|
Глава 22
– Я слышать об этом не желаю! Я этого просто не позволю! – прокричала Ксения.
Если бы они не находились в больнице, Ксения уже визжала бы. Андрей успел вывести ее в коридор из палаты отца.
– Утихни, Ксюша! Хочешь, чтобы все узнали о наших проблемах? Потом, это желание папы, его воля, если угодно. Он хочет видеть Катю здесь! – начал разговор Андрей.
– О да! Его желание. Мы все знаем, КАКИЕ у него в последнее время появились желания.
– Ксения!
– И не смей его оправдывать, Андрей! Какого черта ты не сказал ему, что она уехала к себе в Петербург? Почему дал понять, что она сидит в загородном доме и прикидывается невинной овечкой, которую дочка не пускает к папе?
– Ты просто ее не любишь.
– Можно подумать, ты любишь!
Андрей, в который раз задохнулся от волнения. Слово, такое простое, такое короткое...
– Ксения, она вовсе не такая плохая, как ты думаешь. В конце концов, она заботилась о папе бескорыстно...
– Чего?! Никогда я в это не поверю. Просто она тебя околдовала, так же как и папу, вот что! А ведь я тебя предупреждала, что она за человек! Ты же не слушаешь...
– Ты придумываешь сама себе истории и начинаешь слепо в них верить. Я просто отдаю ей должное. И потом, ты что, считаешь папу безвольным олухом? Выжившим из ума старичком? – сказал Андрей.
– Я просто не уверена, что человек в его возрасте и состоянии способен принимать полностью взвешенные решения. Что до этой дамочки... Я долго размышляла, что ей нужно от папы, теперь я знаю. Она знала о его болезни. Знала, что долго разыгрывать ангела милосердия ей не придется.
– Успокойся, Ксюша! Катя не такая. И все обстояло совсем не так. Они знакомы уже несколько лет. А познакомились до того, как папа узнал о своей болезни.
– И ты в это веришь? Олух.
– Это правда.
– Потому что она сказала?
– Мне об этом сказал отец. А теперь, с твоего позволения, я пойду и позвоню дяди Славе, чтобы он организовал приезд Кати в Москву.
Ксения подняла на брата холодные, исполненные ненависти глаза и процедила сквозь зубы:
– Ее там нет.
Не веря своим ушам, Андрей смотрел на сестру.
– Что... что ты имеешь в виду?
– Что слышал. Я же тебе уже об этом сообщила! Ты глухой или глупый? Кати Пушкаревой в нашем загородном доме нет. Она уехала. Улетела в Санкт-Петербург.
– Когда? Как это могло...
– Три дня назад.
– Но она звонит каждый день.
– Андрей, не испытывай мое терпение. Знаешь, есть такая штука, называется телефон. Это значит «слышать на расстоянии». Ты до сих пор не в курсе?
Андрей в бешенстве шагнул к сестре и прошипел, нависнув над ней:
– Я правильно понимаю, что к ее отъезду приложила руку ты?!
– И что с того, братишка? Ты бы сделал на моем месте то же самое.
Андрей прищурился. У Ксении бегают глаза, это странно...
– Тогда почему ты выглядишь такой озабоченной, сестричка? А я тебе скажу почему. Ты не имела на это никакого права!
– Я на все имею право! Из-за нее папе стало плохо. Она... она перенапрягла его, он слишком ослаб от ежедневных...
– Она никогда не была его любовницей.
– Откуда ты знаешь?
– Знаю!
– Тебе папа сказал?
– Нет. Папа мне этого не говорил.
– Только не говори, что поверил ее собственным лживым уверениям. Андрей, это же...
– Катя не лжет. Никогда не лгала. И в любом случае ничего мне не говорила. Я узнал сам. Объяснить – или догадаешься?
Ксения замерла. Вытаращила глаза до пределов возможного. Открыла рот и прикрыла его пальцами. Тихо прошептала в непритворном ужасе:
– Ты... ты ее... У вас с ней... Вы занимались сексом?
Андрей молчал. Ксения в отчаянии покрутила головой и простонала:
– Это ведь только доказывает мою правоту... Вот что она за женщина!
– Она не женщина, Ксюша. Точнее, она ею не была. Она девственница. Она не знала мужчин до меня. Так что в следующий раз – когда надумаешь обсуждать Катю Пушкареву – попридержи свое жало, которое ты почему-то называешь языком.
Глава 23
Катя привычно бросила сумку в угол, повесила плащ на вешалку и недовольно покосилась на автоответчик. Он тревожно мигал красной лампочкой. Кто это может быть? Она оставила свой телефон медсестрам в Москве и попросила звонить, если что-то изменится. Несколько (точнее, парочка) старых подруг обычно звонят после девяти.
