|
Глава 9.
Как Павел и предполагал, господин Воропаев побоялся выставлять на суд общественности некрасивую историю, произошедшую с ним на киностудии, но напакостить все-таки напакостил. Кому-то где-то что-то шепнул, кого-то в чем-то переубедил, и в результате картине довольно ощутимо урезали бюджет. Пришлось срочно корректировать смету и экономить на всем, на чем только можно. В частности, пришлось отказаться от ранее запланированных натурных съемок в Сибири, как от слишком дорогостоящих. Но не зря Павлу с его командой завидовали все знакомые режиссеры, а Роман Дмитрич Малиновский не зря носил звание лучшего помрежа всех времен и народов. Роман ухитрился организовать съемочной группе Сибирь, не выезжая за пределы Московской области. Разузнав, что примерно в шестидесяти километрах от Москвы проходит, построенная еще во времена холодной войны и мало кому известная стратегическая кольцевая железная дорога, Малиновский каким-то фантастическим способом ухитрился обследовать ее и выяснить, что дорога эта защищена от посторонних глаз такими непроходимыми чащобами, что несведущему человеку и не отличить от настоящей девственной сибирской тайги. Отыскались среди этих зарослей и необходимые по сценарию речушка и живописные холмы с осенними туманами, а также несколько домиков, в которых, Роман не успел толком в этом разобраться, жили не то лесозаготовители, не то железнодорожные рабочие и которые по экстерьеру идеально подходили им для съемок. К тому же подъехать к этому месту оказалось очень легко – от киностудии по железнодорожной ветке до Киевского вокзала, от него их небольшой состав (платформа с оборудованием и спальный вагон) благополучно добрался по линии Москва-Киев до той самой кольцевой железной дороги, а уже по ней до найденного Малиновским живописного полустанка.
Все рассчитал Роман, все учел, все организовал, одного не смог обеспечить – погоду, вернее два съемочных дня она была просто идеальной, а вот когда усталая и довольная проделанной работой киногруппа собрались отправиться в обратный путь, вдруг катастрофически ухудшилась. Неожиданно поднялся сильнейший ветер, начался проливной дождь, и резко понизилась температура, казалось, стихия, словно сорвавшийся с привязи норовистый конь, убыстряя и убыстряя свое движение, безумно радуется свободе и возможности творить все, что ей вздумается. В начале никто не заметил ничего сверхэкстремального в резко изменившихся погодных условиях и не почувствовал надвигающейся беды. Все воодушевленно бегали под дождем и были уверены: главное - это собрать реквизит, проследить, чтобы впопыхах ничего не забыли и благополучно погрузить имущество, а потом и самих себя в вагоны. Только когда выяснилось, что в результате стихийного разгула природы на трансформаторной подстанции произошло короткое замыкание, к тому же на линии в нескольких местах под тяжестью упавших деревьев оборвались контактные провода, и поэтому прибывший, чтобы отвезти их обратно в Москву, электровоз из чуда техники двадцатого века мгновенно превратился в бесполезную груду металла, ошеломленные кинодеятели поняли - они отрезаны от цивилизации и, по крайней мере, на тот промежуток времени, который потребуется для ремонта путей и восстановления линии электропередачи, волею проказницы судьбы превратились в современных Робинзонов.
