Надо уметь загадывать желания III:
Уже традиция
30 декабря, ресторан «Фарфалина» - Предлагаю тост. За подписание контракта, за наступающий Новый год, - президент банка, Юрий Николаевич Струк, выдержал многозначительную паузу, окинул сидящих за столом людей ликующим взглядом, и добавил, остановив свой выбор на своём заме, - и, конечно, пожелаем здоровья Екатерине Валерьевне. С днём рождения, Катенька. С тридцатилетием.
Вот этого мог бы и не говорить, промелькнуло в голове Пушкарёвой, но она и вида не подала, что слова начальника в той или иной мере пришлись ей не по душе. Улыбнулась и взяла бокал с вином. А в ответ на поздравление, сказала:
- За успешное сотрудничество. Надеюсь, таковым оно и станет.
- Никто не сомневается.
- Екатерина Валерьевна, не обидно работать в вечер своего дня рождения?
- Я не праздную дни рождения. – Ещё одна улыбка, адресованная представителю нового крупного клиента их банка, улыбка благодушная, но не слишком искренняя, хотя, знать об этом кому-то кроме не неё, не обязательно. Она слишком профессиональна, чтобы открыто выказывать свои эмоции. – Так что никакой проблемы.
Женщина, сидящая за столом напротив Кати, понимающе улыбнулась.
- Я тоже с некоторых пор их не праздную.
Мужчины засмеялись, а Юрий Николаевич положил Кате на плечо свою ладонь.
- Не думаю, что Кате пора об этом беспокоиться. Но дни рождения она не любит – это факт.
- Я люблю подарки, - сказала Пушкарёва, пытаясь смягчить мнение о себе. Ведь подарки любят все, не так ли? Независимо от ситуации.
- И о чём мечтается, Катенька?
Она залпом допила вино.
- Хочу белый «Порше Кайен», - проговорила она спокойно, затем посмотрела на задавшего вопрос. – И не зовите меня Катенькой. Не люблю.
- Значит, белый «порш»? – Юрий Николаевич повернулся к Кате, воспользовавшись тем, что за столом вёлся довольно увлекательный разговор, и глянул с намёком. – Этого хочешь?
- А ты купишь?
Он вздохнул на показ.
- Конечно. Разве я в чём-то тебе отказывал?
- Отказывал.
Он удивлённо моргнул.
- Когда?
- Когда на работу меня принимал. Отказал в зарплате, которую я просила. А её стоила.
- Я даже не помню этого.
Катя голову повернула, встретилась с ним глазами.
- А я помню. Я всё помню.
Юрий невесело хмыкнул.
- И меня это совсем не удивляет, заметь.
Его рука лежала на спинке её стула, Катя чувствовала, как он касается большим пальцем её спины в вырезе платья. Заигрывал. Под её ладонью беззвучно завибрировал телефон, Катя взглянула на дисплей, после чего независимо повела плечами, отстраняясь от мужского прикосновения.
- Родители звонят, я должна ответить. – Послав короткую улыбку в качестве извинения, поднялась и из-за стола вышла. Если честно, даже рада была покинуть зал ресторана ненадолго. Все эти поздравительные речи, хоть и столь скромно и немногословно прозвучавшие, утомили. Но впереди ещё поздравление родителей, а это похуже будет. Точнее, морально тяжелее. Кате не надо было слышать, чтобы знать, что именно скажет ей мама, а потом отец. И если мама старалась говорить мягко, поздравляла от души, пожелала ей в следующем году всего наилучшего, и всего, чего она сама для себя хочет, то папа сразу же оседлал любимого конька и заговорил о том, что работа в жизни ещё не всё. Нужно хотеть чего-то большего, строить планы, детей рожать, в конце концов, а она может говорить и думать только о карьере и деньгах. Эти речи вызывали недовольную ухмылку у Кати, каждый раз, как приходилось их выслушивать. Папа всё никак не хочет понять, что времена изменились. И деньги и карьера, которую сделала его дочь, вопреки всему – значат в её мире очень много. Папа просто не в состоянии понять, он не знает, что это такое, чувствовать себя успешной.
