Сразу честно признаюсь, что глава мне не нравится, но переделывать без конца больше нет сил. Простите
***
Катина голова лежала на сгибе его локтя и пока, до поры до времени, не вызывала дискомфорта, но если девушка проспит еще минут десять, то рука онемеет. По ней уже поползли вездесущие мурашки, но это даже кстати, какой-никакой аккомпанемент мыслям.
Чисто технически Катя оказалась не девственницей, но по факту ее опыт в сексуальной сфере был минимален, либо вообще одноразовый, либо давно не практикуемый, либо... Было еще одно либо, из всех самое неприятное и не доказуемое, о котором теперь не спросишь, т.к. он и без того нарушил лимит любопытства. Действующий любовник все-таки Зорькин, но если этот господин также занимается любовью, как выглядит, то нет ничего мудреного в том, что Катя, скажем так, несколько не сведуща в интимном плане.
Чушь!
Прежде чем приехать сюда, Катя была более чем убедительна - Коля друг и только друг. Так чего же он накручивает себя. Не первый? Девственниц ему видите ли подавай, как феодальному царьку.
Катя пошевелилась. И очень удачно. Краешек ее одеяла сполз, заголив значительную часть плеча, включая налитую линию груди. Андрей поборол искушение очертить ее ладонью, но зато отчетливо представил, как сделал бы это и обязательно сделает, отчего воздух в спальне зашипел и запузырился, а ему захотелось стать любитeлем громкого пения в бане и горланить благим матом какой-нибудь позитивный и вместе с тем незатейливый мотивчик. В тартарары средневековье!
- Господи, Андрей, который час?
Катя проснулась как-то сразу, будто кто полил ее из лейки ледяной водой, и была похожа на зверюшку, впадающую в спячку, которая открыла глаза не по сезону - среди зимы и теперь, дико озираясь, не узнает где и с кем зазимовала, и почему голодна.
- Еще совсем не поздно, Кать, успокойся. Ты дремала всего пару десятков минут, - он с сожалением распростился с шикарной картинкой, т.к. Катя, не разделяя его восторгов, натянула одеяло, пожалуй, даже выше носа и села.
- Все равно надо было меня разбудить, - она пригладила ладонью спутанные, но уже высохшие волосы.
Андрей лишь надеялся, что она не станет дичиться его после близости.
- Ты не против того, что я зажег здесь светильник? - кивком он указал на ночное бра в изголовье кровати.
- Нет, - мотнула она головой из своего "сугроба" и снова забаррикадировалась в нем.
Вот только он не хотел продолжать их общение в духе снежных человечков, которые не в состоянии обнять друг друга, потому что слеплены коварной малышней на расстоянии нескольких метров.
-Ты боишься растаять?
Андрей придвинулся к ней и обнял поверх одеяла. Катя придушенно пискнула и вынужденно размоталась по шею, иначе ей нечем стало дышать.
- Почему я должна растаять? - вопросом на вопрос ответила девушка и замерла, когда он ткнулся носом ей в волосы и глубокомысленно протянул, щекоча дыханием за ухом:
- Совсем даже никакого запаха виски. Ты, наверное, наврала, что он был, - при этом только успел увернуться от удара, правда, основательно смягченного лебяжьим пухом.
- Может еще скажешь, что и в кровати у тебя я оказалась по собственной инициативе! - бушевала Катя, смешно молотясь в пуховике.
- Ну, не я же придумал, что соль хранят в спальне, - вполне резонно напомнил все обстоятельства дела Андрей и огреб подушкой по лбу.
Завязавшаяся баталия вышла не равноправной. Катя держалась за одеяло обеими руками, боясь потерять его больше, чем воин доспехи, он же занимал оборонительную позицию, скорее, для видa, давая ей выбиться из сил, а потом просто придавил к кровати своим весом. Положил ладонь под Катин подбородок, чуть-чуть задрав ей голову и поцеловал. Она мгновенно утихомирилась. Буря в стакане воды улеглась и вместо нее на кровати воцарилась атмосфера любви, доказывая что противоположности не только притягиваются, а и сменяют друг друга, например, по этим законам ненастье приходит вслед отличной погоде, шторм треплет корабли после полного штиля, а человек вдруг протягивает руку помощи своему лютому врагу.
Полы одеяла так легко не распахивались, потому что кое на каких фронтах Катя не сдалась, держа оборону, хоть и отвечала на поцелуй так, как хотел этого он. Андрей и не требовал безоговорочной капитуляции. Пока. Чувства клокотали новизной, кровь с предельной частотой пополнялась выбросом адреналина, он мог позволить себе наслаждаться без оглядки и условностей. Почему с ней так одуряюще легко? Не думай, бери от жизни лучшее.
- Андрей, - Катя тихонечко поскреблась о его спину.
- Гм-мм, - он с сожалением оторвался от пульсирующей жилки на Катиной шее. А всему виной ее жалобный взгляд!
Но она первой ушла от обезоруживающего контакта глаза в глаза, приподнялась, как смогла при своем неповоротливом положении мишки на севере и прикоснулась лбом к его лбу.
