Яна писал(а):
Редакторы!!!
TOK писал(а):
Редакторы, разбудите совесть!
Они пришли, они хорооооошие
Мама говорила без умолку и почему-то шепотом, постоянно косясь в сторону неплотно прикрытой двери. Катя же сидела, не утруждая себя даже кивками, только сменила местоположение - с пола на диван. Больше не двигалась. А что тут скажешь?..
Поддерживать сетования на сквозняки и бесконечные причитания о старой оконной раме, которую давно пора заменить новым пластиком - не было сил.
- ... готовь сани летом. - Наконец подытожил назидательный шепот, сопровождаемый украдкими взглядами на дверь, словно, опасаясь что тот, кто должен был всем этим заняться - услышит упрек и сейчас же ворвется в комнату немедленно исправлять оплошность. Но из коридора не доносилось ни звука, лишь Катя на слове "лето" непроизвольно вздрогнула: скрипнули пружины. Маму угнетало дочкино молчание, и она истолковала ее испуг по-своему, присела рядышком на угол дивана, торопливо разоткровенничалась, придвинувшись ближе:
- Не хочу, чтобы Валера услышал, пусть думает, что ты пока спишь.
"Почему?!" - хотелось заорать. Но еще больше задать срывающийся с языка вопрос: "Как там Новосибирск, неужели вы вернулись?!"...
Только не смогла. Проклятая привычка сто раз взвесить, прежде, чем что-то сказать маме, впадающей в панику от малейшего дуновения свежего ветерка в форточку, - мешала теснящимся в голове "почему" обрести голос.
- Он и так мне покоя не давал из-за твоего внезапного увольнения, а уж после визита в "Зималетто" - совсем... Как заговоренный: моя дочь дезертировала и точка. А главное, - Елена легонько тронула онемевшую Катю за плечо и придвинулась еще ближе, - ничего-то не объяснить старому дуралею.
Губы побелели, у нее уже было так в детстве, когда рот обсыпало лихорадкой: вроде чувствительность не пропала, но вот пошевелить ими не было никакой возможности. Мысли спутались: увольнение? Значит все-таки не сон - был и уход, и Воропаев, и дезертирство, конечно! Но что за тон заговорщика у мамы? Не может объяснить отцу, да что она сама то знает?!
Ее взгляд встретился с маминым - та сочувственно прильнула:
- Что поделаешь, доченька, все в жизни бывает, а уж в любовных отношениях...
- Стоп, подожди, мам! - Она вывернулась из теплых объятий, нет - даже отпрянула, выставив вперед себя, как щитом, руки. - Отец что? Он ходил в "Зималетто"? Когда? Зачем?!
Видя, что на глаза дочери навернулись слезы, Елена и сама побледнела и стала часто-часто моргать. При этом, постоянно вытирала ладони о висевший на талии фартук - разнервничалась, только Кате было не до маминого эмоционального разлада. Она хотела знать правду!
- Тебе что же Коля ничего не передавал? Да и вчера в аэропорту мы... Катенька, - мама безуспешно пыталась разглядеть в растерянном лице дочери подсказку такому странному поведению, и вдруг взгляд ее просветлел - в нем заискрилась надежда. – Ты, наверное, не отошла еще после перелета. Да-да, я слышала, такое бывает. Давление, смена часовых поясов и потом - ты проснулась сегодня ни свет - ни заря...
- Какой перелет, я же поездом,.. - начала и осеклась. Глупо спорить, настаивать, сыпать опровержениями, топать ногами и орать, когда сама себе не в состоянии внятно сформулировать, на каком ты свете. И живешь ли вообще, может... спишь?!
- Ляг, доченька. Окоченела вся, - мама силком потянула за безвольно повисшую руку и уложила таки ее в постель, тщательно укрыв одеялом. Сразу как-то оттаяла, залюбовавшись на свою работу. А Катю душил жар: ей было тесно в собственном теле и хотелось вырваться на свободу. Тихо прошелестела:
- Какое вчера? Когда оно было?..
- Ну, как же,..- Елена принялась поглаживать Катины ноги поверх одеяла. - А две надели в Египте помнишь? А то, что багаж потерялся? А нашу встречу в аэропорту - мы с папой и Коленька?
Катерина еле заметно кивнула: конечно, мамочка. Чтобы она это помнила?! Бред какой-то! И что же, оказывается, прилетела в Москву, домой? А Новосибирск, Миша?! Голова непроизвольно дернулась: вон его рубашка, преспокойно белеет на стуле.