- Катюш, ты приедешь на ужин? Я испекла твой любимый пирог. – Это мама сумела оттеснить мужа от телефона, и чтобы как-то сгладить впечатление после его нравоучений, решила дочь соблазнить любимым блюдом. - С персиками и апельсинами.
Этот пирог Катя любила в детстве, очень любила. Даже сейчас, только услышав о нём, словно уловила аромат, но не задумалась надолго, когда отказала матери.
- Нет, мама, у меня деловая встреча. К тому же, я уже поужинала. Я заеду завтра. Подарки завезу. – Катя остановилась перед большим зеркалом, посмотрела на себя, заученным жестом поправила причёску, невольно остановив взгляд на браслете, усыпанном мелкими рубинами и бриллиантами. Подарок, который она сама себе сделала. Небольшая такая безделица, за которую она отдала баснословные деньги, зато ни одна встреченная ею сегодня женщина не осталась равнодушной, все отметили и поахали. Ради этих завистливых ахов и взглядов всё и делалось, по крайней мере в последние годы. – Сейчас мне пора идти, спасибо за поздравления. И папе скажи, чтобы не нервничал, я всё выслушала и всё поняла.
Елена Александровна не стала сдерживать печального вздоха.
- Катя…
- Спокойной ночи, мама. – Телефон был выключен и стиснут в ладони, но Катя не спешила отходить от зеркала. Смотрела на себя, поправила кулон на шее, потом губы облизала, разравнивая помаду. А всё потому, что очень надеялась, что её манипуляции позволят немного потянуть время и не столкнуться со Ждановым, который пару минут назад появился в холле. Конечно, не один, конечно, деловой донельзя, и, конечно же, её заметил. Как он мог не заметить? У него чутьё. Он будто намеренно всякий раз выискивает её взглядом даже в самом заполненном людьми зале. И нельзя сказать, что Катя от этого в восторге. И зачем осталась стоять? Нужно было поторопиться и скрыться в зале.
Андрей тоже подошёл к зеркалу, на Катю принципиально не смотрел, поправил манжеты белоснежной рубашки, и Пушкарёва заметила сверкнувшие запонки.
- Катя.
Она расправила плечи, и проговорила в его гангстерской манере, добавив лишь толику язвительности.
- Андрей.
А потом заставила себя не оборачиваться, когда он пошёл прочь. Через зеркало наблюдала за тем, как через несколько шагов его нагнала миловидная девушка, взяла под руку, подстраиваясь под его широкий шаг, а Катя стояла и думала о том, как здорово на Жданове пиджак сидит. Хотя, это прогресс, ей уже давно всё равно, кто держится за его локоть, и кого он в эту ночь «танцует». Слава Богу, любовный дурман давно спал, и ей живётся хорошо и спокойно без Жданова. Только порой он жутко раздражает её своими замечаниями и намёками. Она бы предпочла встречаться с ним пореже. Но при их работе и круге общения, это невозможно. Так что, проще не реагировать.
Так она и поступала весь вечер. Не реагировала, не смотрела в его сторону, вообще забыла о его присутствии в зале. Потанцевала с Юрием, поддержала ещё пару тостов за своё здоровье, и вдруг с непонятно откуда взявшимся ужасом подумала: «Мне тридцать». Тридцать! Это уже возраст, это уже время собирать камни. Хотя, об этом ей беспокоиться не нужно, она всё сделала так, как надо. Карьера успешная, счёт в банке солидный, квартира в хорошем районе, купленная на заработанные ею деньги, и главное, она никому ничего не должна. И даже если она примет – а она ещё хорошо подумает об этом! – от Юры в качестве подарка дорогую машину, она всё равно не будет ему должна. Потому что, кажется, на Новый год её ожидает ещё один сюрприз, в виде обручального кольца. И вот об этом подумать стоит.
