|
Глава 7
- Кать, не то! – Кира огорченно опустила фотоаппарат. – Ну вот совсем, категорически не то.
- Кира… Юрьевна, - она смотрела на нее как-то удивленно, даже растерянно. – А чего не хватает-то?
- Страсти. Классической такой страсти. Давай еще раз!
Изображать страсть оказалось чертовски сложно. Томный взгляд, надутые губки и кокетливый взгляд из-под ресниц пресекались Воропаевой моментально, а порой и сопровождались ехидными замечаниями. Под конец той надоело, и она вышла из себя:
- Катерина, черт тебя побери! Мы с тобой не красоток для мужского журнала снимаем! Брось ты эти ужимки!
- Я стараюсь!
- Да я вижу, как ты стараешься! Выражение лица, как будто у тебя темперамент маринованной селедки!
- Кир, я, правда, - не понимаю…
- Господи, ну неужели это так сложно?! Ну представь себе кого-нибудь…
- Кого?
- Боже! Ну брата моего или Жданова, в конце-то концов!
Язык наш, как говорится, враг наш. Женщины застыли друг напротив друга. Одна с ощущением, что она сказала что-то не то. Другая – с непонятным сплавом чувства на лице, погрузившаяся в какие-то вспоминания. Кира вышла из оцепенения первой и, посмотрев, на собеседницу, пробормотала себе под нос: «Все потом» - и осторожно навела на модель объектив…
... Обычная рабочая вечеринка. Ничего нового: коньяк, шампанское, символическая закуска, легкая музыка. Народ фланирует по кабинетам, разбредается по группкам, некоторые уже убежали домой...
Как-то совсем незаметно Катя с Сашей остались одни. Пока последние коллеги собирались, они, обнявшись, переминались с ноги на ногу подо что-то медленное и романтичное. Потом музыка закончилась, а люди ушли...
Он пил коньяк, присев на краешек стола. Она – шампанское, сидя на противоположном столе и положив ноги, совсем рядом с Сашкой. О чем-то разговаривали, шутили, перемывали косточки коллегам, Зорькину и другим общим знакомым... Неожиданно Воропаев встал, подошел к выключателю и погасил верхний свет; осталась гореть лишь настольная лампа в другом конце комнаты.
- Vous êtez trés jolie aujourd’hui, ma chéri*, - сказал Александр, встав так, что Катины глаза оказались на уровне его груди.
- Ох пиарщик... Опять Вы, Александр Юрьевич, выпендриваетесь, - она поднесла к губам шампанское и, подняв глаза, посмотрела на него сквозь ободок бокала.
- Mais none, ma petite. Je sais que je crois**, - он ласково погладил ее по щеке.
- Врее-ееешь, ой врееешь.
- Ничуть. Ты все красивее и красивее.
- Конечно. С каждым выпитым бокалом я все лучше и лучше. А в темноте да с бутылкой коньяка вообще – Мисс Вселенная, - Катерина уже почти шептала, ехидно улыбаясь и водя пальцами по его рубашке, изредка забираясь под пиджак.
- Пушкарева!!! - она отстранилась было, но Саша не дал. Он положил руку на ее затылок, запутавшись в густых каштановых волосах, и теперь почти мурлыкал, как большой кот, ей на ухо, - Вы, Катерина, одна из самых удивительных женщин, которых я когда-либо видел...
- Конечно. Я всегда убегаю... Я не похожа на Галю или Олю, которые контролировали тебя, названивали, угрожая прыгнуть с шестого этажа, если ты сейчас же не приедешь.... – она говорила это, слегка касаясь губами его щеки, вдыхая его запах.
- И все-то ты знаешь...
- Ты в этом сомневался?
- Нет.
- Или ты думал, что я могу поступить так же?
- Конечно нет, ma chéri. Ты - умная женщина.
- Естественно. Поэтому и не хочу, чтобы вы потом с остальными брали список отдела и ставили в нем галочки – с кем успел и когда... Вернее, я не хочу быть в нем.
- Ох Катерина... – он приложил палец к ее губам, будто прося тем самым помолчать. – Как с тобой сложно. И даже про список знаешь… Пойдем потанцуем что ли?
Александр двигался хищно, но неторопливо, будто играл с намеченной жертвой. Он вел в танце медленно, но уверенно: обнимал одной рукой за талию, а второй обводил контур лица, изредка спускаясь по шее до груди, а, добравшись до выреза блузки, отдергивал руку и накручивал на палец какой-нибудь непослушный локон. Катя была готова поклясться: что-то не так, что-то вышло за рамки их игры, которая из навязанной давно превратилась в то, без чего сложно обойтись. Запах его туалетной воды, смешавшись с запахом кожи, кружил ей голову, медленно сводя с ума. Она практически не различала, что он шептал ей на ухо то по-русски, то по-французски. Неосознанно, чисто инстинктивно, она потерлась носом об его щеку и провела губами дорожку от уха до краешка рта...
