Здравствуйте!
Не поверите, но это снова мы!
Огромным усилием воли заставили себя молчать и не отвечать на каждый коммент, ибо сейчас ответить можно исключительно спойлерами.
Спасибо, что читаете и огромное спасибо, что комментируете!
– Я люблю тебя! Я люблю тебя! – Катя закрыла глаза, остановилась, переводя дыхание.
Невозможно вообразить, представить… Несколько дней назад она не могла и мечтать услышать эти слова от Андрея, а вчера… вчера он сказал это сам. Она так удивилась, что даже переспросила!
Катя засмеялась, прибавляя шагу.
Сколько они спали прошлой ночью? Что Андрей говорил папе? Она не помнит, не знает. Все слилось в какую-ту чудную круговерть. Все было не важно, только его слова – «я люблю тебя» – имели значения.
Ах, Пушкарева, какая же ты романтичная и бестолковая! Как же – неважно? Сегодня СОВЕТ! И это важно! Очень важно.
Катерина попыталась нахмуриться, даже сдвинула брови, но губы расплывались в предательской улыбке и все, все без исключения встречные пешеходы не могли не улыбнуться в ответ.
Теперь она верила, да что верила – точно знала, что все будет хорошо! Все будет хорошо, они справятся – и с советом и с проклятьем. Все обязательно наладится!
Я люблю тебя! – она готова была повторять эти слова снова и снова, вспоминая, как смотрел на нее Андрей, когда они прощались у подъезда. В его взгляде было столько, столько всего, что ее собственная любовь показалась ей лишь слабой тенью его.
– Это не благодарность и не дружба, – прошептала Катя, пряча нос в шарф, – это любовь! Он любит меня… – и она снова тихо рассмеялась.
Катерина была уверена, что никто и ничто не может испортить ей настроение. Пусть Воропаев язвит, пусть Кира смотрит презрительно, пусть Клочкова цепляется – ей нет до этого дела. Кате казалось, что она готова ко всему, что нет ничего на свете, что может ее удивить или испугать. Жизнь наполнилась самыми разными чудесами до краев, что еще может случиться?
Главное – хорошо выступить на совете, не разволноваться и представить отчет максимально хорошо… А потом, потом они разберутся со всем остальным!
Поздоровавшись с Потапкиным и на ходу разматывая шарф, Катя поспешила к лифтам. Конец шарфа непостижимым образом оплелся вокруг ремешка сумки и, распутывая его, Катя с размаху влетела в спину какого-то мужчины.
– Ой, простите… — начала было она. Подняла на него глаза. — Вы?
Перед ней стоял Скиталец, пряча руки в карманы балахонистой куртки, и улыбался, если эту гримасу можно назвать улыбкой.
Подошел лифт, Катя оглянулась – обычно в это время холл кишел народом, сейчас же он был непривычно пуст
– Что же Вы? Входите, я не кусаюсь…
Катя зашла в лифт.
– Сегодня не кусаюсь, – добавил Скиталец, – вам какой этаж?
– Двадцать второй… А… вы… зачем вы здесь? – выпалила Катя.
– У меня здесь дела, — невозмутимо ответил он.
– Вы пришли из-за Андрея?
– А Вы полагаете, у меня не может быть других дел? – усмехнулся он.
Время, казалось, застыло. Они давно были уже прибыть на президентский этаж, а лифт все мерно жужжал, неся их… куда?
– А я Вас сразу узнал, сударыня, — заговорил Скиталец, нарушая молчание. – Еще когда мы встретились в новогоднюю ночь. Сразу узнал.
– Я Вас не знаю. Я вас впервые увидела в ту ночь!
– Это так, — кивнул Скиталец. – И я никогда Вас не видел до той встречи. Но когда-то я сделал Вам подарок. Очень полезный подарок. Правда, Вы его до сих пор не оценили по достоинству, как мне кажется.
– О чем Вы? – Катя нахмурилась. – Какой подарок?
Скиталец усмехнулся.
– А разве нет у Вас некой особенности, чудесного дара? Разве не можете Вы видеть недоступное другим людям?
— Так это Вы… — прошептала Катя. — Зачем? Я сделала что-то плохое? Но это у меня с самого детства, сколько я себя помню… Что такого ужасного могла я натворить, что вы меня… прокляли?
— Проклял? – удивился он. – Это был подарок – от чистого сердца.
Много лет назад я встретил молодую пару. Женщина ждала ребенка, и уже тогда он был самой большой ее радостью — и самой большой тревогой. «Сейчас она под моей защитой», - думала женщина. – Но скоро все изменится. Как уберечь ее от злых людей, от бед и несчастий? Если бы это было возможно…»
Я исполнил ее желание. Мой подарок уже спас Вам жизнь, Вы же помните. И не раз спас бы от беды – если бы Вы не отказывались видеть.
