НРКмания

Ой,чтой-то кажется мне, узнает Кирюша, что женился её Андрюша, да не на ней, ох и устроит она ему вместе с Александром боооольшой взрыв!!! Взрывной волной накроет всё ЗимаЛетто... Спасибо за продочку, читала бы да читала!

А когда ВС узнает, что его доченька замуж выскочила - вот тут то не только ЗЛ накроет. Взрывной волной все сметет

_________________
Не обижайте тех, кто вас любит, ведь они беззащитны из-за любви к вам

17.

Катя позвонила в половине одиннадцатого вечера – прежде она не позволяла себе столь поздних звонков. Жданов, который провел длинный и бестолковый вечер дома в и в одиночестве, ей обрадовался.
– Что-то случилось, Кать?
– Ничего, – сказала она с досадой. – Мы тут перебрали все варианты… Мы не сможем найти деньги на акции сейчас, Андрей Павлович. Слишком много долгов и у Никамоды, и у Зималетто. А физлицам такие деньги банки редко выдают. Но я тут подумала… Вам надо поговорить с Павлом Олеговичем.
– И проститься с президентским креслом?
– Вы… – она помолчала, словно уговаривая себя сказать это вслух. – Не говорите ему про Никамоду. Просто скажите, что у вас временные трудности с Кирой Юрьевной, и свадьба может быть отложена. И что Воропаев собирается забрать свои акции.... Думаю, только Павел Олегович сможет уговорить его подождать еще полгода.
– Возможно, – задумчиво согласился с ней Жданов.
– Даже если мы чудом найдем эти деньги, договор купли-продажи изрядно удивит Воропаева. Потому что по сути, мы сможем оформить только доверенность на управление акциями.... Ну разве что напоить его, чтобы он не вникал в то, что подписывает.
– Кать… а чем люди занимаются после работы?
Она сбилась со своих размылений.
– Что это вы?
– Не знаю, как распорядиться внезапно обретенной свободой, – признался он с некоторой неловкостью. – Непривычно как-то.
– Вот и не привыкайте, – посоветовала Пушкарева. – Кира Юрьевна немного успокоится, и все станет как прежде.
– Боже упаси.
В трубке послышалась какая-то возня, и Катя сказала в сторону: «Нет, Коль, этой суммы не достаточно».
– Кать, – спросил Жданов. – А у этого Зорькина вообще… дом-то есть?
– Конечно.
– А он сейчас… в вашей комнате, да?
– Ну да, – ответила она с недоумением.
– А Валерий Сергеевич еще не спит?
– Папа? Не знаю. Наверное, он телевизор смотрит. Вы хотите с ним поговорить?
– Нет-нет… Но ночует Зорькин где-то в другом месте?
– Меня пугает ваш внезапный интерес к Кольке, – пробормотала она.
– Кать, я утром за вами заеду, – решил Жданов.
– Зачем?
– Подвезу вас до работы.
– Зачем?
– Да что вы заладили «зачем» да «зачем». Сказал – заеду, значит, заеду!

В Лондоне было всего половина девятого вечера, и Жданов позвонил отцу сразу, как попрощался с Пушкаревой.
– Пап, – сказал он после дежурного «как дела». – У нас с Кирой… все очень сложно.
– Я так и понял, – отозвался отец спокойно, – когда ты не прилетел на Новый год вместе с ней. Это серьезно?
– Наверное, – Жданов плеснул себе виски в бокал. – Мне кажется… да нет, я почти уверен, что не люблю Киру.
– Вот как.
– Я не могу и не хочу жениться без любви, – сердясь, воскликнул Жданов и прикусил себе язык.
Прекрасно женился – без всякой любви. И не было никакого внутреннего сопротивления этому браку.
– Андрей, – спросил отец тише. – У тебя появилась другая женщина?
– Я ни с кем Кире не изменяю, – ответил Жданов, – если ты это имеешь в виду. Это… другое.
– У тебя появилась другая женщина, – повторил отец утвердительно.
Жданов молчал, вспоминая торчащие из Пушкаревой оборки, и её круглые очки, и косички эти…
Это Катя – другая женщина?
Умная, честная, преданная секретарша, влюбленная в его лучшего друга?
– Я не знаю… – ответил Жданов вслух. – Это всё слишком странно. Наверное, я ей не нравлюсь… как мужчина.
Отец засмеялся.
– Уникальный у тебя вкус, Андрей.
Это точно. Уникальнее некуда.
– Пап, я позвонил тебе не из-за женщин, а из-за Воропаева.