Рука с ее талии спустилась чуть ниже, оставшись на границе между юбкой и блузкой. Пальцем Саша изредка поддевал пояс и проводил по горячей коже. Другой рукой он перебирал ее волосы, но в какой-то момент аккуратно взял Катю за подбородок и, чуть приподняв голову, впился в губы поцелуем. От неожиданности девушка поскользнулась; в итоге они, потеряв равновесие, впечатались в стену...
Он целовал ее агрессивно, как-то по-собственнически, держа одну руку на затылке. Прижимал к себе так, будто боялся, что вот-вот убежит и оставит его одного. А когда Катерина, все-таки смогла чуть-чуть отстраниться и сказала: «Вы, Александр Юрьевич, что же, хотите, чтобы я задохнулась?» – проговорил прямо ей в губы: «Нет, почему же? Просто я хочу, чтобы ты дышала моими поцелуями, чтобы твоим воздухом был я...» И тут Пушкарева поняла, что попала. Он ее не отпустит...
... он и не отпустил. На следующее утро, убирая разгромленный кабинет, Катя то и дело смотрела в тот угол. А в голове возникали четкие картинки, как если бы она сама наблюдала со стороны за ними вчерашними.
... вот он, уже расстегнув блузку, вычерчивает языком одному ему понятные узоры на ее груди, а другой рукой водит по небольшому отрезку кожи, чуть повыше резинки чулка...
... вот она, откинув голову, прерывисто дыша, ловит губами его пальцы...
... он рывком сажает ее на стол, сметая всевозможные бумаги, которые не стали убирать, понадеявшись перед вечеринкой, что не зальют...
... его рубашка летит ко всем чертям, а она широко разводит ноги, а потом скрещивает на его спине...
... а этот календарь придется выбросить... в каком-то порыве страсти ее нога все-таки ударилась о стенку и десятисантиметровая шпилька разодрала его на две неровных части...
... и уж, конечно, никому не надо знать, что у нее на талии сейчас четкий отпечаток мужской руки...
... Однако когда Александр Воропаев зашел пить к девушкам чай, он излучал обычное повседневное спокойствие и ничем не показывал, что накануне что-то произошло. Не выдал он себя и позже, когда они, уже наедине, пили кофе в его полутемном кабинете на мягком диване. Вел себя ровно, слегка иронизировал, где-то шутил, отвешивал комплименты. Словом, Катя решила, что он либо забыл, либо решил не придавать этому случаю большое значение.
В их отношениях тогда ничего не изменилось.
- Все, снято!
- Как, уже?
- Да! И могу без ложной скромности заявить: фотографии будут сногсшибательными! Зайди чуть попозже – покажу!
- Кира… Юрьевна….
- Кира.
- Кира… Я хотела…
- Все, что ты хотела, мне прекрасно известно, - она потерла уставшие глаза. – Уточни только, пожалуйста, ты хотела спросить, рассказать или повиниться?
- Вариантов только три? – Пушкарева, сама не зная почему, развеселилась.
- Да нет, их, естественно, гораздо больше. Эти – самые простые.
- Не люблю легкие пути.
- О да. Это заметно. Братец мой уж точно – дорожка сложная.
- Дорога из желтого кирпича… Вот только я не Элли.
- Зато у тебя есть Тотошка. Жданов вполне подойдет на эту роль, - Кира закурила.
- Зачем Вы так…
- Катенька, я хорошо – смею надеяться! – знаю Андрея. Впрочем, мне почему-то кажется, что фигура Александра Вас интересует куда как больше.
Ответить Катя не успела: в дверях мастерской появился предмет их разговора – Александр Юрьевич Воропаев собственной персоной. Улыбающийся, довольный жизнью и собой, как обычно. Он посторонился, пропуская кого-то вперед, и стало ясно, что улыбался он своей спутнице – Юлиане Виноградовой.
* Вы очень милы сегодня, душа моя - вольный перевод с французского.
** Нет, малышка. Я говорю, что думаю - вольный перевод с французского
_________________
Кадриль — фр. танец, являющийся разновидностью контрданса. Исполняется двумя или четырьмя парами, расположенными по четырехугольнику, друг против друга.
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