- Я ужасно проголодалась, - призналась, словно в чем-то идентичном покушению на его жизнь.
Андрей, мученически застонав, снова сгреб ее в охапку, чуть ли не в таком виде собираясь доставить до кухни.
- Ты, наверняка, и в обед ничего не ела из-за лекарств, - осыпал он голову пеплом.
- Почему ничего? Булочку, - со "скорбным" достоинством мыкающего судьбу беспризорникa подыграла ему Катя.
Но Андрей шутки не понял:
- Булочку, - вытаращился на нее. Нормальные люди булки едят исключительно вприкуску к основным блюдам. Трем, как минимум.
Катя закатила глаза: а что такого? Она поднялась на ноги, покрутилась так вокруг своей оси, предварительно наметив место на полу, где валялось ее скомканное платье и спрыгнула с кровати. Изловчившись, подобрала свой красный кумач, и как была в одеяле - отбыла в ванную.
Андрей остался на широченном ложе в одиночестве. По Катиной схеме свесил голову вниз, но мятые костюмные брюки не вызвали у него приступа энтузиазма, наоборот, показалось чуть ли не кощунственным упаковывать в них ноги, уже притопавшие с работы домой и требующие смены имиджа с офисного на домашний. Вот джемпер вне нареканий. В конце-концов, что ему мешает надеть в пару к джемперу джинсы. Больше Андрей глупостью не маялся, быстренько натянул то, что наметил и пошел на кухню сооружать перекус, пока в ванной шумела вода.
Бутерброды уже стояли на столе наструганные и красиво выложенные на блюде, о котором Андрей и понятия не имел, что таковое водилось в закромах его кухонных шкафчиков. Только сыр немного обветрился. Ничего, они оба достаточно голодны, чтоб крутить носом из-за простоты выбора. Не откладывая это дело в долгий ящик, он взял крайний бутер с колбасой на горбушке и откусил приличный кусок. Вкус фантастический. Жуя на ходу, Андрей включил чайник и, приканчивая вторую половинку, отправился оббивать порог ванной.
- Кать, ты скоро? - стукнул он в дверь, за которой уже не ревела вода. - А то я все съем.
- Я сейчас, - откликнулась девушка.
Но Андрей не очень верил в женское "сейчас", которое могло означать любые временные рамки от минутных и до почасовых. Чтоб кухонные запахи не возбуждали в холостую аппетит, и без того зверский, он завернул в комнату к барному стояку. Рюмашка - не преступление, особенно что-то дамское. Мартини, например.
Он выбрал нужную бутылку и уже собирался вернуться обратно, снова поканючить у Катиной двери, как услышал слабую трель звонка. Его мобильник.
Первая мысль - Кира. Вторая - только бы Катя не услышала!
И, главное, где звенит? Глухо. Значит в кармане. Естественно, ведь пиджак он оставил в комнате, на диване, а сам столбенеет в непосредственной близи и от дивана, и от пиджака.
Телефон тем временем, пока оАндрей тупо пытался ворочать мозгами, перестал звонить, но не было никакой гарантии, что через секунду кто-то настырный не повторит свою пробу вновь. И так до бесконечности.
Кира, Кира, Кира...
Андрей вывернул карман, лихорадочно щелкнув по кнопкам, вырубая на фиг звук. Аппарат упрямо зажужжал в ладони, как муха, которой оторвали крылья, но она все еще силилась взлететь, не понимая своей обреченности.
Отключиться совсем, стать на сегодняшний вечер ни для кого недоступным - мысль правильная и действенная на сто процентов. Не глядя на экран, Андрей надавил на кнопку отбоя с такой силой, будто окончательно прикончил несчастную искалеченную муху, чтоб не страдала.
Но не тут то было.
Только, стряхнувший напряжение с мышц, Андрей с чистой совестью забросил мобильник и взялся за горлышко бутылки, оставленной впопыхах за открытой барной витриной, как его настигла новая напасть, более мощная и заявляющая о себе на всю квартиру. Теперь звонил домашний телефон, требующий радикального решения и Андрей нашел таковое, в два счета выдернув провод из штекера.
- Что ты делаешь?!
В оглушающей тишине прозвучал Катин вопрос, заданный каким-то потусторонним голосом.
- Лишаю нас источника связи, - нехотя объяснил свою беготню по комнате Андрей, еще не придавший значения ее лихорадке на лице, а лишь несколько смущенный тем, что она застала его за относительно неблаговидным занятием, в который раз неизвестно откуда возникнув за спиной.
- Это кто звонил? - упадническим тоном влезла не в свое дело Катя.
- Не знаю. Может Кира, может мама, - досада разлилась по телу, затопив его с головы до пят. В чем смысл Катиного священного ужаса, ведь она прекрасно осведомлена о существовании официальной невесты. И слишком в курсе самых мелких перипетий их отношений, для того чтоб строить сейчас оскорбленную невинность.
- Кать, давай не будем усложнять, - он шагнул в ее сторону. - Тем более портить этот вечер. Я все решу.
