юля
Киноварь спасибо, за внимание!
Девочки, не было времени на большую проду, ловите маленький кусик, 10-й главы.
10.1 Будни продолжаются.- Что вчера было? - Первая мысль, которая посетила Андрея Жданова после пробуждения. Шею тянула неимоверно, вероятно, из-за неудобной декоративной подушки, на которой он спал. Разбудили его лучи солнца, бившие в лицо: странно, обычно он всегда занавешивает окно. Окончательно осознал, что не дома, после услышанного звука тикающих часиков. У него дома часы есть только на кухне, и те электронные. Значит, это не дом. Оглядел обстановку: знакомая. Во рту было сухо, хотелось пить, голова казалось тяжелой, в ушах - звон. Присел, потянулся по привычке, зря, от этого стало ещё хуже. Посмотрел по сторонам, он определенно здесь уже был: красные обои, черный холодильник, красный металлический чайник. Догадался, что он у Кати, по маленьким магнитикам, прикрепленным на холодильнике. И в первый раз они заинтересовали его магнитики из разных городов. Катя скупо объяснила, что это её небольшое увлечение, из каждой командировки она привозит маленькую частичку посещаемого города - его изображение. Значит, он действительно у Пушкаревой, только как он здесь оказался? Прокрутил в голове вчерашний вечер: обвинения матери, разговор с Кривенцовой, глупое желание от всех сбежать; первый попавшийся бар, где никто не знает, кто такой Андрей Жданов, много выпитого виски, так много, что и пить уже не хотелось, а потом - темнота. Встал со своего временного пристанища, на столе стоял услужливо оставленный стакан воды, - Катя: видимо, догадывалась, как ему будет плохо. Глоток остывшей за ночь воды был поистине воскрешающим, стало намного лучше. Осознал, что стоит посреди кухни в одном нижнем белье, одежда аккуратно сложена на стуле, интересно он сам вчера разделся? Или Катя раздела его? Надо одеться, а то хорош гость. Натянул брюки, рубашку. Рано, только пять утра; первое желание было - немедленно уйти, чтобы не ставить ни себя, ни хозяйку квартиры в неудобное положение. Катя наверняка рассержена на него, а, может быть, вообще ненавидит. Ну уж нет, сбегать он не будет, не заслуживает она такого: если он снова сбежит, а по-другому не скажешь, она его точно не простит. Отыскал ванную, старался не шуметь, умылся. Посмотрел на себя в зеркало: то ещё зрелище, на него смотрел небритый, неопрятного вида мужик.
- Доброе утро. – Вздрогнул, когда она успела подойти? Да ещё так тихо.
- Доброе. – Не до конца проснувшаяся, сонно потирая глаза, в желтом махровом халатике, Катя выглядела трогательно и мило, и вроде как, нападать не собиралась.
- Ты закончил?
- Извини?
- Тебе ещё нужна ванная?
Обдумывал услышанное, растерялся.
- Нет, - вышел, – иди.
- Спасибо. – Перед его носом закрылась дверь. Сердится или не сердится?
На кухне она появилась переодетой в домашний костюм, волосы собраны в хвост, очки – раньше он никогда не видел её в очках, значит, тогда были линзы. Он продолжал сидеть на диване, сроднились они с ним. Катя молчала, и Жданов не решался заговорить. Налила себе кофе, и ему зачем-то. Дальше играть в молчанку надоело.
- Кать. – Кашлянул, - прости, неудобно получилось, мне очень стыдно. – Пушкарева смотрела в окно, пила кофе, продолжала хранить молчание.
Продолжил. - Почти ничего не помню, но, спасибо. Ты не обязана была помогать мне после того, как я с тобой обошелся. Ты очень хороший человек, правда.
Оторвала взгляд от окна, повернулась. – Ты меня ненавидишь? – Её ненависти боялся больше всего, поэтому и лепетал, словно нерадивый школьник у доски, извиняясь за несделанное домашнее задание.
Попросил - Кать, ну скажи что-нибудь.
- Пей кофе, остынет. Есть хочешь? – Не то! Совсем не то ты говоришь, Катенька, не держи в себе, выскажи все, что ты обо мне думаешь, лучше так, чем наказание равнодушием. Вспомнил Киру, он ей душу навыворот, а ей безразлично; мама – вот кому никогда не врал, доверял больше чем отцу, а итог? Маргарита решила, что вправе руководить им, проживать за него.
- Кать. Давай поговорим. – Высказанное напоминало мольбу.
- У меня нет ненависти, - разозлилась, звонко опустила чашку на стол - я разочарована, обижена на тебя. – Задумалась. - Ты не сволочь Жданов, тебя мучила совесть, я уверена в этом, поэтому для тебя не все потеряно. Ну, а ненавидеть мне тебя не за что. Я в принципе не умею никого ненавидеть,… а надо бы. – Последнее похоже на наставление самой себе. – Не подумай, что я тебя осуждаю, мне интересно… почему ты пропал?