Катя голову повернула и посмотрела на предполагаемого будущего супруга, а про себя повторила страшное: «Мне тридцать». А это значит, что папа в чём-то прав, это значит, что пора. Но настолько ли ей нужен муж? Точнее, нужен ли Юрий в качестве мужа? Рассчитывать на то, что он будет верным и заботливым супругом, который поставит её интересы превыше своих, вряд ли стоит. Это будет взаимовыгодная сделка. Что тоже неплохо, с одной стороны. А вот с другой…
- Андрей Палыч. – Кто-то за столом Жданова узнал, да и Юрий Струк узнал, потому что поднялся, желая поприветствовать, а вот Катя осталась сидеть, даже головы не повернула, но при этом прекрасно ощущала, что Андрей нависает над ней, стоя за её спиной. Смотрит сверху вниз и сверлит тяжёлым взглядом её затылок. Он всегда смотрел на неё так, будто она его обокрала. Хотя… Да, она ведь его обокрала. Обокрала и сбежала, и больше в «Зималетто» не вернулась. Правда, вернула ему всё спустя месяц, по возвращении, без единого упрёка с её стороны, а также без единого объяснения, но её жест доброй воли уже не имел значения, между ними укоренилось одно слово, выражавшее отношение обоих друг к другу – предательство. И так было последние пять лет, так есть и так будет. Вот только день сегодня неудачный.
- Подошёл поздороваться, - объявил тем временем Жданов. Его голос прозвучал солидно и даже бравурно, словно он выступал по национальному телевидению, и день рождения Екатерины Пушкарёвой был национальным праздником. – И, конечно, поздравить Екатерину Валерьевну. Знаменательное событие – тридцатилетие.
Он специально это сказал, Катя была уверена. Жданов, наверняка, ощущал злорадство, думая о её возрасте. И объявил это ещё разок во всеуслышание.
Катя нацепила на лицо дежурную улыбку, а мысленно подумала о том, как она его ненавидит. За лицемерие и мстительность. Просто за то, что он – Андрей Жданов.
Но всё-таки пришлось произнести слова благодарности. Нельзя же отмалчиваться, когда тебя поздравляют, и людей это умиляет. Как же, бывший начальник не забыл, подошёл проявить уважение.
- Спасибо, Андрей. Очень приятно.
- Ну, как я мог забыть про твой день рождения?
Вот ведь гад. Даже нет, гад для него слишком много, он гадёныш, самый настоящий.
Он всё-таки наклонился к ней, взял её за руку, и Кате пришлось к нему повернуться, хотя бы вполоборота. Глаз не поднимала, но позволила ему поднести ладонь к губам. Надо же, Андрей Жданов целует ей руки. Просто верх издевательства. А она ещё и мило улыбаться в этот момент обязана, она старается, а Андрей внимательно наблюдает за ней, знает, как злит её, и этим наслаждается.
- Пусть сбудется самое сокровенное желание, - проговорил он, в голосе прозвучали рокочущие нотки, и Катя подозрительно прищурилась. Что ещё за сокровенные желания? Не хватало ещё какой-нибудь пакости от Жданова.
Руку она решительно освободила и сухо поблагодарив, отвернулась к столу. Когда уже кончится этот дурацкий день? Недаром она ненавидит дни рождения, особенно свои.
- Из-за чего ты разозлилась? – недоумевал Юрий всю дорогу до её дома.
Катя упрямо вздёрнула подбородок.
- Я не злюсь. Разве видно, что я злюсь?
- Вообще-то, да.
- Ну, не знаю… Я совершенно спокойна.
- Кать. – Юрий отодвинул полу её пальто и положил ладонь на Катино колено. Погладил, но она тут же его руку оттолкнула, и посоветовала:
- Смотри на дорогу, пожалуйста. Не хватало ещё в аварию сегодня попасть.
Не обратив внимания на её недовольный тон, он усмехнулся.
- Как можно так не любить свой день рождения?
