Милые мои читатели! Простите меня. что не отвечаю на каждый отзыв!
Во-первых, нет времени, во-вторых, настроение такое депрясниковое, что я с трудом собираю себя по частям для написания прод. Общаться в он-лайн режиме мне тяжко. Простите, ладно?
Пишите! Отзывы - то немногое. что реально поднимает мое "рухнувшее" настроение.
Спасибо!
7.
– Я не возьму Клочкову!
–А кого ты возьмешь?
Рабочий день начался отлично! Просто замечательно! С другой стороны – грех жаловаться, Кира могла бы продолжить приятный разговор на эту тему вчера, сразу после того, как он поговорил с этой, как ее, ах да, с Пушкаревой. От чего иногда зависят принятые решения! Не будь Кира такой настойчивой, он бы выбрал кого-нибудь другого, пусть и не с таким прекрасным резюме, зато с более приличной внешностью. Интересно, у них в банке что, принято походить на партийного работника времен застоя? Костюм, сшитый ужасно – такой бы не сел ни на одну фигуру, прическа унылая, ни капли макияжа, очки странные, туфли «прощай молодость»… А вот, кстати, если поговорить с Милко о создании коллекции для бизнес-леди… А это идея…
– Андрей, я с тобой говорю! Почему ты не хочешь взять на работу Вику?
– Потому что она ничего не знает и не умеет, и не хочет уметь, – все еще размышляя над идеей новой коллекции, ответил Андрей.
– Откуда ты знаешь?
– У нее на лбу написано крупным шрифтом. – Андрей вздохнул, сделал пометку в ежедневнике: «колл-я, дел.ж, Милко.»
– Прекрасно! Ты хочешь взять ту, которая вчера приходила? Да? Назло мне? И чтобы партнеры в обморок падали от нее?
– Не преувеличивай. Ну да, не красавица, одета скромно, зато у нее великолепное резюме. Она – находка. Да и ты, может быть… – Андрей широко улыбнулся жене, – не станешь меня ревновать к такой. А твоя Вика… вдруг она решит меня соблазнить?
Кира фыркнула:
– Ты так уверен в своей неотразимости?
– Я? Нет, – неожиданно разговор стал его забавлять. – Это же ты меня ревнуешь.
Киру не так просто было сбить с толку.
– И когда твоя красавица выходит на работу?
– Наверное, недели через две. В «Ллойд Морисе»…
– Оу!
– Вот именно – оу! В «Лойд Морисе» ее очень ценят и так просто не отпустят…
– Ну тогда на две недели испытательные ты мог бы взять Вику? – Кира решила сменить тактику. Широко улыбаясь, она подошла к Андрею и обвила его шею руками. – Ну хоть кто-то должен тебе помогать? Заодно посмотрим – так ли уж она безнадежна, как ты считаешь. Милый… – и она нежно поцеловала Андрея.
– Ладно, – сдался Жданов, – только предупреди свою подругу: одно неверное движение – и я ее в два счета выставлю. Договорились?
– Договорились, – просияла Кира, – я думаю, все будет отлично, и эту кикимору ты на работу брать передумаешь.
– Конечно, – пробормотал Андрей, когда Кира уже направлялась к выходу, – уж теперь-то я ее точно возьму!
***
Как и пообещала, Катерина перезвонила на следующий день, около десяти, как раз к этому моменту появилась взъерошенная Клочкова. Стремясь пробраться к своему столу как можно незаметнее, Вика произвела достаточно шума, чтобы привлечь внимание шефа.
Андрей, прижимая трубу к уху плечом, кисло улыбнулся своей новоявленной секретарше, прошептал ей: «кофе, быстро» и скрылся в кабинете.
Катерина сообщила, сжато и по существу, что договорилась с начальником и ее отпустят через неделю. Единственное условие – ей придется уходить чуть раньше и, возможно, вечером ездить в банк – если у девушки, которая отныне будет выполнять ее работу, возникнут вопросы.
– Хорошо, – легко согласился Андрей. В принципе, он уже смирился, что придется ждать пару недель, и уверял себя, что ничего страшного в этом нет. Зато, более чем наверняка, Клочкова к этому времени так «накосячит», что можно будет со спокойной душой избавиться от нее навсегда.