Ночью, лежа без сна, Жданов снова и снова вспоминал слова отца «У тебя появилась другая женщина».
Катя Пушкарева, к которой, как сказал Малиновский, Жданов все время прикасался.
По которой скучал в те редкие часы, когда они были не вместе.
Ему всегда хотелось знать, где она, с кем и чем занята.
И он сходил с ума из-за того, что она писала такие пылкие признания в адрес Малиновского в своем дневнике.
Зажмурившись, он попытался представить, что все эти слова принадлежат ему, Жданову.
Бросало то в жар, то в холод.
Нет, это невыносимо.
Он заставит её выбросить Малиновского из головы.
Он…
Жданов сел на кровати, слишком взбудораженный.
Разве существует в этом мире такая женщина, которая бы устояла перед ним?

– Доброе утро, Катенька.
Жданов ждал её возле машины, и стоило Катерине выйти из подъезда, как он тут же приветственно поцеловал её в щеку, а потом предупредительно открыл перед ней дверь.
Она посмотрела на него с опаской и скользнула на сидение.
– А вам мама пирожки передала… с мясом, – сказала бесхитростно, когда Жданов сел за руль.
– Пирожки? Мама? – умилился Жданов.
Она развела руками, словно извиняясь.
– Я позвонил вчера отцу, Кать, – отчитался он, выруливая из её двора. – Он обещал поговорить с Сашкой.
– Всё прошло… спокойно?
– Ну, родители любят Киру, но не могут же они заставить меня жениться насильно.
– Всё наладится, Андрей Павлович, – сказала она, утешая его.
– Они уверены, что у меня другая женщина. Кира уверена, что у меня другая женщина. Как будто я… только и умею, что за юбками бегать!
– Но вы действительно предаетесь этому занятию с вдохновением, – заметила Пушкарева ехидно.
– Кать, ну хоть вы не начинайте! Где в моем расписании есть место посторонним юбкам? Живу как монах!
– Монах в синих штанах, на лбу шишка, в каморке мышка, – развеселилась Катя.
Жданов рассмеялся.

А к обеду известие о том, что он и Пушкарева приехали вместе, распространилось по компании со скоростью степного пожара.
Женсовет все утро пытался с боем прорваться в Катину каморку – Жданов на них рычал.
– Екатерина Валерьевна занята! Нам надо обсчитать коллекцию!
Он даже в мастерскую к Милко не отпустил её – сам позвонил Ольге Вячеславовне и попросил прийти в конференц-зал.
В разгар работы зазвонил телефон. Пушкарева подняла трубку.
– Андрей Павлович занят… Что? – она прикрыла трубку ладонью. – К вам Волочкова, балерина – сказала насмешливо,– так что монашество откладывается.
– Монашество? – спросил Малиновский.
Пушкарева протянула трубку Жданову, а сама повернулась к Роману, собираясь, наверное, пересказать ему их утреннюю беседу. Ну уж дудки, так он и оставит их тут чирикать!
– Милко, проводи госпожу Волочкову ко мне в кабинет пожалуйста… Катя, вы идете со мной.
– А я? – жалобно воскликнул Малиновский.
– А вас, Роман Дмитриевич, я попрошу остаться.

