира поняла, что теряет драгоценное время, поборола себя и бросилась в комнату брата. Теперь самым главным было не разбудить Клариссу – няньку Тони, которая спала комнате, смежной с детской, и никогда не закрывала дверь между ними.
Когда-то в этой детской жил Морган, и Мира, обожавшая старшего брата, который был для нее единственным другом и товарищем по играм, много времени проводила у него, так что теперь она и в кромешной темноте могла беспрепятственно дойти до кровати Тони. К счастью, в комнате мало что изменилось с тех пор, как Морган переехал оттуда, а игрушки Тони были аккуратно убраны, поэтому Мира ни во что не врезалась и ни на что не наступила. Когда принцесса почти дошла до кровати младшего брата и уже слышала его ровное дыхание, ручка двери вдруг повернулась. Сердце Миры бешено забилось, и девочка судорожно принялась соображать, что ей делать. Можно было бы взять на руки Тони и попытаться незаметно сбежать через комнату Клариссы, но, во-первых, это надо было сделать предельно тихо, а Мира не была уверена, что проснувшийся брат сможет хранить молчание, не говоря уже о няньке, которую они наверняка разбудят; а во-вторых, быстро пробраться в темноте через комнату Клариссы принцесса не сумеет, следовательно, надо будет зажигать либо свечку, либо один из свет-камней, и тогда тот, кто сейчас собирался войти к младшему принцу, их увидит. Дверь за спиной Миры приоткрылась, и девочка поняла, что времени на раздумья уже нет. Решение пришло мгновенно: Мира осторожно легла на кровать к Тони, обняла его и активировала «слепой глаз». Теперь амулет отводил глаза не только от нее самой, но и от ее брата, однако время его действия сократилось ровно вдвое. Принцесса надеялась, что этого хватит.
В комнате раздались тихие шаги. Вошедший зажег принесенный с собой свет-камень, и Мира едва сдержалась, чтобы не ахнуть от удивления: это был Эрон, ученик придворного мага Кирсена, молодой человек, который всегда нравился Мире. Когда Ник предупреждал принцессу не верить никому, он упоминал и Эрона, и принцесса на мгновение задумалась, знал ли ее кузен о том, что ученик Кирсена в чем-то замешан, или нет? Хотя Мира была уверена в том, что Эрон не видит и не слышит ни ее, ни крепко спящего Тони, она все равно затаила дыхание и боялась пошевелиться. Эрон дошел до кровати и тихо выругался, увидев, что она пуста. Некоторое время он молча стоял, глядя на постель, и Миру вдруг затрясло при мысли, что он может догадаться про «слепой глаз» и применить заклинание, отменяющее действие амулета. Однако, к счастью, Эрону не пришло это в голову. Он повернулся, и принцесса уже понадеялась, что он собрался уходить, но вместо этого волшебник обогнул кровать и направился к шкафу, решив, видимо, что младший принц мог спрятаться там. Закусив губу, Мира попыталась прикинуть, сколько прошло времени момента активации «слепого глаза», и поняла, что у них с братом осталась максимум минута до того, как амулет разрядится. А Эрон между тем не спеша подошел к шкафу, открыл его, убедился, что там никого нет, повернулся к стоявшему рядом большому сундуку, в котором хранились игрушки Тони, открыл его крышку, и в этот момент «слепой глаз», который, начиная действовать, всегда источает тепло, стал вдруг холодным как лед – это значило, что теперь, когда Эрон обернется, он увидит Миру и Тони. А этого юная принцесса допустить не могла.
Мира начала обучаться магии у Кирсена, едва ей исполнилось пять лет – с того самого момента, как выяснилось, что у нее есть способности. Поначалу Кирсен, который считал, что магия принцессе ни к чему, хотел научить Миру, лишь самым азам. Однако Мира была упорной девочкой и очень хотела стать сильным магом, к тому же она все схватывала на лету, и Кирсен, впечатленный ее талантом и силой воли, научил принцессу гораздо большему, чем собирался. Тем не менее, боевых заклинаний Мира еще не знала, хотя втайне от Кирсена читала книги по этому разделу магии. А для невербальной боевой магии у девочки пока не хватало сил. Конечно, попытаться нейтрализовать Эрона можно было и не боевыми заклинаниями, но Мира боялась, что она просто не справится с более опытным волшебником. А значит, у нее оставался только один выход. Мира положила дрожащую руку на эфес меча и посмотрела на спину Эрона. Она не знала, замешан ли в чем-то дурном ученик Кирсена, что он замышляет и зачем пришел в комнату младшего принца посреди ночи, но девочка не могла допустить, чтобы с ее братом что-либо случилось, и не только потому, что она его любила. Если их старший брат Морган вдруг погибнет, то Тони станет наследным принцем или, вполне вероятно, королем. И его жизнь сейчас была важнее жизни самой Миры. Она понимала, что Эрон, возможно, ни в чем не виноват, и мысль о том, что ей придется ранить или, скорее всего, убить человека, вызывала у нее тошноту. Но у Миры не было иного выбора. Ник приказал никому не верить, кроме него самого и Моргана, и принцесса твердо намеревалась выполнить это указание.