— Но зачем? – все никак не могла понять Катя. – Зачем Вы это сделали, зачем вмешались?
Он пожал плечами.
— Почему бы и нет? Мне так захотелось.
— Но какое Вы имели право…
— Иначе Вы были бы давно мертвы. И смерть – далеко не самое плохое, что бы с Вами случилось.
Катя не нашлась, что ответить ему.
— Иногда вмешательство в жизнь людей – только во благо им, - продолжал Скиталец спокойно и монотонно. – Разве Вы так не думаете, Катя?
— Нет. – Она покачала головой. – Нет. Не думаю.
— Нет? А зачем вмешались тогда, при нашей последнее встрече? Зачем вымаливали у меня способ, каким можно снять заклятие со Жданова? Вопреки его желанию?
— Я ошибалась, — глухо сказала Катя.
— Возможно, Вы и сейчас ошибаетесь?
— Да, возможно. – Катя заметила, что у нее мелко дрожат руки, и спрятала их за спину. – Но… я много думала об этом, я вспоминала тот разговор, все, что Вы говорили. Вы сказали мне – «зачем Вы это сделали?»
— Немного не так.
— Да, Вы выразились по-другому… «зачем вам это, ведь все складывалось наилучшим образом»… То есть от моего вмешательства стало только хуже?
— Да, — согласился он. Катя побледнела.
— Возможно … — шепотом сказала она, — если бы я не выпросила ту… формулу, Андрей мог бы сам освободиться от заклятия?
— Единственный способ сбросить заклятие я Вам уже называл, — невозмутимо ответил ей Скиталец. – Другого пути нет.
— Но Вы же сами только что...
— Вы меня не поняли. Заклятие нельзя отменить, и Жданов до конца жизни будет под его действием. Но – я же не проклял его уродством. Суть заклятия в том, что зеркало показывает истинный облик Жданова. Сможет он измениться – изменится и его отражение.
— А если…
— Да, изменения в худшую сторону сразу же отразятся в зеркале. Ну и, конечно, женщина, которая станет предметом желаний Жданов, тоже сможет увидеть его настоящее лицо.
— Но это же… тюрьма. Пожизненная. Шаг вправо, шаг влево – расстрел...
Скиталец пожал плечами.
— Альтернатива Вам известна.
— Изменения в худшую сторону… — медленно проговорила Катя. – Что Вы имеете в виду? Если он поссорится с другом, если накричит на подчиненного, случайно толкнет кого-то на улице, поленится вынести мусор?
— Или если изменит Вам, например, — усмехнулся Скиталец.
— Что? – у нее лицо пошло красными пятнами. – Откуда Вы…
— Поэтому я и удивился, когда Вы так настаивали на снятии заклятия. Зачем это Вам, ведь заклятие – надежный гарант его верности.
— Я не понимаю… — Катя прижала пальцы к вискам – ей казалось, что голова сейчас просто расколется на части. – Ничего не понимаю… я видела его, все было в порядке, он был нормальным, не как в прошлый раз… – она запнулась. Покраснела. – И Андрей очень изменился за последнее время. Но – он сказал, заклятие по-прежнему действует… почему?
— Почему Вы видите его нормальным? Он же любит Вас – а не использует, как раньше. По-своему, как умеет – но любит. По отношению к Вам он очень изменился. Но господин Жданов сейчас в очень щекотливом положении. Помимо непростой ситуации с невестой – ведь формально он еще связан обязательствами с другой, есть еще кое-что. Афера, которую он проворачивает за спиной акционеров и в которую втянул вас.
Катя с ужасом смотрела на него.
— О чем Вы… — пролепетала она. – Я не…
— Вы прекрасно все понимаете. Успокойтесь, мне нет дела до этого. Я просто отвечаю на ваш вопрос – что мешает Жданову увидеть себя нормальным. Перед ним сейчас два пути - либо заняться самосовершенствованием – и тогда вместо уродливого незнакомца в зеркале он сможет увидеть свой привычный облик. Либо пойти ва-банк – и сбросить заклятие. Если выполнит все условия. И для Вас было бы лучше первое.
— Лучше?
— Конечно. Не каждая женщина может достоверно знать, верен ли ей возлюбленный. У вас будут гарантии. Всегда будут. Он не изменит вам – даже если захочет; он всегда будет рядом с Вами.
— И над его головой всегда будет висеть Дамоклов меч…
— На таких людей, как Жданов, может повлиять только угроза наказания.
— Откуда Вы можете знать?
— Я достаточно повидал подобных ему. Поверьте, сударыня – если заклятие спадет, он быстро станет прежним – таким же, каким был в момент нашей встречи. И Вы не сможете удержать его рядом с собой.