– Андрей Павлович, – в коридоре Катерина придержала его за рукав. – А я вам для чего на этой встрече?
– Ну вы же мой личный помощник, Катя. Вот и помогайте, лично! Клочкова!... Черт, где носит эту женщину?
– Я могу принести напитки, – спокойно предложила Катя.
– Это вовсе не ваша забота, Катюш.
Он подтолкнул её к своему кабинету, а сам позвонил Шуре.
– Шура, найдите Клочкову. Пусть она принесет нам кофе!
– Привел тебе очередную жертву, тиран, – это появился Милко с Анастасией.
Черт… Как же она прекрасна.
Жданов невольно подтянулся, оглянулся на Пушкареву, смутился.
Держи себя в руках, Жданов! Иначе Катерина так и будет пребывать в уверенности, что ты бегун за юбками.
Спокойно. Вежливо. Не улыбайся так плотоядно.
Ну ты же можешь устоять перед неземным обаянием богини?
– Это моя помощница, Екатерина Валерьевна, – он выставил перед собой Пушкареву, как щит. – Без неё я как без рук, Анастасия.
– Очень приятно!
Они пожали друг друг другу руки.
Прибежала всклокоченная Клочкова. Метнула на балерину испепеляющий взгляд.
– Виктория, помощница президента.
– Еще одна? – удивилась Анастасия.
Жданов руками развел – что поделать, так и живем.
– Вика, принеси нам… Что вы желаете, Анастасия?... Воды без газа, Вика. А мне с лимоном. Катя, а вы что будете?
– Кофе, – ответила она рассеянно, игнорируя возмущенный взгляд Виктории.
Пушкарева во всей этой сумятице пригласила Волочкову сесть.
– Вы к нам по делу? – спросила с доброжелательным интересом.
Анастасия заговорила про показ, и про то, что ей нужна помощь Милко.
– Ну почему я не Милко, – вырвалось у Жданова.
Катя только улыбнулась Анастасии – с пониманием. Так женщины, одной мимикой, обмениваются какими-то глубинными знаниями о мужчинах,
Ну Пушкаревой-то откуда про них знать?
Надо все-таки выяснить, был ли у неё кто-нибудь прежде или нет.
Катерина у него полна сюрпризов, в этом он уже убедился.
Зорькина её, что ли, в бар пригласить?
Мысль неожиданно зацепила Жданова.
Точно.
Этот чудик не показался ему молчаливым партизаном.
Он ему всё про Катину личную жизнь выложит!
– Андрей Павлович, – деликатно нарушила ход его мыслей Пушкарева. – так вы позволите Милко помочь Анастасии?
Ах да – Волочкова.
– Конечно.
До чего ты докатился, Жданов.
Про богиню в собственном кабинете умудрился забыть!

_________________
Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость. (с)

Да, перебор.
Оставим пока Катерину без акций)))

_________________
Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость. (с)

Ну, не нагнетайте))
Может еще никто и не узнает)))

_________________
Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость. (с)

Как не узнает? Должны узнать.
Полная легализация! Даешь Катерину Жданову!

А вообще, прикольный Андрей, ревнующий Катю к Малиновскому. Причем Роман, как не странно, не в теме практически.. Не знает о "пылких чувствах" Катерины к нему.

Да и о женитьбе друга, тоже не в курсе. Полная секретность....

_________________
Не обижайте тех, кто вас любит, ведь они беззащитны из-за любви к вам

С этого все и начинается: сначала в бар пригласит, а следом Колину раскладушку и пирожки от Е.С. приватизирует.

(Вопрос сразу в тему: пресловутая раскладушка, на которой в кухне изредка спал Николай - это изобретение фикрайдеров или она действительно была в сериале. Не помню ее в фильме.)

_________________

И создал бог женщину. Посмотрел, засмеялся и сказал: да, ладно, накрасится!

Для разнообразия))


Не помню кладовки в сериале.

_________________
Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость. (с)

18.

И всё было нормально, пока в кабинет не влетела Кира.
– Не помешала?
– Здравствуйте, Кира Юрьевна, – раньше других отозвалась Катя.
При виде Пушкаревой дорогая бывшая невеста притормозила.
Наличие в кабинете еще кого-то, кроме Волочковой, сбило её с толку.
И перешла на нормальный тон.
– Здравствуйте… Анастасия.
– Кира, акционер нашей компании, – представил её Жданов, едва удержавшись от привычного «и моя невеста».
Она тоже заметила эту недосказанность и прищурилась.
– Его невеста, – заявила Кира, кажется, решив напрочь забыть про то, что накануне лично отменила свадьбу.

