|
Глава 4. «О том, как и главное, почему сбываются несбыточные мечты»
Саша опаздывала на работу, вернее она могла опоздать, если бы сейчас же не поторопилась.
А значит – завтрак долой, будем считать, что у нее сегодня разгрузочный день, одежду попроще – джинсы и футболку, их не надо гладить. Макияж? Нет, вот макияж придется делать. Куда ж без него?
Александра аккуратно, двумя, тремя точными движениями, подкрасила глаза: – «Ура! Без огрехов!», нанесла на лицо чуть-чуть тонального крема, пудры и остался последний штрих – блеск на губы.
– «Где же он? – копалась Сашка в недрах своей сумки, то и дело, поглядывая на часы и все больше волнуясь. Минуты утекали, а блеск не находился. – Да и черт с ним!» – решила она, быстро сунула ноги в туфли, сорвала с вешалки куртку, и на ходу просовывая руки в рукава, выскочила за дверь.
YES! Кажется, она смогла войти в график. Теперь на «втором номере», то есть на своих двоих, до метро, ну, а дальше как получится.
В открытую подъездную дверь хлынул такой слепящий поток солнечного света, что Саша невольно зажмурилась.
Весна в этом году наступила внезапно и была на удивление яркой и бурной. Кажется, еще вчера везде лежали сугробы, а сегодня от растаявшего снега не только не осталось и следа, а даже и воспоминаний не сохранилось. Из обнажившейся земли кое-где уже тонкими зелеными ниточками пробивалась трава, деревья расправили ветви с набухающими на них почками и дружно потянулись к солнцу. Ликующее, почти забытое за долгую ненастную зиму, оно весело сверкало на небе, словно подмигивая с высоты: – «Эй, люди, привет! Заждались?»
Саша открыла глаза и улыбнулась. Настроение было великолепным. Ей вдруг захотелось сотворить чего-нибудь такое детское безрассудное, пробежаться по лужам, например, или заорать во все горло, не почему-то, а просто так, от радости, от того, что весна и жить хорошо!
– Александра Юрьевна, здравствуйте! – раздался за ее спиной смутно знакомый голос, и она чуть со ступенек не свалилась, мгновенно вспомнив и голос и человека которому он принадлежал.
Александр Воропаев, а это был именно он, вычеркнутый ею из списка знакомых, но, увы, так и незабытый, стоял, перед ней воплоти и невозмутимо улыбался.
– Осторожно! – придержал он ее за локоть, помогая спуститься. – Это на вас так встреча со мной подействовала? – вкрадчиво поинтересовался он.
– Нет! Просто вы меня напугали.
– Не знал, что я такой страшный, – продолжал веселиться Александр.
– Как вы меня нашли? – решила не реагировать на Воропаевские подколки, Саша.
– Какая разница как, Александра Юрьевна, важно другое – зачем я вас нашел.
– Кому важно? Вам? Мне это, знаете ли, совершенно безразлично.
Саша с запозданием отдернула руку, за которую продолжал удерживать ее улыбающийся и совершенно невозмутимый Воропаев.
– Как знать, как знать, Александра Юрьевна… – многозначительно протянул он.
А Саша запоздало смутилась. С ней такое бывало, испугавшись чего-то, она сначала всегда злилась, а потом, когда успокаивалась – смущалась и чувствовала себя неловко. Стараясь скрыть свою растерянность, Александра поспешно отвернулась, но скрыть что-то от Воропаева, кажется, было невозможно.
– Неужели вам, Александра Юрьевна, совсем не интересно знать, зачем я разыскал вас и с какой стати вот уже четверть часа поджидаю у подъезда? – поинтересовался он, с видимым удовольствием разглядывая ее покрасневшую физиономию.
– Хорошо, – сдалась Саша, – говорите, зачем я вам понадобилась только побыстрей, я опаздываю на работу.