- Да черт его знает Кать. – Встряхнул головой. – Испугался. Нет, не ответственности. – Объяснил, заметив усмешку в её глазах. – Когда помогал тебе с опекой, все было так просто и понятно для меня, некогда думать, сожалеть, чувствовать, а когда все закончилось, стало страшно. А что же делать дальше? – Про свой изначальный план умолчал, но при этом старался говорить только правду. - Пришлось возвращаться на работу, искать себя прежнего, но того человека больше не было. Ничего не осталось, а вокруг все поучают, руководят, словно я марионетка. Я не хотел втягивать Юлю и тебя во все это. Я запутался, Кать. Смерть Ромки, это не только моя боль, она раскрыла мне глаза на многие вещи, люди те же, жизнь та же, а я нет. – Откуда этот душевный стриптиз, Жданов? Зачем? Подогревало откровенность её не наигранное внимание, она слушала так, как его так давно никто не слушал. – Раз, и поворот на 180 градусов, наступает момент, когда уже ничего не хочется.
- Тебе просто страшно, не любишь перемены. – Подвела она итог.
Кивнул. - Да ещё эти сны. – С отчаянием выпалил, про них он никому ещё не говорил.
- Какие сны?
- Это больше подсознание, чем сны.
- И? – Пушкарева не на шутку заинтересовалась.
- Я считаю себя виноватым в том, что произошло. – Пояснил - В их гибели.
- Андрей, перестань. Никто не виноват, так случилось. – Грустный, опущенный на чашку с кофе взгляд.
- Да? Но это я отправил их на фабрику, я должен был поехать! Я виноват. – Закричал. Вскочил на ноги, эмоции захлестывали.
- Тише. Юляша спит. – Пушкарева испуганно обернулась на закрытую дверь, прислушалась.
- Прости. – Бухнулся обратно на «родной» диванчик.
Тишина.
- Я понимаю, как никто тебя понимаю, я тоже себя винила, ведь чувствовала, что что-то должно случиться, а в нашу последнюю встречу с Юлей остро почувствовала, но отмахнулась. – Одинокая слеза покатилась по щеке, обожгла. – Я задавала себе вопросы: почему я не предупредила её, не уговорила остаться, почему проигнорировала свой внутренний голос? А потом поняла, ответа нет, называй это как хочешь: судьба, карма, да что угодно, но поверь мне, - мы с тобой ничего не могли изменить. – Она старалась сдержать слезы.
- Разве? Катя, я не верю в эти женские бредни. Мне от них не легче. Какая ещё судьба? – Женщина, что с неё взять.
- Такая, их - встретится, полюбить друг друга, произвести на свет ребенка и погибнуть. Моя мама раньше говорила, что у бога на всех нас свои планы. Видимо, моя судьба - заботиться об этой девочке, - улыбнулась - Я ведь люблю её.
- В чем же тогда моя? – Усмехнулся.
- Жить. Просто жить. Все в твоих руках.
- Бред, ты просто себя этим утешаешь.
Часы запиликали. Шесть часов. – Нет, не глупость, – возразила Катерина. - Перестань хвататься за прошлое, оставь его.
- Легко говорить. Скажи, как?
Покачала головой, - Не знаю, у меня просто не бывает времени возвращаться в него.
Разговор прервался, проснулась Белка. Голова болела до невозможности сильно, детский крик улучшению состояния не способствовал. Много было сказано, многое надо было обдумать. Пока Катя занималась ребенком, взял пиджак в руки, направился в коридор, оделся, написал послание и вышел вон. Был уверен, она поймет, что это не побег, а просто временное отступление. А теперь в «Зималетто», пора заняться работой или забыться, а ещё, выпить таблетку от головной боли.
Жданов ушел, пока она занималась Белочкой. На тумбочке в коридоре сиротливо лежала записка: «Спасибо за все, я позвоню.» Вспомнила вчерашний вечер – игра, киношные слова про «вот моя рука», да откуда она вообще это откопала? Но ему нужно было вчера что-то говорить, что угодно, только не упрекать и не жалеть, пришлось импровизировать. Жалко его, Андрея никогда не била жизнь, он не привык к самостоятельным поступкам, «мальчик» привыкший полагаться на других, пришло время взрослеть, и ему нужно это осознать, самому.
- То есть, как не приедешь? – Сюрпризы не кончались.
- Катенька, я же тебе говорила, что Ира выходит замуж, а нас с папой пригласили на свадьбу в последний момент. Отказаться будет неправильно,– оправдывалась Елена Александровна,- нехорошо получилось.
- Мамочка, ты меня режешь без ножа. – Вздохнула. - Вы надолго?
- На недельку.
- Хорошо, поезжайте, что ж тут поделаешь. Передавай от меня поздравление.
- Доченька, ты не обиделась? – Пушкарева-старшая разве что не плакала, Катя понимала, скажи она, как все это не вовремя - поездка не состоится, а так нельзя, эгоизм надо учиться подавлять. Родители заслужили поездку, когда они в последний раз куда-нибудь выбирались? Мать и так целыми днями сидит с Юляшей, помогает, чем может.
- Да нет. Хорошо вам съездить. – Положила трубку, захотелось похныкать, как маленькой. Контракт с японцами, оказался на грани срыва. Что теперь делать?
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Ох, надо. Но у меня эти холода, все желание отбивают писать. 
шампанское - я не пью, (только в новый год), музыка всегда под боком, любименький на работе 
Да, будет вдохновение, только дела свои на сегодня закончу, а то отвлекаюсь и не могу сосредоточиться.
