НРКмания

Если смешать с колой, то вполне себе напиток и, говорят, ирландский лучше, но я в этих виски вообще не алё, так что поверю знатокам на слово



только не Винни я его недавно в рифму укокошила лапами? крыльями? пчёл которые, как он верно заметил, были "неправильные"

_________________
«Самая трудная задача — быть самим собой в мире, где каждый пытается сделать вас кем-то другим».

Бенедикт Камбербэтч

Я - алё, ирландский, несомненно, лучше; так именно и пью - только с колой. Но с колой можно все что угодно выпить. Это не счетово. А вот в чистом виде...



12.

Он все-все тогда рассказывал кукле, а что загадал – не стал рассказывать. Для чистоты эксперимента? Испугался сглазить? Нееет! Он совсем не верил в такие чудеса, что он, ребенок что ли.... Просто не сказал – и все. А Хлоромке – да.

- Ты как маленький в натуре! – поразился тот. – Как это тебя угораздило ляпнуть такое?

Как, как... Он помнил, что окинул тогда взглядом комнату в порыве злого куража – эти разноцветные язычки пламени на свечах, эти разномастные улыбки на нелюбимых лицах, этот огромный помпезный торт – безвкусный что на глаз, что на вкус, в котором могли бы поместиться все гости, и эти тридцать воздушных шариков с идиотскими надписями «Я здесь только из-за торта», «Время тебя не пощадило» и «Ненавижу тебя меньше всех», прилипших к потолку и громко кричащих о том, что в каждой шутке только доля шутки – и ничего не родилось в душе, кроме досады и скуки. Если б тогда в толпе поздравляющих уже присутствовал Шур-Шур, может быть и возникла какая светлая хулиганская идея, а к остальным свое желание, пусть и высказанное впустую, он применить не захотел.
И тут Дрю увидел ее. Она, как обычно, сидела на подоконнике открытого окна, самого дальнего от Андрея, и смотрела куда-то в небо. Издалека и против света - как живая... Единственное существо, кроме Ромки в этой комнате, на его днюхе, с которым действительно хотелось бы провести этот, как считается счастливый и радостный, день. Существо... но ведь не человек.
Слова – вызовом невозможному - сложились в формулу желания сами: «Пусть моя кукла оживет!»

Самые горячие наши желания – самые потаенные, не всегда осмысленные и... невозможные. Нет, есть, конечно, Тот и Там, для которого такого понятия не существует. Но и Он не всегда может сделать все, о чем мы просим, как писатель, в воле которого – что, ему трудно, что ли? - изменить имя героя, вложить в его уста другие слова и в финале поменять «минус» на «плюс», но на деле - проще выкинуть книгу в топку Delete, легче уничтожить - совсем, чем сломать себя, выкрутить себе руки, пойти против идеи и своего – творческого от слова Творец – желания видеть произведение именно таким до последнего ненужного тире:
«Я протестую
При мысли, что изменит он
Одну хотя бы запятую».
Кто не писал, тот скажет «гордость» - нет! Не гордость – физическая невозможность позволить чьей-то воле внедриться в изначальный – уже где-то свыше полностью сформированный замысел, который лишь нашел в тебе свой канал воплощения. Даже одна замененная буква в важном слове может исказить его полностью, обрушить всю конструкцию, как кирпичик, вынутый из под угла башни. Но можно убрать или добавить иногда целую главу, что только украсит произведение, если глава была не скелетная. Так и с Богом, возможно, когда нам кажется, что он не слышит наших молитв. Слышит... но если что-то противоречит в них его первоначальному замыслу основополагающе - молись, не молись, он не выполнит твоей просьбы. Но если очень просить о чем-то, что он допускает, даже если не планировал изначально, что является лишь ответвлением от главной дороги судьбы, которое вновь вольется чуть позже в основное русло - он сделает это. Но тогда уж ты сам во всем виноват, если что.

Андрей не верил в чудо, но спустя какое-то время обнаружил, что стал ждать исполнения своего желания. Сколько раз с тех пор Ромка подсмеивался над ним, когда заставал Дрю с застывшим на кукле взглядом. Сколько раз подшучивал, обнимая за шею руками куклы и шепча всякие горячие словечки тоненьким голоском на разные лады.
- «Дрюююю, - выдыхал на ухо Жданову Хлором в эдитапьеховой манере, а куклина рука по его велению уже залезала за ворот рубашки, - ты меня совсем не обнимаешь и не целуешь, разве я могу без этого ожить?»
- Посади ее немедленно на место! – рявкал Дрютти, и, не дожидаясь, пока Ромка прохихикается, выдергивал куклу у того из рук и уносил в свои покои. Кукла улыбалась ему все так же, все так же танцевала, и вообще все так же была все той же куклой, и - никаких, ни малейших признаков жизни. – А если считаешь, что поцелуи оживляют, дорогой мой Елисей, то тогда помоги ей сам! – предлагал владелец, плотно прикрывая при этом за собой дверь.
- Сам ты Енисей, – не врубался в ждановские аллюзии на пушкинские сказки Ромул. - Я рад бы! Вот честно, Дрюнчик, но... Во-первых, она улыбается только тебе, во-вторых, она смотрит только на тебя, будь я хоть Тигр и Ефрат в одном лице, в-третьих, я предпочитаю куколок потемпераментнее – Сырдарья, Амударья, - здесь был изображен восточный танец, в котором голова как по досочке ездит по подставленным к ней рукам, - в-четвертых, ты же знаешь, волшебной силой обладают только поцелуи суженого, а я ей кто? Не брат, не сват, не кум, не печной ухват, а только переносчик заразы. И, самое главное, пятое... ты ж мне этого не позволишь, Урал, Урал-река, могила его глубока?
- Почему это? Да пожалуйста! – пожимал плечами Андрей, уверенный, что Хлом просто как обычно балаболит. А тот срывался с места и успевал нырнуть в спальню быстрее Дрю, но не успевал добраться до куклы – Жданов падал ему под ноги, и они схватывались в шуточном поединке на полу, как два волчонка-подростка – с яростным желанием победить, но без взрослой ярости с намерением убить.
- Нет, все-таки скажи мне, зачем? – допрашивал Хлоропласт наследника, оседлав его и скрутив руки за спиной. – Ведь если ты говоришь, что желание само пришло в голову, значит, оно вылезло из подсознания, значит, тебе это для чего-то надо! Для чего? Только она твой идеал красоты? Только она тебя возбуждает? Хочешь горячих сексуальных утех, но без всякого риска?
- Слезь, озабоченный! - пытался выбраться из железных тисков Дрю, но тут же выгибался от боли.
- Нет, ты мне скажи! Да и зачем слезать, мама ж не увидит и не заподозрит тебя в измене Кирюше со мной... Хотя со стороны это может выглядеть очень даже возбуждающе! Два прекрасных мужских тела слились в жестокой ласке у ног невозмутимой повелительницы кукол, обожающей смотреть на запретные игры мальчиков, потому что это хоть как-то разогревало ее рыбью кровь, – Ромка заржав, как конь, попрыгал на заднице Андрея и скатился с него. – Нет, лучше не надо. А то придется потом в чан с дерьмовым цементом нырять, спасаясь от свистящей над головой арматуры, пока не схватится. Измена Кире – государственное преступление.