– В таком случае, – Воропаев опять сделал попытку взять ее за локоть, – предлагаю вам воспользоваться моим автомобилем. Заодно и поговорим в дороге…
С того памятного разговора прошел почти год. Удивительный, неповторимый, он пролетел, как пролетает пейзаж за окном сверхскоростного экспресса, и вот уже совсем скоро наступит новая весна: загомонят птицы, отражаясь в лужах по голубому небу побегут белые легкие облака, и солнечные зайчики, беззаботно прыгая по лицам прохожих, заставят их беспричинно улыбаться.
Хотя если честно, у Александры весь этот год было такое радостное и солнечное настроение, что, кажется, вопреки всем законам природы ее собственная весна не покидала ее ни на один день.
Сбылась Сашина заветная мечта! Она работала технологом швейного производства компании «Зималетто», и в не простом пошивочном цехе (империи «Зималетто» принадлежало несколько швейных фабрик), а в экспериментальном, расположенным рядом с центральным офисом фирмы и занимающимся разработкой опытных партий эксклюзивной одежды от Милко.
Конечно, начинать ей пришлось практически с нуля, но благодаря упорному желанию, настойчивости, да и кое-какому накопленному опыту, ей удалось не только заслужить уважение в коллективе, но даже снискать некоторое внимание со стороны как она успела уже заметить очень капризного и требовательного маэстро Вукановича.
В ее обязанности как технолога входило умение читать лекала‚ работать с разными тканями, хорошо знать технологии пошива и способы обработки материалов, но, главным в ее новой работе, считала Саша, должно было стать умение чувствовать дизайнерские идеи кутюрье, и, воплощая их в жизнь не ошибаться, ни на миллиметр.
Милко, который очень ревностно относился ко всему, что касалось исполнения его вдохновенных замыслов, и не раз закатывал грандиознейшие скандалы по любому пустяку – от некачественной на его взгляд строчки, до несоответствующего задуманному цвету ниток, два раза в месяц проводил с ними занятия. Поговаривали, что идея этих мастер-классов принадлежала вице-президенту компании Екатерине Валерьевне Ждановой, и на первых порах была воспринята великим кутюрье в штыки, но, так или иначе, маэстро Вуканович свои творческие вечера, как он сам их называл, проводил регулярно и ревностно следил за посещаемостью.
- Чтобы вы лЮбили и понИмали красОту, а не просто иголками тыкАли, куда ни попадИ.
Так он объяснял назначение занятий, которые Саша посещала с огромным удовольствием и даже пару раз, удачно ответив на вопросы маэстро, удостоилась от него довольного кивка головы и сакраментального: – ХОрошо!
В «Зималетто» ей нравилось все – и сверкающее зеркальными окнами величественное здание, в котором располагался центральный офис, и напоминавшие ей проведенное на фабричной Пресне детство, старые, скромно примостившиеся сзади офисной громады, постройки из красного кирпича с расположенными в них цехами, и сами цеха: с рядами швейных машин, конвейером с движущейся по нему продукцией, тюками всевозможных расцветок великолепных тканей, перемещающимися стойками с готовой для отправки в магазины красивой одеждой, и бросающимся везде в глаза лаконичным логотипом ZL.
Но самой большой ее радостью был коллектив, в котором она трудилась. Опытные швеи, не один год проработавшие в сфере высокой моды и задорная амбициозная молодежь, объединившись, создавали неповторимую творческую атмосферу. Этот экспериментальный цех «Зималетто» не был похож на обычное производство, он скорее напоминал студию художника, в которой творил непревзойденный мастер-дизайнер, а они все были его подмастерьями и главными почитателями.
За этот год Саша многое узнала и о компании и об истории ее становления и развития. Она уже знала в лицо основателя «Зималетто» Павла Олеговича Жданова – сдержанного, интеллигентного человека, которого очень уважали на фирме и не только за то, что он главный акционер, а за доброе и внимательное отношение ко всем без исключения сотрудникам.