— Лучше, если он будет прикован ко мне? И за попытку к бегству – немедленно будет наказан? – Катя покачала головой. – Это не любовь, это… рабство. Я не хочу так.
— А чего Вы хотите? Пока еще можно выбрать. Кому, как не вам понимать, что будет лучше для Жданова? Ведь Вы знаете его лучше, чем он сам, разве не так?
Откуда он узнал? Нежели читает мысли? Ведь она и в самом деле так думала, что понимает Андрея, как никто другой, что чувствует его настроение, его желания, и –
да, знает, что будет лучше для него… Эти мысли всегда приятно грели и наполняли тайной гордостью, но сейчас впервые Кате стало за них стыдно.
— Разве он ребенок, чтобы я выбирала за него? – резко сказала она. – Андрей вправе сам распоряжаться своей жизнью и судьбой.
— А вы уверены, что он сделает правильный выбор? – поинтересовался Скиталец.
— Это будет его выбор, – Катя пыталась справиться с дрожью в голосе. – Я не могу… вмешиваться.
— Боитесь? Ответственности за чужую судьбу боитесь? Оставляете его один на один с труднейшим выбором. А могли бы помочь…
— Я не имею права. – Катя намертво сцепила руки в «замок». – И никто не имеет право.
— Что ж… — Скиталец пожал плечами. – Пусть будет так. Хотите заставить калеку участвовать в спринтерском забеге? Пусть попытается. Но не думаю, что результат вас впечатлит. Кстати, Вам сейчас выходить.
Лифт остановился, открылись двери.
— Подождите! — воскликнула она. – Пожалуйста!
Створки лифта медленно закрылись, но кабина не тронулась с места. Несколько раз слабо мигнули лампочки.
— Вы передумали?
— Нет… я хотела попросить… спросить. То, что Вы мне… подарили… это тоже нельзя снять? Это как у Андрея?
— Нет, — сказал Скиталец, помолчав. – Механизм другой. Я правильно Вас понимаю – Вы хотите избавиться от Вашего дара?
— Да, — прошептала она, потупившись. – А можно?
— Столько возможностей… — медленно сказал он. — И для помощи другим людям, в том числе.
— Это… нечестно, – сказала она. – Это… как подглядывать. Так нельзя с людьми. Я не хочу так. Я… я сама постараюсь справиться. Разобраться.
Он молчал.
— Я Вам очень благодарна, — робко сказала Катя. Как же ей хотелось наконец выйти из этого проклятого лифта! Но сначала она должна сказать… – Я понимаю, Вы мне жизнь спасли своим подарком. Но я не могу так – с Андреем. Чтобы он был весь открыт передо мной, и не потому, что он так захотел. Это нечестно…
— Хорошо, — сухо сказал он. – Сегодняшний день будет последним.
— Спасибо! — воскликнула она. – Спасибо!
— Не благодарите. – Он смотрел строго и чуть печально. – Вы еще не раз об этом пожалеете.
Лифт наконец распахнул двери, Катя вышла.
— Нет, не пожалею, — сказала она, обернувшись.
— Пожалеете.
Створки сомкнулись.
***
Она все никак не могла прийти в себя после этой встречи. Как быстро – в одну секунду все может измениться. Все прочее казалось теперь незначительным, смешным – и Совет, и отчет, который нужно будет представлять ей. Даже о прошлой ночи она не могла сейчас думать. Катя машинально проверяла папки, просматривала данные, но никак не могла сосредоточиться.
Андрея все не было.
Задерживается — в пробке застрял, наверное. Хотелось позвонить ему немедленно, все рассказать – Катя сдерживалась каким-то чудом. Нет, не надо о таком рассказывать по телефону. Пусть он приедет, пусть поскорее приедет. Словно в тумане она видела Малиновского – кажется, он был чем-то сильно взволнован, Киру. Они что-то спрашивали, Катя машинально отвечала и сразу же забывала, о чем говорила. Наконец, не выдержав, она набрала номер Андрея – и услышала звонок его мобильного в коридоре. Приехал!
Ее разом затопили и радость, и страх. Катя выбежала к нему навстречу, но не успела и слова сказать – его уже обступили: Кира, Клочкова, Урядов, потом прибежал Милко и начал требовать уволить какую-то модель. В разгар спора подъехали Павел и Маргарита. В кабинет Андрей вошел в сопровождении матери и Киры, которые не отходили от него ни на шаг. Катя ушла в каморку, откуда ее почти тот же вызвала Марго:
— Деточка, позовите нам Романа Дмитриевича, у нас к нему, как к шаферу несколько вопросов.
— Да, да, конечно. — Катя поспешила уйти.