Теперь они лежали рядом на полу и смотрели в потолок, на котором каждый видел свои картинки.
Андрей вспоминал, как сначала был огорчен маминым подарком на свое десятилетие.
- Зачем мне кукла? – сдерживая слезы, потому что мальчикам никогда, ни при каких обстоятельствах нельзя плакать, даже когда они были уверены, что им подарят одно, а подарили совсем-совсем другое. – Я хотел...
- Я знаю, ты бы хотел, чтобы Кирочка так надолго не уезжала, но балетное училище есть только в другом городе, а она прирожденная балерина! И вот, чтобы ты не скучал по ней, чтобы тебе было с кем поговорить-посекретничать в ее отсутствие, я решила купить тебе самую продвинутую модель подружки.
Уже тогда, захлебываясь непониманием, почему мама всегда делает для него то, что хочет сама, а не чего хочет он, Андрей услышал эти слова: поговорить-посекретничать. И тогда же до него впервые дошло, что не просто так случаются разборки с мамой и всякие неприятности вскоре после того, как он рассказал о чем-то недозволенном Кире, которую считал своим единственным другом.
- Что она умеет делать? – спросил именинник, с неприятием и настороженностью глядя на свой подарок.
- Танцевать, как Кирюша, улыбаться в ответ на твои слова, сидеть, как человек, стоять, и даже, кажется, расти вместе с тобой. Но это как-то сомнительно, небось врут, - не дала подростку засунуть нос в инструкцию по использованию куклы Маргулья, так как быстро пробежала ее глазами сама и обнаружила нечто, о чем не подозревала раньше и о чем не сообщил консультант в магазине, разгильдяй. Но потом родительница решила, что все к лучшему и все на пользу, надо ж парню когда-то взрослеть? Лучше так, безопаснее во всех смыслах и проще для нее самой.

Он проверил тогда куклу на подлость: громко и четко несколько раз поведал ей о своих секретах, которые точно не понравились бы маме. Но возмездия не последовало - кукла, в отличие от бывшей живой подружки, их преданно сохранила. А когда Кира через много лет вернулась, Андрей больше не питал на ее счет иллюзий – она больше дружила с мамой, а к Андрею относилась как к ценному призу, который ей предстоит когда-нибудь гарантированно получить вместе с соответствующими званиями и прилагающимся к ним финансовым обеспечением. Тепло, связывающее их в детстве, из отношений ушло, осталось лишь светское общение, к которому обязывал маячивший где-то на горизонте брак: наследнику с рождения внушали, что этот вопрос решен раз и навсегда. «Ты был обручен с Кирой еще в колыбели, и только смерть может помешать тебе нарушить свой младенческий обет», - повторяла из года в год Маргулья. Интересно, как он тогда дал этот обет? Испачкав пеленки?

После возвращения Киры из училища - девочка прирожденный дизайнер! - мать попыталась забрать у Дрютти куклу, которая по ее мнению прекрасно выполнила свою заместительную миссию – не допустила иных привязанностей наследника к особам девчачьего пола, но Андрей так горячо воспротивился этому, проявил такую небывалую твердость в отстаивании своего желания, что Маргулья не стала упорствовать: никакого вреда она от потакания этой прихоти не видела, а нежелание расстаться с игрушкой восприняла как подростковую блажь, выверт переходного возраста и утешила себя тем, что дала возможность Дрюне выпустить пар.

Вот в те годы, когда у Андрея уже не стало друга Киры, а друг Хломка еще не появился, и сформировалась у мальчика привычка поверять свои горести, печали и просто раздумья неживой девочке, которая, кстати, и вправду росла, но больше ни одного признака живого существа, как следовало из учебника биологии не имела: не дышала, не питалась, не приносила потомство, не могла умереть.

Насчет потомства, правда, вопрос остался неясен. Хлором, возникший внезапно в жизни наследника и сразу ставший его единственным близким человеком, как-то выслушав рассказ Дрю об особенностях и свойствах куклы, предложил ему проверить данный признак, благо (если это слово уместно в данном контексте) они уже были способны на это, а у нее имелись для этого технические возможности. Но сначала, по юности лет, ребята на подобный эксперимент не решились, а потом уже приобрели некоторый опыт в этих вопросах и даже отчасти мудрость, и идея проверки отпала сама собой – даже мужчины иногда понимают, что последствия выхода из-под контроля мирного атома лучше наблюдать на вражеской территории.
Насчет «не могла умереть» – Андрей усомнился, увидев последствия падения. Но потом он понял, что умерла не кукла, а что-то в его душе, когда ее не стало рядом. Вот тогда и возникла революционная мысль – отказаться от ненавистного президентства под предлогом потери куклы, нет, даже не так: посмотреть, как среагирует на подобный выпад Маргулья, потому что отказаться ему не светило, его с детства готовили именно к этому – возглавить компанию. Он ждал чего-то ужасного: что она начнет в открытую давить на него или давить подспудно, как обычно, станет страшной в своем холодном, как бетонная стена зимой гневе, или кинется уговаривать, подкупать, умасливать, в общем, действовать кнутом и пряником. Но мать вдруг пообещала, что куклу починят. То, что Дрю видел среди живых трехцветных звезд на газоне, починить было никак нельзя. Земля уже впитала в себя голубой гель, вытекший из тоненьких разорванных шлангов, а собрать с нее темно-бордовый порошок, высыпавшийся из полостей под «кожей» - не представлялось возможным и подавно. Он не стал смотреть в лицо кукле, испугавшись последнего впечатления, и так было понятно, по изменившейся форме головы, что лицо не будет прежним. Чтобы почувствовать приступ дурноты, ему хватило вывернутых ног, странно торчащих из под пышной, чуть задранной юбки.
- Если кукла будет возвращена тебе в полной исправности, ты сразу сделаешь то, что и так должен сделать – без дурацких условий и выкрутасов? – спросила ровным тихим голосом мать.
Когда она говорила вот так, спокойно, начинали беспокоиться все окружающие – это был верный признак, что она уже приняла решение и знает, как надо действовать. Но ему-то, в принципе, нечего было терять: Андрей давно понял, что был рожден специально, чтобы стать президентом и жениться на Кире. Любая попытка отклонения от намеченного курса расценивалась бы как предательство материнских надежд, а с предателями в их семье не церемонились. Он не боялся, он не видел выхода.

