|
Название: А МОЖЕТ БЫТЬ, ПОЕДЕМ В "ЛИССАБОН"?
Автор: Пушистик
Пейринг: 1 часть: Андрей/Катя
2 часть: Андрей/Катя/родители
3 часть: Александр/Ирина
Рейтинг: 1 и 2 часть - PG-15
3 часть - R
ЧАСТЬ 1. АНДРЕЙ И КАТЯ.
Глава 1.
…Они сидели за столиком в «Лиссабоне», и Андрей никак не мог понять, что же происходит с Катей. Она пила водку рюмку за рюмкой, была язвительна и насмешлива, и ничем не напоминала ту нежную, робкую Катеньку, к которой привык Жданов. Андрей терялся в догадках: что же произошло, что случилось, чем он обидел Катю? Но все его попытки выяснить это разбивались о стену холодной язвительности Катерины.
- Вы много пьете, Катенька. Пожалейте себя!
- Обязательно пожалею. Вот допью – и пожалею об этом.
И Катя залпом выпила очередную рюмку. Андрей окончательно растерялся. Может быть, где-то в другом месте он бы и сумел выпытать у Кати, что с ней происходит, но здесь, в «Лиссабоне», где, казалось, все смотрят на их странную пару, он терялся, чувствовал себя скованно, постоянно оглядывался, не появились ли еще какие-нибудь его прежние пассии, и своей зажатостью только еще больше распалял Катерину.
После появления Шестиковой, так бесцеремонно вторгшейся в их разговор своими фривольными фантазиями, он и так чувствовал себя «не в своей тарелке». Ему было совестно перед Катей за бесстыдные шуточки Леночки, а главное – за себя, за то, что Катя увидела кусочек его прежней жизни, и могла подумать, что он до сих пор такой, каким был, когда гулял со всеми этими Леночками – такой же бессовестно развратный ловелас. Надо же, а ведь когда-то он этим гордился. Что же изменилось, что он начал этого стыдиться?
- Катя, я так рад, что мы наконец-то вместе. Нам так давно не удавалось никуда сходить… Но давайте все-таки поговорим серьезно.
- А что, все что было до этого, было несерьезно?
Андрей замолчал: Катя опять сбила его с толку своей репликой. Нет, сегодня с ней невозможно разговаривать. Что же делать? Как заставить ее выслушать его?
- Катя! Я не заслуживаю такого отношения к себе! Почему вы меня игнорируете?
- Вы меня в чем-то подозреваете?
- Нет… Просто однажды Вы сказали, что Вы меня любите. Вы помните? Почему Вы молчите? Я Вам совсем безразличен?
Катя опустила голову, прикрыла глаза рукой. Потом выпрямилась, взглянула Андрею в глаза:
- Нет, я все еще люблю Вас…
- Тогда почему Вы не со мной?!
Катя вдруг пересела на стул, который притащила для себя Шестикова, оказалась совсем рядом:
- Я с тобой. Это ты не со мной, понимаешь? Ты стыдишься меня. Вот в чем проблема.
Андрей открыл было рот, чтобы возразить, но Катя ничего не дала сказать:
- Не надо ничего говорить сейчас. Не надо говорить – это все слова, а на деле ты можешь быть со мной только в темных закоулках.
- Это не так! – воскликнул Андрей, но возглас прозвучал фальшиво, потому что Андрей вдруг понял, что Катя права: он никогда не решится поцеловать ее на людях, никогда не посмеет вести себя с ней так свободно, как ведет себя с Кирой. Но только дело здесь совсем не в том, что он ее стыдится, нет… Но в чем? Он и сам не знал…
А Катя, почувствовав фальшь, вдруг встала, и Андрей понял, что сейчас случится что-то непоправимое. Катя была, как натянутая струна, и было видно, что она с трудом держит себя в руках.
- Нет? Тогда докажи это. Тогда поцелуй меня прямо здесь, в этом ресторане, где тебя все знают. Уверяю, все твои сомнения развеются.