- Вот так просто! - она шарахнулась от него, как от прокаженного. - Отключишь телефон! Купишь новую симку или удерешь на северный полюс!!!
Ну это уж чересчур.
- А что такого преступного мною совершено? - Андрей еще худо-бедно контролировал собственные эмоции и пытался вразумить Катю и взять в толк сам с должной долей спокойствия, что же ее так потрясло в его обыкновенном, на первый взгляд, желании отгородиться от мира.
- Я смотрю вы, мужчины, все мастаки уходить от проблем самым примитивным способом, потому что вы - одноклеточные. Сильный пол, ни один представитель из которого не способный посмотреть правде в глаза!
- Что?! - взревел он, задетый оскорбительной характеристикой и тем, что его как-будто сравнили со стадом недоразвитых приматов.
- То самое, Андрей Палыч, отчего вы скидываете звонки Киры, - припечатала его Катерина злым взглядом. И отвернувшись, нахально пошла в коридор.
Он нагнал ее, пригвоздив к стене противоположной вешалке, ограничив путь к бегству двумя выставленными руками, уперев их чуть выше Катиных плеч, так что обои скрипнули под побелевшими костяшками пальцев.
- А тебе что бы хотелось? Чтоб я отчитался Кире о том, чем сейчас занимаюсь, вернее, с кем занят. В этом цель, Катенька, а?! - он говорил и действовал грубо. Совсем, как недавно нажимая щекой на ее щеку, только в этом не было ни грамма нежности, лишь сила, а под его грудной клеткой расплющилась ее грудь.
Она уворачивалась, насколько позволяло пространство крутила головой, как рыба пойманная на крючок и бьющаяся о землю в поисках естественной среды обитания и в немом крике о помощи, открывающая рот.
На него давила эта немота, вопящая о несправедливой расправе над той, которая ему доверилась. С одной лишь разницей, что Катя не глупый карась и имеет право голоса. Она уж точно не виновата в том, что он развел гарем и никак не может с ним определиться: обещания дает одной, клянется другой.
Андрей не мог дольше выносить дамоклов меч, ее нависшего в безмолвии осуждения. Оторвал одеревеневшую руку от стены, подложил ее под Катин затылок и развернул лицом к себе, а потом впился в губы. Именно впился, потому что ему приходилось буквально высасывать ее сопротивляемость, неприятие, ярость, постепенно возвращая губам манкость, подвижность, пещерную глубину. И тогда, когда в воздухе повеяло подписанием мирного договора, когда его руки вместо того, чтоб подпирать стену требовательно опустились ей на бедра, пробираясь сквозь ткань и задирая платье, Катя сделала неожиданный финт. Ткнула его кулаком в живот. Удар сам по себе ничем не примечательный, но на фоне разгоревшегося любовного аппетита сбавил обороты чувственности, произведя эффект стоп-крана. Раз - и состав, летевший на полном ходу, затормозил; два - он, Андрей, продолжил полет самостоятельно, приземлившись на перрон, где стоит, обиженно потирая бок.
Катя быстро ретировалась к вешалке, выбрала среди одежды свое пальто, висевшее с краю и уткнулась в его воротник.
-Отвези меня, пожалуйста, домой.
Просьба, которую не надо повторять дважды. Разорванное в клочья самообладание требовало передышки. Конечно, отвезет, и пусть катится ко всем чертям, святоша!
Андрей нелюбезно отстранил Катю в обнимку с пальто чуть в сторону и сдернул с крючка кожаную куртку, так что треснула подкладка, потому что он никогда не вешал ее на петельку, а просто набрасывал на крюк. Потом также хмуро окинул предвзятым взглядом свою попутчицу еще, как минимум, на пол часа совместной поездки.
- Ты так и собираешься ехать?
Катя совсем скукожилась под тяжестью его критики и прикрыла свисающим драпом ноги, с красующимися до сих пор на ступнях пушистыми тапками.
- И где твои очки? - нещадно бомбардировал Андрей вопросами.
- Кажется я забыла их в ванной, - она дернулась по указанному направлению, но он остановил ее взмахом руки.
- Я сам проверю, - и пошел в ванную.
Очки отыскались без проблем, т.к. лежали на этажерке между бритвенными принадлежностями, - ровнехонько в том месте куда он и сам кладет свои, чтобы не забрызгать водой при умывании. Андрей покрутил в пальцах дужки и, повинуясь какому-то наитию свыше, подставил линзами вначале на свет, затем поднес к глазам и снова удалил, чтоб убедиться: кран, попавший под увеличение, раздался вширь распухшим, как искусанный пчелами, хоботом. И что это доказывает? Только то, что Катя - очкарик, а не мистификатор. А на той фотографии, не к ночи будет помянута, она либо сняла их на время, чтоб не портить снимок, либо воспользовалась контактными линзами. Значит, женское кокетство ей не чуждо и причина сегодняшней подчеркнутой некрасивости на лице и в одежде - смена приоритетов; раньше она хотела нравиться своему мужчине и о собственной внешности пеклась несколько иначе. Чего только не добьешься, имея стимул.
