|
*** Александра вывел из задумчивости весьма ощутимый, надо вам сказать, ...подзатыльник!
- Ёк-к-карный бабай!
- Поговори мне еще... - зыркнула на него своими глазищами Катерина. - А ну-ка, двигайся! Не люблю на холодном сидеть!
Потирая затылок, Александр ни слова не говоря в знак протеста, подвинулся, уступая ей место.
- Ну? - грозно пошла в наступление Жданова.
- Чего «ну»? - с опасением глядя на нее, спросил Воропаев.
Катерина молчала.
- Кать, ну вот скажи, как так у вас выходит? - вдруг вырвалось у Александра.
- Что именно?
- Ну... Это вот! Да как же это сказать-то?.. Вы всегда друг другу открыты. Вот!
- Это в смысле, не врем друг другу?
- Нет... Не только... Вы ж друг друга почти всегда без слов понимаете.
- Саш... - Катерина посмотрела на него внимательно и серьезно. - Мы просто друг друга любим.
- Вот и я про что... С вами же обоими разговаривать невозможно, если речь заходит о другом! Скажешь этому твоему что-нибудь о тебе и...
- И... - Катя улыбалась.
- И получите — просто засветится весь! И улыбаться еще начнет, как идиот...
- Достоевского?
- Да хоть Пушкина!
- У Пушкина, вроде, идиотов не было, - пожала плечами Катя, стараясь не улыбаться от счастья. - А я, что, тоже улыбаюсь, когда мне об Андрее говорят?
- Нет... Редко... Чаще у тебя так глаза сияют... Ты расцветаешь просто, а все вокруг с ума сходят от зависти.
- Главное, Саш, чтоб он тоже по мне с ума сходил...
- Так сходит! Видишь, как у него глаза горят?
- Ой! А как это ты на таком расстоянии, да еще и затылком его взгляд разглядел?
- А у меня сейчас этот самый затылок загорится просто, так он меня своим взглядом жжет!
- Это он на тебя злится... За твое бездействие с Таткой. Я же говорю, что...
- Ка-тя! Ты хоть понимаешь, что после всего того, что я ей наговорил и сделал, я на нее даже взглянуть не смею, а она... Она и думать обо мне забыла!
- А ты, твою роту, мою дивизию, посмей! Ошарашь ее! Порази!
- Чем?
- Придумай! Ты ж, Котовский, ё-моё!
Воропаев тяжело и горестно вздохнул и вдруг...
Он напрягся, а глаза его азартно заблестели. Возникшая как из ниоткуда безумная идея неожиданно зацепила его, и Катя это заметила, просто кожей уловив перемены, произошедшие в нем за какие-то секунды...
Да... Если он сделает так, как подумал только что, то сразит наповал не только Татку, но и большую часть своих знакомых, если не всех...
Вопрос только в том, найдет ли в себе Татка силы не только оценить этот шаг, но и простить его, после того, как будет сражена...
Но...
Да, черт побери, кто не рискует, тот не пьет шампанского!
И мужчина поднялся с места.
- Ну? Что решил? - спросила его Катя.
- А вот что! Не фиг мне тут воздухом дышать бесцельно, когда есть дела поважнее. И по крайней мере, их два.
- Во-ооо-от! Узнаю статую командора! Планами поделишься?
- Нет. Лучше будет, если вы все потом увидите все и сразу.
- Ну... Тогда... С Богом. - Катя улыбалась. - Я в тебя верю.
- Спасибо... - впервые за несколько недель тепло и от души улыбнулся Сашка. - И тебе, и этому, который «воспламеняет взглядом». Ты за меня с ним попрощайся, ладно? А я побежал! Все! Я все должен успеть!
- Беги, сумасшедший! - чмокнула его в щеку Катерина, и Воропаев унесся быстрее ветра.
- Чего это с ним? - спросил подошедший к жене Андрей.
- Так... Побежал к Татке, сражать наповал!
- А... Это дело! Наконец-то, созрел.
Жданов обнял Катю и прижался щекой к ее маковке.
- А чего он тут тебе заливал?
- Да, говорил, что у меня, когда я от тебе думаю, глаза как-то необычно сияют.
- Да ты что? - изумленно вырвалось у Андрея. - Ну-ка...
Он немного отстранился назад и, сняв с жены очки, окунулся взглядом в ее глаза.