- Лучше бы, конечно, живой и невредимой, - пошутил сын, - но – да, я стану президентом в оговоренный в завещании срок.

Вот и сейчас опять Дрю не стал говорить кукле о своем том желании. Для чистоты эксперимента? Нет, боясь сглазить.

С колой можно и унитазы чистить универсальный напиток

Понравилось про желания и Творцов

Вот вроде и весёлая история, про куклу, а много в ней и грусти. Особенно про маму Дрютти. Особенно после недавно просмотренной серии, где Марго сначала пожалела сына, а потом решила ему помочь по-своему...

_________________
«Самая трудная задача — быть самим собой в мире, где каждый пытается сделать вас кем-то другим».

Бенедикт Камбербэтч

Вот прям хочется, чтобы Дрюня с Ромкой и с куклой подмышкой) сбежал от бетонной Марго, нашёл где-нибудь Милко и затеял модный бизнес))))
Автор, но это так ... фантазии вашего читателя.
А на самом деле версия автора будет самой лучшей для меня.
Спасибо

_________________

Любить – значит видеть человека таким, каким его задумал Бог. (Ф.М. Достоевский)

Саша, я вообще очень грущу, что бетон. Какой метафорой он бы ни был... Но грущу недолго. Потому что как тут грустить, когда такая прелесть! Спасибо, автор!

_________________

[

Сходила тут на "Кинастон" в Табакерку, так потрясена была, что непременно навпечатляла бы, кабы не бесконечный бег с препятствиями. Так вот режиссер этого спектакля Евгений Писарев в интервью сказал: с возрастом уже не получается только веселиться, комедия в чистом виде больше не привлекает, хочется чего-то иного, а именно какой-то грусти...
Я с ним согласна, с возрастом приходит печаль. Это не страшно, главное, чтобы светлая.

Спасибо, Маша!

Я с детства с ней под ручку хожу. Но тут у меня хотя бы отмаза железная есть - не я такая, жизнь такая

А вообще вспоминаю свою первую реакцию от "Девчат" - слёзы. Потом уже повзрослела и легче стала относиться к фильму, как к комедии. И вообще думаю, что хорошей комедии без капельки грусти не бывает.

_________________
«Самая трудная задача — быть самим собой в мире, где каждый пытается сделать вас кем-то другим».

Бенедикт Камбербэтч

Как всякая разиня – ворона, утешаюсь народной мудростью: лучше поздно, чем никогда. А, вот еще есть такая: большому куску рот радуется. Это я к тому, что сегодня все 12 глав – запоем!

Все герои, так сказать, на своем месте: будущий родственник Наследника - злодей с благими намерениями, старательная и ответственная Катя, сам Наследник, «взятый в клещи» своей железобетонной мамашей. Но вот вопросик у меня: насколько широко оповещена общественность, сиречь тусовка, про наличие любимой куклы у тридцатилетнего балбеса? Он этой самой общественности чудным не кажется? Типа мистера Бина с его медведем. Хотя если с его банковским счетом все в порядке… Но с этим, кажется уже проблемы.

Вспомнилось чего-то: «Рука Гончаровой как лебедь коснулась золота царского эполета…»

Спасибо!

Знаете, Саша, что? Я все эти дни все придумывала, что на это ответить. Вот прям миллион ответов всяких разных придумала, хохоча и удивляясь. А потом решила, что лучше ничего такого и не говорить, уже все тыщщщщу раз сказано!
Как же вы меня веселите, это что-то!!!




И правильно, Harmful! Грустного - по-немножку! А бетон... и к нему можно питать очень теплые чувства. Вопрос в том, что ты вмуровываешь в это понятие.
Спасибо!


Спасибо, я тоже думаю, что много сразу - это круче... И уж конечно для автора поздно не бывает, лишь бы читали! К слову сказать:
автор испытывает легкие, совсем незначительные муки совести, что все так медленно. И, конечно, наматывание кишок читателей на палку не самое благородное занятие, но я про себя давно поняла: если нет обязательства - я не смогу преодолевать то, что приходится, ради написания, я б бросила уже давно. Не умею как некоторые гиганты написать все постепенно и выложить целиком или выкладывать очень большими кусками.

Спрашивали? Отвечаем!
(мне так хотелось ввернуть про мистера Бина! Но чо-та постеснялась)



Гость, Гость! Откуда это? У меня шарики за ролики от этой цитаты.

Спасибо! Так приятно, когда кто-то заруливает в ночи выпить и поболтать...


13.

- А ты как думаешь? Какие у меня могут быть желания? – легко отвлекся Андрей.
- Пффф! – очень по-человечески фыркнула кукла. – Откуда же мне знать? Представления не имею, чего могут хотеть такие люди, как ты.
- Какие – такие? – ужасно интересно, каким ты предстаешь в глазах кукол.
Они кружили по узкой садовой дорожке, уже в который раз проходя мимо высокого стога золотых шаров, и иногда под ногами взрывались белые ягодки, брошенные здесь, наверное, какими-то детьми. Из-за этих упругих горошин Катя вспомнила свои ощущения, которые накрыли ее в том парке, где она беседовала с доктором и где к ним вылез из кустов Александр.

- Полностью упакованные, привыкшие потакать любым своим капризам, имеющие родителей, за которыми – как за каменной стеной, пресыщенные всем и вся, не знающие чего бы им еще такого захотеть, не желающие напрягаться, чтобы любить двуногих или четвероногих, потому что это трудно, хлопотно и страшно, поэтому удовлетворяющие свою потребность в привязанности к кому-либо посредством содержания этаких усовершенствованных тамагочи, мнящие себя прирожденными руководителями, а на самом деле ничего в этом плане из себя не представляющими, не способными даже понять, куда, в какую яму загоняют свое фамильное дело!
- Ух ты! – наследник остановился, Катя прошла еще несколько шагов, потом тоже встала, повернулась. – Все интереснее и интереснее! Какая мощная аналитическая программа в тебя заложена! – он улыбался задумчиво, он не обиделся совсем, он был на какой-то своей волне, оценивая все происходящее по ему одному известным критериям.