Андрей посмотрел по сторонам: поцеловать Катю здесь? В «Лиссабоне»?! Вон Шестикова сидит – «акула пера», завтра же все газеты будут трубить об этом поцелуе. А за соседним столиком… как же ее зовут? Светочка? Нет, Галочка… А, впрочем, неважно, главное – сплетница еще та… И давать ей повод для сплетен не хотелось. А дальше, за угловым столиком, сидят давние друзья отца. Что они ему наплетут, тоже большой вопрос… Нет, Катя сошла с ума, если требует от него такое…
Андрей встал почти вплотную к Кате, заговорил ей прямо в ухо:
- Пожалуйста, не просите меня, Катя. Не могу я этого сделать. ЗДЕСЬ – не могу…
- О да, Андрей Палыч! Со мной можно целоваться только в кромешной темноте и на необитаемом острове. И с бутылкой виски. Я поняла, спасибо за урок!
Катя рванулась, хотела уйти, но Андрей схватил ее за руку таким уже привычным захватом, притянул к себе:
- Не уходите, Катя! Останьтесь… Пожалуйста…
- Пустите, Андрей Палыч!
- Катя, не обижайтесь. Просто я вообще не понимаю, как можно целоваться при всех?
- А в начале вечера у Вас прекрасно получалось! С Леночкой и со второй… Вы нас, кстати, не познакомили… Ну да, тогда Вы целовались с красивыми девушками, они не могли оставить след на Вашей репутации!
Катя снова рванулась, но Жданов держал крепко. Хватка у него была бульдожья. Катя почувствовала, что глаза наполняются слезами. Это так унизительно: хотеть уйти и быть не в силах расцепить эту мертвую хватку сильных мужских рук.
Она вдруг подняла голову, посмотрела в глаза Андрею и с отчаянием воскликнула:
- Отпусти меня, Андрей! Пожалуйста, отпусти!
И это ее отчаяние как ножом полоснуло по сердцу. Да что ж это такое! Почему ему так больно от ее боли? Он не хочет, чтобы она страдала, совсем не хочет! Но и отпустить ее тоже не может… А Катя рвалась из его рук, и уже открыто плакала: как он смеет? За что он так с ней?
Как же удержать ее, успокоить? И уже не соображая, что он делает, с одной только мыслью – не дать ей уйти, удержать любой ценой! – Андрей вдруг резко притянул Катю к себе и впился в ее губы каким-то мучительным, болезненным поцелуем. В тот же миг зал осветился вспышкой фотоаппарата. Андрей отпрянул от Кати, оглянулся. Буквально в двух шагах от него стояла, хищно улыбаясь, Леночка Шестикова, а рядом с ней, весь пылая от охотничьего возбуждения, непрестанно щелкал затвором фотоаппарата фотограф, с которым она обычно ездила на репортажи.
«Жданов, ты попал. По крупному попал!» - пронеслось в голове. А Катя, испуганно взглянув в объектив и почти ослепнув от очередной вспышки, вдруг вырвалась из его рук и кинулась бежать, ничего не видя перед собой, натыкаясь на людей, с одной только мыслью: прочь, прочь отсюда! Не видеть, не слышать! Бежать… бежать…
…Она пришла в себя от холода. Оказывается, она выскочила, даже не надев пальто. Катя остановилась: куда она бежит? Без пальто… вся в слезах… На нее оборачивались люди, но Катя стояла, никого не замечая.
Что она наделала?! Что ж она наделала!!! Она подставила Андрея… и убежала. Он, наверное, думает, что она сделала это специально. Такую подлость… А разве нет? Чего же она еще ожидала, требуя, чтобы он поцеловал ее в «Лиссабоне»? Или она заранее решила, что он не посмеет и просто шла на разрыв отношений? А он посмел… Он посмел! Неужели он… да нет, не может быть! Ведь она слышала их разговор с Малиновским. Но почему тогда… Ладно, сейчас важно не это. С этим она разберется потом, когда будет в состоянии собрать свои мысли. В любом случае, она не имела права так его провоцировать! Не имела! Андрей! Андрей… Простит ли он ее? Сможет ли простить? Что же она наделала!
Катя повернулась и пошла обратно: сначала медленно, потом все ускоряя шаг. Последние метры она уже бежала, движимая одной мыслью: успеть… не дать Андрею уйти…
Вбежав в зал, огляделась. Андрея не было. Ушел…
А ты чего хотела, Пушкарева? Чтобы после того, что произошло, он, как ни в чем не бывало, сидел здесь и ждал, когда ты соизволишь возвратиться?
«Что же я наделала!»