- А красивая какая стала, - не унималась Елена. - Поспи, поспи, а часика через полтора я тебя разбужу. - И засобиралась, стараясь подоткнуть одеяло поплотнее, бурча себе под нос. - Пусть попляшет теперь Андрей, этот твой... Палыч...
- Андрей? Что Андрей Палыч, мама?! - Катя резко села. С плеч свалился теплый кокон покрывала, но Елена смолчала, не замечая зря потраченных усилий, глаза забегали, и она всплеснула руками, словно отгоняя наваждение.
Вдох-выдох!
Внутри порванной струной задрожало отчаяние. Стало страшно и как-то неловко перед матерью. Но почему? За что?! Катя что есть силы обхватила ладонями свои укутанные одеялом щиколотки ног, - надо просто дать маме спокойно уйти, а с остальным разбираться по мере поступления новых вопросов. Только как отправить ее из комнаты?..
- Мам, ты была в Новосибирске?
Елена оторопела, стала четче заметной линия глубоких морщин прорезавших лоб, а круглое лицо выглядело беззащитнее обычного: такие неожиданные повороты на триста шестьдесят всегда давались ей с трудом. Кате стало стыдно, но других вариантов не было. Мама торопливо зачастила:
- Раньше с отцом поколесили, ты же помнишь, а в Москве - не до этого. Новосибирск? Нет... - видно она очень старалась припомнить, хоть не понимала, зачем и мучилась, не решаясь спросить, чтобы не дай бог не ранить словом. - А... случилось что, Катенька?
- Да так, знакомый один оттуда.
- Миша, наверное? Замечательный парень!
Ну вот еще метаморфоза: в Новосибирске не бывала, а с Михаилом знакома. Мамино лицо, между тем, вновь окрасилось живительными эмоциями - заиграл румянец на щеках, в глазах - теплота.
- Ты не смущайся, доченька. Я сразу поняла, как только увидела вас вместе в аэропорту. И рубашку свою одолжил - деликатный, и с нами, родителями, поздоровался, и нравишься ты ему, - горячо поцеловала ее в макушку. - А Андрея своего забудь!
Как только за мамой закрылась дверь - встала и как была в пижаме, пересела к столу и включила компьютер. Процессор исправно застрекотал, и скоро на экране замигала табличка с требованием ввести пароль, а когда она судорожно набила нужные буквы непослушными пальцами, на нее насмешливо уставилась улыбающаяся Клочкова. Убить мало Зорькина!
Что теперь? Перво-наперво порыться на сайтах, посвященных толкованию снов. Кликнув на значок Интернета, с досадой констатировала, что убийство Кольки нельзя откладывать на потом. Сколько там прошло времени с момента ее отсутствия? Если верить маме - две недели. И за эти четырнадцать суток стало совершенно невозможно пользоваться всемирной сетью, скорее всего, были изменены условия, - экономный дружок снизил скорость до минимума и, следовательно, страницы загружались мучительно долго. Хотя с другой стороны такая задержка позволяла спокойно обдумать сложившееся положение, только понятнее от этих дум не становилось, да и спокойнее - тоже.
Совет действительно имел место быть ровно две недели назад, стоило лишь бегло пройтись по сегодняшним новостным датам, если, конечно, само заседание состоялось, в чем у Кати не было никакой уверенности. Может да, а может - нет? Может, она сама делала доклад, а может - передала все документы Воропаеву? Может, спасла Андрея в последний момент, прикрывшись фальшивыми цифрами, а может, свела в могилу его отца злосчастной инструкцией? Вот и глаза слезились, а она даже не в состоянии вспомнить такую малость, как - ставила ли себе вчера линзы или надевала очки.
Самый простой выход – вызвать на ковер Зорькина: уж он то наверняка в курсе событий.
Оставив заторможенный комп на электронной странице с заголовком "Природа сна" грузиться, развернулась в пол оборота на стуле слева направо потом наоборот, поискав взглядом мобильник, однако на обычных местах, как-то: этажерка, тумбочка возле дивана - аппарат не обнаружила, зато в поле зрения попалась новая сумочка. Точно такую же она покупала себе в Египте по настоятельному совету Юлианы, даже таскала постоянно с собой - та почему-то напоминала о связи с домом. Может в ней?
Телефон действительно нашелся, только сам по себе аппарат был ей не знаком: не супер последней модели, конечно, но и не перебинтованная изолентой старенькая "Нокия". В придачу к нему там же обнаружились еще и поломанные очки с почти невесомой современной оправой - и вот их то Катя вспомнила.