Она не сдержала нетерпеливого вздоха.
- Значит, есть причины.
- О которых ты мне, конечно же, не скажешь?
- Тебе они покажутся глупыми. – Катя сделала попытку улыбнуться, пытаясь сгладить впечатление от её такого явного недовольства. – Они и мне кажутся глупыми, но предубеждение выработалось с годами. – Дотронулась до его руки. – Просто прими это как данность.
- Хорошо. Только ты прими как данность, что я свой день рождения люблю и уважаю.
Катя с готовностью кивнула.
- Я запомню. Красный день календаря.
- Кто скажет, что нет? Я родился!
Тому, как некоторые любят себя, можно удивиться, позавидовать, а иногда и поучиться, честное слово.
Получив от ворот поворот в этот вечер, Юрий удивился. Недоумение ясно читалось на его лице, но при этом спорить не стал. Видимо, уже усвоил, что это день для Кати неудачный. Ещё не хватало заразиться этой неудачей и разочаровать её. Так что, лучше обождать в сторонке, пока этот день не кончится, к тому же осталось всего несколько часов. А завтра Новый год, можно будет начать с чистого лица.
- Пока, милая. И не зацикливайся на своих несчастьях.
- Несчастьях? – Катя даже фыркнула в знак того, что его слова по меньшей мере несправедливы и глупы. – У меня нет никаких несчастий, Юра. Я сильная, успешная, сов…
- …современная женщина, - закончил он с ней в унисон, и рассмеялся под Катиным выразительным взглядом. Притянул её к себе и поцеловал в губы коротким, но крепким поцелуем. – Именно такая мне и нужна.
- Я рада, - пробормотала она, отстраняясь и отступая на шаг. – И не забудь, что ты должен мне подарок. Я буду ждать, Юра!
Она направилась к подъезду, но услышала его короткий смешок. Собственная требовательность ничуть не смущала. В конце концов, это один из плюсов положения супруги президента крупного банка – ждать и получать желаемое.
- Добрый вечер, Екатерина Валерьевна. – Охранник поднялся ей навстречу из-за стола, чем Катю немного удивил. Услужливый какой. Она кивнула ему в знак приветствия, пошла к лифту, но остановилась, услышав его голос. – Екатерина Валерьевна, для вас оставили подарок.
Обернулась.
- Подарок?
- Ваш отец заезжал днём, просил передать.
Выдохнула, попыталась представить, что за подарок ей отец приготовил. Детскую коляску на будущее?
Катя вернулась к столу охраны, без всякого энтузиазма протянула руку.
- Давайте.
Молодой человек подал ей совсем небольшую коробочку с жёлтым шёлковым бантом сверху. Как мило, очень по-военному. Кивнула в знак благодарности, незаметно взвесила подарочек на ладони. Тяжёлый. Даже любопытно стало.
Оказавшись дома, привалилась к стене, будто на неё в один момент усталость навалилась. Побалансировала на одной ноге, скидывая сапог, потом потрясла рукой, вылезая из рукава шубы. Руку с подарком вытянула, почему-то не подумав его поставить на тумбочку. Зато сумочка примостилась на ней весьма удачно. В квартире было темно и тихо, никаких сюрпризов и неожиданностей.
- Что же ты, папа, мне купил?
В коробке оказался новогодний стеклянный шар. Достаточно большой, тяжёлый и красивый. Внутри новогодняя ёлка, каток, окутанный разноцветными гирляндами, и маленькие фигурки веселящихся людей. Катя в задумчивости хмыкнула, шар покрутила, потом потрясла. Вверх взметнулись серебристые блёстки, и в свете электрического света, картинка внутри будто ожила. На самом деле красиво. Вот только трудно поверить, что её папе, человеку военному и не склонному к сантиментам подобного рода, пришло в голову купить ей такой подарок. Скорее уж, это мамин выбор.
