|
Лучше всего за эти годы она научилась… печь блины!
Ей так нравилось это занятие, которое поначалу никак ей не давалось…
Когда она первый раз, самостоятельно, без «контрольного ока» ЕленСанны взялась за это дело, то у нее получились какие-то гофрированные неровные лепешки, но Колька (надо отдать ему должное!!!) съел их все и потом еще раз показал, как правильно выливать тесто на сковороду, заставить его «разбежаться» по всей ее поверхности, а потом ловко снять уже готовое веселое золотистое «солнышко»!
Сейчас, когда на тарелке выросла самая настоящая горка блинчиков, Кира смотрела на нее и улыбалась.
Кто бы мог ей шесть лет назад сказать о том, что она будет так счастлива именно с ЭТИМ человеком! Она бы не просто не поверила, она высмеяла бы его, а теперь…
Кира не могла представить себе жизни без Николая и Лешки…
Выстраданное, долгожданное счастье оно так сблизило их, что, казалось, они были единым организмом, и очень часто практически без слов понимали друг друга.
- Это заразно! – смеялся Жданов, намекая на то, что такие же отношения царят и в их с Катериной семье…
И все-таки счастье Зорькиных отличалось от счастья Ждановых.
Оно, как бы это правильно выразиться, не было таким ярким, страстным, сверкающим, пылающим, а походило на огонь в очаге, который не погаснет никогда, потому как заботливая рука то одного, то другого из супругов всегда поддерживала пламя, подбрасывая в него дровишек...
Бывали, конечно, такие моменты, когда страсть захватывала их обоих и поднимала на такие высоты, куда можно было попасть только вдвоем, но…
Кира наслаждалась не этими «яркими вспышками», а спокойными «тонами» их жизни. Иногда ей казалось, что она что-то вышивает на чистейшем белом полотне нитками пастельных тонов. А это что-то складывается в причудливые узоры, которые и дарят то самое наслаждение каждого прожитого ими дня. А согласитесь, такие затейливые рисунки не каждому под силу, а?
Конечно, без «узелочков» не обойтись… Особенно, когда такие как они с Колькой в пару становятся, но…
Как же она любит своего Жирафчика! Никого и никогда не любила, как этого недотепу в очках!
Правда, это только она видит в мужчине, от которого теперь девушки пачками падают и «сами собой в штабеля укладываются», недотепу, способного в комнате потерять очки, которые лежат на столике прямо перед ним. Мужчину, который может обляпаться вареньем или сметаной, когда в немыслимых количествах поглощает блинчики… Или у которого в вырез рубашки может попасть рисовая начинка от пирога… Или…
В общем, только Кира знала Кольку настоящего. И это ей так нравилось! Потому что именно с ним она тоже могла быть сама собой…
Все чаще и чаще женщина задумывалась о том, что им нужен еще один ребенок.
Последние анализы показали, что ее организм в полном порядке и не станет помехой для того, чтобы выполнить просьбу мужа о маленькой светловолосой девочке, похожей на маму как две капли воды…
- Коленька, милый, а разве ты не знаешь, что я была в семье самым проблемным ребенком? – смеясь, обнимала мужа Кира.
- Не вижу в тебе ничего проблемного, - спокойно отвечал Зорькин, усаживая жену у себя на коленях и начиная целовать ее совсем не шуточными поцелуями…
Как она любила, когда он ее целовал! Как он ее целовал!
Боже!
Кира теряла счет времени в такие минуты…
Коля дарил ей самого себя, а она, стараясь принять его подарок, отвечала ему так же…
Отсюда и такие хитрые и сложные по своему виду «узоры» из счастья…
- Кир! Ты не знаешь, куда я вчера положил папки с документами по продажам? – раздался голос Николая из большой комнаты.
- Случайно, знаю! Вот тут лежат на подоконнике!
- Интересно, а чего это они тут делают? – недоуменно спросил Колька, заходя на кухню и разводя руки в стороны.
- Да! И чего это тут делают бумаги, про которые ты и думать вчера забыл, когда пришел с работы и налетел на солянку? С чего бы…
Кира рассмеялась, а муж, нарочито грозно сведя брови «пошел в наступление» на нее.