Познакомилась Саша и с его сыном – президентом компании Андреем Павловичем Ждановым очень импозантным и красивым мужчиной, по которому похоже, сохла добрая половина сотрудниц в ее цехе, во всяком случае, каждый его приход неизменно сопровождался охами ахами и всеобщим ажиотажем. Андрей Павлович был вежлив, улыбчив, весьма остер на язык и обладал сочным пронзительным взглядом, которым он попеременно одаривал то ту, то другую таявшую от этого взгляда работницу, но, насколько ей было известно, дальше этих взглядов дело никогда не заходило. Молодые швеи томно вздыхали ему в след, а их старшие подруги лишь улыбались снисходительно и с удовольствием рассказывали новым работницам удивительную историю любви красавца президента и его секретарши.
Саша тоже в свое время выслушала эту сказку, и отнеслась к ней с недоверием, – мало ли, какие истории способны выдумать женщины, пока на вечере, посвященном юбилею компании, сама не увидела жену президента.
Когда девочки, с которыми она сидела за столиком в празднично оформленном демонстрационном зале «Зималетто», указали ей на входившую в зал скромную женщину, она очень удивилась. Саша думала, что у такого мужчины как Жданов жена должна быть неотразимой яркой красавицей, а она оказалось обычной… Это потом, когда она поближе познакомившись с Екатериной Валерьевной, Саша поняла что красота этой женщины не статическая, стереотипная и гламурно-журнальная, а живая и заключена она в ее удивительном обаянии и очаровании, а в тот момент ничего примечательного в ней не увидела, но уже через мгновение, заметив какими глазами, с какой нежностью и любовью смотрит президент на свою жену и каким восторженным взглядом отвечает ему она, Саша была околдована светом любви, который, казалось, струился из глаз этих двоих. Не заметить это было невозможно, – их чувства друг к другу были осязаемы и восхитительны.
Счастливые, подумала она тогда.
С Александром Юрьевичем за все это время Саша встретилась только раз, и у нее от этой встречи остался очень неприятный осадок.
Они столкнулись нос к носу в вестибюле компании, и, воспользовавшись тем, что в этот момент никого, кроме маячившего за стеклянными дверями охранника рядом не было, Саша подошла и поздоровалась с ним. Воропаев нахмурился, да еще с таким видом, словно он с трудом припоминает кто она такая. Ей бы вовремя заметить его негативную реакцию, но Александра в тот момент была на таком седьмом небе от счастья, что не заметила бы и более откровенного его неудовольствия.
– Александр Юрьевич, – обратилась она к нему, радостно улыбаясь, – я хотела поблагодарить вас за ваше участие и…
Воропаев не дал ей закончить.
– Не стоит барышня меня благодарить, и позвольте вам заметить, что я очень не люблю, когда мне навязываются.
– Что? – опешила Александра.
Если еще минуту назад Саше казалось, что Александр Юрьевич хоть и немного странный, но благородный человек, то теперь ее мнение о нем резко изменилось.
Хам, невоспитанный дикарь, высокомерный надутый индюк, вот какие эпитеты поселились в ее возмущенном разуме и так и просились соскочить с языка. Возможно, вопреки всему и в первую очередь осторожности она и решилась бы на какую-нибудь ответную реплику, если бы Воропаева в этот момент не отвлекли.
Его сестра, Кира Юрьевна, как раз вышла из лифта и, обдав ее холодным напополам с удивленным презрением взглядом, обратилась к брату.
– Сашка, где ты ходишь? Пал Олегыч уже интересовался тобой.
Воропаев резко развернулся и пошел навстречу сестре.
– «Чтоб я еще раз с тобой заговорила! – подумала буквально булькающая от негодования Александра. – Дурак рыжий!»