Мысль доминантой угнездилась в голове, как незваный гость в коммуналке. И вспугнул ее только символический стук в приоткрытую дверь.
- Не нашел? - Катя взялась за никелированную ручку.
Андрей сдавил очки в кулаке, но без намерения фактически лишить Катю зрения. Не обернулся, только поднял глаза навстречу Катиному отражению в зеркале.
- Я никуда не поеду.
- Хорошо, - Катя устало оперлась о косяк. - Я вызову такси.
- Ты не поняла, - оправа под его ладонью предельно прогнулась, еще чуть-чуть и он рискует пораниться осколками стекла, которые непременно раскрошатся от давления. - Я хочу, чтоб ты осталась здесь до утра.
Катину спину словно стесало наждаком по позвоночнику, выпрямив насиженную офисными буднями осанку.
- Как же я могу? - изумилась она с детским лепетом, который осел на губах не выговоренным вопросом: разве ты не знаешь, что я живу с родителями?
Он все знал. И тем не менее, что поделать, если Катины родители волновали его в последнюю очередь, как и все остальные, населяющие это город, а с ним и земной мячик в целом.
Она старалась когда-то для того своего мужчины, так чем он, Андрей Жданов, формальный президент, почти чужой муж и будущий параноик хуже, - пусть расстарается и для него.
- Кать, ты взрослая женщина, а со взрослыми женщинами такое бывает. Ведь ты же любишь меня, - oн взял ее за руку, мастерски смоделировав голосом бархатный тембр, чтоб получилось проникновенно и она отступила или может оступилась с микроскопического порожка, глядя на него, как под гипнозом и совсем затуманено на очки, которые он вложил ей в ладонь. - А любовь требует жертв. Я вот бросаю Киру. Свадьбы не будет! Взамен прошу малость: сегодняшнюю ночь.
Андрей перегибал и отлично знал, что его спич попахивает театральностью в самом худшем смысле этого понятия, особенно, если учесть, что завелся вследствие ненормальной ревности к фотографии. Он устраивал эксклюзивное циркачество, только не на арене цирка, а в могильном склепе. Вроде и клоуны, а разбирает не смех, а ужас. Наверное, Катя ощущала нечто подобное; быть может его слова вызвали у нее шок; и без сомненья она никогда не позволяла себе ничего в таком духе. Она вправе возмутиться и ответить сполна и за наплевательское отношение к ее семье, и за откровенное потребительство в чувствах баш на баш, и за такую его опытность в делах любовных, которые сами собой подразумевают ночевку еще на стадии приглашения в его квартиру.
Когда Катя подняла руку, Андрей практически не сомневался, что сейчас отхватит по физиономии за командный тон, от которого его самого воротило с души, но ничего воинствующего не произошло. Она заправила за ухо мифическую прядь. Мифическую, потому что волосы уже успела стянуть резинкой.
- Тогда я пошла.
- Куда? - тупо переспросил Андрей.
Катя поджала губы, значит пешком к отчему дому.
- В комнату. Найти там сумку с телефоном и позвонить родителям, предупредить что не приду. Я ведь до сих пор живу вместе с родителями и не хочу, чтоб мама из-за меня волновалась, а папа разворачивал полноценную поисковую операцию с танковой поддержкой и авиацией, - Катя терпеливо втолковывала ему прописные истины, как неразумному школяру, который впервые осмелился на взрослое времяпрепровождение в выходные, , когда предки отчалили на дачу.
А он только надеялся, что не уставился на нее огорошенно раскрыв рот: она остается!
Это дошло не сразу. Андрей в нервном коллапсе прогулялся по квартире. Забрел на кухню и единолично зажевал там еще один бутерброд, как магазинный воришка на голубом глазу подъедающий из-под полы колбасные деликатесы. Поперхнулся, устыдившись Катиной голодовки и жадно отпил кипяченой воды, налив полный стакан из чайника.
Вода, недавно подогреваемая, обожгла горло и он в сердцах выплеснул ее в раковину. Лучше бы обжег язык, а еще идеальнее - мозги, которые некому было вправить, хоть некое воздействие напрашивалось, если не ведаешь, что сам творишь и зачем.
Ну, что она так долго?!
Стараясь унять нервозность Андрей пробарабанил пальцами по столешнице быстрый галоп, потом перестук сбавил до поступи загнанной клячи, а Катя все не возвращалась. И он подался за ней в комнату.
Она тихо-мирно сидела на диване. Дареный мобильник лежал на подлокотнике, зато в руке Катя держала трубку радиотелефона и рассеянно терла о черный пластиковый корпус подбородком, отчего тот мог начать плавиться.
- Кать, все в порядке?
Он присел с ней рядом.
Она кивнула:
- Кажется, - но взгляд был устремлен в одну точку.
Андрей пригляделся, ничего такого на противоположной стене, кроме камина с искусственной имитацией поленницы.
- Что, обострился конфликт поколений? - посочувствовал, как кот мышке. Не он ли подставил девчонку под праведный родительский гнев.