- Это ты так намекаешь на то, что я обжора?
- Нет! Это я так ненавязчиво намекаю на то, что ты у меня растяпа…
Но уже через мгновение женщина ничего не могла сказать, так как Николай целовал ее и нежно обнимал.
- Но самый любимый растяпа, так ведь? – спросил он ее шепотом через какое-то время.
- Да… Самый любимый… И самый родной…
Поцелуй продолжился, но не надолго, потому как из комнаты донесся требовательный возглас Лешки, про которого забыли, и которому очень хотелось играть.
- Ладно… Отложим наш вопрос на более позднее время, - поправляя очки, сказал Колька, еще раз поцеловал жену и направился к сыну.
- А какой вопрос? – донеслось ему в след.
- Тот, который мы так горячо и нежно обсуждали! – невозмутимо ответил Зорькин.
Кира рассмеялась и вернулась к блинам…
Да, она счастлива так, как только может быть счастлива женщина. И ничего странного не было в том, что она очень хотела видеть счастливыми и всех вокруг себя. Особенно, близких людей. И если за сестру и подругу Кира уже могла быть спокойна, то вот брат…
Саша все еще беспокоил ее.
Конечно, женщина видела, как он изменился в последнее время, а уж после того, как начал встречаться с Таткой, особенно, но…
Кира слишком хорошо знала своего брата, а потому подсознательно ждала чего-то…
Чего-то такого, к чему за достаточно долгое время привыкла.
Саша – сложный, противоречивый человек, а потому не вышло бы наоборот…
То, что может подарить счастье другим, ее брата способно загнать в такой тупик, что он и сам понять не сможет, что стал жертвой своей же черствости и предубеждений…
Если раньше ее иногда за глаза называли «Снежной Королевой» или «Ледышкой», то теперь настала очередь Александра «растапливать свое сердце».
Вот только справиться дли Татка? Это дело долгое и трудное… а она еще так молода, неопытна…
И как бы в подтверждение тревог Киры, из комнаты раздался телефонный звонок.
- Коль, подойдешь?
- Уже!
Несколько минут разговора, к которому Кира сначала не прислушивалась, потом Колькино: «Почему, ты можешь объяснить по-человечески?», и женщина вышла к мужу.
Тот, нахмурившись, слушал кого-то и как-то чересчур мрачно молчал.
Кира очень-очень редко видела его в таком состоянии, и именно это и подогревало ее нехорошие предчувствия.
- Ладно… Я все понял… Передам… Но в следующий раз, будь добра и любезна, объясняйся сама. Все ж таки это тебя лично люди пригласили… Да, понял, понял я… Все… Давай…
- Что случилось? – тут же спросила Кира.
- Знаешь… - задумчиво протянул Колька. – По-моему, у Сашки с Таткой что-то произошло.
- С чего ты взял?
- Да не взял, а просто уверен… Просто уверен… У Татки никогда такого голоса не было, как только что… Что стряслось-то? Не пойму… Ведь вчера должны были встретиться… Поговорить о чем-то важном… А сегодня…
- Да, что она сказала-то?
- То, что на выходных не едет к Катьке с Андреем. Мы же все вместе хотели, а теперь ей отчего-то «невозможно там появиться»… Ее слова, между прочим…
- Та-аа-ак… - протянула Кира, задумчиво глядя на стену.
- Чего ты?
- Как чувствовала, что что-то будет не так в этой истории.
- Чего?
- Да, так... Слишком уж хорошо все у них шло… Надо Сашке позвонить!
- Давай! Может с этого боку что-то прояснится…
Кира решительно набрала номер брата…
Но ничего не прояснилось.
Совершенно ничего.
Кроме того, что женщина выяснила то, что и брат ее далек от того состояния, которое можно назвать «аномальным». Его голос звучал неестественно бодро, сухо и в нем слышалась какая-то надломленность.
- Как ты себя чувствуешь?
- Нормально, а что, что-то не так?
- Да, нет… просто у тебя голос такой странный.
