|
Глава 3.
9 ноября 2005 года.
(Четвертый день истории)
Душ был, диван был, виски был, даже телевизор, правда выключенный, тоже был, а вот покоя не было и наслаждения, о котором мечталось еще совсем недавно - не было.
И что же произошло? Почему, его еще несколько дней назад беззаботно мчавшийся по московским проспектам шикарный Порше Кайен, затормозив на «красный свет» у злополучной автобусной остановки, теперь пробуксовывает всеми четырьмя колесами в заснеженном дворе у обшарпанного подъезда скромного дома и не может сдвинуться с места?
Андрей нащупал в темноте стакан с любимым напитком.
- «Лучше бы я «нарушил правила» и проехал мимо. А что бы изменилось? Ты же понимаешь, если бы не тот случай, то рано или поздно, но возник бы другой, только и всего».
С первой встречи эта ни на кого непохожая девушка, привлекла к себе его внимание. Он хорошо, слишком хорошо запомнил, мгновение, когда, направляясь в кабинет к президенту, вдруг на месте много лет проработавшей с отцом, и недавно ушедшей на пенсию, Людмилы Петровны, увидел незнакомую девушку. Русые волосы, забранные в скромный пучок, тонкие, изящно прочерченные брови, пухлые почти детские губы и глаза за стеклами очков… огромные, какие-то одновременно наивные и мудрые, ласково манящие и строгие, удивительные глаза. Таких глаз он не видел никогда и уже никогда не сможет их забыть.
А потом были два месяца борьбы с самим собой. Раздражение на нее, злость на себя за постоянное изводившее, измучившее желание ее видеть и невыносимо глупое, мальчишеское поведение. Он, о многочисленных романах которого ходили легенды, который менял женщин, чуть ли не каждый день, маялся, потел и терялся в присутствии какой-то девчонки, которая, к тому же не обращала на него никакого внимания. Он, привыкший к тому, что женщины сами вешаются ему на шею, ради возможности побыть с ней рядом, сказать несколько ничего незначащих фраз, услышать ее вежливые бесстрастные дежурные ответы, придумывал предлоги, убеждал себя в необходимости поговорить с президентом, посоветоваться с ним. Дело дошло до того, что отец однажды высказал ему свое удивление по поводу его вдруг участившихся визитов к нему.
- Андрей, мне казалось, что подобного рода вопросы, ты раньше всегда решал сам?
После этой отцовской отповеди, он недели две не показывался в приемной, а потом опять не выдержал, придумал какой-то несуществующий факс и злой, раздраженный рванул в президентскую зону.
Они тогда столкнулись прямо в дверях. Она, ойкнув от неожиданности, уперлась ему ладонями в грудь, а он, пытаясь сохранить ее и свое равновесие, «поймал» Катю за плечи. Замерев в такой нелепой позе на несколько мгновений, они резко отшатнулись друг от друга и одновременно стали извиняться.
- Простите, Катя.
- Извините, Андрей Палыч.
Почувствовав первый раз Катю так близко, практически в своих объятьях, он от прикосновения к ней, и ощущения ее рук на своем теле, получил такой потрясший его с ног до головы электрический разряд, что забыл сразу про все: и про факс, и про то зачем пришел, и даже, кажется, как его зовут. Это неожиданное никогда раньше не переживаемое чувство, ошеломило и откровенно испугало его, заставив еще на несколько дней забыть дорогу к президентскому офису. А потом случился весь этот кошмар: болезнь отца, его отставка с поста президента, неразбериха в Зималетто...
Когда же, наконец, все тревоги остались позади, ему вдруг показалось, что вся эта нелепая история, вся эта «сердечная галиматья», приключившаяся с ним, прошла, перестала волновать. И это было правильно, ведь на первый план выдвигались его назначение на высший пост в Зималетто, новые заботы, новая ответственность, новые, перспективные планы. Увы! Он ошибался. Эта «галиматья» напомнила ему о себе в первый же день его президентства. Когда, в сопровождении своих верных соратников: Романа, Милко, Киры и Вики, он вошел в приемную и увидел стоявшую у стола Катю, сердце, скакнув к самому горлу, вдруг «повисло» где-то в районе голосовых связок, и он, потеряв дар речи, перестав вдруг видеть, слышать, а главное дышать, рванул вместе с поспешившим за ним Малиновским, к спасительной двери в кабинет. Кира и остальные, не заметив его «маневра», задержались в приемной и он, закрывая за собой дверь, успел услышать заданный Кирой и явно обращенный к Кате высокомерно-презрительный вопрос.