- Последняя версия, - пожала плечами Катя, сама не ожидавшая от себя такого выплеска эмоций, и видя, что Дрютти снова начал движение, тоже сделала шаг. И... свалилась бы, оступившись на корешке дерева, выпирающем из земли, если бы он ее не поймал.
- Надо помочи купить, чтобы тебя выгуливать, я видел – так маленьких детей водят, - пошутил Андрей.
- И намордник, чтобы не кусалась, - теперь она жалела, что выдала все это, ведь с ней он не был мальчиком-мажором.

- Смотрю, с механическими функциями у тебя больше проблем, чем с мыслительно-аналитическими. А разве можно научить машину шутить?
- Это была не шутка, - снова пошутила Катя, не удержавшись.
Катя думала, что он снова поставит ее на землю, но Дрю не спешил. Привычно подкинул, чтобы перехватить ловчее, понес к машине.
- Ты не могла бы держать меня рукой за шею? Мне так будет удобнее.
- Я могу идти сама, - опять как-то слишком кукольно сказала кукла.
- Не можешь. Я не хочу, чтобы ты упала и разбилась. К тому же мне... так спокойнее, - «к тому же» подразумевало что-то иное, но иногда всем спокойнее, если не сказать/не услышать, что именно. - Ну?
Катя послушалась, ее рука неуверенно расположилась на его плече. Дрю снова подбросил ее и прижал к себе крепче.

- Трудно быть куклой такого ничтожества? – он повернул голову, и их лица оказались совсем близко друг к другу, - Ты хотела бы принадлежать кому-нибудь другому?
- Нет. Нет.
- Где твоя логика, а, последняя версия высшего разума?

Да какая тут логика...

- Она есть. Я же вижу в тебе не только это.
- Хм, что же еще?
«Красивый, сильный, мужественный, ласковый, заботливый, теплый... сильный, красивый, выносливый, ароматный», - трудно мыслить ясно и критически в такой близости к этому притягивающему, как магнитом, телу. А если все же критически, то ясно, что это все эпитеты, которыми наградила бы самочка идеального для спаривания самца.
- Ты печальный и очень одинокий.
- Что ж в этом хорошего?
- «С ранних лет нам близок, кто печален, скучен смех и чужд домашний кров…»
- А это из какой папки? «Грустные стихи»?
- Мне кажется, что тебе очень плохо, но скоро будет еще хуже.
- Почему?
- Потому что ты уверенно ведешь свой корабль на скалы. Иногда мне кажется, что ты это делаешь нарочно – эти фатальные глупости, потому что нельзя не видеть, к чему твои шаги могут привести. Ты не можешь быть таким...
- Каким?
- Тупым!
- Ну почему же? Эта многое бы объясняло: чего еще ждать от тупого капризного набалованного недоумка, который не способен ни на что, кроме как играть в куклы. Некоторые наши знакомые, кстати, так про меня и думают. Даже заметка в городской газете была: «Мальвина как маркер личностной незрелости богатенького Буратино». Мама была в гневе, а мы с моим другом просто покатывались, когда читали. Все гадали – Шур или не Шур? А если не Шур, то кто? Так и не выяснили. Думали, сейчас в городе позлословят дня два-три и забудут, увлекшись новостями и другими такими же и яйца выеденного не стоящими темами – какого размера чирей на заднице у городничего, чья кошка-суррогатная мать для чьей кастрированной кошки от чьего кота котят выносила... А нет! После этой статьи пошла мода на коллекционирование кукол, матрешек, пупсиков, марионеток... Прям кукольный бум в высшем свете разразился. И называется это все теперь почему-то «дрюдоллисты», «папеттдрюсты». В пику коллекционерам тут же родилось новое молодежное течение «монотойжеры», которое проповедует привязанность только к одной игрушке. Знаешь, какие битвы они устраивали в игрушечных магазинах? А я теперь числюсь родоначальником и того, и другого.

Он донес ее до машины, но не открыл дверь, а посадил на капот: металл нагрелся на осеннем солнышке и теперь с наслаждением отдавал Катиной попе свое тепло.
- Так что, считай, ты раскрыла мою страшную тайну: безграничная тупость переростка-инфантила, осложненная неправильной дрессировкой.
- Нет, - амплитуда поворотов головы куклы говорила о хорошем состоянии ее шейных шарниров, - нет! Если бы я видела только документы, я бы могла в это поверить, но я...
- Так, так? – уперся Андрей животом в ее плотно сжатые под юбкой коленки, потянулся к рукам, - Что – ты?

Катя, которая во время частых транспортировок Ее Кукольного Величества с места на место должна была бы привыкнуть к близости тела-переносчика, жутко смутилась. Еще бы! Только вчера ночью, лежа на расшитой крестиком подушке – кто-то очень постарался, и врубелевская роза в стакане почти не уступала оригиналу, - она, страшно стесняясь собственных фантазий, все же пошла вслед за ними, не зарубив преступную грезу на корню. А стесняться было чего! Ей представилось, что Дрютти сейчас вскочит со своей кровати под тяжелым лиловым бархатным балдахином, на которой он уснул прямо в одежде после того, как долго молча лежал там с закинутыми за голову руками, и, подхватив ее как обычно легко, будто и впрямь внутри полую, быстро-быстро пойдет прочь из дома. «Рванем в библиотеку, а, Кать? Мне срочно нужно свериться с первым изданием «Слова о полку Игореве». Слова эти придумала себе Катя для кое-какой сюжетности, ведь даже в порнофильмах, как следовало из разговоров ее банковских коллег, сначала обязательно ломается кран на кухне у прекрасной домохозяйки или засоряется бассейн, а потом уже приходит молодой опытный неутомимый специалист, чтобы решить все ее проблемы. Но сюжетность пропала втуне, потому что воображение уже бесстыдно рисовало то, ради чего и был поднят с кровати среди ночи мужчина, и что заставляло ее сердце выпрыгивать из груди: вот она уже сидит на капоте его такой красивой и всегда чистой машины, ее бедра раздвинуты и обнимают Андрея. Руки и губы тоже ведут себя разнузданно, но внимание не на них, потому что они уже давно развинтились и делают в мечтах что хотят, а вот ноги были замечены в такой фривольности впервые. «Да у меня даже юбки подходящей нет! Что б вот так широко... или шортиков» - пыталась обуздать фантазии девушка, но они в последнее время стали какие-то дикие и необъезженные, поэтому тут же подкинули ей на выбор отрезанные до уровня бикини джинсы и нечто обтягивающее трикотажное. Пока Катя выбирала, на капоте перед Андреем уже представлялась какая-то другая девица – блондинка с подходящими для этих шортиков ногами из рекламы поролоновой мочалки для мытья то ли ее выпадающей из бюстгальтера груди, то ли автомобилей... «Кыш!» - прогоняла отвратительно привлекательное клише Катя и быстрее переодевалась в любимое вязаное платье: там юбка при внешней сдержанности формы имела широкий диапазон разнообразных возможностей.