Катя поставила шар на кухонный стол, достала из шкафа джезву и включила плиту. Автоматически доставала из шкафов необходимое, наливала воду, засыпала кофе, а думала непонятно о чём. Почему-то о шаре. Словно, решение о том, что делать с ним – серьёзное. Чем-то её этот шар смущал. В итоге, кофе проворонила, оно зашипело и убежало. Вместо приятного аромата, запахло горелым, Катя попыталась дым рукой разогнать, затем распахнула створку окна. В кухню тут же ворвался морозный воздух, а ветром раздуло в стороны лёгкие занавески. Пушкарёва их рукой отвела, попыталась заткнуть за спинку стула, чтобы не мешали, и случайно столкнула шар на пол. Он упал с тяжёлым стуком и раскололся. Ветер подхватил серебристые блёстки, они взмыли вверх, окутывая Катю со всех сторон, она зажмурилась, закрыла лицо руками, не глядя отпрыгнула в сторону, боясь наступить на осколки. А потом поторопилась окно прикрыть. Посмотрела на себя. Замечательно, всё платье в блёстках, как в пыли.
- Да что ж за наказание, - вырвалось у неё, а от расстройства даже ногой топнула. – Дурацкий день.
Решив оставить наведение порядка на утро, ушла с кухни, плотно закрыв за собой дверь.
Завтра все несчастья закончатся.
31 декабряЕщё до конца не проснувшись, Катя раскинула руки в стороны и вздохнула. Кровать широкая, одеяло лёгкое, как пушинка, и просыпаться совсем не хочется. Но надо, надо на работу. Ещё две минуточки… Обещала Андрею пораньше прийти. Правда, сегодня работы никакой, новогодняя вечеринка, бесконечные поздравления, дамочки из женсовета даже грозились устроить импровизированный концерт для сотрудников «Зималетто», но прийти нужно всё равно вовремя. Ведь обещала…
- Встаю. Встаю, - самой себе сказала она и на кровати села. Потёрла глаза. Странно, что не слышно голоса отца и звука работающего телевизора. И не пахнет мамиными блинами. Тридцать первого декабря она всегда печёт блины, это традиция. А сегодня такая тишина. Непонятная тишина и странная.
Катя глаза открыла, моргнула пару раз, обвела комнату непонимающим взглядом. А она, вообще, где? Первой мыслью было: в отеле. Дорогая мебель, изысканный, похоже, что антикварный комод с зеркалом, обои в тёплых бежевых тонах, странный, плоский телевизор на стене. Таких она ещё не видела…
Боже, она в отеле! Ведь вчера Андрей её привёз именно в отель, и гостиничный номер её поразил. Неужели она уснула?
Головой повертела, осматриваясь. Не похоже… То есть, она помнит, как он отвозил её домой, отчётливо помнит. И их прощание в машине, и его улыбку.
Она где-то ещё. Что за ерунда?
Посмотрела на прикроватную тумбочку, ожидая увидеть на ней свои очки, но их не было. Поглядела в другую сторону, заодно оценив ширину кровати. Сумасшествие какое-то.
- Эй, есть кто-нибудь?
В ответ тишина. Тишина, сколько бы она ни прислушивалась. Ни голосов, ни шагов. Удостоверившись в этом, рискнула встать с кровати. Прошла босиком по подозрительно тёплому полу, выглянула из спальни – никого. На стене напротив висели небольшие картины, написанные маслом, очень милые, Катя невольно приостановилась, разглядывая их, и про себя подумав, что если бы увидела такие в магазине, то непременно бы купила.
Просторная гостиная тоже оказалась пуста. Да и вообще складывалось чёткое ощущение, что в квартире – а это точно квартира, не гостиница, слишком много личных вещей вокруг – никого, кроме неё, нет. Катя с интересом оглядывалась, правда, интерес и любопытство, тревоги не перекрывали. А уж если представить, что ей устроит отец за то, что она дома не ночевала, и вовсе тоскливо становится. Катя невольно перебирала в уме имена всех знакомых, что могут жить в такой квартире. Секунд десять перебирала, после чего поняла, что у неё таких знакомых нет.
