|
15.
((()))
Уже за полночь на девятом, последнем этаже многоквартирного дома на улице Тельмана в Красноярске, звякнул лифт. Днем, звук движения этой махины вверх-вниз, внимания не привлекал, а вот в ночной тишине, в угловой квартире, звук подъехавшего лифта слышался очень четко.
Еще и звонок раздался в этой самой угловой квартире.
- И кого нелегкая принесла?
Хозяин, Виктор Чертков, осторожно отодвинул детали разобранного электрического утюга, который чинил и решил, что возможно, раньше положенного срока вернулись пожилые соседи, которые оставляли им ключи, чтобы они с женой поливали их цветочки, а еще кормили и следили за чистотой лотка кота Персика.
Распахнул дверь, перед ним стоял Ющенко с чемоданом. Виктор уперся взглядом в этот чемодан – из ярко оранжевого кожзама, на молнии, с широкими ремнями. И, настолько был обескуражен появлением ночных гостей, что ничего, кроме знакомого чемодана не видит.
За спиной друга возвышался сын. При его росте, длины костылей парню явно не хватало, он стоял согнувшись, тяжело опираясь на них.
Виктор молча смотрел на друга с сыном и ничего не мог сказать. Сергей отодвинул друга в сторону , вошел в прихожую и вместо «Здравствуй» произнес:
- Хорошо, что еще не спишь.
Чертков неуклюже пытался обнять сына и помочь перешагнуть через высокий порог.
- Да что случилось? Вы откуда?
- А случилось то, что вы, чертовы Чертковы, и старый, и малый, спокойно мне помереть не дадите. А теперь, Витя, тащи настойку, я хочу, и должен сегодня напиться так, как после нашего первого с тобой полета!
Ющенко привычным жестом пригладил чуб. Виктор отметил, но промолчал, что золотисто-соломенные кудри Сергея стали седыми.
Действительно, за всю свою жизнь Ющенко больше ни разу так крепко не прикладывался к рюмке, как в тот день, когда совершили с Чертковым первый совместный полет из Таежного в Медвежий угол, после которого и началась их дружба.
О любовных терзаниях Сергея догадывалась только тетя Маруся. Квартирная хозяйка с того дня всячески оберегала своего любимчика от дурного влияния Черткова и пыталась подтолкнуть жену Виктора к мысли, что ветвистые рога ее муж заслуживает. И они бы были достойным украшением его головы. Но воспитание и мораль Александры Николаевны никогда, ни при каких условиях не позволили бы ей изменить мужу.
Из комнаты вылетела Ксения, повисла на шее брата. Осторожно отодвинул сестру:
- Чертков, куда дел мою сестру? Эта толстуха мне незнакома.
Очень серьезно, без тени улыбки говорил Сергей, внимательно оглядывая фигуру Ксении. После первых родов Ксения набрала в весе, фигура молодой женщины округлилась, пропала подростковая угловатость.
А вот после рождения второго ребенка от тоненькой тростиночки ничего не осталось и в помине. Сергей впервые видел перед собой невысокую плотную женскую фигуру, один в один, напоминающую мамину. Вот тебе и фокус!
Сергей вспомнил, как друг поделился с ним, что старый доктор в станице посоветовал Ксении только один рецепт: немного набрать вес и успокоиться.
А в данный конкретный момент ни Виктор, ни Ксения, в суете никак не могли выбрать Витьке-маленькому, самое удобное место за столом. Самую большую и красивую тарелку, самые вкусные куски и кусочки. Наконец, молодой гость не выдержал такого пристального внимания:
- Да прекратите суетиться, не инвалид я.
К тому времени, когда Ксения с помощью мужа накрыла стол в большой комнате, в общих чертах они были в курсе, как и почему у них нежданно посреди ночи появились дорогие гости.
- Серега, почему мне ничего не сказал? Ну, как посмел проехать мимо и не поставить меня в известность о случившемся?
- А что бы это изменило? Сорвался бы и поехал со мной. А Малявку бы с двоими малышами на кого оставил? Знаю я это, проходили. Но у нас тетя Маруся всегда была на подхвате, да и Витюка при случае мог за девчонками присмотреть.
Когда мужчины наконец расселись вокруг большого овального стола, Ющенко оперся на него локтями и кивнул на стол:
- Малявка, заканчивай суетиться! Присаживайся, наконец! И почему только две стопки? Думается, теперь все взрослые, ставь еще парочку: и себе, и Витюке.
- А может это как раз мне и пилоту, а вы с Виктором в пролете?
