Разойтись по домам в этот день никто не решался. Дамочки продолжали чего-то ждать, собравшись у Машиного стола, а когда Жданов вновь появился в холле, вместе с Катей, жадно на него уставились. Андрей же удивился, их увидев на прежнем месте.
- Вы еще здесь? Что происходит?
- Ничего не происходит, - с жаром заверили его, ощупывая его взглядами.
- Мы ждали кое-кого, Андрей Палыч, а этот... гад не пришел.
- Не пришел? - негромко переспросила Катя, стараясь держаться от Жданова на расстоянии.
Света головой покачала, а Катя про себя отметила, что расстроенной она совсем не выглядит.
- Это к лучшему, - сказала Пушкарева, и после этих слов дамочки посмотрели на нее со страданием, будто ждали какого-то чуда. Катя поневоле насторожилась. - Что такое?
- Катя, - нетерпеливо окликнул ее Андрей, когда двери лифта открылись.
- Я иду, Андрей Палыч, - тут же отозвалась она, но смотрела по-прежнему на подруг, выражение лиц которых казалось ей беспокоящим. Но вдаваться в подробности, выяснять что-то, было некогда, и она лишь неопределенно махнула рукой и поспешила к Жданову. На мгновение встретилась с ним взглядом, и тут же стушевалась, в лифт вошла, опустив голову, и чувствуя взгляды дамочек в спину.
- Что это с ними? - спросил Андрей, когда двери закрылись, и лифт, дрогнув, поехал вниз.
- Не знаю.
- Опять чего-то натворили. А мне их потом отмазывай.
Катя слабо улыбнулась, на Жданова посмотрела, точнее, на его спину. Он стоял перед ней и сурово смотрел на свое искаженное отражение в металических дверях. Андрей недовольно повел плечами, потом вздохнул, затем обернулся, видимо, почувствовав, что Катя за ним наблюдает.
- Что? - спросил он, причем голос прозвучал куда мягче, чем минуту назад.
- Ничего. - Пушкарева стала смотреть на стену за его плечом, а Андрей фыркнул.
- Что ты врешь?
Из лифта оба вышли в приподнятом настроении, и это казалось странным, поэтому взглядами старались не встречаться. Прошли мимо Потапкина, кивнули тому на прощание, а когда проходили вращающиеся двери, Андрей в первый раз ощутил странный гул в голове. Качнул ею, надеясь избавиться от незнакомого ощущения, после чего пропустил Катю вперед. Вдруг сбился с шага, будто потеряв ориентацию. На Пушкареву посмотрел, потом на здание "Зималетто" обернулся, задрал голову.
- Его еще не повесили. Завтра.
- Что? - Он непонимающе на Катю посмотрел.
- Плакат с поздравлением от "Зималетто". Его повесят завтра.
- А, да.
- Все хорошо? - Она внимательно вглядывалась в его лицо.
Жданов с готовностью кивнул.
- Да. Пойдем? - Он улыбнулся, достал из кармана ключи от машины.
Этим вечером почему-то не складывалось. Никак не получалось Кате в глаза смотреть, улыбаться, притворяясь искренним, было слишком стыдно. А еще впервые захотелось сказать ей правду. И не просто сказать, а попросить прощения, покаяться, ткнуться лбом в ее плечо и вымолить обещание, что все будет хорошо. Хотя, Катя и раньше ему говорила, что все непременно устроится, но сейчас Андрею казалось, что это говорилось как-то не так. Нужно, чтобы глаза в глаза, шепотом и только для него.
Чтобы избавиться от навязчивой идеи, потер лоб, он оказался влажным. И Андрей дернулся, когда Катя вдруг его лба коснулась.
- Как вы себя чувствуете, Андрей Палыч?
- Не знаю. Немного странно, - не стал он храбриться.
- Температуры вроде нет.
