Добрый, ага!
Sonya-nrk-fan писал(а):
(Вы убрали из подписи ссылку, вы сохраняете свои произведения по тому адресу?)
Если кликнуть на мою текущую подпись, то попадете на мою страничку на фикбуке, где лежат основные фики. Там навигация проще, чем на дайрях)))
Первый фик по ГП
http://ficbook.net/readfic/362749Просто я разделила дневник, где фан-творчество вперемежку с личным и чисто тексты)
Ну а пока
40 глава- Шур, а Шура, а чего это на тебя этот хмырь целый вечер таращится?
- Какой хмырь?
Она бодро жевала салат - с черносливом и курицей, вкуснотища - и поглядывала в сторону Ждановых и Пушкаревых старших. Маргарита была напряжена и взвинчена, Елена Санна - немного виновата, но в целом довольна. А вот Пал Олегович и Валерий Сергеевич деловито пили, и все у них было хорошо.
- Ну этот.
- Ааа, - Шура покраснела. - Это не хмырь, это Роман Дмитрич!
- Да он с тебя глаз целый вечер не спускает, - возмутился Сергей.
Шура довольно покраснела и…
Хихикнула? Она действительно только что хихикнула, как девчонка-школьница?
Вечер катился по накатанной, и отсутствие молодоженов уже никого не смущало. Было, правда, несколько опасных моментов, когда гости по инерции затягивали “горько”, и Шура пугалась, что Малиновский как посаженный жених и Юлиана как посаженная невеста на самом деле начнут целоваться. Не начали. Обошлось.
Кира Юрьевна, вот кто удивил весь женсовет. Она пришла на эту свадьбу и даже подняла тост за здоровье молодых, и даже танцевала с Зорькиным (бедный Коля аж побледнел от усилий не наступить жене на ногу), и выглядела спокойной и отстраненной. Маша даже предположила, что Кира под кайфом, но эту идею сразу отвергли.
- Не, ну он реально таращится, - не унимался Сергей, и Шура еще раз похвалила себя за то, что пригласила его с собой. Если бы они пришла в одиночестве, кто бы ей сейчас сказал такие восхитительные, чудесные слова?
Роман Дмитрич на неё таращился!
Колени слабели, и руки пускались в пляс.
Шура поправила прическу и снова захихикала, не в силах это прекратить.
- Поедем, - велела Кира, - я устала.
- Но еще даже горячее не подавали, - возмутился Зорькин.
Жена так посмотрела на него, что он тут же примолк.
Позади было тяжелейшее объяснение с родителями сбежавших новобрачных. Они с Малиновским покинули поле боя изрядно ощипанными, не не побежденными. Позади были бесконечные вопросы женсовета, недоумение других гостей, торжественная речь - напополам с Романом, Коля заикался, а Малиновский пихал его в бок, а потом вдруг засмеялся, и все вокруг тоже засмеялись, и стало полегче. И было самое страшное - танец с Кирой, Зорькин так боялся облажаться, как будто от этого зависела его жизнь.
- Домой, - повторил он, и вдруг подумал о том, как хорошо бы сейчас поехать домой. - А ты плакать не будешь? - спросил он у Киры.
- Не буду, - серьезно пообещала она.
Что такого этот ухо-горло-нос нашептывал Шуре, отчего она так краснела и хихикала?
Смотреть на это было невыносимо.
В смысле - Малиновскому было неловко за Шурочку, потому что вела она себя как полная идиотка.
Разве можно так реагировать на каких-то там ветеринаров?
- А теперь - конкурс! - рявкнул Малиновский, без всякого микрофона заглушив гул наполненного людьми зала. - Шура, тащите свои тазики сюда! Зорькин, стоять!
Коля, который был уже почти у двери виновато посмотрел на Киру.
- Я подожду тебя, - сказала она, и от этих слов ему еще сильнее захотелось домой.
- Разбиваемся на пары, - командовал Малиновский, - каждая пара встает в свой тазик. Зорькин, давай сюда…
Роман не посмел предложить Кире присоединиться к такому сомнительному веселью. Он окинул зал взглядом полководца, проверяющего ряды своих войск перед битвой, и выбрал Свету.
- Светлана Федоровна, вы вставайте к своему начальству, вот так. Главный бухгалтер и финансовый директор! Браво, господа. Шурочка, а вы ко мне в тазик, сюда, сюда…
- Малиновский, ты напился, что ли? - спросил его Зорькин, неловко прижимаясь к Светлане Федоровне.
- Наелся, - рявкнул в ответ Роман, - сыт по горло. Машенька, дайте нам два яблока… Хорошо! А теперь мы зажмем эти яблоки в коленях, задача - дотянуться до них зубами…
Хорошо, что его сейчас Жданов не видит. А то бы хватило насмешек до глубокой старости.
Зато можно было обнять Шуру за талию и прижать к себе, и…
Черт.
Всю опасность своей затеи Малиновский понял почти сразу. Шурочкины колени в черных колготках между его коленей, её волосы возле его лица, а кроме всего прочего она еще елозила!
Елозила, пытаясь поднять яблоко вверх. Шурочка очень ответственно относилась ко всяким конкурсам.
Сразу стало очень жарко, и, кажется, поднялось артериальное давление, и не только оно…
Если Шура отодвинется - весь зал увидит, какое у Романа давление.
- Зорькин, ты выиграл, - объявил Малиновский, слегка оттолкнул Шуру, заставив её выйти из тазика, схватил этот необходимый в быту предмет и прижал к животу.