Засмеялась Ксения. Проходила мимо и обняла мужа за шею, поцеловала в висок. На какую-то секунду Чертков прижал к себе жену. Каким бы Сергей не был уставшим с дороги и всего пережитого, тем не менее заметил, что отношения между Виктором и Ксенией изменились. Теперь это были отношения супругов, взрослых людей, проживших рядом не один день. Там, в Таежном, Ющенко всегда про себя отмечал какую-то показную наигранность Виктора в бесконечном повышенном внимании к жене, демонстрации на публику своей любви к ней. Сергей никогда об этом никому не говорил, в первую очередь другу. Но наблюдал что-то искусственное в бесконечно демонстрируемых его объятиях и поцелуях. Внимательный Сергей видел, что поведение Виктора в этом плане кардинально менялось в присутствии Александры. В присутствии Саши, он становился сдержанным и строгим.
Сергей посмотрел на друга и указал пальцем на графин:
- Наливай, а то уйду!
Ющенко первым поднял рюмку, посмотрел на свет сквозь плотный насыщенный шоколадный цвет, окинул взглядом всех, остановился на Витьке-маленьком:
- За тебя, сын! За то, что ты у меня есть. Спасибо, что ты жив и здоров.
Молчали все. Ющенко не стеснялся слез, заполнивших глаза.
- Батя…
(Бывало, что изредка Витька называл так Сергея, но обычно обращался к нему, как в детстве, «дядя Сережа». Впервые, в присутствии Ксении, и при родном отце, Витька назвал Сергея вот так «батя». И это им нравилось обоим: и Сергею, и Виктору-младшему... Раз за разом, старался именно так, «БАТЯ» обратиться к отчиму).
Ксения покинула застолье, когда послышался плач малыша из спальни.
- Витька, сынок, так что случилось? Хоть что-то расскажи!
Витька, которого отец с Сергеем впервые видели под шафе, расслабился и начал говорить:
- Все, отцы-командиры, у меня произошло прозаично, без героизма: не в бою меня ранили, не «вертушку» мою сбили, тут похвалиться нечем. И медалей за такое не дают…
А заболел я желтухой, когда боевики начали штурмовать Грозный. У нас в бригаде, госпиталя, как такового не было – была просто палатка. И лежал каждый там, где лежал, потому что тяжело было, ведь бригаду нашу в блокаду взяли – ни боеприпасов, ни пожрать, ни воды.
Витька не стал, а может и не имел просто морального права рассказывать отцу с Сергеем, что к тому времени еле ходил, мочился кровью и думал, что останется здесь навсегда.
- Теперь уже и не помню, как это получилось, что собрал все силы и вышел наружу. А рядом в этот момент снаряд разорвался, небольшая контузия, ноги посекло, и меня срочно увезли на вертушке в Нальчик, оттуда в Москву, где меня и отыскал батя.
Речь Витьки изобиловала отборными матерными выражениями. Отцы такого себе никогда не позволяли. Услышанные от сына слова и выражения им были знакомы, возможно, они и сумели бы их применять в своей речи. Но жизнь не заставила. Если случалось так, что порой Виктор-старший и мог себе позволить выразиться от души, то Сергею это было совершенно чуждо. Оба ничего не сказали Витьке по этому поводу, только переглянулись и слушали рассказ парня дальше. И когда прозвучали из уст парня последние фразы:
- Я прочувствовал на своей шкуре: война, сука, это страшно, не то, что в кино показывают. Я помню первых «двухсотых». Знаете, блин, страшно. Подыхать -то, оно страшно… Отцы-командиры, осознание того, что ты в бою людей убиваешь, приходит потом… Но я не жалею, @@@, что мне удалось там побывать…
(Этот отрывок, рассказ Витьки–младшего, мной не придуман. Он документальный. Естественно, что адаптирован под текст моего фанфика. Это из воспоминаний Александра Корякова, связиста 101-й особой бригады оперативного назначения, участника Первой Чеченской войны. Это текст из цикла «Ленты.ру» к 25-летней годовщине первой чеченской войны впервые был опубликован 11 декабря 2019 года. ).
На кухне появилась Ксения. На руках полугодовалый малыш, рядом у юбки – дочь.
- Вот, проснулись… уложить никак больше не могу.
Сергей и Виктор-старший вместе нагнулись, столкнулись лбами, протянули руки к девочке, засмеялись.
Дашка, с открытыми синими глазами, удивительно напоминала Сережу Ющенко в детстве. Когда принесли новорожденную домой, бабушка долго смотрела на новую внучку и обратилась к зятю:
- Витя, ты меня прости, пожалуйста! Но она так похожа, просто копия моего маленького Сережи!
- При чем тут прости! Единокровная родня, никуда не денешься. Дядька просто обязан любить племянницу.
Златокудрая Дарья Викторовна, дядю Сережу видела в жизни всего несколько раз, естественно, что не могла помнить его. Проигнорировала гостя и забралась на колени к отцу.
Витька-младший попросил:
- Ксенька, дай мне подержать Димку. Не бойся, я умею. Дуська с Маруськой, можно сказать, выросли на моих руках.