- Мама расстроилась, - не стала скрывать Катя. - Папа слава богу уже спит.
Андрей помимо воли содрогнулся, на секунду представив картину, если бы бравый папа вытряс из дочери информацию о ее месте прибывания и примчался сюда, бряцая шашкой наголо. Даже прислушался к какому-то гудежу. В передней? Ближе?
- Кать, с близкими людьми всегда сложно, но рано или поздно родители принимают право детей на личную жизнь, надо просто вовремя оттолкнуться от них, - кое-что прикинув, он аккуратно отобрал у Кати из рук телефон. Поднес к уху - гудит.
Отбой! - приказал трубке и своей неуемной фантазии.
- Ты поэтому и отключаешь телефоны, потому что все сделал вовремя?
Андрей возмутился бы Катиной шпилькой, если б заточенность той была на иронию, но Катя не поддевала его, а пробовала поделиться явно наболевшей проблемой.
- Я просто не хочу делать из своего сотового оператора навигационный спутник шпион. И, да! - меня достал тотальный контроль, - он не переходил на личности, не произносил имен тех, от чьей энергетики скопилась усталость. Ясно и так: Кира, мама. Одна плакалась другой, а потом грозовая туча их сплоченности нависала над ним чернотой и проливалась мощным, промывающим мозги ливнем на голову.
- А я начинаю ненавидеть передовые технологии, как только вместо живого голоса робот сообщает мне о проблемах с покрытием сети, - Катя поежилась, как будто взгляд напитался холодом от не прогретого камина.
Холод - спутник одиночества. И если эти два компонента закрались в душу, нужно растапливать чувства, добывая тепло от искорок общения. А где чаще всего людей посещают откровения?
- Катя, пошли на кухню, а то как-то не тянет умирать с голода в предельной близости от холодильника.
Внеся одно из самый взвешенных предложений за этот суматошный вечер, Андрей по-джентльменски пропустил даму вперед и с удовлетворением уступил бремя хозяйственности, не испытывая угрызений совести за это, т.к. ему больше не казалось, что у Кати за спиной черепаший панцирь, который она таскает добровольно утяжеляя себе жизнь. Сейчас она вполне ловко управлялась, расставляя дополнительную посуду, пока он заваривал чай. И смущалась, вновь почуяв пространственную тесноту между ними, не сознавая насколько сама ведется на его незатейливые приманки, позволяющие то соприкоснуться локтями, то застрять напротив друг друга в узком проеме между встроенной столешницей на высокой ножке и дверцами шкафа.
Наконец стол накрыли. Как на журнальной картинке в чашках дымился чай, бутерброды освежены дополнительной нарезкой из холодильника - и они с Катей жадно утоляющие голод.
Андрей то и дело посматривал на нее. Катя ела вприкуску, запивая бутерброд чаем. Он так не мог, потому что это напоминало ему начальные годы школы, когда строгая учительница в приказном порядке требовала съедать завтраки в местной столовой и он, чтоб как-то подсластить вкус противной каши, проталкивал ее с помощью судорожных глотков чая.
- Что-то не так? - Катина рука замерла на полпути с недонесенным до рта хлебцем.
Пойманный на подглядывании Андрей вынужден был выкручиваться, поэтому автоматически продолжил образовательную тему:
- Какие у тебя воспоминания о школе?
- О школе? - она удивилась, но не слишком, видно ей был очевиден смысл затравки разговора. - Правильнее ставить вопрос во множественном числе. Я их меняла часто. Приходилось, ведь...
- ...отец военный, - закончил он за нее, кивая. - А я в свое время тоже мечтал вести кочевой образ жизни. У нас во дворе был мальчишка, он приезжал к бабушке на летние каникулы, так вот тот умел описать жизнь в гарнизоне, с выездами на спец задание и ловлей нарушителей границ. Мы по сравнению с ним просто кисли в своих московских двориках.
Катя скептически фыркнула.
- Я и тогда догадывался, что он врал, но чертовски соблазнительно, - Андрей улыбнулся.
- Скорее приукрашивал, - поправила его Катя. - Так обычно бывает. Наверняка мальчик верил в то, что напридумывал. Мы и во взрослой жизни грешим преувеличениями, раздуваем из мухи слона, перевираем факты, ставя их с ног на голову, - она согнала пальцем редкие крошки на салфетку, чуть поколебалась прежде чем сказать то, что задумала, шевеля губами, как ребенок, не владеющий навыками разговорной речи, а привыкший выражать свои нужды жестами. - Вот, например, ты и...
Андрей насторожился и отставил чашку с чаем:
- Ну-ну, договаривай.
- Извини, но ненормально сбрасывать звонки любящей тебя женщины, даже если решил с ней порвать, - она утопила лицо в расставленных ковшиком ладонях. - Особенно, если все решил!