Надев пальто, Катя вышла на улицу, остановилась, прислонившись к стене. Ноги не держали, улица была как в тумане от заволакивающих глаза слез. От потрясения и холодного, обжигающего воздуха хмель быстро уходил, а на смену ему приходило ясное осознание всех масштабов катастрофы, в которую она втянула Андрея. Завтра вся «желтая» пресса будет смаковать подробности их свидания в «Лиссабоне», а на первых полосах будет фотография, запечатлевшая их поцелуй.
Кира… Даже думать не хотелось, какой скандал устроит Андрею Кира. Родители… Знакомые… Весь московский бомонд будет смаковать этот скандал… Где бы ни появился Андрей, эта история еще долгое время будет шлейфом тянуться за ним, будет поводом для расспросов и насмешек. Что ж… Она отомстила ему. Здорово отомстила. Она хотела выставить его на посмешище, хотела, чтобы он хоть раз почувствовал себя так, как все время чувствует она – нелепо, глупо. Ей это удалось, с лихвой удалось. Но почему же она не радуется? Почему же ей так плохо от этого? Почему так хочется вернуть то мгновение перед поцелуем? Она бы заткнула себе рот, чтобы ни одного слова не прорвалось наружу! А еще лучше – вернуться в то время, когда он еще только приглашал ее куда-нибудь поехать. Он говорил о каком-то тихом и уютном месте… Как бы она хотела оказаться сейчас там, а не здесь, перед этим громадным и таким хищным, таким жестоким рестораном…
Что же теперь делать?
Катя подняла голову, огляделась… и увидела машину Андрея, все еще стоявшую на стоянке. А в машине, уткнувшись лбом в сплетенные на руле руки, сидел Андрей. На подгибающихся ногах Катя пошла к нему. Сердце лихорадочно билось, дыхание перехватывало… Что сказать ему? Как объяснить, что не хотела она такого окончания вечера, не думала, что так получится?.. Да как не объясняй, все равно, все из-за нее… все из-за нее…
Она подошла к машине, постучала в стекло. Андрей поднял голову… совсем не удивившись ее появлению, посмотрел на нее тусклым, ничего не выражающим взглядом, от которого ей захотелось завыть, потянулся к дверце…
Глава 2.
…Они молча сидели в машине, и молчание с каждой минутой становилось все напряженнее. Оба хотели разорвать это сгущающееся напряжение, но ни один не знал, как это сделать, что сказать, чтобы другой его понял.
- Андрей! – первой не выдержала Катя. – Андрей… Поедем отсюда. Пожалуйста!
- Куда?
- Куда хочешь. К тебе… ко мне… в гостиницу… туда, куда ты сначала хотел… куда угодно… Если ты не хочешь меня видеть, можешь высадить меня у метро… Только давай уедем отсюда!
Машина тронулась с места, быстро набрала ход.
Некоторое время ехали молча, не глядя друг на друга. Потом Катя робко спросила:
- Куда мы едем, Андрей?
- А тебе не все равно? Ты же сказала, что согласна ехать, куда угодно.
Катя съежилась от грубого ответа, глаза опять наполнились слезами, но Андрей не стал извиняться. Он все еще был зол на Катю.
… А на Катю ли? Что на него нашло там, в «Лиссабоне»? Почему он вдруг поцеловал ее, хотя еще за секунду до этого даже помыслить не мог, что он это сделает? Ведь он прекрасно знал, что уже само их появление в этом ресторане вызовет толки и пересуды, а уж поцелуй!.. Что же с ним случилось, какое такое умственное затмение на него нашло? Он вспомнил ее взгляд за мгновение до поцелуя. Ее глаза – вот причина. В них было столько боли и отчаяния, столько тоски и… надежды, что он не выдержал. Но какое ему дело до ее отчаяния? Он скосил глаза на сжавшуюся на соседнем сиденье фигурку. «Какое мне дело до ее отчаяния?» И вдруг захотелось остановить машину, обнять Катю, поцеловать, успокоить, сказать, что не виновата она в том, что произошло, только он, только он…
Андрей снова уставился на дорогу, стараясь даже в зеркало не смотреть на Катю, но что-то это получалось плохо. Заглядевшись на ее заплаканные глаза, он чуть не врезался в затормозившую на светофоре машину, остановился буквально в сантиметре… Мысленно выругался: надо поаккуратнее, а то так мы вообще никуда не приедем! Да, а куда же они все-таки едут? Жданов всерьез задумался. Больше всего ему хотелось отвести Катю к себе домой и там спокойно поговорить, выяснить, что же случилось такое, что Катя так странно вела себя сегодня. Столько выпить! Здоровый мужик на ногах не устоит. А Катя… Ведь она вообще не пьет. Даже на своем дне рождения она ни капли ни выпила, в отличие от него… напившегося, как сапожник… с перепугу…
Андрей вдруг усмехнулся, вспомнив свою панику во время их первого настоящего свидания. Если бы он знал, какой сказкой обернется эта ночь, какой сказочной феей окажется эта неприметная Золушка… На душе потеплело.