- Все в норме, Кирюш. Все так, как и должно быть, ты не волнуйся и не переживай… - потом последовала пауза, после которой женщина услышала: - Только тут вот такое дело…
- Что?
- Я не смогу приехать к Ждановым на выходные. Дела.
- Саш! Какие могут быть дела на выходных?
- Кир, ну, ты же меня знаешь… Нашлись…
- Вот в том-то и дело, что знаю, Саш… Что случилось все-таки, а?
Молчание, казалось, способно расплавить пластик, из которого была сделана трубка.
- Ни-че-го! Ничего не случилось!
- Ладно… А как дела с Таткой?
- С Таткой?
«Переспросил, чтобы придумать ответ», - пронеслась у Киры мысль.
- Да, с Таткой.
- Тоже ничего…
И снова молчание, только тяжелое, мрачное, обреченное.
- В том смысле, что теперь между нами ничего нет…
- Как!
- Так… Кир, пожалуйста, это не телефонный разговор и…
- К тебе едет Колька!
- Нет! Я…
- Все, он уже одевается!
Зорькин действительно стоял уже в пальто и заматывал вокруг шеи шарф.
Он только кивнул жене головой и ждал окончания разговора.
- Кира! – Колька слышал Сашкин крик даже на расстоянии от телефона, но сестра на него никак не отреагировала.
- Все! Жди! И не вздумай никуда сбежать!
«Да, в детстве она семье, действительно, немало забот приносила… Наверное!», - не смог удержаться от улыбки Николай.
- Еду? – спросил он жену, как только она плюхнула трубку на аппарат.
- Да. Там дурдом у них какой-то… Поссорились, но… Короче, если наш Сашка ссорится, то это…
- …на годы, - договорил за нее муж, нежно беря за руку, стремясь успокоить.
- Да… Он у нас масштабный человек… Вспомнить, хотя бы, историю ссоры с Андреем.
- Ладно, я поеду, только придется съездить к ним обоим. Гляну, что и как… И ты не обижайся, первой будет Татка.
- Какие обиды, Коль?! Если там что-то серьезное, то начать надо именно с нее… Женщины всегда переживают все глубже…
- Ну, с этим не соглашусь, мужики тоже не бегемоты толстокожие…
- Ты уж точно не такой!
Кира легко поцеловала мужа.
- Спасибо за такой лестный отзыв…
Ласка из нежной переросла в страстную и грозила превратиться в нечто еще более глубокое, когда они все-таки оторвались друг от друга.
- Кирюш… Когда я вернусь – будет все, а сейчас… Сейчас мне надо ехать и все-таки узнать, что там такого случилось у этих двоих, если они даже друг друга видеть не могут в одном доме…
*** И Колька узнал.
А лучше бы и не знал.
Он всегда считал Татку не двоюродной, а, скорее, родной сестрой, и потому, только взглянув на ее лицо, когда она открыла ему дверь своей квартиры, понял, что дело тут серьезное.
Девушка как могла, рассказала о том, что произошло между ней и Александром, а потому к своему «родственничку» Зорькин полетел на всех парусах и едва сдерживал себя от гнева…
Татка не была такой «бесцветной» и тихой… Никогда ее глаза не были такими тусклыми… Никогда в голосе не было такого скрытого отчаяния, как в момент разговора с ним…
Ох, он и покажет этому набитому болвану, где раки зимуют! Уж, объяснит, почём фунт изюму! И…
Но все его намерения исчезли, стоило, как и в случае с Таткой, глянуть Воропаеву в лицо.
В отличие от девушки, Сашка даже двери не стал открывать.
Не смог…
Просто крикнул так, чтобы посетитель его услышал:
- Открыто! – и не сдвинулся с места.
В этот солнечный январский день шторы на окнах его квартиры были плотно закрыты, что придавало всем комнатам какой-то зловещий вид…
- Ты где?! – с порога крикнул Колька.
- Тут… - услышал он какой-то скрип, а не голос, и пошел на этот звук.