Египет. Юлиана. Та давала ей рабочий аппарат с тем расчетом, что по приезде в Москву Катя начнет трудиться в агентстве Виноградовой: только она предпочла столице - Новосибирск, а возвращению - четырехлетнюю ссылку. Или... не предпочла? И взяла, и вернулась - никаких сомнений.
Что же происходит?!
Перед измученными глазами запестрел какой-то текст - ах, да, наконец-то механическими потугами были отгружены все мегапиксели. Что там: двигательная и сенсорная активность, сноподобные состояния, кома, наркоз, спячка, гипноз, способность к пробуждению... Разве это про нее? А рука непроизвольно кликнула по тематической ссылке "Изотерика сновидений". И все по-новой: астрал, манипура, понимание желаний, лица сновидения...
Может она неправильно жила? Может, надо было обливаться ледяной водой, купаться в проруби в крещенские морозы, тщательно следить за своим здоровьем, как говориться, - быть ближе к природе?! Или, всего навсего, - не влюбляться!
Катя положила голову прямо на столешницу вместо клавиатуры, прижавшись щекой к холодной полировке: убористый текст с экрана превратился в одну сплошную линию черных букв, зависших над ней в невесомости. К черту все толкования с эфемерными границами между сном и реальностью, - она живой человек, и существует в этом мире, опираясь на настоящее, то что происходит сейчас за окном! А там?... Она приподнялась и отдернула штору: там идет снег, редкие снежинки пытаются в который раз отбелить то, что в конечном итоге покроется слякотью.
Девушка тихонько заплакала. Изо всех сил зажимала, сложенными накрест ладонями, лицо, но больше сдержаться уже не могла: давилась собственными всхлипами, когда плечи било крупной дрожью - и через пару минут судорожной тряски на нее снизошло облегчение. Катя никогда не была склонна к затяжным истерикам, слишком рациональным оказалось ее мышление для бессмысленных жалелок самое себя, которым требовалась постоянная подпитка - она так не могла.
Небрежно смахнула со щек и шеи мокротень и, поморщившись, вытерла руки прямо о ночную пижаму, решительно придвинула к себе клавиатуру, щелкая кнопками: enter, delete, вбивая в поисковик - "Андрей Жданов. Зималетто". Четкие действия пробудили от спячки вместе с ней и компьютер - теперь ничего не висло и не тормозило: наверное, зря она приговорила Зорькина.
О самом "Зималетто" упоминалось лишь на нескольких деловых сайтах и то в контексте модных тенденций этой весны, а о его президенте - исключительно в разделах светской хроники. Там была пара-тройка статей сомнительной свежести о помолвке и предстоящей женитьбе с последующим слиянием капиталов. В противовес же только одна маленькая заметка на общем фоне, датированная двумя днями ранее, с невнятным слухом об отмене всех приготовлений, связанных со свадьбой. Утка? Похоже.
Катя уже собралась отключиться, когда вдруг: "Пьяный угар модного президента".
Издание самого желтушного толка смаковало якобы недельный запой господина Жданова, с драками в ресторанах, с вождением в нетрезвом виде и прочими заскоками оборзевших богатеев. Даже была парочка размытых фотографий, словно щелкали наобум, не утруждаясь наведением резкости. На одной - окровавленный мужик скрючился на снегу, на второй - он же прикрывает голову разбитыми костяшками растопыренных пальцев.
Андрей? Холодок ужаса пробежал по позвоночнику...
Так напугавшие снимки были размером со спичечный коробок и по клику, почему-то не увеличивались. Катя сощурилась, почти прилипнув к экрану: по общему виду лежащий все же напоминал бомжа, запечатленного в момент острой интоксикации организма, но с другой стороны... Одет для алкоголика слишком прилично, - пальто и черная полоска часов из-под задравшегося рукава на запястье казались смутно знакомыми. Может все же со страха? В любом случае пальто у Андрея точно имелось.
Напряженные минуты дотошной разборки мельчайших деталей не минули не замеченными: глаза не просто слезились или жгли - было абсолютное ощущение, будто ей под веки сыпанули раскаленным песком.
Катя в сердцах отшвырнула мышку и надавила ладонями на воспалившиеся глазницы: наверное, это вследствии стресса, что она такое долгое время обходилась без очков, без которых, обычно, не могла толком различить собственное отражение в зеркале, не то, что читать с монитора.