– Андрей Павлович, – вдруг добавила Катя, когда разговор, казалось, был исчерпан. – Знаете… может быть, имеет смысл мне с понедельника приезжать к вам... то есть в «Зималетто» вечером? Ну, чтобы войти в курс дела? Тогда через неделю мне, да и вам, будет проще и… то, что я ухожу чуть раньше… – она смешалась.
– Это отличная идея! – согласился Андрей, глядя на календарь. – Сегодня четверг, значит, в понедельник…
– Я могу приехать даже сегодня…
– Нет, не надо, спасибо. Сегодня и завтра у меня на вечер планы,– вовремя вспомнив о своих обещаниях Анжеле, поспешно возразил Жданов.
– Тогда до понедельника?
– До понедельника…
***
За день Кира заглянула навестить подругу раз 20. Андрей уже стал подумывать о том, что жена использует новую возможность лишний раз проверить его, но вынужден был признать – только усилиями Киры Вика не успела устроить коллапс.
Вечером, а точнее ночью, отвязавшись от Анжелы, раздраженный и злой (сам не зная почему), Андрей приехал к Кире и был готов высказать ей: за постоянное мелькание у него в кабинете, за Вику, за постоянные звонки вечером, которые не давали расслабиться. Кира, против обыкновения, была мила и тиха, и соглашалась со всем, но – странное дело – раздражение никуда не делось, бухнулось тяжелым камнем куда-то в желудок и ворочалось там.
– Ты ж сам понимаешь – первый день, стресс…
– О, да! Стресс! Она чуть не отправила факс одного поставщика другому! Она чуть контракт не похоронила миллионный!
– Но ведь не отправила!
– Спасибо за это Кире Юрьевне.
– А ты думаешь, что твоя страшненькая умница придет, и сразу все у нее будет получаться на «отлично»? – выдержка Кире отказала, и в голосе зазвучали привычные уже металлические нотки.
– Между прочим, она готова приезжать после работы, каждый день, чтобы войти в курс дела. Так то… – вытягиваясь на кровати, сообщил Андрей.
– Вот как? – Кира нервно теребила край своей кофты. – А ты, кстати, попросил у нее рекомендации? Что-то такое рвение… не подозрительно?
– Кира, это паранойя, – поморщился Жданов.
– Андрей, – Кира набрала побольше воздуха в легкие, Жданов вздохнул: сейчас начнется! А то до этого вечер был уж больно идиллический!
Но Кира, будто вспомнив что-то, вдруг передумала высказываться и лишь заметила:
– Посмотрим. Время покажет, кто из нас был прав, – и улыбнулась. Андрей приподнялся, опираясь на локоть: что-то в поведении Киры было не то – словно она играла роль, иногда начисто забывая об этом…
Жданов не знал, что его раздражало больше – когда Кира его отчитывала или когда пыталась казаться вот такой вот милой. Пожалуй, все же второе. Что-то похожее уже было…
– Кира, а мама не звонила? – как можно равнодушнее спросил Андрей.
– Ой, совсем забыла, звонила, она сказала… – Кира стала пересказывать разговор с Маргаритой, то и дело запинаясь. Все ясно: мама дала невестке ряд дельных советов. Спасибо, мама! Только не помогут советы, если исполнение вот такое… И ведь он точно знает – Кира его любит, да и он её тоже… вроде как… Тогда почему их отношения похожи на театр двух актеров?
– … и Павел Олегович, когда ты представишь план развития… – Кира не замечала отрешенного взгляда Андрея, по всей видимости, радуясь отсутствию вопросов. Междометий, показывающих, что муж слушает, ей было сейчас вполне достаточно.
План развития! О Боже!
План никак не шел – слишком грандиозны были замыслы. Андрей до недавнего времени был уверен, что осилит план быстро и легко, а вот теперь... Не получалась. Сколько он сидел над планом – один и с Малиновским, но план и не думал сдаваться: с трудом нанизанные на нитку-идею циферки разбегались разноцветными бусинами и никак не хотели укладываться в задуманный узор. Надо было идти к специалисту, то есть к финансовому директору, к Ветрову, чего Жданову не хотелось чрезвычайно. С самого первого дня работы Ярослава, Андрей чувствовал к нему совершенно непреодолимую гадливость, после рукопожатия так и хотелось вытереть ладони. Ветров был обходителен, вежлив, аккуратен. Всю работу всегда делал в срок, не допускал проколов, и отдел под его руководством работал слажено и четко, но… Андрей ничего не мог с собой поделать – он не верил Ярославу и идти к нему за помощью не хотел. А от того, кому Жданов доверял безоговорочно – от Малиновского – толку было мало: Роман мыслил масштабно. В его голове рождались ИДЕИ, эти идеи были грандиозны и покоряли нетривиальностью подхода, но… но как только дело доходило до деталей, тем более до таких скучных деталей, как цифры, Рома тут же терял запал и начинал грустить. При всем при этом Малиновский прекрасно справлялся со своей работой, держал в голове уйму нужной (и не очень) информации, но вот в планировании помочь не мог. «Я предпочитаю анализировать, а не синтезировать!» – с гордостью заявлял он. Будучи настоящим другом, Рома своего президента не бросал, но от их совместных бдений пользы пока на выходе было немного, а совещание-то уже на носу, и хочется представить на нем такой план, чтобы Воропаев позеленел от злости.