И вот на тебе! Заказывали наследника с его капотом? Получите! Исполнитель постарался написать мизансцену по высланному брифу: «Дрю, улица, капот, дывчина», как будет обыгрывать ее заказчик – его дело. Заказчик, напуганный собственной ночной смелостью, решил внести правки при свете дня: губы сжал, колени сдвинул, руки сцепил в замок.
Вот так стараешься, стараешься иногда, придумываешь как бы так изобразить по-новому сто раз до этого изображенное... чтобы поярче, не скучно чтобы, пооригнальнее, поживее... а от твоего креатива остается лишь цвет капота.

- Я, - Катя следит за своими пальцами, что вне ее воли, как и положено кукольным, поднимаются, расцепляются, касаются щек и губ Андрея, который словно бы и не задумывается о том, что делает: играет ее пальчиками, прикладывает ее холодные ладошки к лицу, легонько целует их, то есть, как маленький ребенок постоянно мусолит и тащит в рот свою любимую игрушку. – Я же вижу и слышу все! Ты совсем не такой, каким кажешься. И совсем не такой, каким хочешь казаться другим. У тебя есть мечта... и ты ждешь момента, когда сможешь ее осуществить. И я почти уверена, что знаю, чего ты хочешь!
- Правда? – ее ладонь прижата к лацкану его пиджака. Одной своей стороной она ощущает жар его руки, другой – удары сердца. – Расскажи мне тогда об этом, Катя! Величайший аналитик всех времен и народов.

Его насмешливый взгляд словно предостерегает: подумай, нужно ли вслух говорить обо всем, что приходит тебе в голову? Или это притворство? Желание спрятать страх разоблачения? Но ведь сердце-то уже давно во всем призналось... Катя молчит, глубоко вздыхает. Андрей вдруг меняется в лице:
- Тебе тяжело дышать? – спрашивает он каким-то странным голосом.
- Немножко, будто кислорода не хватает.
- А есть хочешь?
- Да, я почему-то зверски проголодалась.
- Да? Так, так... а вот представь... тебе пришлось заняться сексом. Ты бы думала о контрацепции?
- Что?!
- А что? Нормальный вопрос. Каждый ответственный человек...
- Человек, - просто повторила его последнее слово Катя, чтобы уйти от этой щекотливо-щекотной темы.
- Да, – тут же сник наследник. – Ну и ладно! - Тряхнул головой, избавляясь от навязчивых мыслей. - Поехали поедим? – Он усадил ее в машину.

В накапотных фантазиях все было куда интереснее. Может, нужно все же завести в своем гардеробе шортики на всякий случай? Или дело вовсе не в одежде? Если бы он... тогда бы она...

- Что ладно? - засыпала песком пустых слов масляное пятно внезапно пролившегося разочарования Катя. - Ты так разбежался с вопросами, будто надо срочно заполнить анкету для врача-гомеопата: какое ухо у вас потеет больше, когда вы слушаете музыку в наушниках? Какой прикорм вы предпочитали в пятимесячном возрасте – рисовую кашу или протертую свеклу? Чешется ли у вас левая пятка, когда вы обжигаете малиновым компотом правый указательный палец? Снятся ли вам сны с законченными сюжетами, или только их анонсы?
- А тебе снятся сны? – спросил он, глядя в боковое зеркало.

А куклам снятся сны? Вряд ли...

- Нет.
- А я думаю, что снятся.
- Почему?
- Ты иногда стонешь во сне и бормочешь что-то.
- Спящий режим глючит. Я мешаю тебе?
- Нет. Я все равно часто не сплю. Однажды ты так беспокойно металась во сне, что я даже решил разбудить тебя и забрать к себе. Как раньше.
- И почему же не... не сделал, как раньше?
- Потому что теперь все не так. Я не могу этого объяснить, но точно знаю: нельзя, как раньше.
- Жаль, что так складывается, – расстроилась Катя, думая о своем. А что... уж быть игрушкой в мужских руках – так быть! А то что это за половинчатость!
- Жаль? – странно усмехнулся он. – Ты просто не помнишь ничего, поэтому лучше не сожалей.
- Не расскажешь? А то напустил туману. Ты говорил, что разговаривал с... со мной.
- Разговаривал, когда мне было грустно и одиноко. Но иногда нам с Ромкой было весело, представь двух парней, которые маются дурью от безделья, выпендриваются друг перед другом, подначивают друг друга. Пошлые шутки, дикие выходки.
- Ну?
- Ты часто была третьей в нашей маленькой компании и разделяла наши игры.
- Хм. Я ведь была не против?
- Мы тебя не спрашивали. Играли тобой, как считали нужным, ржали, прикалывались над тобой по-всякому. Мне еще иногда казалось, что это нечестно – довериться тебе во всем наедине, а потом принимать Ромкины правила игры, а он не имел никаких таких сомнений, ведь иначе видел тебя – кукла и кукла, поэтому... у него не было такой любимой игрушки, ему было не понять. А я не хотел выглядеть в его глазах недозрелым, что ли. Уверен, что многое бы тебе не понравилось. И я рад, что ты этого всего не помнишь, мне было бы стыдно за многое.
Катя не очень хорошо представляла себе, чем занимаются наедине друзья-мальчишки, но у нее и девчачий опыт игры был такой, о котором она тоже не хотела бы распространяться на каждом углу, поэтому больше вопросов про свою бурную юность решила не задавать. Но как же хотелось хоть краешком глаза подсмотреть в скважину прошлого! Стать сообщницей, войти в банду! Как любопытно было – что, что они там с ней вытворяли? Это, конечно, плохо – любопытничать в эту сторону, но что ж делать, если там, в темноте минувшего, было что-то тайное, что связывало куклу и Андрея? Только б фантазия не проснулась!

- Ты спал со мной? – видимо кукольные мозги находятся в ягодицах и они расплавились от сидения на теплом капоте, раз она брякнула такое.
- Да. Два раза.

Ну вот, теперь Катьке только завидовать той кукле остаётся

Над "кукломанией", которой заразились начитавшиеся газет о зависимости Дрютти, призадумалась - смешно, если относиться к этому как сказке, и грустно, если вспомнить о реальности - когда "сильные мира сего" какой-нибудь глупой выходкой задают тон не только бомонду, но и тем, кто внизу.