Тишина, казалось, завладевшая миром, как счетчиком такси мотала стоимость этого упрека в эквиваленте тех долей секунд, что остались до взрыва. Во-первых, полетит со стола оброненная чашка, грохнется об пол, развалится сотней осколков и в отместку за то, что он сбил ее кулаком заставит его танцевать джигу, если не желает пораниться. Во-вторых, Катя посмотрит с упрямой убежденностью и вскочит со стула, а тот перевернется, внося свою лепту во всеобщую какофонию звуков, как будто на кухне заиграет неформатный оркестр не подвластный палочке дирижера.
Все так и произошло.
Перескакивая через острые сколы, Андрей, выпущенной наугад пулей, вылетел в коридор, но рикошетом вернулся обратно. Катя боролась с разгромами на кухне в одиночку, да и то иначе, чем бестолковое тыкание назвать ее передвижения было невозможно. Она зажала в ладони самые большие куски с закругленными боками и крутилась практически на месте, дезориентировано определяя, где можно разжиться совком или хотя бы полиэтиленовым пакетом для мусора.
Решив употребить внутреннее неприятие критики во благо безопасности нахождения на кухне, Андрей с бьющей через край яростью захлопал дверцами шкафов, достав один за другим пластиковое ведро, плотную салфетку вместо метелки и картонку. Все более-менее приемлемое, что попалось под разгоряченную руку.
Он не чувствовал себя преступником. Она безосновательно смела его обвинять, но как бы там ни было, это спровоцировало к поиску оправдательных мыслей, будто у стоящего перед судом присяжных, который просил последнего слова прежде, чем вынесут окончательный вердикт, хоть все его поступки давно разложены по полочкам и ими исписаны неподъемные тома делопроизводства.
- Думаешь я не понимаю, как это мерзко?! - Андрей с переменным успехом орудовал выгибающейся картонкой, в которую никак не ловились мелкие частички. - Вся моя семья готовится к свадьбе, а я ломаю голову над тем, как этого избежать. Перестал спать, изоврался.
Он покончил с потугами посудосборщика и запустил картонку под потолок и она, листом сорвавшимся с дерева, исполнила замысловатое па в воздухе пока кружила сила инерции.
Катя, обметавшая вокруг ножки стола салфеткой, как раз таки цепляющей ту самую мелочь, отказавшуюся подчиняться бумаге, стиснула свое орудие труда в гармошку, в изгибах которой опасно поблескивал фарфоровая стружка:
- Так может прекратить обоюдные мучения? Может они все ждут от тебя поступка. Честности.
- Кому нужна моя честность, Катя?
Злость за то, что Катя лезет не в свое дело, как-то сдулась, перешла из стадии раздражения в фазу экспериментального любопытства. Да понимает ли эта девочка что советует?! Ему поговорить с мамой все равно, что докричаться до луны. Никто же не пробовал проделать это всерьез, хоть луна утяжеляет небо каждую ночь.
- Слу-уушай, а у меня предложение, - Андрей дождался, когда Катя посмотрит на него и не просто так, а заинтриговано. - А не перейти ли нам в комнату? Порядок мы здесь навели, а в комнате включим камин. Если не возражаешь, я бы налил нам по бокалу мартини.
Неизвестно, что послужило для нее наиболее весомым аргументом: смена тягостной обоим темы разговора, смена обстановки или, наверное, все-таки перспектива распалить камин, однако Катя согласилась практически сразу. СтрусИла в ведро остатки колючек, в обязательном порядке осмотрелась - не пропустила ли чего колото-режущего, пусть и не убедившись в этом на все сто, но зато соблюла формальности, как ответственный человечек.
- Тебе помочь?
- Справлюсь, Кать, ты отдыхай.
И в этом тоже заключалась формальность, - что, он не донесет поднос с двумя бокалами до журнального столика? Открыть бутылку, насыпать в специальную вазочку лед, нарезать апельсины - ей придется поскучать всего каких-то пять минут, которые на деле растянулись почти в четверть часа.
Андрей открыл холодильник, как будто с разбега собираясь запрыгнуть внутрь.
Почему бы и правда не покончить разом со всеми возбудителями бессонницы. Позвонить матери, покаяться, попросить подготовить отца к неприглядной действительности относительно "Зималето" и с превеликим облегчением переложить на нее заботы о Кире. В конце-концов, никто ведь не дает пожизненной гарантии на чувства, ни бог, ни черт, ни гражданский кодекс и ни брачный контракт. Он Киру больше не любит - в этом суть.
Полки вытянулись перед глазами в длиннющий продуктовый ряд. Что он ищет? Лед? Мартини?
Мама скорее позволит лишить себя правой руки, чем предаст их общую с папой любимицу, ведь она им как дочь. Вернее, он им как сын.
