|
5
Катя проснулась от того, что было совсем нечем дышать. Ей даже казалось, что сквозь сон она слышала своё учащённое дыхание, и, может быть, она проснулась именно от этого. Открыла глаза и тут же почувствовала на себе руку Андрея. Перегнувшись через неё, он щёлкнул выключателем радиатора.
Этот радиатор, стоящий около кровати, и был источником жара, поглотившего весь кислород в комнате. Накануне они включили его, боясь замёрзнуть ночью, и действительно, в первое время он согрел воздух. Но теперь было не тепло – было жарко.
Опершись на руку, Андрей смотрел на неё. Лицо его было близко-близко, и она, не таясь, не смущаясь, отвечала ему таким же серьёзным, внимательным взглядом. Это не сон?.. Нет… Мы вместе.
- У тебя горят щёки…
- Я знаю… Это от обогревателя… сейчас пройдёт.
- А вдруг температура? Вдруг ты всё-таки простудилась?
- Я ещё никогда не чувствовала себя лучше…
Прикрыл глаза, почти зажмурился. Довольно, счастливо улыбнулся.
- Ну, раз тебе просто жарко, то снимай ещё и своё одеяние…
Она тихо засмеялась. Борьба за эту футболку вчера была нешуточная, но победила всё-таки она: было действительно холодно.
Вздох облегчения вырвался, когда она, уже раздетая, снова откинулась на подушку. Вот это, оказывается, скафандр… Но разве станет прохладней, если он будет продолжать делать то, что делает?..
И щёки горели ещё долго.
…Потом она лежала на его плече, водя пальцем по его груди, вспоминала вчерашний вечер… Собственно, ничего такого, что можно было бы кому-то рассказать, и не было… Они решили прогуляться, бродили по лугу вокруг дома, вышли к деревьям, окаймлявшим луг, и снова увидели озеро… Озеро, казалось, здесь было везде – куда бы ни пошёл, неизменно выходил к голубой воде… вечером – тёмно-голубой, почти синей.
Он целовал её… Сначала они целовались, просто стоя посреди луга, потом – опустившись на надломленное, уже начавшее сохнуть дерево… Наконец наступил момент, когда одежда стала активно мешать и даже как будто причинять физические страдания. Но они ведь приехали сюда не страдать. Совсем наоборот. И поэтому быстро вернулись в дом – так быстро, что у него чуть не разболелась рана. Он ей потом об этом сказал, тогда нельзя было…
Пугливые и безрассудные, мятущиеся и отчаянно смелые, немного растерянные и бесконечно уверенные – вот какими были они в эту ночь. Четвёртая ночь… или вторая… скучная, чётная ночь… и потому опасная. Но не для них. Каждая ночь была первой, из-за каких-нибудь неизменно новых ощущений, сопутствовавших ей.
Он узнал, что, готовясь к замужеству с Женей, она не была готова иметь детей... Он понял, принял это,
это было логично, правильно… Но ведь у них теперь была своя собственная, новая реальность! И в этой реальности всё было по-другому, здесь не было места для игр и притворства перед самими собой… Но он чувствовал, что рано обсуждать эту реальность. Разве только в детях было дело? Он хотел, чтобы она доверяла ему, чтобы избавилась от горечи. Отпустила себя, поверила. Постепенно…
…И вот теперь они проснулись рядом. И за окном – рассвет, и не нужно никуда спешить. В первый раз!.. Всё – в первый раз.
- Я тебе всё-всё расскажу, - хрипло сказал Андрей. – Всё, что было со мной…
Она положила пальцы ему на губы.
- Не надо. Не надо ничего рассказывать, я всё знаю… Ты помнил меня. И если и пытался забыть, то только по моей вине…
Он взял её руку, поцеловал и снова опустил себе на грудь. Вздохнул тяжело, устало.
- О какой вине ты говоришь?.. Ничего не хочу знать об этом.
Да, он не считает её виноватой. Ни в чём. Она и раньше чувствовала это. Это как с тем, что он сделал: как ни пыталась она, никак не могла вызвать в себе ненависти и даже неприязни к нему. Не говоря уже о тех невыносимых минутах, когда хотелось всё бросить и просто побежать к нему…
Но это ведь необъективно. Сила любви. Слепой, безрассудной. А на деле – и он, и она виноваты.
- Ты – нет… Но вот Павел Олегович и Маргарита Рудольфовна… Кира… И даже девочки… Нет, я верю Ольге Вячеславовне, они действительно не держат на меня зла, но это ведь потому, что время прошло… А тогда…
- А тогда кое-кому надо было запретить посещать игровые заведения… А ещё кое-кому – не давать ему карт-бланш для управления компанией… То, что ты контролировала его, ставила ему условия – целиком твоя заслуга, добрый жест… Ты не обязана была это делать, ты вообще не обязана была всем этим заниматься…
Какое счастье, что он понимает. И когда она слышит эти слова от него, ей кажется, что она действительно всё-всё сделала правильно… А может, это правда? Может, любовь не слепа, не безрассудна, а мудра и только она и знает истину? Может быть, как раз все эти люди слепы и им не дано понять чего-то самого важного?..