Катя вдруг широко улыбнулась, чересчур зазывно, как ему показалось, и Жданов испуганно моргнул. Моргнул, и все вдруг исчезло, и Катя уже не улыбалась, а смотрела на него обеспокоенно. Жданов отвернулся от нее, вцепился в руль, сердце колотилось как-то неровно и в горле не першило, а горело огнем. Очень хотелось выпить, прямо до смерти. Хорошо Катя все поняла и поторопилась с ним проститься. Жданова даже на прощальный поцелуй не хватило, только кивнул, когда она попросила его быть осторожнее на дороге. И почему-то боялся на нее смотреть, словно предчувствовал беду. Даже пробормотал себе под нос, когда она захлопнула дверь:
- Не смотри на нее. - Зажмурился, и вдруг увидел... то, чего не должен был, да и быть такого не могло. Как Катя, как в замедленной съемке, идет к своему подъезду. Каждое ее движение, каждый шаг, как порывом ветра отбрасывает в сторону полу ее пальто, а она вдруг оборачивается, улыбается, также зазывно, как недавно, совершенно незнакомо, и машет ему рукой. Жданов вздрогнул, глаза открыл, повернул голову, чтобы посмотреть и удостовериться, но Катю не увидел, она уже зашла в подъезд, и дверь за ней захлопнулась. Андрей снова потрогал свой лоб. Сердце билось о ребра с сумасшедшей скоростью, и это тоже показалось признаком болезни.
Кажется, у него желтая лихорадка. Не хватало еще умереть под Новый год.
Ночь - время колдовства.«Я люблю спать: это приятно и совершенно безопасно для здоровья»
- Скажи, ты знаешь, о чем я думаю?
- Конечно, знаю.
- О чем?
Он усмехнулся.
- Обо мне.
- Самое странное, что ты прав. А хочешь знать, что именно я думаю? - Теплое дыхание коснулось его щеки, потом шеи, а следом Андрей почувствовал прикосновение губ к своему плечу. По телу прошла приятная дрожь, а он лишь краем сознания подивился тому, что так бурно реагирует, как мальчишка. Прикосновения женских пальчиков к его телу были едва ощутимы, а он весь горел изнутри и его трясло, как в ознобе. Удивительно, что голос оставался спокойным, даже чуть насмешливым.
- И что же ты думаешь?
- Тебе нравится, что я делаю. И как я это делаю. Так приятно? - Узкая ладонь устремилась по его груди к животу, потом ниже. Андрей закрыл глаза и сглотнул. В горле снова все горело огнем, будто он съел ложку красного перца. Кстати, это было весьма неприятно, но другие ощущения, более изысканные, отвлекали. Он облизал сухие губы.
- Ты... - начал он, и вдруг понял, что не может произнести ее имя. Не потому что не помнит или не знает, а просто не может. Обвел глазами комнату, непонимающе нахмурился, вдруг осознав, что он не дома, а в своем кабинете, вот только почему-то посреди него огромная кровать, на которой в данный момент он и лежит. С ней.
Женские руки проворно и, главное, грамотно, ласкали его тело, сбивая с мысли, Андрей злился на себя, но поддавался, и все никак не мог обернуться, чтобы посмотреть на нее, хотя, голос, без сомнения, узнал, вот только незнакомые провокационные нотки сбивали и мешали сосредоточиться.
- Я люблю тебя. - Этот безумный шепот заставил кровь закипеть. Андрей зажмурился, когда она повторила: - Люблю. Честно-честно.
- Еще, - потребовал он.
- Только тебя. А ты меня любишь? Скажи мне правду. - Его вдруг с силой потянули за волосы. - Скажи правду!
- Люблю.
Она прижималась к нему со спины, Андрей чувствовал теплое женское тело, мягкую грудь, его трясло от понимания того, что она так близко и настолько доступна, правда, какая-то часть него, более трезвомыслящая и не спешащая поддаваться волнению происходящего, нашептывала, что это не более чем сон, это не может быть правдой. И она, такая смелая и раскованная, не может быть настоящей. Но чувствуя, как наяву, ее прикосновения, дыхание, ее тело, его трясло от желания поверить, что это не сон.
Острый ноготок прочертил линию от его уха вниз, по шее, затем Андрей почувствовал поцелуй.
- Ты мой. - Тонкие пальцы взъерошили его волосы. - Мой. Весь.
Андрей опустил голову, наблюдая, как женские руки обнимают его, гладят по животу. А изнутри поднимался страх вперемешку с безумным желанием. Происходило нечто странное, внутренний голос, который не спал, твердил ему, что нужно проснуться, немедленно, и ни в коем случае не оборачиваться, не смотреть ей в лицо. Почему-то Жданов был уверен, что если посмотрит, пропадет навсегда. Но его трясло, он весь горел, и назло своему страху в нем зрело неистовое стремление взять верх над ситуацией, и не просто посмотреть этой женщине в лицо, а подмять ее под себя, поцеловать, объяснить, кто тут кого любит и хочет.