- А это, что такое?
Дальнейшего разговора он не слышал, только вздрогнул болезненно, когда из приемной раздался громкий смех. Увидев же через пару минут в своем кабинете, красную, как вареный рак, Киру и взъерошенного, с выпученными глазами и открытым ртом Милко, испытал огромное облегчение, но укол совести все-таки почувствовал, осознавая, что Кате самой, без его помощи, пришлось отбиваться от нападок его бесцеремонных друзей.
На следующий день, по настоянию Киры, желавшей видеть на месте его секретаря свою подругу Викторию Клочкову, Катя перебралась в кабинет расположенный далеко от президентского офиса, и, если не считать первого общего совещания, на котором были определены обязанности его ближайших сотрудников и помощников, больше они не общались и, до прошлой пятницы, практически не сталкивались.
Андрей глубоко вздохнул, опять погружаясь в пучину своих невеселых размышлений.
– «Да, ты сознательно избегал встреч с ней. Ты «спрятался» от нее за кучей неотложных дел, массой вопросов и проблем, которые необходимо было срочно решать. Но сколько можно играть в прятки с самим собой. Она мне нравиться. Она мне очень нравиться. Я хочу ее видеть, слышать, хочу быть рядом». – Он отпил пару крепких глотков из стакана, который все еще держал в руке. - «Ну и что прикажете теперь делать? Как к ней подступиться?»
Отступление.
9 ноября 2005 года.
(В это же самое время)
В комнате было уже совсем темно, но, вставать и включать свет, было лень, к тому же думать в темноте было сподручней, а уж мечтать….
Катя сидела на диване, закутавшись в шерстяной плед, и вела привычную беседу сама с собой.
- Ну, Пушкарева, доигралась, довыступалась, и что он теперь о тебе подумает?
Катя вспомнила, каким взглядом провожал ее Андрей.
- Я была уверена, он что-нибудь в меня кинет. Я бы кинула, не сдержалась, ей, Богу, не сдержалась. И что теперь делать? Пойти извиниться?
- Ага, пойди, извинись, а лучше сразу признайся:
Я вас люблю (Андрей Палыч) – хоть я бешусь,
Хоть это труд и стыд напрасный,
И в этой глупости несчастной
У ваших ног я признаюсь!
- Вот тогда он точно тебя чем-нибудь огреет и будет прав.
Она обвела тоскливым взглядом темную комнату и попыталась, как когда-то в детстве, в колеблющихся на стене тенях разглядеть образы сказочных птиц и зверей. Долго всматривалась в игру светотени, пытаясь угадать, на что похожи мятущиеся образы. Только почему-то сейчас ей вместо прекрасных птиц чудились какие-то кривляющиеся насмешливые рожицы. Она, показала им язык, обиженно отвернулась, и положила голову на подтянутые к груди колени.
- Ну почему судьба так не справедлива? Почему мне нужно было полюбить именно его.
Она вспомнила, как увидела Андрея первый раз. Это было на второй день ее работы в Зималетто. Она торопилась, боясь опоздать и вдруг, уже почти у самого входа, увидела остановившуюся машину, из которой вышел высокий черноволосый парень. Он поднял вверх голову, как будто приветствуя взметнувшееся ввысь офисное здание, а потом, оглядевшись по сторонам, провернулся на одном каблуке вокруг себя, широко раскинул руки, и улыбнулся так задорно и счастливо, что она смотревшая на него не моргая, не удержалась и в ответ тоже восхищенно улыбнулась.
Ей на мгновение показалось, что она видит перед собой прекрасного сказочного принца, который сейчас обернется, заметит ее и…. Очарование момента нарушили невесть откуда взявшиеся длинноногие девицы, с визгами и криками «Андрей Палыч!» повисшие у него на шее. Он ласково поцеловал каждую и они, обнявшись, скрылись в вестибюле.
- Нет, Пушкарева, ты должна взять себя в руки, не позволять себе впредь подобных выходок, а еще, запомнить крепко накрепко, что на такую как ты он никогда не обратит внимания.
Глава 3. Продолжение
9 ноября 2005 года.