Она ещё крепче прижалась к нему и спрятала голову у него на груди. Улыбнулась счастливо и обречённо.
- Я ничего не знаю… Когда я с тобой, я перестаю понимать, от чего мучилась всё это время…
- Вот и не понимай… Для чего тебе я? Чтоб за тебя всё понимать… И я тебе обещаю: скоро ты вообще забудешь об этой истории.
Она замерла, медленно подняла к нему лицо.
- О чём ты говоришь?
Он слегка пожал плечами, глаза его ласково, успокаивающе улыбались.
- Ну, как о чём?.. Подруг твоих я тебе не гарантирую… да и с Кирой сложнее, но можно подумать… А вот родителей точно возьму на себя. Кому же ещё, как не мне, убедить их?
Она побледнела.
- Ты говорил с ними?
Он грустно улыбнулся.
- Кать, так странно получается… Они ведь уже две недели в Москве, ты даже встречалась с ними, а говорим мы об этом впервые… Конечно, говорил. С мамой, а потом и с отцом. Ну, а что ты предлагаешь? Дождаться, пока они уедут, и по телефону решать эти вопросы?.. Пойми, я не хочу, чтобы нашим отношениям что-то мешало, угрожало. Хочу открыто смотреть людям в глаза, открыто называть тебя своей. Ну, неужели это так много?
Она покачала головой.
- Нет.
- Ну, вот видишь…
- Что они сказали тебе?
- Пока – ничего определённого, всё то же… Мама пока, вот так же, как ты, уходит от разговора, стоит на своём… Холодно говорила со мной… Сказала, что я, конечно, могу делать всё, что хочу, но она не одобряет этого и никогда не одобрит… Ну, а как иначе, Кать? Она ведь и не могла так вот сразу поверить… мне, тебе… Это дело времени. Всё будет хорошо, вот увидишь…
- А Павел Олегович?
Он помолчал немного.
- От папы тоже вряд ли стоило ожидать положительных эмоций… Но я надеюсь на него. Это он поможет убедить маму.
- Он?..
- А что тебя удивляет? Он ведь всё понимает… и понимает правильно, как ты или я… ну почти… Но ему тогда медвежью услугу оказал юрист, и он до сих пор уверен, что можно было спасти компанию.
- Но это ведь не так…
- Конечно, не так. И в глубине души он понимает это. Просто… просто людям нужны какие-то зацепки, чтобы чувствовать себя уверенными… И если вдруг оказывается, что то, во что они верили, всего лишь иллюзия, это нелегко принять. Не может же отец не понимать, что если и винить кого-то, то только меня… Но он ведь больше не винит. Значит, и тебя не будет…
- Любовь… - грустно, задумчиво прошептала Катя.
- Что?
- Я только что подумала о том, помогает любовь или мешает увидеть правду… Вот они любят тебя – и, несмотря ни на что, ты прав для них… Так же и ты – может быть, именно из-за любви не считаешь меня виноватой? А если бы было иначе…
- Если бы было иначе, - подхватил он, гладя её по волосам и с нежностью всматриваясь в её лицо, - я бы не жил… Теперь я это точно знаю. Ты вот пришла ко мне в больницу, я увидел тебя – и, клянусь, мне перестало болеть всё, что болело… Я люблю тебя и наслаждаюсь этим… И мне плевать на всё, что другими называется жизнью. Я живу только рядом с тобой.
- И я… у меня так же…
- Но ведь это главное, разве нет?.. – улыбнулся он и, счастливо вздохнув, обвёл глазами комнату. – Катюш, а мы завтракать будем? Я, конечно, не против пролежать здесь весь день, но я хочу, чтобы ты ещё и ела. – Он обнял её, провёл руками по спине. – Ты такая худенькая стала, почти прозрачная… Ну, кое-что осталось, конечно, - и он, смеясь, увернулся от её руки. – Но перспектива меня пугает. Так что я совершенно эгоистически хочу тебя накормить. И вообще – кормить…
- А на озеро мы пойдём? В ту, главную дверь?
- Ну, конечно… Я ведь для этого и привёз тебя сюда…
***
Закатав джинсы, он шлёпал босыми ногами по мосткам и улыбался безмятежной, мальчишеской улыбкой. Она сидела на краю, опустив ноги в виду, и, тоже улыбаясь, смотрела на него. Красный закатный диск солнца висел над горизонтом, готовый вот-вот окунуться в воду.
…Куда подевались печали вчерашнего вечера? Её душа была полна только им. И от этого было не страшно, а – хорошо и спокойно. Гостей не было в этот вечер – и озеро, и солнце, и они сами были полноправными, близкими и неразделимыми частями единого целого.
- Сегодня лучше, чем вчера, правда? – опускаясь на мостки рядом с ней, словно невзначай, как и накануне, спросил Андрей.
Катя с удивлённой улыбкой посмотрела на него.