Они долго-долго смотрели друг на друга, а потом...
- Да, Кать... У тебя в зрачках все новые и новые звездочки зажигаются... Их все больше и больше становится... И от этого светлее...
- Андрюш...
Жданов притянул жену к себе, наклонился к ней и, легко поцеловав в губы, снова посмотрел ей в глаза.
- А вот теперь звезд нет... Только солнышко, Катюш... Мое... И такое яркое!
Женщина улыбнулась и сама, привстав на цыпочки, припала губами к губам мужа.
Спустя час они лежали уже в постели. Андрей уснул, а Катя смотрела на него и улыбалась. Теперь она видела своего Андрея несколько иначе, чем в самом начале их отношений.
Он не идеал. Далеко не идеал! Кое-что ее в нем весьма и весьма раздражает! Иногда это раздражение может привести к скандалам, но...
Боже! Как они каждый раз мирятся... Ммм-ммм-ммм...
Ну, не может она злиться на него долго! Не может и все!
Потому что стоит ему только посмотреть на нее своими умопомрачительными глазами, она...
Катя улыбнулась и дотронулась пальчиком до кончика носа спящего Андрея. Тот поморщился, но не проснулся...
«Счастье ты мое своенравное, дикое... Покой нам только снится!».
Улыбка девушки стала чуть шире.
«Спит... Хороший, родной, милый, любимый, домашний, взъерошенный.... Мой... С тобой даже ссориться и то — счастье! Потому что ТАК ссориться и ТАК мириться я хочу с тобой... И только с тобой! С тобой...».
Девушка закрыла глаза, чувствуя удивительное чувство гармонии и покоя, как с окружающим миром, так и сама с собой.
Она наслаждалась этим чувством. Купалась в нем! Пробовала на вкус и была одурманена его ароматом!
- Чему это ты так улыбаешься? - вдруг раздался сонный голос у нее над ухом.
- А разве это не радость — мое персональное солнце проснулось?
- Это про меня?
- А про кого же...
- Прия-я-яятно.... - протянул Андрей, медленно ложась на тело Кати сверху.
- А мне-то ка-а-ак... - так же мурлыкнула ему в ответ женщина.
- Катюш... Маленькая моя... Девочка...
- Я тебя люблю...
- Кать... Я сегодня с этим Сашкой вспомнил и…
- Тсссс… Молчи…
- Я все понимаю, правда...
- Андрей, помолчи, а?
Она прижалась к мужчине сильнее. Как же ей хотелось сейчас, чтобы он просто любил ее! Нежно, бережно, ласково...
И тут Андрей легко поцеловал ее в висок. Катя потерлась щекой о его грудь...
Еще один поцелуй, и губы теперь не могут оторваться от ее теплой нежной кожи, а мучительно медленно скользят по щеке, тихонечко касаются ее рта, потом ласкают подбородок и спускаются ниже.
- Андрей...
А в ответ только шепот...
Едва слышный, но от него становится так сладко!
«Люблю...».
Положительно, она сходит с ума каждый раз, стоит ему только коснуться ее! А потом...
Главная разница в этом «потом» заключается лишь в скорости, с которой он ее раздевает: медленно, дразняще или нетерпеливо и обжигающе.
А уж совсем «потом»!
Совсем потом они сходят с ума уже оба...
…Они были удивительной парой. Созданные друг для друга.
Каждый день они будто брали в руки кисти и... рисовали самих себя. А может, складывали мозаику из разноцветных камушков... А может, крутили калейдоскоп, чтобы цветные стеклышки образовывали неповторимые узоры... А может...
Все может быть, только какой бы не получилась картинка — они вдвоем совпадали всегда. Что бы ни рисовали-складывали-крутили. Даже когда сердились друг на друга и бросались обжигающе-оранжевыми камушками (все только для того, чтобы потом обняться и нежно поцеловать каждый ожег любимого человека). Такое, конечно, бывало, но редко...
Оранжевый часто заменялся шелково-алым — цветом огненной всепоглощающей страсти (не зря в тот памятный вечер на Кате было именно красное — алое платье).
Но больше всего они любили сочетания из нежно-голубого — цвета верной любви, весенне-зеленого — радости и счастья, солнечно-желтого — нежности и ласки...
Сколько же они оба нарисовали «пейзажей», «натюрмортов» и «портретов»! Каждый раз было что-то новое, но всегда о них, об их чувстве, об их любви...