Жданов опять глянул в зеркало на Катю. Нет, домой нельзя. Кира будет звонить, проверять, и как всегда, не вовремя. А если отключить телефон, она может приехать без предупреждения и застукать их. Может, снова в гостиницу? А что, там было очень даже не плохо. Значит, в гостиницу. А-а-атлично! Наконец-то появилась какая-то цель, а то вот уже полчаса он бессмысленно ездил по городу, пытаясь успокоиться и привести мысли в порядок.
Андрей снова посмотрел на съежившуюся на сиденье Катю. «А ведь она всю вину на себя взяла. Переживает больше меня. Глаза, как у побитой собаки». Вдруг вспомнилось: котенок с перебитой лапкой… Нежностью наполнилось сердце…
Жданов, да что с тобой? Опомнись! Вместо того, чтобы злиться на нее, ты чуть ли не плачешь от нежности, едва видишь ее отражение в зеркале. И это после того, что произошло, после того, что она сделала… Что с тобой? Почему так бьется сердце? И почему так хорошо тебе от того, что на соседнем сиденье едет девушка с красным от слез носом и заплаканными глазами… и наконец-то никуда от тебя не убегает! А сердце стучало радостно и счастливо, и он вдруг понял, о чем оно стучит: люб-лю… люб-лю…
ЧТО?!! Не может быть… Жданов, ты ли это? Что ты несешь?
От неожиданности этой мысли он затормозил так резко, что на сей раз идущая сзади машина чуть не врезалась в него. Едва успевший вырулить водитель, проезжая мимо, громко и выразительно сказал в приоткрытое окно все, что он думает по поводу неких рогатых животных, садящихся за руль. Но Жданов его не услышал. Он смотрел на вжавшуюся в сиденье фигурку и чувствовал, как губы вдруг сами расплываются в улыбке. Нет! Не может быть! Жданов! Она так тебя подставила! Что завтра будет – представить страшно… Да ладно… Сам я себя подставил. Дурак потому что… Потому что давно надо было понять, что не обманываешь ты уже ее. Что ты, Жданов, наконец-то влюбился… в первый раз в жизни… влюбился… В Катю Пушкареву!!!
И Андрей, вдруг резко крутанув руль, прижал машину к обочине, остановился, и, наконец, посмотрел на Катю в упор.
- Кать, да не переживай ты так. Все обойдется, вот увидишь!
И, взяв ее двумя руками за щеки, поцеловал жадно, крепко, чтобы изгнать, наконец, из ее глаз выражение затравленного зверька.
Глава 3.
Андрей с трудом дождался, когда же, наконец, уйдет проводившая их в номер горничная. Едва за ней закрылась дверь, он притянул к себе Катю, обнял ее крепко-крепко, уткнулся лицом ей в волосы.
- Кать, ну ты чего?
А Катя опять плакала.
- Андрей, прости меня, пожалуйста, прости! Я не думала, что так получится. Я, наверное, совсем опьянела. Соображать перестала, что делаю…
- Кать, да я не сержусь. Правда, не сержусь! Ты со мной – и это главное. А с тобой мне ничего не страшно, Кать… Я люблю тебя, Катенька! Я люблю тебя!
Он целовал ее в макушку, а забравшиеся под пальто руки гладили ее напряженную спину, сгорбившиеся плечики…
- Катюш, ну перестань, не плачь. Все нормально, Кать. Ерунда все это. Ну, посплетничают немного. И забудут… Кать…
Ох, ему бы эту уверенность… Андрей понимал, что все будет не так просто. И придется ему пережить немало неприятных минут. Злорадство, насмешки, пошлое любопытство сплетников, издевательские вопросы журналистов… Пожалуй, в ближайшие месяцы на презентации лучше не ездить. Да и в ресторанах лучше не появляться… Ага, и питаться хот-догами в «Макдональдсе». Вот уж где точно знакомых не встретишь…
Но Кате об этом знать не обязательно. Пусть думает, что ерунда это все, что ничего страшного не произошло.