То, что он увидел, заставило его остановиться и буквально превратиться в соляной столп…
В кресле у камина сидел Александр и держал в руках бокал коньяка, только напитка цвета черного кофе налито в нем было не на два пальца, как положено, а почти до краев. И это «несовпадение» вдруг показало Кольке насколько все плохо и «на этом крае сражения»…
Сашка рассказал ему не только то, что было известно Кольке из Таткиного рассказа, но и ряд деталей, которые девушке никак не могли открыться…
- И ты ЕЙ поверил?! – выкрикнул Колька, когда речь дошла до рассказа Клочковой.
- Да… - тихо и обреченно ответил Сашка.
Он рассказал Кольке все. Не мог не рассказать, потому что этот «Киркин очкарик» очень хорошо умел слушать. И тогда, когда они «сошлись» за дядьВалериной можжеволовой, и сейчас, когда он заливал коньяком свою тоску и боль, понимая, что во всем виноват сам и что не сможет сделать первый шаг на пути к примирению с самой удивительной и любимой девушкой в его жизни.
- Коль, я не смогу к ней подойти, зная, как сильно я ее обидел… Не смогу… Таких слов, которые я ей сказал, простить нельзя… Особенно после того, какие отношения у нас с ней были… Ты знаешь, как это, целоваться после того, как пил «Буратино»? А я благодаря ей знаю…
И Воропаев что-то говорил, говорил, говорил, а Колька смотрел на него и, будто в зеркале видел самого себя, когда переживал период «безответной» любви к Кире.
Сашка был полностью уверен в том, что прощения ему не получить ни при каких обстоятельствах. И Колька понял, в чем причина, а потому решил «растормошить» мужчину.
- Сань… А я и не знал, что ты такой трус…
Но в первый раз у Зорькина ничего не вышло. «Тормошение» не удалось. Воропаев остался равнодушным. Только еще раз отпил из бокала…
- И еще она видела во мне человека… Не только думающего, а еще и чувствующего… А я…
- Хватит плакаться! – несколько удивленно, оттого, что идея провалилась, сказал Колька. – Давай, поднимайся, приводи себя в порядок, и поехали к ней!
- Нет, Коль… Я никуда не поеду… Нет никакого смысла…
- Как это, нет?
- А так… Нет и все…
И это «нет» Зорькин слышал еще около часа, но так и не продвинулся в своей задумке.
Сашка был непреклонен в своем идиотском решении не делать ничего и оставить все как есть.
- Неужели ты не хочешь все вернуть?
- А ничего нельзя вернуть в принципе, Колька… Понимаешь, в принципе нельзя… Как и в одну и ту же реку войти… Нельзя! А мне теперь вообще недоступна даже возможность этого!.. Если б ты только меня слышал!
И тут, резко выкинув руку вперед, он бросил бокал с коньяком об стену!
На шелковых обоях цвета спелой пшеницы медленно расплывалось темное пахучее пятно, которое в полумраке комнаты напоминало кровавое…
Колька даже вздрогнул…
А потом, вскочив с места, рывком раскрыл шторы на окнах.
Но и свет не помог. Колька теперь заметил еще и то, что в таком состоянии Сашка уже давно… Не день, это точно…
А еще понял то, что несмотря на то, что Сашка с ним поговорил, склонить его к какому-нибудь поступку ему не удастся. Тут нужен кто-то ближе… Тот, кто знает дольше…
«Надо звонить домой»…
Но этого тоже сделать не удалось, потому что Сашка, встав за другим бокалом, сказал:
- Ты езжай к Кире, Коль… Она волнуется… А не надо, чтобы из-за меня кто-то волновался… Не надо… Хватит…
И Воропаев снова сел в свое кресло. Только теперь он ни на что не реагировал: ни на слова, ни на крики, ни даже не на тычки, к которым перешел Колька от слов…
Да… Тут нужен другой калибр…
Другой…
Мигом вернувшись домой, Колька все разъяснил Кире а та, позвонив подруге и пересказав все, что узнала от мужа, подвела резюме:
- Кать! Надо что-то делать!
_________________ Своих в полет я отпускаю белых птиц!
По свету разнесут они любовь...
Ведь для свободных птиц на небе нет границ!
И нет преград для моих птиц!
Белых птиц!
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
или еще будет продолжение?! 