*** Но пришло время выяснить отношения и еще одной паре. Не менее гармоничной и прекрасной.
Татка, сама не зная почему, не любила февраль...
Может, во всем была виновата лютая стужа, морозы...
Может, какая-то обреченность из-за того, что многие называли этот месяц последним месяцем зимы...
А может, из-за того, что Татка с надеждой ждала весны, а та все никак не хотела приходить...
Но жизнь от этой ее «нелюбви» к февралю, на месте не стояла!
Каждое утро, собрав волосы в прическу, а волю в кулак, девушка уходила на работу, а вечером возвращалась домой.
И так — каждый день!
Серые, невыразительные будни, которые совсем недавно были праздниками! Каждый день — праздник! И это не надоедало, не набивало оскомину, не могло умалить значения каждого дня, а наоборот, подчеркивало уникальность каждого из них...
Как все это было давно...
А ведь было-то совсем недавно...
Все в голове Татки перепуталось и смешалось. Она безучастно смотрела в окно и думала о том, как ей жить дальше.
Как жить, когда даже ощущение времени изменилось?! Вот, как ее понять? То давно, то недавно...
Девушка в остервенении ударила рукой по подоконнику.
Боль даже не почувствовалась, потому что душевная рана была глубже и ныла, ныла, ныла!
Как же ей теперь быть со временем?
Ведь только на работе Татка чувствовала себя «в действии», да и то не как человек, а как усовершенствованная модель какого-нибудь био-робота...
Время...
Так недавно или давно было у нее все так, как она мечтала?..
Посмотрим...
Они поссорились с Александром 25 января... В Татьянин день... А сегодня уже... О, Боже!
С календаря на нее холодным дыханием пахнуло 27 февраля.
Месяц!
Она не видела его целый месяц...
Красивого, уверенного в себе мужчину, по которому сходила с ума, от одного-единственного взгляда которого чувствовала, как вырастают крылья за спиной, она не видела месяц!
Месяц и два дня...
Как это долго! Ужасно долго, когда несмотря ни на что ты продолжаешь ждать, надеяться, верить и.... Любить...
Любить до сих пор! Любить и мечтать о его нежных руках, ласковом шепоте, страстных взглядах, мимолетных прикосновениях. Любить, несмотря на все его страшные слова, которые он тогда бросил ей в лицо.
Да, Колька потом рассказал, как все произошло и из-за чего все случилось, но легче ей от этого не стало. Совсем не стало, а наоборот, ноша будто стала тяжелее.
Что же это тогда за отношения, если в них нет доверия? Скажите, люди добрые? Что?
А потом та их случайная встреча у Катьки...
Татке было как-то обидно, что все (даже Колька, блин!) носятся с Воропаевым, как с писаной торбой, когда она страдает! Чего там у него случилось? Так! Пустячок!
Но когда она увидела его у Ждановых...
Татка каждой своей молекулой почувствовала, что он страдает... страдает ничуть не меньше, чем она.
Девушка едва подавила в себе желание кинуться к мужчине на шею, прижаться крепко-крепко и прошептать тихо-тихо: «Все будет хорошо, Сашка... Все будет хорошо...».
Едва сдержалась, когда увидела его глазюки черные наполненные болью до краев...
А какой он тогда был потрясающе небритый? Вот почему так? Кто-то выглядит как последний оборванец , если не побреется, а этот...
Правду говорят, подлецу все к лицу!
Но хватит...
Хватит, Татка!
Вспомни, в конце концов, что ты ОТК — и не только ОТДЕЛ ТЕХНИЧЕСКОГО КОНТРОЛЯ, а ОДНА ТАКАЯ КЛАССНАЯ!
Крепись и мужайся!
Все пройдет, а любовь...
Любовь тоже...
А если не пройдет, так забудется...
Она же дала себе слово!
Татка вытерла закипевшие в глубине глаз слезы...
Да, она дала себе слово, что справиться, что будет жить как жила, что станет счастливой даже без него. Без этого...
Холодного, ужасного, рыжего!
Татка всхлипнула.
Станет! Она станет счастливой без этого Александра Юрьевича, но...
Но кто подскажет, кто поможет, кто научит тому, КАК это сделать если...
Если ЕГО нет рядом...
Совсем нет!
Девушка всхлипнула громче.
Как бы хотелось сейчас разрыдаться в голос, но...
