|
II
- Борщёва, ты сейчас куда? Домой? Я тебе позвоню через час!
- Нет, ты что, Маринка, у меня сто-о-олько дел… Я домой только вечером доберусь…
- А куда…
Не дослушав подругу, Алёна выскочила из кабинета, захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной. Тааак, спокойно, только спокойно. Марина ничего не знает и не узнает. Никто ничего не узнает… пока.
Она отошла от двери и быстро подошла к одному из окон большого школьного коридора. Выглянула на улицу… Сердце. Бедное её сердце. Оно сейчас просто выпрыгнет из груди. И так каждый раз… Когда она видит - его.
Побежала к гардеробу, едва попадая в рукава, натягивала куртку…
И что она нашла в этом мальчишке? Ну, красавчик, но мало таких к ней клеились? И цветы дарили, и домой приглашали… Был даже один сынок какой-то шишки из правительства, – звал в путешествие по Европе. А она только смеялась, кокетничала, отмахивалась и… забывала.
Ну, ладно эти, с ними всё ясно. Но ведь Кирилл – не такой. С Кириллом они с детства, как брат и сестра. Вот именно – как брат и сестра, вот в этом всё дело. Она вообще не воспринимает его как мужчину, а её родители и Юлиана всё никак не могут это понять и принять. Упёрлись – и всё тут. Кирилл хороший, Кирилл добрый, Кирилл заботливый, за ним как за каменной стеной. Это в Юлиане неотработанный материнский инстинкт говорит. Помешалась на своём племяннике, и свести его с ней, Алёной, - главная её задача на сегодняшний день. И ждут, наивные, когда она вырастет… Но она им ничего объяснять не станет. Пока не станет. Пока время не придёт. Всё равно всё будет так, как она хочет, как она задумала.
Да и разве можно объяснить? Разве можно сравнить её тёплое дружеское чувство к Кириллу с ЭТИМ? Разве можно объяснить, что такое – глаза в глаза, и голова вдруг кружится, и всё улетает куда-то? Разве можно объяснить, что такое – одно лишь прикосновение руки, и искрящийся разряд по всему телу? Нет, она найдёт для них другие слова. А это – будет только с ней… и с ним.
Она подошла к лавочке, на которой он сидел, задумчиво рисуя что-то веткой на снегу… При виде её вскочил, счастливо улыбнулся…
- Алёна…
- Ты не на машине?
- Нет, ещё не забрал из сервиса… На такси приехал.
Она быстро подошла к нему, взяла за руку и повела куда-то.
- Ты что…
- Молчи… - она приложила палец к губам. – Ты подруг моих не знаешь…
Обычно он повиновался ей в таких случаях, но на сей раз что-то взбунтовалось в нём, и он решительно остановился, серьёзно глядя на неё своими тёмными глазами.
- Скажи… ты стыдишься меня?
У неё аж дух захватило.
- Ты что?!..
- Тогда почему…
- Олег! – она в бессилии топнула ногой. – Я же тебе говорила… объясняла…
- Значит, всё дело в этом вашем племяннике…
- Ну, вот ещё! – вконец разозлившись, крикнула она, тем более что это была правда. – Чего тебя понесло сегодня? В каком это «нашем племяннике»? Просто если отец увидит тебя или узнает что-нибудь, придётся объяснять, а ещё не время…
- Почему? – упрямо спросил он.
- Ооо! – протянула она, и от отчаяния в глазах её блеснули слёзы. – Ну, давай отойдём от школы хоть немного!
Его взгляд смягчился, и он осторожно дотронулся рукой до её щеки.
- Не плачь… Пойдём на наше место?
Она кивнула, и они молча пошли рядом по известной только им одним дороге…
Недалеко от школы был большой парк. Летом здесь было много гуляющих людей, шумных детей, расслабляющихся любителей спиртного… Но сейчас, зимой, в парке было тихо, и Алёна с Олегом пришли в один из его заснеженных уголков, где никто больше не появлялся. Почти месяц назад, подъехав к парку и выйдя из машины, они нашли это место, и теперь приходили и сидели рядом на большом поваленном дереве, со всех сторон окружённом другими деревьями и сугробами уже рыхлого и сырого февральского снега…
- Так почему? – едва усевшись и обхватив её плечи рукой, сразу же спросил он.