Когда-то маленький Андрюша был в том нежном возрасте, представляющем память эдакой слоеной заготовкой под будущий накопитель багажа, как у всех малышей. Первый слой: мама брала его ладошку и прикладывала к своему животу: скоро, мой мальчик, у тебя будет сестричка, Кирочка. Ему становилось неуютно от взбрыков под ладошкой, но сердце рвалось навстречу любому сюрпризу и ощущения были необычные - он запомнил. Второй слой: топот среди ночи и в доме много незнакомых людей в белых халатах. Как не запомнить, они забрали маму в больницу. И так слой за слоем: мама родила, но обещанная сестричка Кирочка не прожила и недели. Ему ничуть не было больно, он ничего не понял, зато испугался: взрослые объясняли - она улетела на небо, а он дрожал от страха, - а вдруг на небо заберут и его. Может она и улетела, может она никогда не случалась в его жизни, только после всего оставила ему как бы в наследство тяжелые воспоминания о том периоде - основе его взрослой копилки и имя для будущей невесты. Кира Воропаева, родившаяся через полтора года, была названа в честь Кирочки и воспринята Маргаритой почти, как второе пришествие умершей дочери.
Дверца морозильной камеры чмокнула. Нужно достать лед. Андрей, как в заторможенном сне пытался сделать это быстро, но получалось медленно.
Ему ли жаловаться. Он никогда не был обделен родительским вниманием , но и по большому счету не лишен ежовых тисков: Кира - навсегда. Конечно, можно уповать на то, что с годами материнская боль притупилась, а с ней померк и Кирин нимб младшенькой на две семьи, но вряд ли тогда мама продолжала бы делать культ из походов на кладбище в день Кирочкиного рождения. Пусть раз в год, но в обязательном порядке даже если на землю падали камни.
В комнате "лазерное" шоу боролось с полумраком, а Катя словно арбитр сидела прямо посреди ковра и наблюдала кто кого: огненные язычки одолеют темноту или, наоборот, они потеряются на фоне серой тени. Она отлично справилась с камином, разобралась как тот подключается к сети и, кажется, не страдала от его, Андрея, отсутствия и уж тем более от нехватки мартини.
Бокалы немилосердно мотало по подносу, которым он балансировал на грани фола, мечтая сбыть поскорее с рук. Но куда?
- Куда его? - запросил вслух женской помощи.
Катя рассеянно похлопала по мягкому ворсу:
- Ставь сюда.
Андрей с благодарностью сбросил ношу с прицельной точностью пилота-бомбардировщика строго в указанном месте и спикировал вниз, скрестив ноги.
- Любишь огненную стихию? - он протянул ей с таким трудом доставленный напиток.
Катя приняла бокал и тут же сделала крошечный глоточек, будто он предложил ей неостывший чай и на него надо дуть, чтоб не обжечься. Сам же только смочил губы.
- Да, мне нравится смотреть на огонь.
- Даже, если он создан искусственно? Вместо углей - имитация, а вместо пламени - подсветка.
Она отпила еще немного, прежде чем удостоить его внимательным взглядом.
- Недостатки мегаполиса, - как само собой разумеющееся, констатировала Катя и оперлась на руку. - Здесь даже воздух синтетический.
Ее только что застрявшая в ворсе ковра ладонь чуть сместилась, как бы поплыла, видимо, алкоголь в сочетании с близким жаром мгновенно оказали опьяняющее воздействие.
- Давай, выпьем за нас. - Андрей невинно поднял свой бокал. Без тоста что за романтика.
- За нас,- прошептала Катя, а когда чокнулись, как и положено после тоста послушно допила.
Огонь, в радостном ажиотаже горения, отплясывал на ее лице, да и на его тоже, странными пируэтами, выделяя из тени то скулы, то губы, то глаза, раскрашивая их красно-желтовато-синими сполохами.
- А теперь на брудершафт.
Андрей ловко долил мартини, дополнив напиток кубиками льда. Те игриво застучали о хрусталь.
Он поддел ее руку, после чего Катя с невероятным напряжением одолела свою порцию, будто в напитке завелся скорпион, норовящий ее ужалить стоит только оторваться от бокала.
Ее волнение было ему приятно, льстиво кружило голову, суля возбуждающим напряжением и разрядкой, если станет придерживаться заданного направления, но Андрей только легонько коснулся Катиных губ. Она явно ожидала другого, поэтому неумело скрывая эмоции всхлипнула.
- Когда мы пьем на брудершафт, мы как бы исповедуемся друг другу, - напропалую сымпровизировал он, только бы Катя подпала под его воздействие до следующей незамедлительно пущенной им вдогонку фразы. - У тебя до меня был мужчина.
Катя зажмурила глаза, наверное, чтобы он чего доброго не прочитал в них все тайны, как наделенный ритуальными сверх способностями шаман.
- Это так важно?
- Важно, - шаманил дальше Андрей, не меньше Катиного зачарованный почти языческим антуражем. - Он обидел тебя? Бросил? Перестал звонить?
Она слепо отодвинулась прямо на каминный огонь, как бестолковая бабочка не чувствующая опасности в яркости, а лишь подозревая ее в непредсказуемой природе людей.
Он не хотел, чтоб она, боже упаси, опалила хоть кончик платья, не говоря о серьезном ожоге, но увы вторгся слишком глубоко. Теперь так или иначе предстоит вскрывать нарыв, не бросать же освежеванную рану раз ввязался в импровизированное врачевательство, на поверку радея прежде всего за свой шкурный интерес - разузнать кто она такая, Екатерина Пушкарева.