- Я сплю, - вдруг произнес он вполне отчетливо.
- Нет.
- Я должен проснуться.
- И оставить меня? - Она целовала его спину, гладила ее, терлась об нее щекой и урчала, как кошка. Это сводило с ума. - Я люблю тебя, Андрей.
Он закрыл глаза, сдаваясь от звуков ее голоса.
- Я знаю.
- Ты поцелуешь меня?
Внутренний голос все еще требовал от него, чтобы он проснулся. Чтобы оставил эту женщину, чтобы отказался от ее любви.
Все вокруг было залито странным, белесым светом. Андрей обвел взглядом знакомую обстановку, перехватил женскую руку и несильно сжал тонкое запястье. На какое-то мгновение ему показалось, что мир вокруг покачнулся, и он готов проснуться, но ее губы коснулись уголка его рта, и Жданов подумал о том, что она невероятно близко, и он будет последним дураком, если откажется. Повернул голову, чтобы ответить на поцелуй, поднял руку, это было сделать очень трудно, будто она свинцом налилась, но когда он сумел коснуться ее волос, все стало легко. Такое чувство, что он переборол весь мир, судьбу, убил всех врагов и драконов, что ее охраняли. Даже не понял как, одно мгновение, и вот она уже перед ним, лежит на шелковых подушках, и смотрит ему в лицо, причем без всякого вызова, смиренно, как он и желал. Как он хотел!.. В расслабленной позе, волосы раскинулись по подушке, на губах легкая улыбка, а в глазах теплота и понимание. Она и не она. Сон. Дыхание сбилось, Андрей чуть приподнялся, глядя на обнаженное женское тело под ним, хотел закрыть глаза и помотать головой, чтобы сбросить наваждение, но она коснулась его щеки, и он в то же мгновение поверил, что это не сон. Это было ее прикосновение: мягкое и несмелое, совсем не вязавшееся с теми словами и тоном, что он слышал минуту назад.
- Катя, - выдохнул он, чтобы окончательно удостовериться.
Она не улыбнулась и глаз не отвела. Только прошептала:
- Я здесь, я с тобой. Я всегда с тобой. - И после короткой паузы добавила: - Я тебя спасу. - Ее руки обняли его за плечи и потянули вниз. Он даже не подумал сопротивляться, наклонился к ней и жадно поцеловал, чувствуя невероятное облегчение. Все вокруг потемнело, исчезло в этой мгле, а ему, наконец, стало невыразимо хорошо и приятно.
Потом он почувствовал, что его груди коснулось что-то мокрое и холодное, все-таки открыл глаза.
- Андрюш, ты как? Ты весь горишь. Тебе плохо? - Кира наклонилась к нему, с тревогой заглядывая в лицо, коснулась его лба, и от этого прикосновения Жданов поежился. Он таращился на Воропаеву, не до конца осознавая... Обвел взглядом комнату, не понимая, почему он здесь. - Андрей.
Он снова сосредоточил лихорадочный взгляд на ее лице и вдруг спросил:
- Ты кто?
Кира немного отстранилась, ее взгляд стал откровенно перепуганным.
- Пожалуй, я вызову "скорую".
Андрей пошевелился, вынул руку из-под одеяла и снял со своего лба мокрую тряпку. Зевнул, и отворачиваясь от Киры, проговорил:
- Не надо "скорую". Она меня спасет.
- Ты, правда, ничего не помнишь? - Кира смотрела на него во все глаза. - Ты меня перепугал до жути. Тебя всего трясло, ты весь горел, а когда пришел в себя, меня не узнал.
Андрей недоверчиво усмехнулся. Остановился перед зеркалом и высунул язык, на всякий случай поразглядывал его. После чего пожал плечами.
- Ничего я не помню. Отлично выспался, и чувствую себя на все сто. И как я мог тебя не узнать?
- Понятия не имею! - Кира все еще приглядывалась к нему с тревогой. - Тебе что-то снилось? Ты говорил во сне, звал кого-то.
- Кого?
- Не знаю, твердил, что кто-то тебя спасет.
Жданов даже рассмеялся.
- Да, чего только не бывает. - Но задумался, вспоминая, даже в затылке почесал. - Нет, не помню, вроде ничего не снилось.