Может, произошёл несчастный случай? Она упала на улице, ударилась головой… машина её сбила, и её привезли сюда? Хотя, странно везти домой жертву ДТП, умнее вызвать «скорую». Но на всякий случай голову свою ощупала на наличие шишек, ран и различных повреждений. Ничего такого не было, но насторожило другое – её волосы. Их было больше, чем обычно, и они были куда короче. Никаких тебе косичек.
Вот тут уже не на шутку перепугалась. Кинулась искать зеркало, а когда наткнулась на огромное, в полный рост, в прихожей, замерла перед ним, в полном шоке глядя на своё отражение. Из зеркала на неё смотрела незнакомая женщина. В шёлковой, расшитой серебром ночной рубашке, с волнистыми волосами медного оттенка, с чёлкой… У неё никогда не было чёлки, даже в школе. А тут… Катя подошла к зеркалу вплотную, прикоснулась к своим волосам, потом медленно облизала губы, и так и замерла, закусив нижнюю. Такого ужаса, леденящего и беспощадного, она никогда не испытывала. А тут смотрела на себя, но вроде и не на себя, незнакомую, и решительно не понимала, что же происходит. Лицо к зеркалу приблизила, приоткрыла губы и отшатнулась. Брэккетов не было. Их не было! У неё ровные белые зубы, у неё высокие скулы, кажется, даже ресницы длиннее, чем есть на самом деле, а ещё у неё удивительная стрижка и… и она рыжая! Вот в этот момент зажмурилась, расставив руки в стороны, будто пытаясь за что-то уцепиться в незнакомом пространстве. Медленно сосчитала про себя до десяти, и распахнула глаза. Ничего не изменилось. И она совершенно не понимает, что делать. Хоть кричи!
А если она закричит, интересно, что будет?
- Надо успокоиться. Успокоиться, сесть и подумать. Объяснение наверняка есть.
Вместо того, чтобы сесть и подумать, как сама себе советовала, продолжала метаться по квартире, стараясь понять, где же находится. За окном, без сомнения, Москва, снег идёт, внизу, на небольшой площади новогодняя ёлка. Новый год! По крайней мере с первой датой определились. Вон на электронном таблоиде и дата – 31 декабря.
31 декабря какого года? Вчера был 2005.
Сумасшедший дом какой-то. На столах телефоны, ноутбук, какие-то книги, пачка писем. Катя подошла и принялась их перебирать.
- Екатерине Пушкарёвой, Екатерине Пушкарёвой, - читала она в строке адресата. Бросила письма обратно на стол, открыла ежедневник: все записи в нём написаны её почерком. Следом взгляд наткнулся на фотографии в рамках на полке декоративной стойки, и внутри всё опустилось. Её родители и она сама – рыжая и деловая. Одна и с кем-то под руку, в деловом костюме и в красивом платье, которого у неё, по определению, быть не может.
- Моя квартира? – Оглядела гостиную потерянным взглядом. – Мой дом?
Наверняка этому есть простое объяснение. Та же самая авария или травма головы. Иначе как возможно, что она забыла всю свою жизнь? Минут пять стояла посреди комнаты, прижав пальцы к губам, и продолжая оглядываться. Пытаясь вспомнить, хоть что-то. Например, что делала вчера. Но самое ужасное, что она отлично это помнила, всё в деталях, и ещё в каких деталях. Свой день рождения, шумное празднество, Андрея… Особенно Андрея. А теперь выясняется, что если это и было, то давно, и сколько лет с тех пор прошло – не ясно. Ладонь сама легла на щёку. В зеркале она себе старой не показалась. Сколько ей лет вчера исполнилось?
Кстати, её потеря памяти не может быть одним из симптомов сильного похмелья? Папа рассказывал, что некоторые терялись во времени и пространстве от обильных возлияний. Вот только у неё не болит голова, да и вообще не верится, что она в состоянии выпить столько, чтобы память потерять. Да и с чего ей пить?
