|
3. Прошлое.
– Она была его секретаршей…
– Вот-вот, именно секретаршу она мне и напоминает. Из романов Агаты Кристи. У таких обычно оказывается темное прошлое.
Никита прекрасный любовник. Кто бы сомневался! Умелый, ласковый и опытный. И теперь тело – будто и не ее совсем, в голове приятно пусто и совершенно не хочется разговаривать. Интереснее переплетать пальцы, иногда целовать Никиту в плечо, вдыхая запах его парфюма: кажется, что-то от Шанель…
– Нет, у этой прошлое, далекое прошлое, было кристально чистое. Кира не раз удивлялась, что с такой скучной биографией можно столько всего натворить…
– Ага, значит, она не так проста, как кажется?
– А как ты думаешь, если она стала женой самого Жданова?
– И что же это за «сам Жданов»?
– Ты такая мелкая или ты недавно в Москве?
– Недавно в Москве.
– Ну, не обижайся, не обижайся, котеночек. Если бы ты переехала в столицу чуть раньше, ты бы знала про Жданова. Про него знали тогда все: президент Зималетто, крупнейшей российской компании по производству женской одежды, красавец, плейбой, без пяти минут олигарх и так далее и тому подобное. Ему не хватило самой малости, чтобы пробиться в первый эшелон. Андрею не хватило времени… или удачи. На его пути оказалась Катя.
– Да, это точно они. Катя и Андрей. Надо же… А ты так интересно рассказываешь, как детектив.
– Хочу покорить твое холодное журналистское сердце, зайчонок.
– Тогда, для начала, прекрати называть меня зайчиками, рыбками и кошками.
– Хорошо, рахат-лукум моей души…
– Еще не легче! Ты не отвлекайся, рассказывай.
– Итак, продолжим: Андрей взял Пушкареву в секретарши, потом повысил до заместителя, что ли…
– Пушкарева? Какая интересная фамилия… Ей подходит больше, чем «Жданова».
– Если ты будешь меня перебивать, мы не продвинемся ни на йоту.
– Постой, ты говоришь, и я тебе верю, что он был плейбоем и знал толк в женщинах, тогда почему он взял на работу… такую… У плейбоев и секретарши соответствующие.
– История об этом умалчивает, не знаю. Может, затмение нашло? Да, Кира говорила, что эта Катя была, хотя почему – была? – умна и хитра …
Никита рассказывает неспешно, подбирая метафоры, сам наслаждается своим рассказом. В паузах он целует Варю в кончик носа и продолжает называть ее зайчонком. Варя терпит и слушает.
Значит, у Андрея и Кати случился роман. Рядовое, в общем-то, событие, если не считать того, что роман был вынужденным: Андрей обманывал Катю, ему была нужна не она сама, а контроль над фирмой, записанной в минуту умственного затмения на нее.
– Ты меня запутал экономическими подробностями… – Варя тянется. – Зачем была подставная компания? И зачем из-за нее соблазнять Катю? Не понимаю…
– Кто же теперь скажет? Кира считала, что Катя всех обвела вокруг пальца, что она все это придумала от начала и до конца. Почему бы нет? Она же стала Ждановой. – Никита проводит указательным пальцем от ее брови, по скуле и шее, ниже и ставит точку около соска. – Может, хватит о них? Давай… повторим?
Варя смотрит на Никиту, потом медленно кивает. В этой сделке в выигрыше она – получила и интересующую ее информацию и удовольствие. И кто из них более удачливый делец?
– А что было потом?
Их тела еще разгорячены, а дыхание только восстановилось, и по всем правилам хорошего тона, надо бы не вопросы задавать, а мурлыкать ему на ушко про то, как ей хорошо. Никита вздыхает, мученически закатывает глаза:
– Что с тобой делать? Все же журналистика – это не профессия, это – диагноз!
– Я даже спорить не буду.
– Потом… Потом Катя узнала, что Андрей был с ней неискренним.
– Слабо сказано – неискренним.
– Да, но надо отдать ей должное – она прикрывала его до последнего, там была какая-то точка критическая. Акционеров собирали? Не помню, да и не суть. В общем – она сделал поддельный отчет и улетела куда-то, сбежала. Сколько я выслушал версий на этот счет от Киры – не передать. Кирюша любила, уже когда замужем была за мной, вспоминать то время. Мазохизм…
– А что Андрей?
– Андрей? Загулял, уж не знаю, с радости или с горя, но загулял конкретно. Бары, девочки, наркотики, выпивка и в таком состоянии за руль…
–Значит – авария?
– Нет, вот ты представляешь, ездил в таком состоянии по городу – и ничего! Даже менты и те не останавливали…
– Что же тогда?
– Глупость помноженная на наглость, плюс уверенность, что уж с Андреем Ждановым никогда и ничего не может случиться!
– Не мог бы ты выражаться яснее? Я после секса… как-то…
– Зайчоночек, какая ты миленькая! И зачем тебе все это слушать? На кой тебе сдались Ждановы? Что интересного в них?