Мельтешащие пятна, между тем, стремительно расползались разноцветием сотен радуг практически полностью ослепив, зато сквозь беспомощность зрительного восприятия уверенно "вклинился" обострившийся слух, автоматически улавливая посторонние шумы вокруг, будто подбадривая - пока организм человека реагирует - он жив, а значит стоит побарахтаться.
В коридоре, похоже, шла настоящая битва: три голоса, слившиеся в единый тембральный клубок, исходились криком, ожесточенно споря. К тому же безостановочно тарахтел телефон, делая только крошечные перерывы, словно захлебываясь звуком, видимо, на том конце провода достоверно знали о том, что дом полон людей и не желали признавать за хозяевами права на частную жизнь, - и звонили, и звонили...
- Валера, успокойся! Чем Коленька виноват?!
- Виноват?! Лена, какое тебе еще "виноват"?! Этот...псевдо-делец будет коленца за нашей спиной выделывать, с дочерью - твоей, между прочим, до утра совещательные хороводы водить, а потом нам, родителям,.. да я чуть сквозь землю не провалился! Эххх...
- С нашей дочкой, миленький. Нашей! Ну, не кричи, успокойся, а то Катю разбудишь.
Фоном шел невнятный бубнеж, который кроме кроткого "дядь Валер", не нес в себе ни капли информативности...
Катя привстала, и чтобы стул не дай бог не скрипнул, приподняла его руками, с превеликой осторожностью оторвав от пола, и отставила на середину комнаты, а сама, воровато оглянувшись, прильнула к двери. Там за тонкой перегородкой рвал и метал отец, и было отчетливо слышно, как он мечется по небольшой прихожей, налетая то на вешалку, то на маленький столик в углу, то на замеревшую в отчаянии маму. И как ему не хватает места для того, чтобы выплеснуть боль: бешеный бег по кругу, как запертый в клетке зверь, выставленный на всеобщее обозрение. Может ей выйти, показаться, дать повод к быстрой разрядке, - отец уже не молод, вдруг сердце прихватит?! Кто-то совсем рядом тревожно охнул - мама! Сомнений больше не оставалось.
Катя рванула ручку на себя и в следующую секунду была словно подхвачена мощным потоком: сквозняк чуть не сбил ее с ног, однако сумел отыграться лишь на входной двери, которая с грохотом закрылась, отсекая нерешительно мнущийся силуэт за порогом. Отец триумфально хохотнул тому вслед:
- Скатертью дорога! Сел, понимаешь, оболтус на шею,.. - размашисто постучав себя ладонью по затылку, Валерий оглядел домочадцев и сощурился, заметив дочь в дверном проеме. - Теперь вы, Екатерина Валерьевна! Будьте любезны ответить на звонок, дожили - адвокаты все утро телефоны обрывают. Не дом, а следственный изолятор.
Ей давно следовало выйти и встретиться глазами с отцом. Чего испугалась, глупая? Грозный "лев" сипло откашлялся, переминаясь с ноги на ногу в растоптанных домашних тапках и для усиления эффекта красноречиво указал на бьющийся в истеричной трели аппарат - теперь можно разговаривать:
- Ну, пап, извини - проспала. - И заискивающе потерлась о его плечо, вдыхая знакомый с детства запах одеколона, почему-то в последнее время она разучилась улавливать этот насыщенный аромат. Может это знак?
Чего?
Того, что окончательно вернулась?!
Отец чмокнул ее в макушку, но тут же стушевался: гневно сдвинул брови, только получилось слишком наигранно. Раздосадованный тем, что так легко капитулировал, он отстранился и мотнул головой в сторону кухни:
- Пошли мать, а то каша остынет, мало того, что ты ее пересолила. Катерина, а ты бы оделась, здесь не юга.
Обе женщины, вышколенные годами горького опыта, спешно закивали.
- Конечно, пап.
- Идем-идем, миленький.
Родители расположились на кухне. До Кати долетал характерный звук, как если бы накрывали на стол: звенела посуда, звонко грюкала крышка кастрюли. Папа уже добродушно подтрунивал над пересоленной кашей:
- Влюбилась что ли?
- Кто, Катя? - Мама, как всегда, не понимавшая намеков, испуганно вскинулась, но уже в следующую минуту сердито отмахивалась от пустомели, который продолжал игру:
- Лена - жена моя!
- Я?
- "Я", - поддразнивал отец. - Ну, а кто еще, у меня только одна жена есть – Леной зовут...
А она все стояла, гипнотизируя телефон, словно собираясь с силами в который раз начать все сначала, хотя Совет уже в любом случае прошел, в "Зималетто" ей делать нечего. А адвокаты? Поняли, наверное, что упускают из своих рученок выгодного клиента и засуетились в надежде науськать ее на какие-то активные действия. Катя закусила губу: эх, если б знать достоверно, как обстоят дела.