- Иногда мне кажется – ты умеешь читать мысли… Я начинаю бояться тебя…
- Опять?!.. Нет, Кать, я этого больше не переживу. – Он обнял её за плечи, поводил ногами по воде. – Бр-р-р… Я же говорил – нельзя долго сидеть…
- Долго – как раз можно… Я уже совсем привыкла, вода тёплая… В следующий раз возьму купальник…
- Ну да, к Новому году как раз вода потеплеет… Или ты в проруби купаться собираешься?
- Конечно… В голубой.
Он вдруг глотнул воздуха, словно у него перехватило дыхание, и, крепко прижав её к себе, уткнулся лицом ей в шею.
- Кать, только пообещай мне, - горячо прошептал он. – Никогда-никогда больше не страдать… ну, хотя бы постараться…
Чувствуя, как бешено забилось сердце, она подняла руку и погладила его по голове. Она хотела сказать что-то – и не могла. Что-то, переполнявшее её, сдавило горло… то, что было сильнее слов.
Может быть, вот она, правда… Может быть, не в самих словах дело, а в том, почему порой не можешь их произнести?..
- Я ведь тоже ещё не всё знаю, - продолжал говорить он. – Иногда кажется – поступаешь правильно, а потом понимаешь, что был полным ослом… Но я не хочу, чтобы ты страдала… я больше не могу этого видеть!..
- Я обещаю, обещаю!.. Я никогда не причиню тебе боли!..
- Себе, Кать… Себе, - сказал Андрей, поднимая голову и прижимаясь ею к её голове – виском к виску… - Такое солнце… что там приметы говорят? К чему такое огромное красное солнце? Завтра будет холодно, да?
…Откуда вдруг такая тоска, такая боль в глазах?.. Сердце, перестав трепыхаться, сжалось. Он тоже может быть растерянным… несчастным… и ещё и этот нож… И вдруг такая жалость, такая нежная жалость охватила её, какой она, наверное, и к ребёнку своему не испытает… к его ребёнку.
- Нет, - стараясь говорить твёрдо, сказала она. – Будет тепло. Очень-очень тепло. – И, помолчав, добавила с еле заметной улыбкой: - У нас ведь есть обогреватель…
И напряжение прорвалось смехом – грустным, с горчинкой, но искренним… И смеяться было гораздо легче, чем плакать.
…- А когда прилетит Роман Дмитрич?
- Бо-о-оже, какая честь… Может, ты его ещё и господином Малиновским назовёшь?
- Не придирайся к словам… Я ещё не привыкла… ещё только учусь по-другому к нему относиться…
- Не обижайся, Катюнь… Рано прилетит, будильник будем заводить…
- А ты что, на фабрику всё-таки собрался ехать?
- Ну, конечно… До перевязки будет несколько часов. Всё так нелепо получилось… столько планов – и всё насмарку.
- Ничего не насмарку… Не забывай – я была на фабрике… И Малиновский говорит – всё хорошо, ты ведь веришь ему, нет?.. И Елизавета не стала бы скрывать, если б были проблемы…
- Может, и так, но как-то неправильно всё идёт… не так, как должно быть. Я всё заранее продумал, прочувствовал, но теперь оказалось – всё не так…
- Андрюша, а у тебя часто бывало, чтобы всё-всё, как задумывалось, получалось?.. У меня – никогда… ну, почти… И даже если получается, всегда оказывается – это не то, чего на самом деле ждала… Я иногда даже радуюсь, когда что-то не так складывается: результат лучше… Примета такая…
- Так ты всё-таки специалист по приметам?.. Всё, я верю тебе. Безоговорочно. Значит, всё будет хорошо? И ты не передумала работать у меня?
- Я же тебе пообещала, что передумывать больше не буду…
- Я рад, Кать. Как я рад!.. Я верю, что у нас всё получится, мне с тобой ничего не страшно…
- А мне – с тобой…
…Когда солнечный диск коснулся воды, солнце стало стремительно опускаться за горизонт. И хоть на самом деле за озером было поле, и именно за полем проходила линия горизонта, когда они сидели вот так, видя солнце прямо перед собой, им казалось, что солнце уходит в воду. Может быть, это была их прежняя жизнь?.. А может быть, это было просто солнце – без ассоциаций и образов.
Но Катя, глядя на него, почему-то чувствовала, что она ещё много-много раз увидит этот закат, именно здесь, именно такой - и всё же другой. А рассвет – там, с другой стороны дома, за лугом, где гуляли они вчера.
…Ни будильников, ни обогревателей в эту ночь не было. Ведь это была третья, нечётная ночь…
----------------------------------------------------------------------
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Вот Машка придет, посмотрите.
мы наоборот завидуем 
Всё то. Будет, скоро.
Андрей молодец! С Катюшкой, щас только так надо.... Во всём должна быть правда. И ЛЮБОВЬ. 
Вон, Андрей всё правильно говорит про "картбланш"....
Не переделаешь. Но чёт мне кажется, что убеждать не Павел Маргариту будет, а наоборот. 
Мне бы даже этого хотелось... 