Это неважно. Это ее совсем не задевает. Ерунда! Свадьбы не будет – она знает точно. И понимает Андрея: не будет же он перед советом говорить на эту тему и с матерью и… и с невестой. Все потом. Сейчас не это важно…
Амуры и Шурочки на месте не было — все понятно, пока начальство занято, девочки заседают в курилке. Катя усмехнулась. Положила ладонь на ручку двери…
— … Пушкарева? — услышал она голос Малиновского. — Да потому что Жданову надо слушать кого-то, он сам — ноль без палочки. Пушкарева заняла мое место! Мое! Вот ирония судьбы, знала бы эта дура, кому она должна за это спасибо сказать! Я и подумать не мог, что он начнет смотреть ей в рот! Ведь когда мы решили, что он уложит ее в постель, его же тошнило от Пушкаревой! Кривился от одной мысли, что придется с ней целоваться. А после того, как все-таки уложил, слышала бы она — что он говорил! Да, чего не сделаешь ради того, чтобы из-под носа не увели бизнес! А теперь? просто неразлучная парочка! Надо же! Привязался к ней, как комнатной собачонке! Нашел себе… питомца!
Катя чувствовала, как земля уходит из-под ног. Прислонилась к стене, закрыла глаза.
—Кать, ты чего тут делаешь? — в приемной появилась Шурочка.
— Я? — с трудом Катя отошла от двери. — Шур, я… я забыла кое-что… Скажи.. Роману Дмитриевичу… что его ждут… у Андрея Павловича… ждут…
— Кать, все нормально? — забеспокоилась подруга.
— Да, просто день тяжелый, да… - она не помнила, как добралась до туалета и закрылась в кабинке.
Вот значит как? Нет, это неправда! Это не может быть правдой! Надо просто спросить у Андрея, сказать ему…
Слишком много всего, слишком. Все сразу. Она не вынесет. - Слезы подступили к глазам. - Держись, Пушкарева, держись. Это просто надо пережить! Один день — и все, скоро все кончится…
Но как она ни уговаривала себя, слезы полились сами собой, да что же такое!
Ерунда… Использовал. Привязался. Просто привязался как к собачке…
Подожди. Пушкарева, подожди… Ты вот так сразу поверила Малиновскому? С кем он говорил? Катя чувствовала, что упускает что-то важное, но не могла понять – что. Слишком она устала, слишком много всего произошло сегодня: Андрей, встреча со Скитальцем, этот случайно подслушанный разговор. Эти мерзкие слова о ней, об Андрее…
Зачем врать Роме? Он не знал, что она слышит…
Зачем врать Андрею? Как там сказал Малиновский – чтобы не увели бизнес? Это… из-за Никамоды?
Скиталец.
Он раньше использовал Вас…
Вы хотите гарантий его верности?
А она сказала, что это – как подглядывать…
Так, успокоиться. Успокоиться! Андрей любит ее!
Ромка просто злится, что друг больше не гуляет с ним по барам-ресторанам. Это просто… просто ошибка! Он же не может думать так. Он это не серьезно! Он просто сбрасывал напряжение… и все! Он не мог никому рассказать про… про все!
Надо быстрее найти Андрея, надо все выяснить…
Но когда она вошла в кабинет, оказалось, что они собрались уходить! Марго держала под ручку бледную Киру, другой вцепилась в мрачного Андрея.
— Андрей, подожди! – вскрикнула Катя. Маргарита изумлением посмотрела на нее.
— Катя, что Вы себе позволяете… — начала Кира.
— Кира, прекрати, — оборвал ее Андрей, высвобождая руку. – Катя, что-то срочное?
— Да, очень срочное! – воскликнула она. – Андрей… Павлович…
— Ма, вы идите, — сказал Андрей. – Я сейчас.
— Ну хорошо, — Марго пожала плечами. – Мы ждем тебя, Андрюша.
Тихо закрылась дверь.
— Ну что, Катюш? – улыбнулся он. Привлек ее к себе.
— Андрей… — она замолчала на мгновение, — он здесь, Скиталец здесь, я его видела! – выпалила Катя на одном дыхании.
Он замер.
— Здесь? В Зималетто?
— Нет, то есть, да, я встретила его возле лифта, мы разговаривали… Андрей, я думаю, он не случайно здесь… ты понимаешь?
— Да, — глухо ответил он.
Заклятие может быть сброшено…
— Нужно не пропустить момент…
— Да, — он крепко сжал ее руку. – Пойдем, Кать.
— И еще…
— Да?
— Нет, ничего, — и шагнула за ним.
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
, а я подтянусь.
чота подзабыла.
Смешно надеяться, конечно, на сказочную справедливость, тем более что борьба предстоит нешуточная. Одно радует - у Андрея тыл Катенькой надежно прикрыт, а те двое - лучший друг и лучший враг - вряд ли способны на нерушимый союз. Особенно, когда Кира под ногами болтается.