- Потому что мне нет восемнадцати… Я не могу пока делать то, что захочу… И потом, ты же сам говорил – Оля…
- Я это говорил давно, от неожиданности такого совпадения, когда узнал, что она учится с тобой в одной гимназии, - сказал он. – А сейчас я Оле всё могу рассказать – хоть сию же минуту… Она хорошая, я же тебе говорил, она тебя полюбит… Но дело же не в этом. Ты не говоришь мне правды.
Алёна ничего не ответила, только вздохнула и, повернувшись к нему, погладила рукой, одетой в варежку, по щеке. Он взял руку в свою, снял варежку, и стал дышать на её ладонь, попутно целуя.
- И что? – ревниво вдруг продолжил он. – Ты выйдешь за него замуж?
Она попыталась забрать у него руку, но он крепко держал её.
- Не смей говорить так. Даже в шутку, - сказала она. – Я обижусь. Ничего такого не будет, ты же знаешь.
- Тогда почему мы не можем прямо сейчас пойти ко мне или к тебе домой и познакомиться с родителями?
- Ох, и упрямый же ты! Опять двадцать пять! Ну что, тебе плохо здесь, со мной? Очень хочется сидеть за столом с чаем, словно аршин проглотив, и вести скучные разговоры?
- Мне очень хочется, чтобы ты меня впустила в свою жизнь… И тебя хочу впустить в свою, а ты не даёшь… Я вот сейчас приду домой, а там тебя нет, а надо что-то делать, что-то говорить… А я не хочу…
У неё дыхание перехватило от нежности… но она заставила себя сказать:
- Давай ещё немножко потерпим, хорошо? А потом – ну, так и быть, познакомлюсь с твоими родителями. А вообще-то это страшно интересно – знакомиться с родителями… Я никогда не знакомилась… А ты? – она нарочито сурово покосилась на него, и в глазах её плясали лукавые искорки.
Он улыбнулся.
- А я всю жизнь только и делал, что знакомился с чужими родителями…
Он притянул её за руку к себе и поцеловал в губы, пахнущие свежестью и снегом… Она обхватила его руками, прижалась к нему…
Милая моя… И кто бы мог подумать, что он, такой стеснительный, такой молчун и отшельник, сможет вот так просто целовать девушку? У него было ощущение, что он как будто родился с этим чувством, так органично и слаженно оно жило в его душе. И откуда-то знал, какие слова надо говорить, и откуда-то знал, как надо наклонить голову, и обнять, и поцеловать… Она была частью его души, и теперь ему казалось, что так было – всегда. Когда он оставался один, приходил домой, занимался в университете – какая-то его часть была оторвана от него, он дышал наполовину, он жил наполовину, и только когда мог наконец смотреть в её весёлые глаза необычного орехового цвета, слышать её переливчатый голос, обнимать её хрупкие плечи – чувствовал, как всё его существо наполняется ею и в душе воцаряется спокойная гармония…
- Ты меня любишь? – оторвавшись от неё и переводя дыхание, спросил он, внимательно вглядываясь в её глаза.
- Ну, зачем ты спрашиваешь? Ты же знаешь…
- Я хочу, чтобы ты сказала…
- Люблю, люблю, люблю…
И снова – разноцветная карусель перед закрытыми глазами, и снова маленькие разрядики, словно током, постукивают в каждую клеточку тела… Любимый мой… Если бы ты знал – КАК я тебя люблю… Как выразить это, какие слова найти, чтобы сказать тебе об этом? И что значат все эти слова? Главное, что ты чувствуешь это…
***
Едва переступив порог, Алёна поняла, что в квартире гости. На вешалке – знакомое чёрное полупальто, под ним на полу – ботинки с тупым толстым носком – по самой последней моде… Она вздохнула и в замерла в нерешительности. А что, если повернуться и уйти? Уйти в ночь, куда глаза глядят, только бы не видеть никого, не разговаривать…
На пороге ярко освещённой гостиной вдруг появилась мама – такая уютная, домашняя, в халатике до колен… У неё такие красивые ноги, и она никогда не носит длинных юбок и платьев. Она всегда выглядела моложе своего возраста, Алёна знает по фотографиям. И удивительное дело: от всех её фотографий, снятых в молодости, остаётся странное ощущение – от сочетания почти детского лица с очень взрослым и серьёзным выражением больших глаз. Её глаза всегда были старше её самой, и очки, которые она носила в молодости, не могли скрыть этого. Но с течением времени эта разница стиралась, и теперь все черты лица гармонично сочетались между собой…
Катя стояла и удивлённо смотрела на дочь.