Смех смехом, а ситуация складывалась критическая. Промокшим озябшим людям срочно требовалось теплое помещение, сухая одежда, еда и питье, а где все это взять, да еще в необходимом для двадцати человек количестве? На экстренном заседании тут же созданного совета по чрезвычайным ситуациям, предложение - всем идти пешком до ближайшего населенного пункта - было отклонено, как утопическое и неосуществимое. Уставшие, голодные, без теплой одежды и соответствующей обуви, они вряд ли смогли бы преодолеть полтора десятка километров пути по шпалам. А если бы чудо и произошло, и они смогли в такую мерзкую погоду ночью в темноте дойти до поселка, выбраться из него, как объяснили им железнодорожники, было совершенно невозможно, по причине полного и судя по количеству вылившейся на землю воды окончательного бездорожья. Самым разумным было как-то организовать быт людей на месте и дожидаться восстановления движения. Павел, взяв на себя оперативное руководство, тут же стал без лишних колебаний и сомнений отдавать соответствующие распоряжения. Один из пустующих на полустанке бараков было решено приспособить под временное жилье. У рабочих нашлась печка-буржуйка, из вагона принесли матрасы и личные вещи, и буквально через полчаса их маленький походный лагерь зажил своей новой бивуачной жизнью. От спасительного огня во все стороны распространялось согревающее тепло, на печке весело закипал большой алюминиевый чайник и, Павел с радостью видел, как постепенно растерянность и беспокойство «стираются» с лиц его уставших коллег, уступая место улыбкам и неистребимому киношному жизнелюбию. Пол-дела было сделано, но необходимо было срочно решить еще одну не менее важную проблему – проблему питания. Их скудные запасы, собранные вместе, увы, не прибавляли оптимизма, и тогда было решено отправить в ближайшее село ходоков, для пополнения продовольственных запасов новоявленных колонистов. Первым решительно вызвался совершить этот марш-бросок, чувствующий себя виноватым в сложившейся ситуации, Роман, вторым, сразу за ним – Андрей. На том и порешили. Павел сам проводил снабженных необходимой суммой денег и экипированных в лучшую из имеющейся в их распоряжении теплую одежду ребят до железнодорожного полотна, напоследок передав им в руки рекомендательные письма от железнодорожников к своим односельчанам и родственникам с просьбой помочь попавшим в беду кинематографистам.
Павел стоял на насыпи и провожал взглядом двух друзей до тех пор, пока в быстро надвигающихся сумерках еще различимы были их силуэты. Ребятам предстояло преодолеть непростой путь. Пятнадцать километров в полной темноте с одним ручным фонариком по шпалам туда, и пятнадцать обратно, опять же возможно в темноте, да еще и с грузом продуктов. Правда, по расчетам железнодорожников к ним на рассвете должна была отправиться дрезина с ремонтными рабочими, и Павлу пообещали, что два его человека смогут воспользоваться этим транспортом, но кто его знает, получится ли сразу организовать эту дрезину или нет, а людей без еды оставлять нельзя. Поэтому Павел и отправил за продуктами Романа и Андрея, он был уверен, эти двое сделают все, что в их силах, и не подведут его.
Принимая решение отдать Андрею одну из главных ролей, Павел действовал не спонтанно, он уже несколько дней, наблюдая за игрой Андрея, шел к этому решению, и инцидент с Воропаевым стал только катализатором, ускорившим процесс принятия этого решения и утвердившим его во мнении, что Андрей именно тот актер, которому под силу сыграть в его картине масштабную и во многом определяющую роль писателя Вольского. Для Павла по-прежнему оставалось загадкой, в чем причина происходивших с Андреем метаморфоз. Почему из потрясающего своей талантливой, неповторимой игрой актера, он вдруг превратился в заштатного ремесленника, а теперь, прямо у него на глазах, опять становился отличным профессионалом, подтверждающим, что его мастерство не случайность, а яркая и запоминающаяся индивидуальность.
- «Может, права Марго, и причина скрыта в личной жизни Андрея?» - пытался разобраться во всем случившемся режиссер.
По сценарию герой Андрея попадал в ссылку в Читинскую область, в глухой Забайкальский край, и героиня Кати ехала за ним в Сибирь. Они как раз снимали эпизод их встречи, когда Павел впервые почувствовал в игре Андрея высокую степень его личных переживаний. Приглядевшись внимательнее, он с удивлением заметил, как взволнован Андрей, как он напряжен и как старательно прячет это свое напряжение и возбуждение. Его лихорадочно-неспокойное состояние идеально ложилось на канву их с Катей киношных отношений, но это не было игрой, это была настоящая живая жизнь.
- «Он любит ее!» - пережив шоковое состояние, впервые осознал Павел то, что происходит с Андреем. - «Ах, я старая калоша, слепой безмозглый идиот. Ничего не замечал».
- Андрюх, ты чего сегодня такой скучный? У тебя неприятности? – спросил его Роман, как только они отошли на приличное расстояние от оставшегося стоять на насыпи Павла.
Андрей молчал, чувствуя, как в душе разгорается злой огонек раздражения, на себя, на Катю, на свою никчемную жизнь, а заодно и на Романа, так не вовремя обратившегося к нему с вопросами. Что ему ответить? Мне грустно потому, что меня Катя не любит?