Действовать необходимо было быстро и решительно. У Эрона мог быть точной такой же талисман, что висел сейчас на шее Миры – «щит», который мог изменять траекторию стрелы, летящей в его хозяина так, что она не попадала в жизненно важные органы, а мечи и кинжалы вонзались в человека с действующим «щитом» не так глубоко, как планировал тот, кто наносил удар. Иными словами, Мире надо было бить Эрону не в спину, а сразу пытаться отсечь голову – от такого удара не спасает даже «щит». Когда принцесса представила себе, как будет отрубать голову Эрону, который не раз помогал ей понять, как надо работать с тем или иным заклинанием, в то время как Кирсен ворчал, что она сама должна с этим справиться, и собирать редкие травы для зелий, ее затошнило еще больше. Может, все же попробовать с ним поговорить? Вдруг его послал Ник или Морган? Что, если он хочет помочь? В этот момент Эрон, проверивший сундук и еще один шкаф повернулся к кровати, увидел Миру и Тони, и по его глазам принцесса поняла, что он – враг. Возможно, она и ошибалась, но об этом Мира не думала. Она вообще больше не о чем не думала. В мгновение ока принцесса соскочила с кровати, с лязгом выхватила из ножен меч, перехватила его двумя руками и ударом, отработанным на многочисленных тренировках, нанесла удар. «Щита» у Эрона не было. Меч с отвратительным чавкающим звуком вошел в горло волшебника, раздался хруст, и Мира почувствовала, как ей на лицо брызнула теплая кровь. Эрон удивленно посмотрел на принцессу, словно не веря, что его убила четырнадцатилетняя девчонка, хотел было схватиться за горло и даже поднял одну руку, но не успел, тяжело упав на пол.
- Мира? – раздался тонкий испуганный голос проснувшегося Тони.
Принцесса, которой показалось, что ее сейчас стошнит, сглотнула и повернулась к брату. Свет-камень, который принес с собой Эрон, был не очень ярким и лежа на полу почти не освещал комнату, но, тем не менее, мальчик разглядел, что лицо сестры, державшей в руку обнаженный меч, забрызгано кровью. К счастью, он не видел трупа Эрона.
- Мира, что случилось? – голос маленького принца дрожал.
Мира прижала палец к губам.
- Тсс, не так громко, - шепотом сказала она. – Ничего не случилось, мы с тобой сейчас поиграем в одну игру, вроде пряток. Хочешь?
Малыш кивнул. Мира вытерла лицо рукавом и закусила губу, обдумывая, что им делать дальше.
- Хорошо. Тогда закрой пока глазки и не открывай их, пока я не скажу. Договорились? – Мира не хотела, чтобы ребенок увидел тело Эрона.
Тони снова кивнул и закрыл глаза. Мира подошла к шкафу, достала сапожки брата, надела их на мальчика, сняла с шеи «щит», повесила его на Тони и, подняв принца на руки, вынесла его из комнаты. Как только они оказались в коридоре, она опустила Тони на пол.
- Теперь можешь открыть глаза. Слушай меня внимательно: нам с тобой надо добраться до комнаты Моргана, но так, чтобы нас никто не увидел. Поэтому мы не должны шуметь, понимаешь? И быть предельно осторожными. Но самое главное: слушайся меня во всем и делай то, что я тебе скажу, чтобы вокруг нас не происходило. Ты обещаешь?
Тони кивнул, испуганно покосившись на окровавленный меч сестры.
- Замечательно. А теперь пошли.
Мира глубоко вздохнула, взяла Тони за руку, и они побежали.
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
не нашла смайлик "я в обмороке" - пошла читать! а какие фото!!!