- Алёна… Почему ты здесь… одна… в темноте…
Алёна с вымученной улыбкой посмотрела на неё.
- Да я только что зашла… Смотрю – Кирилл здесь…
Катя подошла поближе и озабоченно взглянула дочери в глаза.
- Что с тобой? У тебя что-то случилось?
Девушка заколебалась… но уже через мгновение встряхнула головой и весело улыбнулась.
- Мам, ну ты что? Что у меня могло случиться? У Марины сидела весь день…
Катя недоверчиво посмотрела на неё.
- Какая-то девочка недавно звонила… Мне показалось, что это Марина… А у тебя мобильный отключён…
- Ну, какая Марина, мам? – нетерпеливо воскликнула Алёна. – Как она могла мне звонить, если была со мной… А папа дома?
- Нет, – покачала головой Катя. – Опять улетел, всё по поводу того старого пожара…
- Так ведь вроде всё уже улажено было? – живо откликнулась Алёна, вешая куртку и сбрасывая сапоги. - Господи, уже новый ресторан почти отделали, а они всё никак с пожаром не разберутся… Ну, где там наши гости? Ты их уже кормила? А как у тебя дела?
***
…Она сидела, поджав ноги, в своём любимом кресле, и демонстративно молчала. Кирилл стоял у письменного стола и задумчиво перебирал диски, наваленные беспорядочной горкой.
- Почему ты молчишь? – внезапно спросил он, повернувшись к ней.
Она пожала плечами, продолжая очень внимательно рассматривать свои ногти.
- У меня такое ощущение, что что-то изменилось.
- С чего ты взял?
- Ты пойдёшь со мной на Иглесиаса?
От неожиданности она не сразу нашлась, что ответить. Об этом концерте речь шла ещё в гостиной, Юлиана расхваливала своего любимого певца и попутно рассказывала почти детективную историю о том, как ей удалось достать два пригласительных. Ну, конечно, Алёна могла бы сразу догадаться, для кого она их доставала. Она поморщилась.
- На этого старика…
- Какого старика, Алён? Он, наверное, даже моложе Михаила Алексеевича – около пятидесяти...
- Да? – искренне удивилась она. – Ну, папа-то не старый… Но всё равно не пойду. Не могу. У меня через месяц пробный экзамен, готовиться надо…
- Врать не умеешь, - не глядя на неё, спокойно сказал Кирилл.
Она фыркнула.
- Не хочешь – не верь…
Опять молчание.
- Я покупаю квартиру, ты знаешь?
- Да, мама говорила…
Ну вот, Юлиана не прогадала, когда забрала его, десятилетнего, от сестры в Москву. Воспитывала его одна, мотаясь между двумя странами, одно время он даже жил у них в Питере. Потом, когда развелась и переехала в Москву окончательно, сняла ему отдельную квартиру, платила за обучение в МГУ. Ещё учась, он открыл свою фирму и теперь очень хорошо зарабатывал.
- Когда поступишь, отпразднуем и новоселье…
- Я не поступлю…
- Почему?!
- Не хочу.
- Алёна, это же просто смешно! – Спокойствие изменило ему, и он в возбуждении зашагал по комнате. Потом резко остановился перед ней, и во взгляде его серо-голубых глаз она прочла загнанное вглубь, но очень сильное нетерпение. – Мне Екатерина Валерьевна говорила, но я не верил, отмахивался… Мозги есть, деньги есть…
- Желания нет. – Она посмотрела на него в упор без улыбки.
- Что ты выдумываешь?! Год назад было, а теперь – нет?!
- А теперь нет…
В бессильном отчаянии он смотрел на неё, и вдруг догадка ослепила его и холодок страха пополз по спине… Да ведь она говорит не об учёбе…
- Я не верю. Не хочу верить.
Она пожала плечами, и взгляд её снова стал пустым и безразличным.
- Мне заниматься надо, прости…
Он хотел ещё что-то сказать, но передумал и вышел из комнаты.
-------------------------------------------------------------------------
Последний раз редактировалось natally 31 окт 2007, 12:24, всего редактировалось 1 раз.
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Хотя и у нас сейчас на юг мало похоже... Вот каминчик приволокла погреться.
ШО В НЕЙ ЖДАНОВ НАШЕЕЕЕЛ?