- Счастливый ты человек, Ромка, легко тебе живется.
- Легко!?
Роман даже споткнулся.
- Много ты понимаешь, - тихо проговорил он.
Андрей не видел в темноте лица друга, но почувствовал в его словах, горькую затаенную боль.
- Ром, прости, это я так, не подумав, со зла ляпнул, - попытался оправдаться Жданов.
- Со зла…, - чуть слышно, как эхо повторил Роман и вдруг заговорил сбивчиво, скороговоркой, но от этого было отчего-то ещё больнее его слышать. - Лю ведь уже тридцать пять, тридцать шестой пошел, детей нет, врачи ничего сделать не могут, только руками разводят, говорят все в порядке…, а я не могу смотреть, как она изводит себя, страдает, мучается, все бы отдал, только бы она была счастлива.
Андрей был потрясён. Оказывается, Ромкины благодушность и беспечность всё это время были маской, маской, под которой скрывалась боль от невозможности помочь любимому человеку, боль, от которой хотелось кричать на весь белый свет.
Роман замолчал и в эту минуту только мятущееся впереди световое пятнышко от фонарика, да тихий приглушенный звук шагов нарушали покой уснувшего леса, обитатели которого темными таинственными силуэтами подступали к самой дороге.
- Ром, - нарушил молчание Андрей, - а почему ты Юлиану Лю называешь? Правильнее было бы Юл или Юла?
- Примитивный ты Жданов, - Андрей даже в темноте почувствовал улыбку друга.
- Лю, это же не только буквы ее имени, это еще и первые буквы слова люблю. Понимаешь, черствый ты человек?
- Понимаю, - в ответ улыбнулся Андрей и тут же опять загрустил, вспомнив Катю.
По сценарию его новый герой и Катина героиня были друзьями, причем ее героиня была безнадежно влюблена в его героя, и Андрей, все эти дни, находясь в полубредовом состоянии, с замиранием сердца предвкушал их совместные сцены. Сегодня они как раз снимали первый такой эпизод, и когда Андрей, изо всех сил стараясь выглядеть равнодушным, дотронулся до Катерины и вдруг явственно почувствовал, как она вздрогнула и инстинктивно отшатнулась от него, мало сказать, что он был ошеломлен, он был такой ее реакцией убит наповал.
– «Вот тебе и взгляд, вот тебе и нежность, и любовь», - сокрушался в конец отчаявшийся Андрей. - «Ничего не было, ты все себе придумал. Какая любовь, если ей даже твои прикосновения противны, если она от тебя как от прокаженного отскакивает? Все, Екатерина Валерьевна», - шагая по неудобным шпалам, мысленно распалял себя Жданов. – «Поиздевались вы надо мной вволю, кровушки моей всласть попили, а теперь все! Хватит!»
- Ты только не обижай ее Андрей, даже если она в чем-то и виновата перед тобой, прости и не суди слишком строго, - будто подслушав его мысли, вдруг заявил Роман.
- Ты это о ком? – теперь очередь спотыкаться пришла Жданову.
- О Кате, о ком же еще?
Андрей так резко затормозил, что чуть не свалился с насыпи под откос.
- Ты…, ты… откуда ты знаешь? - только и смог выдавить он из себя.
- Это Лю…, она сказала, что я слепой дурак, а потом я уже и сам догадался… по твоим взглядам.
- Ааа, понятно…
Андрей нащупал в темноте холодный металл и уселся на него, Роман, не долго думая, устроился рядом.
Ночь была осенняя предморозная, но ветер стих, и дождь давно закончился. Прохладный воздух был напоен запахами леса – травы, листьев и дождевой воды, к которым примешивался еле уловимый запах креозота, исходивший от железнодорожных шпал.
- Слушай Андрюх, - прервал их обоюдное молчание Роман, - а Лю и про тебя сказала, что ты слепой дурак.
- Что!?... Черт, - Андрей чуть не соскользнул с малопригодного для сидения на нем рельса. - Что прямо так и сказала?
- Ага, так и сказала: - «Оба вы слепые дураки».
Последний раз редактировалось Сплин 23 авг 2010, 12:50, всего редактировалось 1 раз.
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Спасибо, Сплин 