Тогда последние крохи самоуважения пропадут, потому что девушка прекрасно понимала, если бы сейчас Александр пришел и сказал: «Прости меня... Я был такой...» - да, даже «дурак» добавлять не надо было бы, потому что и тогда Татка бросилась бы ему на шею и целовала, целовала, целовала бы!..
Грустные и такие возбуждающие девичьи мысли были нагло прерваны задорной трелью входного звонка.
«Хорошо, что хоть кто-то чувствует себя «выше плинтуса»...
Татка тяжело вздохнула, прошла в прихожую, открыла дверь и...
Позабыла про все на свете, потому что...
На пороге с роскошным букетом цветов в руках стоял Воропаев, и он был…
Абсолютно лысый…
Точнее, чисто выбритый.
Татка сглотнула от неожиданности.
- Здравствуй, - сказал Александр.
- П-привет… - наконец, нашла в себе силы ответить Татка.
- Впустишь? Или как?
- Заходи, - торопливо сделав шаг назад, ответила девушка и быстро захлопнула дверь, чтобы вредная соседка не смогла разглядеть блестевшего, как бильярдный шар Воропаева.
- Это тебе, - протянул Саша Татке цветы. – Букет, кстати, я сам собирал…
- Ёпсель-попсель, а то, что сейчас зима, тебя не наводит на определенные мысли?
- А я специально в Бразилию летал, там лето…
Девушка от неожиданности даже открыла рот.
- Чего, правда?
- Да…
Воропаев не знал с чего начать: он совершенно не умел просить прощения.
- Помнишь, ты про пляж рассказывала, и про старика Хосе? Вот… Это тебе от него привет.
И Александр достал из кармана бутылочку с разноцветным песком, внутри которой расцветал лотос.
Губы Татки задрожали, и она, полными слез глазами, посмотрела на мужчину. Тот, увидев эти капельки соленой влаги, застонал и рухнул перед ней на колени, обняв ее ноги и прижавшись лицом к коленям.
- Тат… Прости меня… Ну, я идиот… Дурак неумный… Но… Я, Тат, люблю тебя… И жить без тебя не могу… С ума просто схожу… Слышишь?
- Ну, последнее, даже вижу, - вдруг странно всхлипнула девушка и дотронулась до его затылка. – Саш, а ты зачем это сделал?
И тут Татка опустилась с ним рядом на пол. Воропаев взял ее ладошки в свои и робко дотронулся до ее пальцев губами.
- Ну, ты же меня, не знаю, правда, почему, зовешь Котовским, вот я и решил поразить… Удалось?
- С блеском! – улыбнулась она и добавила, уже давясь смехом: - В прямом смысле слова!
Воропаев улыбнулся.
- Тат… А ты меня сможешь хоть когда-нибудь простить, а?
И тут Татка сделал совершенно невозможную вещь: она стянула с себя водолазку через голову и принялась расстегивать пуговицы на рубашке Александра.
- Счас пойму… - выдохнула она и припала к его губам.
Тот задохнулся от счастья и радости и прижал девушку к себе. Когда они оба остались в одном нижнем белье, к нему все-таки вернулся разум.
- Тат… Погоди… Ты же… замерзнешь совсем… Тут холодно, в прихожей…
- Заботливый ты мой, - рассмеялась девушка, обнимая его за шею. – Ох, Котовский! Как же я тебя люблю, кто бы знал!
- Тат, значит…
- Да я тебя простила сразу же! Дурачок ты мой! Только ждала все, когда до тебя дойдет, что я тебя на самом деле люблю так, как ни одна красавица тебя любить не сможет… Я ведь знаю, что внешне самое не то…
- Тат!
- Молчи! Это же правда! Рыжая, веснушчатая, курносая, костлявая… Но я тебя люблю… Люблю так, что дух захватывает, что без тебя больно становится, а с тобой… С тобой – сладко…
Воропаев поднялся и подхватил Татку на руки и прошел в зал, где стоял уже знакомый ему диван.
- Дурочка ты… Не то! Для меня ты как раз самое то! Возьми, вот Катю с Андреем… Кто бы знал лет пять назад, что они пара? А вышло как? А ты… - он опустился с девушкой на диван. - Ты - Солнышко мое… Только мое… И никому тебя не отдам…
Он начал покрывать поцелуями ее тело, выгибавшееся ему навстречу.