Шура смотрела встревоженно и участливо.
- Вам надо на воздух, - сказала она. - Это, наверное, от нервов… Отдайте мне тазик.
- Не отдам, - запротестовал Малиновский. Мужская часть гостей хохотнула, верно оценив ситуацию. Шура начала снова краснеть. Прежде, чем она опять вдарилась в хихикание, Малиновский схватил её за руку и вывел из зала.
- Роман… Дмитрич…
Высокие каблуки делали её почти на голову выше. Она спешила за ним, неровно отбивая ритм по мраморному полу. Хоть бы какой-нибудь фикус или пальма здесь росли, так ведь нет! Совершенно просторный и пустой холл.
- Скажите мне Шура, - сердито начал говорить Малиновский, спускаясь вниз по лестнице. - По-вашему, я слишком невысокий, да? В этом все дело?
- Вы...высокий, - растерянно пролепетала она, не понимая, чем рассердила бывшее руководство.
- Этот ваш ветеринар! Какой у него рост? Два метра? Три?
- Я не мерила…
- Если я, скажем, надену ходули или встану на табуретку, тогда вы начнете воспринимать меня всерьез?
- Не надо на табуретку… я очень… Я очень серьезно к вам отношусь, уважаемый Роман Дмитриевич!
- Вот не надо этого, - Роман так резко остановился, что Шура по инерции промчалась на несколько ступенек ниже. - Ветеринара своего уважайте!
- Да что с вами такое? - спросила она, чуть не плача.
- А с вами что такое? Почему вы воспринимаете меня исключительно как партнера по настольным играм?
- Я… О, господи, - Шура с размаху села на ступеньку. - Я что, на него наступила?
- Что? - Роман тоже присел рядом, выпустив, наконец, тазик из рук. - На кого?
- На ваше мужское самолюбие… Вы меня простите, Роман Дмитрич, ради бога! Я же не со зла. Я вас очень ценю… как мужчину. Мы всем коллективом… женсоветом, то есть, вас как мужчину… Хотим… Ценим, то есть…
Малиновский почувствовал, что ему очень хочется напиться. И подраться. И забыть этот разговор, как страшный сон.
- Перестаньте надо мной издеваться, Шура, - сказал он, ощущая странное равнодушие.
Она подвинулась ближе. Немного помолчала, словно о чем-то раздумывая. Потом решительно заговорила совсем другим тоном:
- Ну не сердитесь… Ну правда… Понимаете, у каждого есть специальный тип людей, в который он влюбляется. Вы можете сменить сто женщин, но все они будут одного типажа… У вас могут быть только модели, но не долговязые секретарши… Это просто… это просто азарт, да? А я не могу с вами спать, потому что у вас азарт, Роман Дмитрич. Вы утром проснетесь, удивитесь своей вчерашней прихоти и после обеда уже забудете про меня. А я… А я в вас обязательно влюблюсь, Роман Дмитрич. Вот за одну ночь влюблюсь, а потом буду долго страдать и скучать. Поэтому… идите домой, Роман Дмитрич. Мне и так тяжело с вами… с вами дружить. Не надо все еще больше усложнять. Пожалуйста.
Сначала он обрадовался - глупо, нелепо, возликовал, как мальчишка. Она его хочет! Все хотят и Шура хочет! Все с ним, с Малиновским нормально, а он-то себе уже напридумывал комплексов.
Почти сразу ему стало стыдно за эту радость, но не так, чтобы очень сильно, а скорее слегка, для порядка.
А потом…
Потом он снова прокрутил про себя её слова “ А я в вас обязательно влюблюсь, Роман Дмитрич. Вот за одну ночь влюблюсь, а потом буду долго страдать и скучать.”
Он хотел, чтобы она в него влюбилась, вот что. Чтобы скучала по нему, и часто звонила, и ждала его дома, и придумывала по субботам каток, а по воскресеньям кино.
От таких мыслей и до Жданова недалеко.
- Ты права, - трусливо сказал Роман, - это просто азарт. Извини.
Она кивнула и осталась сидеть на ступеньках, обхватив руками колени. А Малиновский поехал в клуб, где страшно напился, а потом его тошнило в туалете, а потом он ничего не помнил.
“Сегодня я стала женой Андрея Жданова.
Какая бесконечная, длинная ночь. Андрей заснул, когда уже стало светать, а я сижу и перелистывая страницы, на которых так часто видны следы слез. Я писала эти наполненные болью или любовью строки, и робкая надежда сменялась отчаянием и бесконечной печалью. Бывали дни, когда я так страшно ненавидела себя - страшненькую простушку Катю Пушкареву и мне мучительно хотелось стать красивой, уверенной в себе, стать ближе к нему… Я смотрела на него, как на солнце, и он слепил меня так же сильно, как слепит и сегодня.
Что остается от сказки потом, после того, как её рассказали?
Начинается новая история.
Почему все романтические фильмы и книги обязательно заканчиваются свадьбой? По-моему свадьбой они должны только начинаться.
На этом я заканчиваю свой дневник - дневник Кати Пушкаревой.
Завтра я начну новую тетрадь и совершенно новую жизнь - жизнь Екатерины Ждановой.”
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Какой-то вирус мужской влюбленности залетел в Зималетто. 
А дамы еще сопротивляются. 
Тазик!!! Какой чудесный атрибут... 
У Шурки именины сердца! 
А и делают, не только Ждановы, но и другие неожиданно сложившиеся (или почти сложившиеся) тут пары. Необычные, но отличные. 