Ласково провел рукой по Катиным волосам, за подбородок поднял голову, встретил ее отчаянный взгляд.
- Катюш… Катенька…
Улыбнулся нежно, губами стал убирать со щек мокрые дорожки слез. Какие соленые!
- Кать, перестань плакать. Ты уже соленая, как селедка!
Он добился своего: Катя улыбнулась сквозь слезы. Ну, наконец-то!
- Ну, все? Катюш, кончай уже Всемирный потоп устраивать. Давай лучше выпьем чего-нибудь.
А в голове сразу всплыло: «Со мной можно целоваться только в кромешной темноте и на необитаемом острове. И с бутылкой виски…»
Андрей закашлялся, подавившись словами.
- Хотя, нет. Пить мы, наверное, уже не будем, а Кать? Достаточно на сегодня. Давай лучше пальто, я повешу.
Аккуратно, не торопясь, повесил оба пальто на плечики в шкаф. Перед зеркалом пригладил волосы. Тянул время: почему-то вдруг испугался предстоящего разговора. Но поговорить надо: надо, наконец, выяснить, что же творится с Катей в последнее время.
Когда он вошел в комнату, Катя понуро стояла на том же месте, где он ее оставил. Он подошел, взял ее за руку, сел на кровать, притянул ее к себе так, что ей пришлось сесть ему на колени. Обнял ее, уткнулся носом ей в шею, замер… Катя доверчиво прильнула к нему. Господи, какое счастье! Он с Катей… Катя с ним… Так бы и сидеть вечно… и ничего больше не надо… Катенька, любовь моя! Какой же он был осёл. Глупый, упрямый осёл… Так долго сопротивлялся этой любви, не хотел ее замечать… Сердце пело, нежность переполняла, лилась через край. Он задыхался от этих нерастраченных, таких непривычных чувств.
- Катенька, я люблю тебя. Катя… люблю…
А Катя вдруг напряглась, отстранилась. И Андрей вспомнил, зачем он привез ее сюда. Надо поговорить. Надо.
Но как не хочется выходить из этого светлого, радостного состояния.
- Андрей, пусти, пожалуйста…
Катя попыталась встать, но Андрей держал крепко… как всегда…
Нет, видимо, разговора не избежать…
- Кать, объясни мне, пожалуйста, что происходит? Я так люблю тебя, Катя, а ты… Ты с каждым днем все больше отдаляешься от меня. Почему? Это – из-за Николая? Если ты разлюбила меня, если он тебе дороже, ты скажи, я пойму. Мне будет больно, но я пойму. Это все равно будет лучше, чем вот такая неизвестность… Я уже измучился, Кать… Скажи мне правду: что произошло? Почему ты так изменилась?
Катя вдруг встала так резко, что Андрей не успел ее удержать.
- Правду? Ты хочешь знать правду?
Андрей тоже встал. Сердце заныло в предчувствии чего-то ужасного: неожиданно жестко прозвучали у Кати эти слова.
- А ты уверен, Андрей, что ты хочешь ее знать?
Катя посмотрела ему в глаза. Андрей судорожно сглотнул: что происходит? Почему у Кати такой взгляд: суровый, решительный… Сейчас она скажет ему… и случится что-то непоправимое…
Нет, он не хочет знать правду. Не надо, Катя, не говори ничего… зачем он только начал этот разговор… все было так хорошо… Катенька, не говори ничего, молчи… пожалуйста… я не готов к правде… не готов…
- Да, Катя, хочу…
- Хорошо…
Катя схватила лежавшую на кровати сумочку, судорожно начала в ней рыться. Вытащила смятый листок бумаги. Кинула на кровать:
- Вот тебе правда. Читай!
Андрей нерешительно протянул руку, взял листок, постоял, не решаясь взглянуть на него. Потом все-таки развернул. В глаза бросилась фраза: «Дорогой мой друг и президент!»
… И мир рухнул…
Глава 4.
- Катя… откуда у тебя это?
Голос звучал глухо, как через слой ваты.
- Шура принесла… пакет… Там твоя фамилия была написана… Она решила, что Федя напутал… И отдала мне.
Катя отошла к окну, чтобы не видеть сгорбившегося на кровати Андрея.