– В них…
Ответ на этот вопрос она уже сформулировала. Для себя. И с Никитой, каким бы хорошим он ни был, она делиться не хочет, и отвечает:
– Они слишком разные. Они не складываются в пару, словно они куски от разных пазлов.
– А мы с тобой? Мы с тобой подходим друг другу? Как ты считаешь, котеночек?
– Осторожнее, Никита, а то я решу, что у тебя серьезные намеренья…
– Как знать?
– Давай лучше о Ждановых? Что там приключилось?
– Там приключилось вот что: в очередной раз напившись, или обколовшись до полной невменяемости, Андрей докопался до конкретных пацанов. И они ему конкретно, – Никита складывает пальцы «козой», и начинает говорить, подражая малограмотным «пацанам», – конкретно так объяснили, что он не прав. Долго объясняли. – Никита притягивает к себе Варю, вновь становясь собой. – Так отметелили, что потом Андрея, как Шалтая-Болтая, вся королевская конница, а также лучшие врачи Москвы собирали по запчастям. И собрали неплохо. Прогнозы были радужные…
– Тогда как же?
– А так же… – Никита перестает гладить ее спину. – Как сейчас помню, я так хотел Киру Юрьевну Воропаеву, что у меня просто крышу сносило! Сейчас смешно вспомнить… А тогда, я везде за ней шлялся, я был готов слушать ее расусоливания по поводу Жданова, я готов был давать советы, служить жилеткой, грелкой и ковриком для ног! – он смеется так искренне, так непринужденно. – Все влюбленные – идиоты! Так вот, я очень хорошо запомнил, как Кира приехала ко мне. Метель мела… и это в конце марта! Тогда еще зима выдалась суровая, холодная, снег достал, и только все растаяло и вот - снова здорово! Кира вошла в прихожую, прислонилась к двери и стояла, закрыв глаза. Такая красивая, бледная, на ресницах снежинки тают… Стоит и говорит, почти шепчет: она вернулась, эта дрянь, эта мерзавка вернулась! Я спрашиваю ее, мол, кто вернулся? Оказывается, Пушкарева. Оказывается, по наущению Киры ее подруга: другая, вторая секретарша Жданова, рылась в его столе при возможности, ну а заодно и у Пушкаревой. Вот однажды копала, копала, да и выкопала у той в столе один интересный документ, из которого Кира-то и узнала, что Андрей спал со своей секретаршей. Она ему ничего не сказала – через месяц должна была состояться свадьба, а уж если Кира что-то и ценила, так это репутацию. Она велела подруге положить писульку на место и молчала, и страдала.
– Почему страдала? – Варя снова целует Никиту в плечо. Как интересно на нее действует рассказ: возбуждающе. – Ты же сам сказал, Андрей спал с секретаршей вынужденно.
– Все так, Кира мне так и сказала… Я напоил её виски, она видимо еще до прихода ко мне выпила не мало, Кира стала такой откровенной, хоть беги от ее откровенности. И она мне – мне! – поведала, что они с Андреем давно не занимаются сексом.
– Значит… – Варя приподнимается на локте.
– Значит, вполне возможно, он спал с Пушкаревой не из-под палки. Возможно, ему так понравилось, что он и о невесте забыл... Кира не зря опасалась. Катя, на правах секретарши, конечно же, сидела с пострадавшим шефом рядышком: как приехала, так больше и не отходила почти, а он был так рад, так рад! Работали они, типа… Потом его выписали, сказали, что через месяцок-другой окончательно выздоровеет, и даже хромоты не останется. А потом… никто не знает, что случилось, но вдруг Андрей опять оказался в больнице.
– Как никто?
– Официальная версия такая: оступился и упал. И так удачно упал, что не только о хромоте речь больше не шла, ему сказали, что он навсегда останется прикованным к инвалидному креслу.
– Ты думаешь…
– Да ничего я не думаю! Кира не выдержала, психанула и отказалась от борьбы с Пушкаревой, которая стерегла Жданова, как цербер. Тем более, кроме всего прочего, у Андрея вместе с ногами отнялось… в общем… о своих подвигах на поприще траханья всего, что движется, он мог забыть навсегда.
–Кира его бросила, чего уж там…
– Если быть до конца честным – он бросил ее намного раньше. Она держалась за него из-за своих идиотских понятий о порядочности и нравственности. Просто всегда найдется та соломинка, которая переломит хребет верблюду.
– Ничего себе, соломинка…
– Знаешь, Кира получила свое сполна, а заодно и я свое огреб. Хуже не придумаешь – любить истеричку, которая мучается угрызениями совести из-за своих поступков, да еще все время вспоминает своего бывшего. Все, хватит об этом. Надоели мне они все, зайчоночек, надоели. Рядом ты – такая теплая и мягкая, зачем думать о них?
– Нет, подожди… – вопросов стало только больше, запах тайны действует на Варю, как валерьянка на кота.
– Нет, котеночек мой, не подожду, – его руки скользят по ее рукам, Никита захватывает запястья, держит Варю крепко – не вырвешься – и принимается целовать.
Да, он прекрасный любовник… Прекрасный!
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
По-моему тоже. И именно этo захватывает и не отпускает.
)