Автор,

_________________
«Самая трудная задача — быть самим собой в мире, где каждый пытается сделать вас кем-то другим».

Бенедикт Камбербэтч

Уважаемый автор, а это с точки зрения композиции только начало развития действия по восходящей или кульминация?
Надеемся, вы не сценаристы, у которых на два раза всё закончилось.

вы сделали мой день

_________________
«Самая трудная задача — быть самим собой в мире, где каждый пытается сделать вас кем-то другим».

Бенедикт Камбербэтч

Сами виноваты потому как ассоциация эта выколупнуласьу меня из слышанного в давней-предавней юности музыкального спектакля про Пушкина или чуть ли не кантаты благодаря вот этой вашей фразе:

Ничегошеньки, никаких подробностей не помню, а фраза врезалась в память

А как насчет увлечения взрослых тётенек реборнами?

Мааленькую такую банду... на двоих

Спасибо большое!

Я думаю, Автор просто обязан создать революционную ситуацию, которая приведет к перевороту в одной фирмочке - хоть и заявлена "сказка-ложь", но у со-канона сказка звалась "революционной". Вместо броневика для провозглашения революционных тезисов сгодится бетономешалка, и фиг с ним, с застывающим бетоном

У меня на этот счет противоречивые ощущения. Думаю, у Кати тоже.

Давайте относится ко всему, как к сказке! Здесь по крайней мере, в пространстве фика. Ну ее, эту реальность!



чуть не брякнулась со стула.
Мы не сценаристы, мы редакторы… мы даже эти два раза отредактировали под корень!
Автор забрался на броневичок:
"Товайищи! Не в сексе счастье!" Из толпы слышен голос Холмса-Карлсона: "Ты что, с ума сошёл? А в чём же ещё?"


Да в том-то и дело, что у меня ощущение, что я ее знаю… и занозит теперь она память. Интернет выдает только два варианта: «Рука Гончаровой коснулась, как лебедь, Горбушки царского эполета...» - причем здесь вместо «золота» «горбушка», значит, у кого-то в памяти тоже что-то такое сохранилось с небольшим изменением. Ну и наша с вами болтовня вылезает…

Не знаю, честно говоря. Не встречала таких. Но прекрасно себе могу это представить. С другой стороны, почему нет? Чем это увлечение хуже, чем мое Катькой и Андреем?

И вновь продолжается бой!
И сердцу тревожно в груди!
И автор уж не молодой,
И рифма на «грудь» - бигуди!

Спасибо, сударыни! Вечер не был томным!

Так, так, что мы имеем?
Дрюня тупит специально, чтобы откосить от поста президента бетонного бизнеса.)
А кукла все живее и живее Скоро совсем оживет
Автор, спасибо!

_________________

Любить – значит видеть человека таким, каким его задумал Бог. (Ф.М. Достоевский)

Да уж, так не хотелось расписываться в собственном склерозе, что сегодня ночью в памяти вылезло имя Валерия Гаврилина. Ну а потом - Гугл в помощь - нашелся его "Императорский вальс", там точно про "горбушку эполета". Слушаю на работе подпольно - про Гончарову не разобрала, стихи Вадима Коростылева, это тот, который детский писатель, про "Вовку в Тридевятом царстве" и т.д.

Послушала дома на свободе Да, это он https://www.booksite.ru/gavrilin/buffon ... k%2011.mp3
Э.Хиль поёт, а слова - просто ах: "Император влюблён, Император рассеян...". Как наш Наследник Вскорости?

Дамы, беседа позже, а сейчас:

14.

Тетушка Бергермед уже привыкла к этому ежевечернему визитеру и радушно его принимала. Да и чего скрывать? Он ей импонировал своим независимым видом, едкостью циничных высказываний, остроумными замечаниями, даже грубоватостью и беспардонностью в манере общения, цветом волос - неопалимая купина, - и рубашек.

- Тот последний день, перед отцовым исчезновением, помнится мне как удивительно праздничный. Это была суббота, родители водили нас на ярмарку – сладкая вата, яблоки в карамели на палочке, сочная вареная кукуруза, щедро посыпанная крупной солью, и качели-карусели. Все такое яркое, сочное на цвет и на вкус: белое, красное, желтое, сладкое и соленое... Мама уже пришла в себя после тяжелых родов, когда она и сама чуть не погибла и ребенка почти потеряла, а Кира сладко спала в коляске, что случалось нечасто - она не давала никому покоя, орала дни и ночи напролет. Я углядел книжку в ларьке, на ее обложке была нарисована карусель с лошадками, точно такими как те, на которых мы только что катались. Вечером, когда Киру удалось ненадолго укачать, мама читала нам вслух стихи из нее, и все смеялись, потому что это было так похоже на нас и на наш день.

Александр замолчал, вернувшись в прошлое. Воспоминания слайдами на белой простыне, прикрепленной булавками к обоям, как делалось при папе, проносились перед его внутренним взором.
Вот маленькая Кристинка: крысиные хвостики пепельного цвета – волосы как у отца, острый носик. Беспокойная егоза в прямом смысле стоит на ушах – кровать превращается в гнездо через пять минут после того, как ее туда отправили. Вот на низком детском диванчике утомленная, но счастливая мама. Мамины, отливающие красной медью волосы, еще без седины, собраны на затылке в гладкий пучок. Вот папа, обнимающий маму за талию одной рукой и не выпускающий свою любимую трубку из другой. Трубка пустая: он честно выполняет обещание больше не курить, ведь мама выполнила свое – родила ему третьего ребенка. Он заглядывает через ее плечо в книжку, словно проверяет: все ли верно?

Карусели
Я долго лошадь изучала,
В глаза смотрела.
Ей солнце толстыми лучами
Бока согрело.
Казалась ласковой, но все же
Я опасалась.
И лошадь думала, похоже,
О том же самом.
Она как будто бы с вопросом
Глядела кротким
И нюхала облезлым носом
Мои колготки.
Вокруг все начали ругаться,
Друг с другом спорить,
А я боялась испугаться
И все испортить.
Весь этот день солено-сладкий,
Его веселье.
И листьев шепот шоколадных,
И карусели.
И, наконец, сказала лошадь
(все замолчали):
«Садись давай, тебя не сброшу».
И мы помчались.
Смешались в кучу люди, кони
И мотоциклы.
А мама мчалась на драконе.
Она привыкла.