- А я подумала, что это от какой-то женщины… бантики, сердечки… приревновала… понимаешь, я тебя приревновала!.. смешно… какое, собственно, я право имела тебя ревновать… чужого жениха… но я заглянула… решила посмотреть, что там такое… и нашла вот это… эту инструкцию…
Катя перевела дух. Рассказ давался с трудом.
- Я тебе так верила, Андрей… я думала, что ты меня… любишь… а оказалось… все ложь, все обман… я думала, что умру… прямо тут же, на месте… но вот выжила… но больше не хочу… не хочу этого вранья, Андрей… я не могу больше… не могу…
Внезапно навалившаяся усталость была так сильна, что Катя вцепилась в подоконник, чтобы не упасть, но ноги все-таки подогнулись, и она вдруг села на пол, обняла колени руками, уткнулась в них лбом, сжалась в комочек, чтобы защититься от заново накинувшейся на нее невыносимой боли.
- Я понимаю, ты это все ради компании делал… компания для тебя важнее… важнее любви… искренности… важнее моих чувств… Да и что, вообще, значат мои чувства… моя любовь… ты ведь не знаешь, что это такое… ты никогда и никого не любил…
- Катя!
- Не говори ничего… не надо… понимаешь… после этой инструкции… я больше не верю ни одному твоему слову… Ты говорил о любви… целовал… спал со мной… все ради компании… Я как представлю, что ты чувствовал, целуя такого монстра… А уж спать с ним… Ты герой, Жданов, настоящий герой! Тебе медаль уже можно вручать… за героизм, проявленный в чрезвычайных обстоятельствах…
- Ка-а-тя-а!
Это был стон смертельно раненого зверя. Но Катя не услышала, не почувствовала его боли. Ей хватало своей…
- Сегодня я отомстила тебе… Это получилось нечаянно. Я не думала, что так выйдет. Но ты можешь считать это моей местью… я даже разрешаю тебе возненавидеть меня за это…
Катя судорожно вздохнула.
- Я правда не хотела, Андрей. Сначала я опять поверила тебе… ты научился говорить так искренне… я даже не думала, что ты такой хороший актер… И согласилась отменить встречу с подругами… и поехать с тобой… А потом услышала твой разговор с Малиновским… И так опять стало мерзко на душе… И подумала: как ты со мной, так и я с тобой… Око за око… И потребовала, чтобы ты поехал в «Лиссабон»… именно потому, что Роман Дмитрич запретил тебе туда ехать… Хотела помучить тебя… чтобы ты тоже хоть немного почувствовал, каково это – быть посмешищем… Прости, Андрей…
Последнюю часть Катиного монолога Андрей сидел, уткнувшись лицом в колени, закрыв голову руками. Он не хотел ничего слышать… но слышал каждое слово… и каждое слово раскаленным свинцом падало на только что раскрывшуюся и поэтому такую незащищенную душу.
Катя… Катенька… что же я сделал с тобой? И ты еще просишь у меня прощения… А меня… кто простит меня? Ты не простишь… я уже понял, что не простишь… Я и сам не прощу… И как теперь жить… такому… непрощенному?..
Андрей с трудом поднял тяжелую голову, мутным взглядом поглядел на скорчившуюся у окна Катю.
Катя! Родная моя, любимая… Неужели я нашел тебя только для того, чтобы потерять? Катенька… Что же сделать, что сказать, чтобы поверила ты мне? Нет, Жданов. Нет таких слов на свете… Что бы ты ни сказал, она будет думать, что все это – ради компании… Ты сам загнал себя в ловушку, из которой нет выхода…
- Катенька!
Голос прозвучал хрипло, с надрывом. Катя вздрогнула, но головы не подняла, не посмотрела на него…
Андрей сполз с кровати на пол, тоже уткнулся лбом в колени.
- Катя!..
- Не надо ничего говорить, Андрей. Все уже прошло… Все в порядке… Я не знаю, что на меня нашло… зачем я тебе все это рассказала… Не извиняйся… я все понимаю… Я понимаю… Ты знаешь, мне кажется, что я даже смогу простить тебя… не сразу, но смогу… Но вот поверить…
Катя вздохнула: нет, поверить она ему уже не сможет. Никогда.
Глянула на Андрея. Почему он так сидит? Он… переживает? Переживает… Мягко сказано. Он в отчаянии… Это видно… она это чувствует… Но… почему?
Засосало под ложечкой... Что, Пушкарева, неужели тебе его жалко? А он тебя не жалел… нет, не жалел… И все-таки… почему он так сидит?