Поудобнее перехватил мальчика, правой рукой поддерживал за спинку:
- Ну, что Дмитрий Викторович, давай знакомиться. Я твой настоящий старший брат и зовут меня Виктор Викторович!
Прозвучало неожиданное:
- Сын, время идет. Пора бы и о своих задуматься.
- Пап, какие мои годы! Ты вон стал папой на пятом десятке, да и Ксенька стала мамой далеко не в юном возрасте. Зато сколько любви и внимания малышам от вас достается. А у меня, раннего твоего отпрыска, был только дядя Сережа, который и из садика заберет, и в футбол поиграет по вашей просьбе, и газировкой напоит. Прости, папа, это ревность по сей день во мне говорит: но мне иногда думается, что когда я очень хотел пойти с тобой в зоопарк, ты туда водил Ксеньку.
Витька-младший передал ребенка Сергею, взял небольшой штоф, в котором на дне оставалось немного знаменитой чертковской настойки на кедровых орешках, и разлил на две рюмки, поочередно пододвинул каждую поближе к отцу и Сергею.
Обратился к отцу:
- Ко мне в госпиталь Вика Мартынова с мужем приезжали. Так что, папа, не боись, дедом, хоть и неофициальным, ты станешь буквально через месяц.
На изумленный взгляд отца ответил:
- Я все знаю: и про маму, и про Надю Мартынову, про грозу, когда Сергей латал среди ночи нам крышу; и Ксеньку, и про историю Сергея со стюардессой Викой, и про Ваше с батей «Большое небо». Не забывай, что я вырос в деревне, где ничего и ни от кого не утаишь. Мне было лет пятнадцать, когда я сказал пацанам, что жаль, что Вика Мартынова еще маленькая, а так влюбился бы в такую красавицу. А Васька Самойлов мне ответил, что я в нее влюбиться не могу, так как она мне сестра. Промучился дня два: к кому идти за разъяснениями: к тете Наде и маме – а что я им бы сказал? К тебе – отправишь куда подальше. Баба Маруся ответит честно, но попутно не оставит ни на одном из героев чистого места. Остается только дядя Сережа. Вот от него я и узнал, что дети часто берутся не только от великой любви и впервые законно, у ночного костра, выпил с ним сто граммов. А пока, как батя советовал – ищу свою женщину, единственную, как у тебя Ксенька. А у бати – моя мама. И, кажется нашел…
- А не рановато тебя просветили, откуда дети берутся?
С какой-то злой растерянностью произнес Чертков-старший.
- Почему рано? Пятнадцать лет… самое время.
Впервые мужчины видели своего Витьку вот таким, откровенным и открытым. Парень обернулся, взял прислоненные к стене костыли и крикнул Ксении, разбиравшей диван в соседней комнате:
- Ксенька, пока дети не плачут, пошли на балкон, пошепчемся!
Уже у выхода на балкон его застал вопрос отца:
- И как ее зовут?
- Она старше меня. Замужем. Детей нет. Я сказал, чтобы она разводилась и я за ней приеду. Ее зовут Александра, доктор Саша.
В каждой фразе и слове слышались интонации, присущие для речи Сергея.
- Хорошее имя.
Растерянно сказал Ющенко.
Никогда никому Сергей не скажет, даже жене, что думал, что ту, единственную, которая поселится в сердце Витьки–младшего, должны звать Светой. Вот так.
- Главное редкое, резюмировал Чертков.
Время от времени с балкона слышались то звонкий смех Ксении, то Витькин басок.
Дети уснули на руках мужчин. Первым поднялся и понес ребенка в кроватку Сергей. За ним следом пошел Виктор.
- Серега, как ловко у тебя получается. Я пока спящего ребенка в постель положу, у меня от напряжения руки немеют.
- Опыт, засмеялся Ющенко.
- Вообще-то, у тебя он богаче. Еще и Витюка был!
- Ой, Ющенко, брось! К Витьке я лет до двух и прикоснуться боялся. Да в это время я и жил в Таежном без них…
Вернулись за стол, на котором были чистые тарелки. Настойки не было, стояла непочатая бутылка армянского коньяка.
- Батя, не геройствуй. Завтра нам ехать.
- Сынок, все будет нормально, доедем.
- Куда ехать? Как?
Встрепенулись Ксения и Виктор.
- Надо домой, мама по мне скучает. Жаль, что Дуськи в городе нет.
Последнего диалога Сергей уже не слышал. Виктор с трудом переместил друга на диван в соседнюю комнату, раздел с помощью Ксении. В голове прокрутилось, когда невменяемо пьяного друга уводил из-за стола: «Ющенко, и чего я еще не знаю о тебе»?
_________________  И создал бог женщину. Посмотрел, засмеялся и сказал: да, ладно, накрасится!
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