Последние слова вызывают у родителей дружный смех, и папа крепче обнимает маму, что-то шепча ей на ухо. Мама в ответ тихонечко толкает отца в бок локтем, и тот становится еще более довольным. «Вот в кого у меня дочурка-то светленькая получилась! В белобрысого дракона!» Мама укоризненно качает головой и встает с дивана. Отец целует дочь в лоб, сына в макушку. А потом в детской выключают свет, и наступает темнота, которая, кажется Саше, так и не развеялась за все эти годы.

- А что случилось с вашим отцом? – мягко спрашивает тетушка, подвигая к гостю тарелку с нарезанным домашним мармеладом. – Если, конечно, вы хотите говорить об этом.
- Он уехал за грибами и не вернулся. Машину нашли на обочине дороги в том месте, где он всегда ее оставлял, а его самого – нет. И никаких следов. Три недели искали, лес прочесывали цепью, с собаками ходили.
- Господи! Какой ужас.
- Мама тогда не справилась бы без помощи госпожи Маргульи с нами тремя. Мы с Крыськой были более-менее самостоятельными, могли даже сами одеться и в сад пойти, когда мама с кровати от горя встать не могла, а вот с Кирой нам было не справиться. А Жданова вдруг появилась откуда-то сразу и всю заботу о Кире взяла на себя, дала маме время восстановиться. Правда, до конца мать так и не пришла в себя. Мне кажется, что если бы отец просто погиб или умер, она бы перенесла это легче. А так... ее постоянно мучали мысли о том, что с ним могло случиться, и версии со временем становились одна ужаснее другой. Отец ведь был следователь, она всегда за него боялась, и еще эта ее эмоциональность и впечатлительность... «А как поминать? С какого дня считать?» - мне тогда было непонятно, чего она на этом зациклилась, но ведь даже такого простого утешения у нее не было – точно знать день смерти, иметь могилу мужа. Думаю, она поторопилась отсюда туда, чтобы, наконец, узнать все и успокоиться.

Снова картинка из памяти: год, как отец вышел из дома с корзинкой. Мама и Саша с сестрами сидят за столом в гостиной, на столе альбомы с фотографиями. Кристинка залезает на стул и начинает читать стихотворение:

Из дома вышел человек
С дубинкой и мешком
И в дальний путь,
И в дальний путь
Отправился пешком.

Он шел все прямо и вперед
И все вперед глядел.
Не спал, не пил,
Не пил, не спал,
Не спал, не пил, не ел.

И вот однажды на заре
Вошел он в темный лес.
И с той поры,
И с той поры,
И с той поры исчез.

Но если как-нибудь его
Случится встретить вам,
Тогда скорей,
Тогда скорей,
Скорей скажите нам.

Мама бледнеет, и Саше кажется, что с ней сейчас случится обморок. Он пугается и начинает кричать на сестру: «Ты что, дура?»
Крыська не понимает, в чем она провинилась и начинает реветь, вслед за ней во всю силу своих легких и Кира. Мама чуть погодя тоже тихо всхлипывает.
- Чем плохой стих? – подвывает старшая сестра, - Мне он нравится! Вдруг кто-то когда-то скажет нам, где наш папа?
- Я запрещаю тебе читать стихи в этот день! – так же громко и очень грозно кричит брат, который ей эту книжку и подсунул.
- Нет, Шурочка, не надо так! Пусть! Она права. Он не умер, он ушел. Так лучше...

Другая картинка: десять лет, как папы с ними нет. Мама только что вспоминала, что вся ее жизнь с отцом пронеслась как один миг, и что если бы можно было вернуться туда, в прошлое, она бы ничего не хотела изменить. Кристинка, которая до этого сидела молча, вдруг отодвигает чашку и с чувством и расстановкой выдает:

Верните время! На две секунды,
На вдох и выдох, я всё успею:
Вернусь из прошлого, ниоткуда,
Где липкий сумрак залил аллеи.
Сломаю стрелки, чтоб сны зависли,
По ржавым стенам размажу горе,
Сотру всю память, что смяла мысли
И топит утро моё в миноре.
Закрою окна — бессмертный ветер
Гуляет в доме ушедших в море
Верните время!, и я, поверьте,
На жизнь со смертью ещё поспорю.

- Ты что, дура?



- Беда, беда, - миссис Бергермед решила активнее поухаживать за гостем. Она намазала кусок свежайшей халы маслом, положила сверху ломтик мармелада, подлила чаю. – Знаете, что у доктора в жизни произошла похожая трагедия?
- Нет, - откусил Шур кусочек предложенного бутерброда и подумал, что горькие воспоминания иногда отчасти все же можно подсластить – очень вкусно!
- У него же ребенка украли! Вы, конечно, можете не помнить эту историю, весь город только об этом и судачил, сколько вам тогда лет было? Не важно. Его жена пошла гулять в парк с малышом, а когда он набегался, наигрался и уснул прямо сидя в коляске, она решила не возвращаться домой, чтобы он поспал на свежем воздухе. Прикрыла его пледом, подняла козырек, чтобы солнце не светило в лицо, а сама расположилась на лавочке с книжкой. Подошел какой-то человек, сказал, что плохо видит, попросил помочь прочитать адрес на листке бумаги, мелко и неразборчиво написанный. Она даже не переставала слегка катать коляску одной рукой, а потом, когда решила, что ребенок уже хорошо отдохнул, встала и поехала домой, оказалось, что вместо него в коляске мешок с песком. «Кукла» - как называли это полицейские.
- Что, тоже не нашли?
- Нет. И никаких зацепок, даже версий убедительных выдвинуто не было. Песок был чистый, без единого камушка, будто специально просеянный. Слухи какие только не ходили! Что птицы утащили, что человека видели, летящего на воздушных шарах, якобы с ребенком подмышкой, что компрачикос под видом циркачей ходят по городам – цирк-шапито, который приехал на гастроли, пытались поджечь, что Голубой Дизайнер набирает мальчиков в свой гарем. Доктор же по первой специальности детский хирург, ну а после решил переквалифицироваться. Не смог с детьми работать. А жена ушла. Собственное горе, да еще вину перед мужем чувствовать все время... Все хорошо у нее, семья, дети, другая жизнь. А доктор свою как-то неудачно, я считаю, перекроил. Пластику сделал, а красивее она от этого не стала.
- Это был мальчик?
- Да, сын.
- У вас отличный мармелад, как вы его готовите?
- На здоровье, - сказала тетушка, несколько удивившись резкой смене темы, но про мармелад рассказала. Чего там сложного-то? Берешь мешок яблок...