На тумбочке у кровати лежал незнакомый телефон. Без кнопок. Катя хмыкнула, покрутила его в руке, внутренне замирая от мысли о том, сколько же лет своей жизни она не помнит. Последний мобильный телефон, который у неё был, был подарен родителями и перемотан изолентой, чтобы окончательно не развалился. А тут сверкающая игрушка, экран которой вспыхнул от малейшего прикосновения.
Несколько минут раздумывала, кому позвонить. Удивительное дело, но список контактов был переполнен. Катя пальцем провела по экрану, имена и фамилии метнулись вверх, на бешенной скорости, и Пушкарёва только таращила глаза, не понимая, откуда у неё – у неё! – могло взяться столько знакомых. Или исполнилась тайная мечта отца, и она стала министром финансов? Интересно, кто сейчас президент? Может, он тоже в списке её контактов? Неплохо было бы. И тут взгляд наткнулся на дату в верхнем углу экрана. Катя даже рот открыла, и она, с её экономическим образованием и красным дипломом, далеко не сразу смогла сообразить, сколько же ей сейчас лет. Тридцать?
Тридцать?!
После минуты полного шока, подумала, что по крайней мере для министра финансов она явно слишком молода.
Сердце стучало с такой силой и частотой, что внутри даже что-то закололо. Катя ладонь к груди прижала и с трудом вздохнула. Ей нужно позвонить Зорькину!
- Коля, ты где? – проговорила она странным, глухим голосом, как только услышала в трубке голос друга.
- Я где? А ты где? И почему ты шепчешь?
Услышав его слова, его чуть насмешливый, и такой знакомый тон, Катя выдохнула, ощутив невероятное облегчение, и затараторила:
- Я проснулась в таком странном состоянии. Совершенно не понимаю, что происходит.
- Ты пила?
- Вчера? Я не знаю, может быть.
Зорькин хохотнул.
- То есть, ты даже не помнишь?
- Не помню, - с мукой в голосе созналась Катя. – Я вообще ничего не помню, Коля.
- Да? Весело.
- Да ничего весёлого! – вырвалось у Кати. Она коротко простонала и упала на кровать, закрыв глаза рукой. – Я в зеркале себя не узнала.
- О-о, это серьёзно. Но не советую тебе этим увлекаться. Опухшие глазки и щёчки тебе не пойдут.
- Да какие глазки, Коля?.. – А потом сбившись, повторила свой вопрос: - Где ты? Дома?
- Это ты дома. А я уже половину дел переделал. Ничего, что сейчас половина одиннадцатого? Я уже Стёпку тёще отвёз, и Дину в магазин, а сейчас направляюсь на совещание. И планов у меня громадьё, чтоб ты знала, не смотря на близкое ощущение долгих выходных.
Катя молчала, пытаясь осмыслить.
- У тебя есть тёща?
Коля помолчал, после чего серьёзно так проговорил:
- Не знаю, чем тебя Юрий Николаевич напоил вчера, но больше не пей эту гадость.
- Ладно, - вроде как пообещала Катя. – А кто такой Юрий Николаевич?
- Пушкарёва, блин. – Голос Зорькина прозвучал нетерпеливо. – Завязывай дурить. Если я опоздаю на совещание, Жданов меня проклянёт. Он ждёт не дождётся, когда эта праздничная галиматья закончится, и он всем нам ручкой махнёт на ближайшие десять дней.
- Ты в «Зималетто»?!
На это Коля уже не ответил, только отрывисто попросил:
- Выпей кофе, пару чашек. И приходи в себя.
Катя телефон от уха отвела и посмотрела на потухший экран. У них совещание, без неё? И Андрей, без сомнения, разозлится, если она опоздает.
продолжение 1.01.14
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Но чтобы непременно сбылось! 
Вот только чего хотел добиться Андрей? Представляю явление невменяемой Кати в Зималетто... 