– Что ты ухмыляешься? Ты о чем думаешь? Я тебе о квартире, а ты смеешься… – оказывается Кира, пересказав свой разговор со свекровью, плавно перешла на тему недвижимости.
– Кир, времени – почти час ночи. Я устал. Завтра вставать рано. Давай спать?
– Давай! – Кира сделала оскорбленное лицо. – Давай! Только ты же сам видишь и знаешь – эта квартира маловата для двоих.
– Ты сама не пожелала переезжать ко мне…
– Во-первых, она не намного больше, а во-вторых, спать на кровати, в которой ты…
– Ки-ира, не начинай! Пожалуйста!
– Хорошо. Но в любом случае, если появятся дети…
– Дети? – Андрей вздрогнул.
– Ну да! Когда люди женятся, у них в один прекрасный момент появляются дети. Что тебя удивляет?
– Нет, но…
Дети. О детях Андрей как-то не задумывался. Дети появятся, конечно, он понимал это, но считал, что появиться они должны где-то в очень отдаленном будущем.
– Но не рано ли? А пожить для себя? – спросил он. – Путешествия, развлечения? Работа?
– Это у тебя развлечения,– ответила Кира с насмешкой, – а работа… Я работаю со второго курса университета. Карьера? Ну не на твое же место мне претендовать, так что…
– Ты же не хочешь сказать, что беременна? – холодея от нехороших предчувствий, спросил Андрей.
– Нет. Пока, – игриво сказал Кира. – И если по ночам только спать… – она сняла кофту, села к Андрею на колени и стал расстегивать рубашку. Жданов перехватил ее руку:
– Кир, я устал, честно, – неужели она думает, что такие разговоры действуют на него возбуждающе?
– Хорошо, – Кира встала, подняла брошенную на пол кофту. – Хорошо, – дрожащим голосом. Она хотела добиться, чтобы он почувствовал себя виноватым? Ей это почти удалось.
– Кира… завтра. Хорошо?
– Как скажешь, – она скрылась в ванной.
– И это только начало, Жданов, только начало, – грустно прошептал Андрей.
8.
Известие, что она все же меняет работу, Катиными домашними было воспринято без восторга.
– Когда ты домой теперь приходить будешь? – сосредоточенно намазывая масло на хлеб, спросил Зорькин.
– Мам, а мы собирались в паааарк, на карусели, – чувствуя неладное, заканючил Данька.
– Кушай, не отвлекайся, – ответила Катя сыну. Подумала и стала говорить, тщательно подбирая слова. – Это всего на две недели – пока не передам дела в банке и пока не войду в курс дел в «Зималетто»… Да, придется задерживаться, но… в банке тоже приходилось.
– Все же я не понимаю, Катерина, что тебе приспичило? – не выдержал отец. – Одно дело – банк! Другое – незнамо что! И ведь тебе же нравилось! Мать, помнишь, как она по этой кухне скакала, когда узнала, что ее берут?
Елена кивнула. Мама не принимала особого участия в ежевечерних разговорах на тему Катиной работы, но вечером вдруг просила дочку помочь.
Катя неторопливо чистила ладные, один к одному, зеленые перчики, предназначенные для консервирования, Елена мыла банки.
– Катюш… Ты как работу решила поменять, стала какой-то… – Елена присела за стол, – какой-то рассеянной, что ли? Я отцу-то не говорю, но мне которую ночь сны снятся такие, неспокойные… Ты хорошо подумала?
Не отрываясь от работы и не поднимая глаз, Катя кинула, вспоминая другой разговор – накануне свадьбы.