Была в его жизни роковая ошибка, за которую он до сих пор расплачивался. Поддавшись однажды мимолетному чувству, он признался Кире в любви и даже, идиот, сказал, что мечтает на ней жениться. Бинокль ей свой любимый подарил, болван, вот как расчувствовался. Правда было ему тогда всего девять лет, и он, как бы это точнее выразиться, был еще не опытен в сердечных делах, но Кира этот аргумент во внимание не принимала и, что удивительно, не принимает до сих пор, с завидным упорством добиваясь выполнения им так опрометчиво взятых на себя обязательств. Если бы кто знал, сколько они с мамой за все это время крови ему попортили…
Во всяком случае, то ли из-за неуемного желания мамы видеть рядом с ним в качестве жены Киру, или патологической потребности самой Киры выйти за него замуж, у него желания жениться больше не возникало ни разу. Скорее наоборот. А тут вдруг такой всплеск эмоций.
- «Почему, откуда возникла эта нелепая мысль жениться на Пушкаревой?» - Он улыбнулся, вспомнив, как метался по кабинету, получив от Катерины сногсшибательный «удар» по своему самолюбию.
– «Абыдно, ничего не сдэлал, только вашол». - Сами собой всплыли в памяти слова товарища Саахова из «Кавказской пленницы».
- «А что, это выход – мешок на голову и через седло. Ну, а потом что? А потом жениться на ней, чтобы целовать ее, обнимать, так как хочется, и чтобы она никогда, никуда не смогла от него уйти! Ты ведь об этом мечтал?», - он невесело усмехнулся. – «Молодец, только ты сначала найди способ хотя бы с ней поговорить».
Вчера он специально пришел на работу пораньше, чтобы, не привлекая внимания сотрудников, взломать как заправский хакер бухгалтерский компьютер и посмотреть, какие такие проблемы у Пушкаревой с финансами. Ну, «хакер» и «взломать», это он, конечно, преувеличил, президентские полномочия позволяли ему «ломать» любой компьютер в Зималетто, но ему нравилось чувствовать себя немножечко шпионом на задании. Так вот с первой половиной этого самого задания он справился блестяще. Выяснилось, что у Е.В. Пушкаревой действительно существуют затруднения в финансовой сфере. Она выплачивала фирме довольно приличный кредит и его удивили два факта. Первый, что кредит ей выдали практически сразу, как только она устроилась на работу и второй, что три месяца назад она увеличила сумму выплаты с пятидесяти процентов от своей зарплаты, до семидесяти пяти. Почему она это сделала, и почему именно три месяца назад, было понятно, и опять же обидно, непонятно было другое – как она живет на ту мизерную сумму, которая ей остается, а еще, почему отцу она доверяет, а ему нет. Вот тогда он и решил, поговорить с Катей что называется «по душам», и вот эту, вторую часть своего задания - бесславно провалил.
Отступление.
14 июня 2005 года.
(За четыре месяца и двадцать два дня до начала истории)
- Екатерина Валерьевна, - обратился Павел Жданов к своей новой помощнице, заметив на ее лице следы сильного огорчения. – Может расскажите, что у вас стряслось?
- Ничего не стряслось, Павел Олегович, - засуетилась она, пытаясь забрать у него со стола документы.
- Катя, вы совершенно не умеете обманывать, - мягко заметил президент. – Присядьте, не волнуйтесь и расскажите мне, что случилось?
Катя внимательно посмотрела в глаза сидящего напротив пожилого мужчины и, увидела в них доброту, отеческое участие и искреннее желание помочь.
- Павел Олегович, помните, я вам говорила, что у меня есть младший брат?
- Конечно, Катюш, я помню.
- Так вот, - она набрала в легкие побольше воздуха. – Он музыкант, пианист, закончил в этом году консерваторию, а еще он недавно участвовал в конкурсе молодых исполнителей и победил. Выиграл первую премию – грант на учебу в Италии в течение года.
- Ну, это же замечательно, Катя, я вас поздравляю.
- Не с чем, Павел Олегович. У нас нет денег, чтобы Коля мог поехать в Европу.
- Как нет? Вы же сказали, что он выиграл денежную премию?