Катя встала, подошла к Андрею, немного помедлив, села на кровать рядом с ним.
- Андрей…
- Катя, выслушай меня, пожалуйста…
- Зачем, Андрей? Что ты можешь мне сказать?
- Катя!.. Я тебя выслушал. Теперь послушай ты. Пожалуйста, Катя!
- Я слушаю, Андрей…
Она слушает… она готова его выслушать… А он не знает, что ей сказать… Извиниться? Простите, Катенька, я больше так не буду? Глупо… ей не нужны его извинения… Сказать, что любит? Не поверит… Что же сказать?..
Молчание затягивалось, становилось напряженным… Ну же, Жданов, говори!..
- Катя… Я не знаю, что сказать… не знаю… я понимаю: что бы я не сказал, ты не поверишь… я сам в этом виноват… я очень много лгал… всем лгал… но в одном я тебя не обманывал: я люблю тебя, Катя… правда, люблю…
- Не надо, Андрей…
- Надо, Катя… Я понял это только сегодня… поздно, конечно… если бы я понял это раньше, возможно, все было бы по-другому. Но теперь этого не изменишь… Я потому и поцеловал тебя в «Лиссабоне»… Я люблю тебя, Катя… Я люблю тебя… Я не знаю, как мне теперь достучаться до тебя, что сделать, чтобы ты мне поверила… Но я счастлив, что я все-таки понял это – что я люблю тебя…
Катя встала, отошла к окну. С болью сказала:
- Не надо, Андрей… прекрати…
Андрей тоже встал, подошел, положил ей руки на плечи.
- Катя… Когда ты в «Лиссабоне» попросила тебя поцеловать… ты сказала, что, если я тебя поцелую, то все мои сомнения в твоей ко мне любви развеются. Я поцеловал, Кать. И мои сомнения действительно развеялись. Я верю, что ты любишь меня. Но разве мой поцелуй не доказательство моей любви к тебе?
- Ради компании…
- Да, Катя, да!!! Ради компании я готов на все. Ты права. Значит, у меня нет ни единого шанса? Что бы я ни говорил, что бы ни делал… ты будешь считать, что все это – ради компании? Я попал в ловушку, из которой нет выхода…
Андрей вдруг почувствовал страшную усталость. Все бесполезно… все бессмысленно… Все – ради компании…
Он вдруг развернул Катю к себе, посмотрел в воспаленные глаза:
- Я люблю тебя, Катя! Я люблю тебя!!!
И стал целовать – отчаянно, страстно…
А Катя вдруг крепко прижалась к нему, стараясь запомнить тепло его мускулистого тела, прикосновение его сильных, но таких нежных рук…
… Эта ночь совсем не походила на первую… Они любили друг друга с отчаянием приговоренных к казни смертников, отдавая всего себя в лихорадочной надежде, что тот, другой, запомнит эту ночь навсегда… И оба понимали, что эта ночь – последняя… больше это не повторится… Никогда… не повторится…
Никогда…
… Андрей довез Катю до дома, остановился у подъезда…
- Спасибо, Андрей… Палыч… Я пойду…
Катя повернулась к двери.
- Катя!
Она застыла, не оборачиваясь. Он тоже не смотрел на нее.
- Катя, пообещай мне, пожалуйста, одну вещь… Если я вдруг когда-нибудь сделаю что-то, что убедит тебя в моей любви… скажи мне об этом сама, а то я ведь могу и не понять этого.
- Хорошо, Андрей… я обещаю…
… Катя уже скрылась в подъезде… уже зажегся свет в ее комнате… а Андрей все сидел, глядя невидящим взглядом перед собой, вцепившись в руль, как в спасательный круг, чтобы не утонуть в заливающем его отчаянии…
_________________ Группа в ВК https://vk.com/netolkofenteziВсе мои книги в электронном варианте можно приобрести на: https://feisovet.ru/%D0%BC%D0%B0%D0%B3% ... %8C%D1%8F/Наталья Корепанова - Пушистик
Последний раз редактировалось Пушистик 03 фев 2017, 15:59, всего редактировалось 3 раз(а).
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Но я не стала редактировать. Пусть остается в том виде, в каком его впервые увидели на форуме "Не родись красивой".
Все три части. Перечитывала очень часто. Спасибо Вам большое за Ваш труд. Талантливое произведение. 