Тогда мама пришла к ней в комнату, долго говорила о посторонних вещах. Катя еще удивлялась – с чего это вдруг мама стала вспоминать о Забайкальском округе? Оборвав фразу на середине, Елена вдруг, прижав руки к груди, сказала тихо-тихо: «Катенька, ты уверена в том, что… ну что вы с Колей?» – и в глазах стояли слезы. Как будто это было сегодня, только что, так хорошо Катя помнила внезапно накативший страх и стремительную мысль: «Что же я делаю? Что я делаю???», но уже через секунду она взяла себя в руки: другого выхода не было, все обдумано сто раз! «Ты же не любишь его, дочка! Я же вижу. Я же знаю, что такое – любовь, – между тем говорила Елена, – ну получилось так по глупости, я понимаю. И папа простит. А сейчас поженитесь, и что потом?» Мама, мамочка! Ты всегда была такой хорошенькой! Только за последние годы постарела, но все равно, до сих пор, есть в тебе что-то солнечное, притягательное! Откуда знать тебе, что твоя некрасивая дочка давно поставила крест на своей личной жизни и запретила себе ждать принца? Нет, мамочка, у ребенка должен быть папа, и вы должны гордиться дочкой, а не прятать глаза от соседей. А любовь… не всем везет, так, как вам с папой. Катя вздохнула: «Мам, я просто не такая романтичная, как ты. Колька – отличный… и я его люблю». « Люблю» получилось каким-то сдавленным. Елена огорченно покачала головой и ушла, вздыхая.
И вот снова! «Ты хорошо подумала?»
– Странный вопрос мама, конечно – я хорошо подумала. Честно, мама. – Катя отложила нож. – Скучно там. И ждать нечего. Стол, стул, стенка с календарем. Каждый день – одно и то же, одно и то же. Мне иногда кажется, что у меня вечный понедельник.
– Так дело в работе? – спросила Елена, заглядывая Кате в лицо.
– Конечно. – Катя встала, выкинула мусор в ведро, тщательно вымыла доску.
Иногда иметь все понимающую маму очень тяжело!
– Тяжело тебе живется?
Катя чуть не выронила тяжелую доску, обернулась к матери. Елена сидела за столом, комкая в руках вышитое Катей еще в детстве полотенце. Катерина смотрела на кривоватых красных петухов и не могла произнести ни слова.
– Тоскливо тебе, да? Может, и к лучшему, что работу меняешь? Вдруг… и наладится все? – словно уговаривая себя, тихонько произнесла Елена. – Я же вижу. Смотрю на тебя и… словно тебе лет 50 уже…
– У нас все хорошо, – в отчаянной попытке что-то доказать, сказала Катя, – ты же видишь! И Коля меня любит и Данька такой умный, хороший растет, и…
– Вижу. – Елена поднялась, расправила полотенце на столе. – Вижу, Катенька, вижу, и у меня сердце болит за вас. Коля мне давно, как родной, как сын... Ой, Катя-Катя…
Уже было несколько таких моментов, когда Катерине хотелось поделиться с мамой – рассказать все-все, все, что было на самом деле, но каждый раз она себя сдерживала, заставляла молчать. А теперь, по прошествии стольких лет – что толку ворошить прошлое? Кому будет лучше? Облегчит она свою душу, да только какой ценой? Незачем! Незачем.
– Я устала мама… Давай делать маринад.
– Я сама.
– Нет, я помогу.
– Иди, иди, хватит Даньке мультики смотреть. Почитай ему лучше, да и спать уже пора его класть, а то завтра не добудишься.
– Мам… – Катя остановилась на пороге.
– Что, доченька? – Елена смотрела на нее так, будто и не было никакого разговора только что.
– Все будет хорошо. Сейчас все хорошо и дальше – все будет хорошо, – сказала Катя негромко.
– Да, конечно будет, – согласилась Елена. Катерина постояла еще на пороге, потом качнула головой и поспешила к сыну.
***
Она опять не могла уснуть, считая минуты. Как же, оказывается, просто заметить ее состояние. Вот мама… Интересно, а Колька… заметил?