Кира подошла к нему и обняла.
- Ты меня так напугал, любимый.
От ее прикосновения стало холодно. Это было странно и неуместно, Андрей еще прислушался к себе, озноб не проходил, и он поспешил отстраниться.
- Мне нужно на работу.
- Еще рано.
- Ничего, поеду пораньше.
Кира смотрела на него удивленно.
- И кофе пить не будешь?
Жданов моргнул, сам удивился своим мыслям, но все же высказал их вслух, но как-то недоверчиво:
- Я не люблю кофе.
- Как это не любишь? Ты всегда его любил. С корицей.
Андрей замер, прислушиваясь к себе.
- Нет, не люблю.
Воропаева поставила чашку на стол.
- Андрюш, может, к врачу?
- Из-за того, что я кофе не хочу? Не выдумывай. - Он улыбнулся, скрывая за этой улыбкой собственное недоумение.
По дороге на работу, тревоги как-то сами собой позабылись. Вернулось хорошее настроение, Андрей даже улыбался, глядя за окно, на новогодние елки, гирлянды и украшенные витрины магазинов. Был переполнен энергией и ожиданием чего-то особенного.
- Сергей Сергеич, приветствую!
- Доброе утро, Андрей Палыч! - Потапкин разулыбался при виде него, и Андрей, сам от себя не ожидая, дружески похлопал охранника по плечу. Тот выпятил грудь колесом и важно засопел, оглядывая спешащих мимо сотрудников.
Выйдя из лифта, Андрей попал в плен к женсовету. Те, кажется, ждали у лифта, и его мгновенно обступили, ощупывая взглядами.
- Доброе утро, Андрей Палыч.
- Доброе, девушки.
- Как вы себя чувствуете? - с непонятным для него намеком поинтересовалась Амура. Даже на цыпочки привстала, с явным намерением заглянуть ему в рот. Жданов отшатнулся от нее.
- Отлично. А что, я плохо выгляжу?
- Нет, хорошо выглядите. - Шура Кривенцова проговорила это с некоторым удивлением и обошла вокруг него, разглядывая.
- У вас ничего не болит?
- Чувствую, голова вот-вот заболит, - решил предупредить их Жданов. Выбрался из окружения и направился к дверям в коридор, не понимая, что сегодня на всех нашло. А уж женсовет и без того с приветом, а сегодня, кажется, у них у всех разом, обострение.
- Ну как вам? - шепотом спросила Маша у подруг, глядя в спину сбегавшего от них начальника.
- Не знаю, - честно призналась Таня. - Вроде, он обычный.
Амура вдруг подняла руку и постучала Шуру кулаком по лбу, потом трижды сплюнула через левое плечо.
- Свят-свят-свят, - пробормотала она, а Кривенцова обижено потерла ушибленный лоб.
- Ты чего? Ополоумела? Я тебе дерево, что ли?
- А тебе жалко, Шуруп? Ради Андрея Палыча!
- Мне не жалко, мне обидно. Я же живой человек!
- Ладно, не кричите. Надо получше к Жданову присмотреться, что с ним да как.
Маша уперла руки в бока и начала притопывать ногой от нервозности.
- Амурчик, а вот если мы поймем, что что-то не то, что ты будешь делать?
- Я?!
- А кто?
Амура принялась теребить амулет на груди.
- В конце концов, одна ночь уже прошла. Нужно только переждать.
- Ах вот как!..
- А если ему мозги набекрень свернет от твоей отравы, дурья твоя башка?!
- Вдруг он станет, как Милко, - ахнула Таня.
- Типун тебе на язык, - шикнули на неё все разом.
Двери лифта снова открылись, и появилась Катя. Остановилась, как вкопанная, наткнувшись на обеспокоенных подруг.
- Привет всем. Что-то случилось?
- Пока нет.
- Ничего не случилось.
- Все хорошо!
Катя обвела их подозрительным взглядом, после чего решила, что проще не вникать. Кивнула и только попросила:
- Не делайте глупостей.
- Ну что ты, Катюш! - Маша разулыбалась, а когда Пушкарева отошла на несколько шагов, сникла и безжизненным тоном проговорила: - Я чувствую, нам конец.
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Ура!Новогодняя сказка! У Буренки типа любовь, а отдуваться будет Жданов
(ну для нас так точно)