Еще тогда, как выходившая последней, мама исчезла за порогом кухни, - Катерина на цыпочках прокралась к входной двери, чтобы аккуратненько выглянуть на лестничную площадку в надежде, что так неудачно выставленный из их квартиры Зорькин догадается подождать подругу там. Пусто. Не догадался.
А телефон снова упрямо напомнил о себе. И подстегнутая нетерпеливым окликом: "Катерина, возьми в конце-концов трубку!", - она ответила, сразу покрывшись гусиной кожей от вежливого, но такого неожиданного приветствия:
- Екатерина? Здравствуйте, это Павел Олегович. Я хотел поговорить с вами относительно нашей компании. Скажу честно – положение очень напряженное.
Катя испуганно сглотнула и не сразу нашлась, что ответить, лишь неуверенно промямлила какую-то ерунду, кажется, пыталась поздороваться. Жданов-старший, восприняв упорное молчание на том конце, видимо, за почтительное согласие к диалогу спешно излагал суть дела, хотя обычно предпочитал держать паузу, говорить с чувством и расстановкой. Наверное, волнуется, прошиб холодок понимания. Мелькали словосочетания: участие адвокатов, поиск компромисса, общность ответственности... Катя смогла отмереть только, когда приободренный Павел предложил:
- Вы могли бы приехать в Зималетто? Екатерина Валерьевна, нам предстоит очень серьезный разговор. Я бы хотел, чтобы при этом присутствовали члены Совета директоров… Поймите, Катя, это очень важно. Для всех нас.
Он еще и уговаривает? Господи, что же происходит?! А следом второй хлыст ужаса - Совет директоров в полном составе и она в этом рубище!
- Я,..э-ээ, наверное...
Павел озадаченно замешкался, словно решая для себя, что главнее - вежливость или возможность надавить. После недолгих колебаний бизнесмен одержал убедительную победу:
- В двенадцать. Вас устроит?
- Нет! - Перед глазами стремительно пронеслась картинка: вот она, Екатерина Пушкарева предстает перед всеми в "Зималетто" в дурацкой одежде, с паклей на голове. Нет, нет - хватит! Внутри все бунтовало: она может и хочет выглядеть хорошо. Чего стыдиться? Наоборот, Андрей увидит и-ии...что тогда додумать не успела.
- Так я назначаю Совет.
- Подождите, не в двенадцать, а в три. Если можно, - и жалко аргументировала. - У меня сломались очки, нужно срочно съездить в оптику.
- Вот и отлично. Три. Спасибо, Катя, до встречи.
Катерина положила трубку на рычаг: у нее всего ничего времени, чтобы привести себя в порядок. А там придет и уверенность.
Собиралась быстро. Приняла душ, после недолгих поисков обнаружила в сумке чехол со старыми очками, чуть замешкалась у гардероба, а потом махнула рукой и натянула первое попавшееся под руку - все равно купит обновку и переоденется.
Впервые в жизни мысль о новой одежде приятно вдохновила. Еще парикмахерская и оптика, разумеется.
- Катерина, я довезу! - дожевывая на ходу, спешил на помощь отец. - Одна в этот гадюшник! Павел Олегович, конечно, человек, а вот остальная братия...
- Папочка, я справлюсь.
Бегом, бегом из квартиры и, перепрыгивая ступеньки, - на улицу, вдохнуть зимний воздух. Одежда - блеф, все зашлось от сладкого предчувствия: скоро они встретятся с Андреем и не суть важно, чем это обусловлено - вынужденными обстоятельствами или обоюдным желанием.
Забыв об осторожности, Катя скользнула по обледенелому порогу и с трудом успела притормозить уже на тротуаре перед черным джипом, перегородившим дорогу. В лицо пахнуло выхлопными газами от урчащей машины, а рядом возмущенно заругалась старушка, та, которая спозаранку кормила дворовых котов. Правда, делала это едва шевеля губами, опасаясь возможной реакции хозяина, скрытого в салоне за тонированными стеклами, у перехода остановилась и молодая женщина с коляской. Катя тоже засмотрелась, автомобиль показался знаком, а номеров она никогда не запоминала.
Под общими взглядами открылась дверца и удивленную девушку окликнули по имени:
- Катя. Екатерина!
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
может отзовутся последние)
Я лично ничего такого не писала...пока 
Хрен с ними, с морщинами 