- А желающих и не видно, - рассмеялась Татка.
- Пусть и не появляются… - его ловкие руки раздели любимую окончательно, и она охнула, когда Александр оказался там, где мог быть только он.
- А я и не вижу больше никого… - девушка с шумом втянула в себя воздух.
- Вот и отлично, - улыбнулся мужчина и поцеловал ее.
- Зам-меча-тельно! – подтвердила Татка через минуту, чувствуя, как Жизнь возвращается к ней во всем своем великолепии!
Море жаркого желания сомкнуло над ними свои воды...
Как же долго они не были вместе! Как мучительно долго тянулись их дни друг без друга, но теперь...
Теперь они с лихвой восполнять все свои потери!
- Я так соскучился... - раздался густой и сочный шепот Александра, и Татка ощутила, что буквально тает от звука его голоса.
- А еще ничего не скажешь?
- А что ты еще хочешь услышать... Я могу сказать только одно... Я тебя люблю...
Ее волосы скользнули меж его пальцев и девушка внезапно оказалась над мужчиной.
- Повтори...
- Я люблю тебя...
- Еще раз!
- Я люблю тебя!
- И еще!
- Люблю!
Она поцеловала его, будто никогда раньше этого не делала и все время ждала именно этого момента – первого их поцелуя! Татка поцеловала Александра глубоко, жадно, бесстыдно, будто возмещая самой себе время их глупой, но такой больной разлуки….
А он целовал ее просто потому, что соскучился, потому что ему больше всего на свете нужно было немедленно почувствовать ее вкус: сладость губ, аромат кожи, лимонный запах волос…
Она была теплой и страстной. Он слышал ее шепот, ее прерывистые вздохи и чувствовал, как любимая им девушка «загорелась» от простого поцелуя.
- Ты – фейерверк… - вдруг вырвалось у Александра. – Фейерверк...
- А ты – бенгальский огонь…
- Это почему?
- А больно быстро гаснешь!
- Ах, так! – и Сашка, рассмеявшись, накинулся на Татку с новыми силами.
- Во-о-от! – раздался ее веселый голос. - Уже напоминает что-то более яркое…
И через несколько минут над их любимым диваном «расцвел салют» из эмоций и ощущений…
…Саша лег на бок, увлекая Татку за собой, и прошептал, уткнувшись в ее волосы:
- Люблю тебя... - как итог того действа, которое только что завершилось.
Они, все еще обняв друг друга, какое-то время лежали, приходя в себя. Влажные, разгоряченные, дышащие не в такт, но зато со стуком сердца в унисон.
Татка подумала, что уже никогда ей не удастся отдышаться после... ТАКОГО восторга! Но сердце успокаивалось, дыхание восстанавливалось, и температура тела приближалась к нормальной.
«А то просто чувствуешь, кfк плавишься», - подумала она и улыбнулась.
Татка улыбнулась и довольно остро снова почувствовала тело Александра, прижатое к ее телу.
Его дыхание тоже становилось нормальным, грудь вздымалась в приемлемом ритме, а руки...
Вот руки по-прежнему обнимали ее.
Татка счастливо вздохнула и обвила его шею своими руками, не желая больше ничего другого: вот просто лежать так и обнимать ЕГО...
Сил нет ни на мысли, ни на движения, ни на какие-то слова.
Девушка наслаждалась тем ощущением, которое возникло во всем ее теле и, что было намного важнее, в душе. Несмотря на полное отсутствие сил, хотелось даже петь!
- А почему все-таки, Котовский? – вдруг решил спросить Воропаев и узнать, наконец, ответ на давно мучавший его вопрос.
- Так ты еще не понял?
- Нет, сказать честно…
- Котовский в молодости был ловким вором, мой дорогой…
- И что из этого?
- А то, что я как только тебя увидела, так ты у меня сердце и украл…
- Татка…
- Что?
- Я… Тебя… Люблю…
В глазах девушки блеснули чертенята.
- Та же фигня! – выдала она, и когда Александр, не сдержавшись, расхохотался, бросилась к нему навстречу всем телом.
- Что за выражения…
И пара вновь вспомнила о том, что они все еще «мирятся»…
_________________ Своих в полет я отпускаю белых птиц!
По свету разнесут они любовь...
Ведь для свободных птиц на небе нет границ!
И нет преград для моих птиц!
Белых птиц!
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