- Да это так, но эти деньги, они перечисляются как плата за учебу, а все, что касается личных нужд, проживание, питание…. Конечно, он будет получать стипендию, но ее не достаточно, чтобы жить в таком городе как Милан, к тому же у нас нет денег даже на билет. Придется отказываться от этой поездки, а мне жалко брата, он так обрадовался этой возможности, а теперь…
- Катя, подождите, но ведь по сравнению со всей премией это, наверняка, небольшие деньги?
- Да небольшие, но их нет Павел Олегович.
- Президент встал, задумчиво походил по кабинету, потом подошел к сидящей в кресле и внимательно за ним наблюдавшей Кате.
- А что если мы…, – начал он.
- Павел Олегович, - перебила его Катя. – Я рассказала вам о своих проблемах, потому, что доверяю вам и... Прошу вас не обижайте меня предложением дать взаймы. Я в долг не возьму.
- Катя, а вам никогда не говорили, что перебивать старших нехорошо?
- Извините, Павел Олегович.
- Ладно. Я не буду вам предлагать взаймы. Хотя ничего зазорного в этом не вижу. Люди должны помогать друг другу в трудную минуту. Но не хотите – как хотите, ваше право. – Он, соглашаясь и останавливая ее дальнейшие объяснения, поднял вверх руки.
- У меня есть другой вариант. Я хочу предложить вам взять кредит у Зималетто. Мы предоставляем своим сотрудникам такую возможность, так что в этом нет ничего необычного.
- Но ведь я работаю у вас всего несколько дней, Павел Олегович.
- Ну и что? Из этого следует, что вы сбежите, не выплатив кредита? – Жданов улыбнулся. – Катя посчитайте, посоветуйтесь с братом какая сумма вам понадобится и пишите заявление. Я подпишу. Договорились?
- Спасибо, Павел Олегович.
На лице молодой девушки отразилась вся гамма переживаемых ею сейчас чувств: растерянность, сомнение, и, наконец, еще робкая, но уже охватывающая все ее существо радость.
- Ну, из «спасибо» шубы не сошьешь, у меня к вам, Катя, будет одна просьба. Видите, как я ловко воспользовался вашей благодарностью? – Жданов лукаво улыбнулся.
Катя доверчиво и открыто улыбнулась ему в ответ.
- Катюш, вы не согласитесь, некоторое время посидеть у меня в приемной и взять на себя обязанности моего секретаря, пока не удастся найти подходящую кандидатуру? Я постараюсь вас не слишком напрягать.
- Конечно, Павел Олегович. Мне это совсем не трудно, тем более что по основной своей работе я сейчас занимаюсь подборкой и изучением документов.
- Ну, вот и договорились. Спасибо, Катюш. Жду вас завтра с заявлением.
Глава 3. Продолжение
9 ноября 2005 года.
Хозяйство Андрею в наследство досталось хлопотное, нервное (один великий дизайнер Милко Вуканович чего стоил), но давно любимое и по большому счету пока единственное, что имело смысл в его жизни. Никто и ничто не волновало его так, как эта семейная фирма. Ради ее процветания, он был готов на все. Трудиться день и ночь – пожалуйста, хитрить, изворачиваться, уговаривать партнеров – с удовольствием! Все, ради скупой улыбки и короткой фразы сказанной отцом: - Молодец, Андрей.
Пытаясь сейчас найти точки соприкосновения с Катериной, он вынужден был констатировать, что единственная тема в разговоре с ним, которая не вызывала у его строптивой помощницы раздражения – это работа.
- «Точно. Работа, вот тот троянский конь, который поможет мне преодолеть эти неприступные стены. Завтра я приглашу ее на переговоры с МакроТекстилем. А потом? А потом я попрошу ее проверить наш с Ромкой бизнес план, конечно, проверять там нечего, но был бы как говориться повод».
Почувствовав, что он на правильном пути, президент воодушевился, и прежде чем встать и отправиться в спальню, решительно подумал.
- «Ну, держитесь Катерина Валерьевна. Сами виноваты. Не нужно было дразнить тигра в клетке!»
Последний раз редактировалось Сплин 23 ноя 2008, 21:49, всего редактировалось 3 раз(а).
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Как хочется скорее дальше! 
Ню-ню
самоуверенного нашего 
И зацепила она его.... Ох, как же это здорово. 
Ну да ладно.... Посмотрим как автор разрулит всё это. 
А нам теперь мучайся, ожидаючи..... 