|
Глава двадцать вторая, в которой опущен занавес
Вся компания только и говорит о моей беременности! Это все сплетницы из Женсовета! Пустили ничем не обоснованный слух!
Больше всего я боюсь, что этот слух дойдет до Ромы. Пусть все лучше думают, что отец моего ребенка Миша.
Миша... Всю неделю я не отвечала на его телефонные звонки. Просто не знала, как сказать о своем " интересном" положении. Чувствовала я себя ужасно. Постоянно тошнило. Но несмотря на это, я каждый день выходила на работу, и прекрасно справлялась со своими обязанностями.
Сегодня я пришла поздно.Все утро пыталась побороть приступ тошноты, или, как говорят, токсикоза.
У лифта я столкнулась с Ксюшей. Она пролила кофе на мою новую кофточку.
- Ой, простите, Наталья Алексеевна! Как неудобно! Давайте вашу кофточку - я застираю. Вам не горячо? Я же кофе только сварила!
Горячо мне не было. Было до слез обидно. Так, что я была готова расплакаться.
Пойдемте в дамскую комнату! Вы снимите кофточку и я застираю, - тараторила Ксюша.
Вариантов было немного, так как на сегодня у меня была запланирована встреча.
В дамской комнате я сняла кофточку, отдала Ксюше, а сама вернулась в кабинет и села на диван, закутавшись в плед. Бюстгальтер я под эту кофточку не носила, поэтому оставалось только надеяться, что никто не войдет.
Я просидела так довольно долго. Встречу я уже пропустила, но хотелось хотя бы уйти домой.
- Амура! - позвала я. - Амура!
- Да, Наталья Алексеевна!
- Амура, позови ко мне Ксюшу!
- А она ушла еще до обеда. Сослалась на плохое самочувствие - вот Катя ее и отпустила.
- Как?!!! - вскочила я. Плед упал на пол, я наклонилась, чтобы его поднять. Черт! Мне что сегодня НА РАБОТЕ НОЧЕВАТЬ?!!! И Федор как назло в отпуске.
- А вы у Милко попросите что - нибудь. Только для этого нужно пойти в мастерскую.
- Ну, до мастерской я уж как нибудь дойду!
По моим подсчетам уже никого не должно быть ни в баре ни на ресепшене. Я плотнее закуталась в плед, и короткими перебежками направиласьв мастерскую Милко.
Но я ошиблась. В баре сидел женсовет в полном составе. Там же, как назло, я встретила Рому.
- Что с тобой, Наташа?
- Ничего! - буркнула я, стараясь как можно скорее избавиться от нежелательного собеседника.
- Ну и ладно! Кстати, тебе просили передать.
Малиновский протянул мне мою кофточку, причем совсем не застиранную. Теперь я, по крайней мере, смогу уйти домой.
Вопрос, откуда у Романа моя кофточка, сейчас меня мало интересовал. Я развернулась, чтобы пойти в кабинет.
- Да переодевайся здесь! Что я там не видел? - довольно громко сказал Рома, на что весь женсовет отреагировал дружным смехом.
- По-моему, нам надо поговорить.
- Не здесь же! – я кивнула головой в сторону бара, «Женсовет» показательно отвернулся.
- Нет, именно здесь и именно сейчас! – он взял меня за локоть, притянул к себе поближе.
- Мне кажется, нам не о чем разговаривать! – я отвернулась, быстро заморгала, чтобы слез не было видно. – Все, что было, – было ошибкой, и не стоит это вспоминать.
- Ошибка значит? – Рома усмехнулся, но как-то печально. – Тогда последний вопрос: я отец ребенка?
Мнетак хотелось соврать, сказать, что отец ребенка Миша. Глаза застилали слезы, я моргала, чтобы скрыть их. Молчание заметно затягивалось. Наконец, справившись с ненужными эмоциями, яподняла глаза, и… не смогла соврать. В его взгляде было что-то такое, что заставило меня, пусть и тихо, сказать «да».
- Правда? – он был похож на ребенка, которому пообещали на какой-нибудь праздник подарить нечто долгожданное.
- Да. – я собралась с силами. – Но какое это имеет значение? Или, как честный человек, ты хочешь на мне жениться? Спасибо, не стоит жертвовать столь важной для тебя свободой.
- Почему ты не предполагаешь, что я мог просто влюбиться?
- Потому что ты не умеешь любить кого-то рядом. Ты можешь привязаться, привыкнуть, но не полюбить. Любовь альтруистична, она заставляет думать о человеке, который рядом, который умирает от любви к тебе. Любовь заставляет это видеть. Ты же эгоист. Даже вот этот разговор. Ты же не ради меня, или ради этого глупого «мы» это начал, а ради себя, чтобы успокоиться, чтобы выяснить, как тебе поступать дальше. Тебе все-равно, что я думаю, что чувствую. И не только я. Тебе вообще наплевать на окружающих, всегда. Я тебя не осуждаю, в конце концов, ты не обязан уметь любить. Просто обидно, что я поддалась этим чертовым чарам красоты и обаяния. Для тебя женщина, любая, всего лишь способ удовлетворить естественные потребности, а их чувства и желания, их мысли, в конце концов, значения как правило не имеют, ибо женщина не человек. Так вот знай, женщина – человек! Она способна так же как и ты, что-то чувствовать, что-то хотеть. Я знаю, почему ты не нуждаешься в человеке, которого полюбишь , и который полюбит тебя. Ты сам можешь себя любить, сам себя убеждать, какой ты хороший, красивый, обаятельный, подтверждая это каждый день новой соблазненной моделью. И знаешь, мне жаль, что все так получилось, что за эту ошибку одной ночи придется потом расплачиваться моему ребенку. Но, значит, такова судьба, –Я не удержалась, заплакала и развернулась, чтобы поскорее уйти , но Роман продолжал держать меня за локоть.
Он притянулменя еще ближе, ничего не сказал, за него все сказал взгляд, поцеловал. Я услышала аплодисменты и одобрительный гул со стороны бара – «Женсовет», требовавший хлеба и зрелищ, получил и то, и другое. Но только хватит, спектакль окончен, занавес!!!
Я оттолкнула его, заплакала почти в голос. Такое желание было поплакать у него на плече, но я развернулась и ушла.
Но только не знала, это еще не конец. это только антракт.
_________________
Я не буду думать об этом сейчас! Я подумаю об этом завтра! ( Скарлетт O. Хара " Унесенные ветром")
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