Она вздохнула, подошла к телефону и нажала нужную клавишу.
Боже, только не плохие новости. Хватит их с нее.
В комнате раздался голос, от звука которого Екатерина Пушкарева молча села на подлокотник кресла и застыла. Единственный повод, по которому мог звонить этот человек, был на редкость печален. Павел умер...
– ... сестра рассказала мне, как все произошло. Неважно. Папа тебя очень ждет. Мы все будем тебе очень признательны, если ты сможешь вернуться к нам. Пожалуйста...
Отбой. Тишина. Катя смотрела на телефон. Потом вскочила в панике – ведь она не слышала начало сообщения!
– Катя? Мне очень жаль, что тебе пришлось уехать домой ТАКИМ образом. Сестра рассказала мне, как все произошло...
Катя вспомнила, как Ксения выгоняла ее из загородного дома, и поежилась. Ох, что-то сомнительно, чтобы она рассказала всю правду...
Да провались она, эта Ксения! Вот что действительно важно, так это просьба Павла Жданова. Он хочет ее видеть. Катя нужна ему, и ни одна Ксения на свете не помешает ей.
Помешать Кате Пушкаревой может только один человек. Если у нее трясутся коленки при звуке его голоса, как же она посмотрит ему в глаза при встрече? Андрей...
Сделать вид, что ничего не случилось? Это невозможно, потому что на самом деле вся ее жизнь изменилась. С того самого момента, с той самой ночи...
Вячеслав уговаривал ее остаться и подождать Андрея, но Катя словно окаменела. Крики Ксении, ее слова, все проходило мимо, было совершенно несущественным.
Вещей было немного, только ее собственные, не подарки Павла. Просто сон. Тяжелый, запутанный, временами страшный сон. Она выспится дома и все забудет.
Так она думала, идя по тихой улочке к своему дому, но уже на следующий день поняла, что забыть ничего не сможет. Воспоминания были слишком яркими, слишком волнующими, слишком пряными и горькими, и Катя очень быстро поняла, что некоторых вещей не сможет забыть никогда в жизни.
Андрей – другое дело. Для него это было всего лишь сексуальным упражнением, обычным удовлетворением плоти и никакого продолжения иметь не могло. Да и Павел вряд ли имел в виду, что между его сыном и Катей могут быть вообще хоть какие-нибудь отношения. Андрей должен жениться на женщине своего круга.
Жениться? Откуда ты вообще это слово взяла, Екатерина Пушкарева? Ты, должно быть, слабоумная, если полагаешь, что путь из постели любовников обязательно ведет к свадьбе. Кроме того, Андрей вообще не собирался жениться на ком бы то ни было, в особенности на содержанке своего отца. Потому что ее девственность вовсе не исключала возможности жить за счет Павла Жданова и пользоваться его деньгами.
Она вздохнула при мысли о Павле. Без него ей плохо, тоскливо, одиноко. Он заменил ей отца. Помог в трудную минуту, стал добрым другом и наставником, даже с разводом помог. Кто знает, без его помощи она могла бы до сих пор быть во власти Дениса.
Она никогда в жизни не позволила бы Андрею... то, что позволила, если бы не испытывала к нему вполне определенных чувств. Она сражалась с этими чувствами, она душила их в себе, но сердцу не прикажешь. Влечение между ними возникло в сразу в момент знакомства. Оно окрепло за время пребывания Кати в загородном доме, а завершилось вполне логично и естественно в ее постели в ту ночь.
Миллион лет назад. Всего три дня.
Она стояла и смотрела в зеркало, а в нем отражалась тьма. Что ей делать? Вдруг Павлу стало хуже? Но она не член семьи и не имеет права быть в больнице рядом с ним... Но он сам об этом просил... Но его дети против этого... Но Андрей позвонил...
Что ей делать?!
Сорок восемь часов спустя Екатерина Пушкарева выходила из такси у главного входа в больницу, отделение онкологии и интенсивной терапии.
Перелет она перенесла совершенно нормально, а остановилась в небольшом отеле на окраине Москвы – там, по крайней мере, было чем дышать. От семьи Ждановых она больше зависеть не хотела.
Андрею она звонить не пыталась. Зачем? У нее и так не хватало времени. Нужно было отпроситься на работе, оставить ключи соседям и договориться, чтобы поливали цветы, заказать билет и забронировать номер в гостинице.
Сверкающий лифт вознес ее на пятый этаж.
_________________
Твою грусть я пытаюсь понять, чтоб навеки тебя не терять.
Твою душу, как сон разгадать, чтоб свою невеселую ждать.
Я тебе придумал из снов, я тобою выпит до дна.
Наказанье – это любовь, что сжигает душу дотла.
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