Когда снедаемый противоречиями, злой до тошноты Воропаев, по какому-то принятому им самим мазохистскому решению ожидал свою тезку у подъезда, предварительно выяснив с помощью частного детектива ее распорядок дня, он еще не знал, как и что ей скажет, и очень опасался, что не выдержит и опять нагрубит, но когда он увидел Сашу – такую молодую, счастливую, радующуюся весне и яркому солнцу, он и сам вдруг почувствовал себя молодым и даже немного счастливым. Эта перемена настроения решила все. Разговаривать вдруг стало легко и просто. Александр сразу понял, как нужно себя вести. Он на время будто вернулся в свою юность и непринужденно, бесхитростно сославшись на личные неприятности, объяснил Саше, почему так грубо разговаривал с ней по телефону. Она в ответ, словно только и ждала этого объяснения, искренне ему улыбнулась, приняла извинения, и также искренне без тени кокетства или капризности рассказала, о чем хотела его попросить. Когда же выяснилось, что Саша окончила текстильный институт и работает мастером-закройщиком на швейной фабрике, они, обоюдно удивившись сюрпризам судьбы и еще одному невероятному совпадению, продолжили беседовать уже чуть ли не как приятели или хорошие давние знакомые. Александр подвез свою тезку до работы, где они и расстались, а потом как всегда через третьи руки рекомендовал ее начальнику отдела кадров «Зималетто» Урядову, конечно же, с намеком, что в трудоустройстве этой девушки заинтересованы влиятельные персоны, и, убедившись, что его поручение выполнено… постарался тут же забыть об этой истории.
Ничего предосудительного в его знакомстве с Сашей Максимовой не было, но все-таки у Александра имелись веские причины опасаться и не желать продолжения этого знакомства.
Во-первых, его сильно смущало то, что эта девушка приоткрыла завесу тайны над его личной жизнью, а во-вторых, ему очень не понравилось, как он сам рядом с ней себя почувствовал. Этот странный «поход в юность» показался Александру еще более опасным, чем раскрытая тайна его благотворительности.
И, конечно же, он оказался прав. Его юная тезка видимо от избытка чувств или по глупости все-таки решилась подойти к нему со славами благодарности, хотя он раз двадцать повторил ей, когда объяснял, к кому она должна обратиться по вопросу трудоустройства, чтобы она ни в коем случае не афишировала их знакомство. Пришлось отшить ее, да так, чтобы у нее подобное желание никогда больше не возникало.
Судя по ее вытянувшемуся лицу и ошарашенному недоуменному взгляду, это ему вполне удалось.
Все правильно, злорадствовал Александр, представляя себе, какие эмоции переполняют сейчас его опростоволосившуюся протеже. Пусть девчонка уяснит себе на будущее – она только эпизод в его жизни, малюсенький и совершенно ничего незначащий.
– «А она забавная эта Александра Юрьевна», – невольно улыбнулся Воропаев, вспомнив их первое знакомство.
Как он и предполагал разыскиваемая им особа проживала в скромном спальном районе и в более чем скромном доме. Александр уж и забыл когда последний раз посещал подобные места. Он внимательно разглядывал фасадные окна, пытаясь предположить в какой ячейке этого образца индустриального домостроения обитает его тезка, когда заметил девушку с усилием открывающую тяжелую подъездную дверь. Он сразу узнал ее. При ярком солнечном свете девчушка показалась ему совсем пигалицей – в джинсах, короткой курточке, и с торчащими в стороны непослушными волосами, она была похожа на мальчишку-сорванца. А еще у нее был веснушчатый нос, и она так забавно сморщилась, когда увидела его, что Александр не смог удержаться от смеха. Пигалица разозлилась, а потом вдруг смутилась и покраснела, чем позабавила его еще больше…
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
спасибо, Лида, за такую чудесную главу 
поживем - увидим, то исть , почитаем 
Воропаев предсказуем, ну просто канон. Только покажется, что в нём что-то человеческое просыпается, тут же он этот росточек потопчет, да сапогом его, сапогом... Что за противный характер... Надемся на лучшее. 
очень!!!
) таким, какой он есть, и это "есть" ни малейшего отторжения не вызовет - то, может, все и сложится. Бо пытаться переделать Воропаева - глухой номер.
Все в маске ходит. Ну, ничего, придется и без неё походить, думаю. И вот не известно где больше его "колбасить" будет. 