Коля, словно услышав ее мысли, заворочался, перевернулся, лег к ней лицом и по-хозяйски обнял за талию. Катя закрыла глаза. Подумать только, всего несколько дней назад она бы и не заметила этого привычного жеста, внимания не обратила бы, а сейчас лежит, стискивая зубы и заставляя себя не отстраняться… Что же будет дальше? Не слишком ли далеко зашли ее «невинные» мечтания? Зря, зря ты, Пушкарева, позволяла себя думать об Андрее Павловиче! И ведь ничего «такого» не думала, просто вспоминала по секундам каждую встречу, вспоминала глаза, улыбку, движения… И вот тебе результат! А что, если Колька решит, что неплохо бы заняться сексом? Ее пробил озноб. Катя тихонько выбралась из-под Колькиной руки, встала, подошла к Даниной кроватке. Опять раскрылся! Ну что ты будешь делать! Катя поправила одеяло, набросила на плечи платок, и встала возле окна, разглядывая ущербную луну…
– Пушкарева, что ты ходишь?– трагическим шепотом спросил Коля. – То вертится, то ходит!
– Не знаю… душно, а окно не откроешь…
– Слушай, тебе на работу, мне на работу, давай спать, а?
Катя смотрела на взъерошенного, подслеповато щурящегося на луну, мужа и вдруг такая нежность нахлынула на нее.
– Колька! – она забралась в постель, удивляясь сам себе.
– Пушкарева, ты вообще здорова? – озадаченно спросил Коля прижимающуюся к нему Катю.
– Не знаю, Коль…
– Ладно, в выходные разберемся, – он лег на спину, обнял Катю и почти сразу уснул.
Господи, да что же с ней такое? Только что ее разве не тошнило от него, от его рук, а сейчас, кажется, роднее и нет никого.
И сразу вспоминается, как они провели неделю на даче дяди Вити, вдвоем. Родители сделали подарок после диплома. Данька был уже таким смешным и шустрым карапузом, и бабушка с дедушкой решили, что он спокойно переживет без родителей недельку. Катя не хотела оставлять сына, отказывалась наотрез, но мама с папой и поддакивающим Зорькиным ее переубедили.
И был домик, немного кособокий, но очень уютный, и речка с чистой, чуть красноватой водой, и лес… Прогулки до головокружения заканчивались каждый раз в постели. Они спали, одурманенные непривычно чистым, свежим воздухом, потом просыпался Коля и начинал тихонько гладить Катю по спине, пока Катерина не открывала глаза и не пыталась уговорить мужа поспать еще немного, а он начинал ее целовать: сосредоточенный и серьезный.
– Ты как на экзамене, – посмеивалась Катя. – Щекотно!
– Ах, щекотно? – И он продолжал целовать ее, пока она не включалась в игру.
Тогда, в этом старом сумеречном доме, с ветхими занавесками на окнах, она впервые испытал оргазм: острый и краткий, оставивший ее в немом изумлении, неожиданный и, казалось бы, неповторимый. Но потом выяснилось – экспериментальным путем – что все достаточно просто, надо лишь знать алгоритм – что за чем гладить, целовать, мять, ласкать, чтобы снова и добиться того же эффекта… Простая физиология – и ничего больше. Катя с одной стороны, была рада: отношения за эту неделю между ней и Колькой наконец-то стали настоящими, а с другой – огорчена: вот и вся цена любви и романтике, раз даже с Колькой, к которому нет, то есть не было страсти, можно почувствовать что-то на нее похожее и даже регулярно испытывать удовольствие. Подумать только…
Воспоминания мелькали цветными картинками: яркими, нежными, веселыми, грустными. Колька, Колька! Прогулка в парке, Данька визжит, вцепившись в поручень несущийся вниз кабинки… Поездка на велосипеде… Колька, выпятив тщедушную грудь, спорит с местными хулиганами, а на помощь уже мчится отец… Колька успокаивает ее после первого разноса у начальства… Вместе, под одним одеялом, они шепчутся о том, как было бы здорово отправить Даньку когда-нибудь учиться в Гарвард… И еще, и еще, и еще… За столько лет воспоминаний накопилось так много!
– Колька! – прошептала Катя, обнимая мужа покрепче, – мой Колька… – и уснула, улыбаясь.
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
, потому как любовь Кати пока, действительно, напоминает, влюбленность в кумира какого-нибудь.
очень на это надеюсь 
Это она пока влюбилась в "картинку", киношного кумира, а что будет, когда она узнает его слабости,проблеммы - вообще крышу снесет? Ведь жааалко будет, бедненького, никем не понятого, которого она одна может спасти, понять и.т.д.
Хотя, кто его знает, может он рад будет. 