Александру не терпелось быстрее попасть домой, чтобы найти большой желтый конверт среди других отцовых документов, который Саша сам в архив и положил. Теперь он огорчился, вспомнив, что имени того человека, который принес его, не разобрал, а переспрашивать – постеснялся. Он тогда был робким юношей, который уже нес на себе много лет всю тяжесть ответственности за семью как единственный в семье мужчина, но деловой хватки еще не приобрел.

Человек пришел поздно ночью и спросил отца, а когда узнал, что тот уже давно пропал, выказал желание зайти и выслушать все подробности и обстоятельства его пропажи. Александр провел визитера в гостиную, и хоть немного растерялся, все же поинтересовался, с кем имеет честь беседовать.
Мужчина оказался давним знакомым Воропаева, частным сыщиком, который занимался поиском людей. Он и Воропаев время от времени обращались друг к другу за помощью и советом. Оказывается, незадолго до своего исчезновения, Юрий просил его – как же все-таки сыщик назвался? Фамилия какая-то... на «ура-»? «уря-»? «кря-»? «хря-»? и кончается на «с» или просто так кажется, потому что у того в речи это «с» проскакивало? Крякряскис? Урякрякис? Хряксвинтис? Нет, не вспомнить, - если у него вдруг появиться какая-то информация, которая может помочь в деле о пропавшем ребенке, которое Юрий тогда вел, чтобы он сообщил. Сыщик и хотел сообщить, потому что, действительно, года через полтора-два раскопал кое-что, причем совершенно случайно, занимаясь поиском другого потерянного мальчика, но вдруг понял по разным приметам, что разворошил змеиное гнездо, и что если ему самому не уехать немедленно из города, то возможно придется уйти из жизни. Выбор был прост. Он попросил послать пакет Воропаеву свою бабулю, но она, видимо, забыла. Потому что сейчас, вернувшись сюда под другим именем на ее похороны и разбираясь в ее доме, он этот конверт нашел.

Выслушав внимательно Сашин рассказ об обстоятельствах исчезновения отца, этот человек захотел посмотреть бумаги, выданные семье полицией: «Дозвольте-с ознакомиться». Пока он читал, молодой хозяин рассматривал его: ну чисто Порфирий Петрович! Такой же снаружи положительный и неприятный внутри, отталкивающий манерой говорить вкрадчиво и подобострастно одновременно, совершенно не похожий на частного сыщика в понимании мальчика. Наконец, неправильный детектив кивнул, отложил документы и собрался уходить. Саша попросил оставить принесенный конверт ему. Он сам не знал – зачем, наверное, хотелось хоть как-то соприкоснуться с делом и мыслями ушедшего отца. Сыщик колебался, но потом согласился, только предупредил, что информация эта может быть смертельно опасной и рекомендовал не болтать, а после прочтения – все сжечь. После его ухода, Шур стал просматривать бумаги. Первое, что бросилось ему в глаза, было имя «М. Жданова». Разволновавшись, он стал бегло читать все подряд, и чем дальше читал, тем холоднее становилось у него на душе. Он почти не обратил тогда внимания на собранные свидетельства соседей и прочих не слишком близких дому Ждановых людей - «уточнение: ни с одним близким пока поговорить не удалось, но кажется, наклевывается встреча со служанкой Мари», - что сын Маргульи и Паоло Ждановых казался всем старше своего возраста. Говорили, что сразу после рождения мальчик был отправлен с няней и кормилицей в теплые края, так как, по словам матери, родился совсем слабеньким и больным, и доктора сказали, что он не выживет в нашем климате. Когда же его впервые видели после возвращения, то только диву давались, как солнышко и море могут благотворно повлиять на ребенка. Вместо годовалого чахоточного задохлика Маргулья гордо демонстрировала всем чуть ли не трехлетнего малыша. «Богатырь и вундеркинд» - повторяла из раза в раз она сама и ее прислуга.

А вот информация о деятельности супругов Ждановых, владельцах одной из крупнейших фирм в городе, заинтересовала Александра значительно больше. Сведения о контактах семьи с преступным миром, судебные разбирательства, из которых Паоло и Маргулье всегда удавалось выходить без потерь, подозрительная сговорчивость конкурентов, многие из которых потом полностью сворачивали свою коммерческую деятельность, заявление Маргульи в полицию об угрозах со стороны одного из разорившихся, и... перечень пропавших людей, которые так или иначе имели отношение к бетонному бизнесу в городе. Еще один документ стал не сразу понятен Саше, в нем были адреса строительных объектов, работы на которых производились с применением Ждановского бетона. Напротив каждого объекта стояли две даты через дефис и инициалы с вопросительными знаками. Александр решил, что даты - это сроки строительства, а потом заметил, что инициалы совпадают с именами пропавших людей.

Что было думать? Госпожа Маргулья, которая буквально спасла их всех после того, как они потеряли отца и кормильца – так всегда говорила мама, - на самом деле страшная жестокая женщина, способная пойти на убийство ради дела? В это невозможно было поверить. Наверное, это все ее муж, которого Александр не очень хорошо знал, и который уже тоже умер. Ведь Жданова не только в первое время помогала с маленьким ребенком – проявила себя как трепетная и заботливая нянька, но и потом ежемесячно выплачивала матери приличную сумму денег. Она настояла на переселении Воропаевых в большой новый дом за городом, позаботилась, чтобы старшие дети учились в самых лучших учебных заведениях, а уж с Кирюхой носилась как курица с яйцом, что и понятно – она ж была самой маленькой... Мама даже не ревновала никогда, она говорила детям, поначалу, которым не всегда было приятно такое плотное внедрение чужого человека в их семейный круг, что ведь тетю Маргу можно понять: ей тягостно находиться вдали от своего малыша, вот она и восполняет этот недостаток, отдавая любовь Кирюше. Потом частое присутствие Маргульи объяснялось тем, что "она уже так к девочке привыкла".
«Что ж она не со своим больным ребенком?» - спрашивала Кристинка, когда мама немного оправилась и могла сама управляться с дочкой. На что мама терпеливо отвечала, что не всегда люди могут делать так, как им хочется, есть иногда такие обстоятельства и такие важные дела, работа, бизнес... «Деньги важнее ребенка?» - спрашивал уже Саша. «Не говори так, - сердилась мама, - так нельзя говорить о своих благодетелях. Уверена, что она старается все сделать для своего сына наилучшим образом». Потом этот сын появился, и Саша подумал, что мама права: если ровесник Киры выглядел крупнее и щекастее ее раза в два, отлично бегал и уже хорошо говорил, это значит, что разлука с матерью ему не повредила.

_________________________________________________________
Стихотворения
Аля Кудряшева
Даниил Хармс
Лариса Васильева