- Ты познакомилась с ним случайно, встречалась не долго. Он с тобой переспал и исчез, заблокировав номер телефона. Так?
- Кто, Денис?! - крайне изумленный Катин возглас свел на нет весь гипноз.
Она наклонила голову, разогнав с лица блики и подогнула, как в судороге под себя ноги, имея теперь маневренность быстро подняться на коленки:
- Ты ошибся только в незначительных деталях, а по основным пунктам - полное попадание.
- Не хочешь рассказать? - Андрей тоже заерзал, задел в потемках поднос, вызвав ледяное дребезжание.
- Нечего рассказывать. Я не встречала Дениса случайно, он перевелся к нам на факультет с заочного отделения в середине курса. Красивый, привлекательный, - Катя специально сделала паузу, то ли, чтоб уязвить его таким описанием любовника, то ли, чтоб подчеркнуть глупость тех, кто клюет на внешность. - Так что обрывать ему телефон мне было незачем, мы и так виделись каждый день на лекциях.
- Ты влюбилась? - неизвестного происхождения коготки тотчас впились Андрею в сердце. Ревность? Он ревнует? Смешно!
- Первоначально я была польщена. И, конечно, влюбилась, - Катины плечи расправились. Что еще может быть естественней любви, если к моменту взаимности и парень и девушка достигли полового созревания.
- А он?
Значит студент.
Андрей и сам дышал пять лет воздухом аудитории, пропитанным флиртом, сам носился в нем заряженным гормоном, как энерджайзер, готовый вступать во взаимодействие с каждой второй короткой юбкой. Но Катя и в отработанную студенчеством всех времен и народов схему внесла свойственный ей не стандарт.
- Всего по-немногу,- совместила она казалось бы несовместимое, - и подзаработал, и вылетел из института.
Поразительная аналогия стеснила дыхалку: лично ему после знакомства с Катей тоже светит или обогащение, или вылет... в трубу. Так может не было никакого предприимчивого Дениски, а все это она выдумывает на ходу о нем самом?!
Его фантазия таких высот не покоряла. Нужно встать и выпить виски. Немедленно!
- Что же ты не выясняешь подробности? - Катя развернулась к нему, приманив возвысившимся силуэтом все буйство красного соцветия, которым изобиловал очаг в камине, усилив общий трепет.
- Кать,.. - хрипло попросил он ее не касаться прошлого. - Катя!
Ничего не выговаривалось кроме ее имени, но она прекрасно его поняла: прошлое ворошат только неудачники, в пылу жалости к самим себе забывающие о том, что разгребая золу рискуют напороться на тлеющие головешки. Привстала на коленки и закрыла Андрею рот своей ладонью, почти интимно зашептала, как тогда в гостинице, когда стеснялась собственной откровенности.
- А знаешь, что самое противное? Самое противное не то, что Денис меня предал, а то что такие отношения были поставлены ими на поток. Да, ими, я не оговорилась, - она сглотнула скопившуюся в горле горечь, но шепотное признание возобновила вновь. - Вся история вскрылась, когда девочка с параллельного потока чуть не совершила суицид. Ее спасли, даже следователь приходил. Начались расспросы... Оказывается существовал некий клуб избранных, где тусовалaсь oсобая каста ребят. Они развлекались тем, что делали ставки кто и за какое время соблазнит любую девчонку с курса. Составляли целые графики, прогнозы, не редко задачу утяжеляли, ограничивая лимит ее достижения, выигрывая кругленькие суммы за счет спорщиков. Представляешь?
Ничего себе игрушки.
Андрей попытался заговорить, но она не позволила себя перебивать:
- Я стала для Дениса вступительным экзаменом. Он переспал со мной, девушкой спящей только с учебниками, и получил пропуск к так называемым избранным, которые в конечном итоге его и подставили, как пришлого новичка...
Ну, все. Хватит!
- Кать, хватит!
Андрей положил свою ладонь на ее ковшик, перекрывающий ему рот, без труда заставив двигаться в такт его движениям и уже через секунду терся о тыльную сторону дрожащих пальцев щекой, а то прихватывая нежную кожу губами. Потом поцеловал. Обнял за талию. Другой рукой скользнул по груди. Катя вся, как натянутая струна подалась к нему.
Он обхватил ее за шею, чтоб не пыталась прятать взгляд.
- Я очень рад тому, что ты сейчас со мной, - выпалил со страстной убежденностью, как будто уже вместе с ней и родился на свет.
Катя счастливо выдохнула:
- Это чудо, что ты у меня появился.
Он подонок! Как те "элитные" сосунки, возомнившие себя божками.
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
*Голосом литературного редактора* - емкое, лаконичное, "вкусное" изложение с неизбитыми оборотами, когда не запинаешься ни обо что, течешь глазами по строчкам - и втекаешь в происходящее, и герои живые - потрогать можно, и энергетика бьет. Поверь, так и есть. 
за детальный разбор полетов!
) не раскроешь какую-нибудь стррррашную тайну, которая ему руки развяжет, а Марго-громовержецу, наоборот заставит пыл-то поумерить 