– Ну вот и все, – заметила Пушкарева с усмешкой, когда они остались вдвоем, – вы снова жених, Андрей Павлович.
– И не говорите, Кать, – Жданов сел на её стол, потрогал без всякой надобности бумаги на столе Пушкаревой. – Ну вы просто обязаны будете ворваться в церковь и заявить, что вы против моей свадьбы… Потому что я уже женат.
– Тихо! – она вскочила на ноги, закрыв ему рот ладошкой. – Что вы такое говорите…
Такими их и застала Юлиана.
– Вижу, – воскликнула она, – что вы тут вовсю работаете.
Катя в испуге отдернула руку.
– Здравствуйте, – пробормотала она.
– А я принесла вам список с возможными местами для показа, – сказала Юлиана и глазом не моргнув. – И еще вот!
И она всучила Катерине какие-то билеты.
– Пригласительные на выставку.
– А мы уже воспользовались однажды твоими приглашками, – ответил Жданов. – Попали на главную страницу журнала.
– Андрюша, – пропела Юлиана, – а тебя, друг мой, я ни к чему не обязываю. Но думаю, что Катя – один из немногих сотрудников Зималетто, кто сможет по достоинству оценить это мероприятие.
– Ладно, – сказал Жданов, забирая у Кати билеты, – что у нас там? «Революция в творчестве художников XX века»? Звучит интригующе.
– Катюш, – Юлиана достала из сумки шоколадного Деда Мороза, – а ваш начальник везде за вами по пятам ходит?
– Ходит и ходит, – кивнула Пушкарева. – А это мне?
– Вам.
Катя засмеялась, принимая Деда Мороза.
– Спасибо. Хоть что-то приятное за весь день.
Вот так вот, Жданов. Затретировал ты совсем Пушкареву. Чужим шоколадкам рада.

После обеда заглянула Кира.
– Андрей, – спросила она на удивление спокойно, – а ты помнишь, что по контракту мы должны проплатить последние 20% за магазин в Праге?
– Да? – встрепенулся он. – Катя!
Пушкарева заверила их, что с выплатами всё в порядке, они внесены в бюджет, и тут Кира сказала:
– Андрей, ты нашел свой загранпаспорт? Мы сможем завтра улететь в Прагу?
– Мой загранпаспорт? Ах да. Мой загранпаспорт пропал без вести, Кира, – быстро сказал Жданов. – Испарился!
– Катя, идите к себе, – велела Кира.
Пушкарева бросила на Жданова виноватый взгляд и вместо своей каморки сбежала в приемную.
Ну всё. Сейчас женсовет проглотит её.
– Прости, Кира… Что?
– Я спрашиваю тебя, что ты творишь, Андрей.
– Ничего. Абсолютно. Я абсолютно ничего не делаю, Кира.
– Ты понимаешь, что я отменила вчера свадьбу? – спросила она с нажимом.
Нельзя было разговаривать о таких вещах посреди рабочего дня прямо в компании.
Нужно было сказать, что он заедет к ней вечером.
И спокойно всё обсудить.
– Кирюш, – мирно попросил Жданов, – давай поговорим об этом позже.
– Тебе… – она схватилась за горло, словно ей нечем было дышать, – тебе просто всё равно, Андрей?
– Кир, ну что ты говоришь…
– Тебе безумно скучно, Андрей. Ты до смерти был бы рад, если бы я от тебя отстала. И тебе нет дела до того, что станет с компанией.
– При чем тут компания, Кира?
– Не при чем? – быстро спросила она.
Жданов встал и налил ей воды.
– Кира, пожалуйста. Давай дадим друг другу немного пространства.
– А мне оно не нужно, – быстро сказала она, – мне ты нужен, Андрей.
– Тогда почему мы все время ругаемся? – осторожно спросил он.
– Потому что ты мне всё время врешь! – Кира все-таки сорвалась на крик, и Жданов поморщился.
– Кирюш, – сказал он, теряя добрый настрой, – у тебя паранойя.
– Ну вот где ты был вчера вечером?
– Дома. Один.
– Почему ты утром приехал в Зималетто с Пушкаревой?
– Потому что она мой личный помощник, и мне захотелось подвезти её на работу,
– Захотелось? – зло спросила Кира.
– Захотелось, – твердо ответил Жданов.
Кира выпила воды, она выглядела бледной и утомленной.
– Ты издеваешься надо мной? Признайся честно, ты специально везде таскаешь за собой Пушкареву – просто мне назло.
– Катя – живой человек, а не какая-то там авоська, Кира.
– А я? Чемодан без ручки?
– Хватит, – резко бросил Жданов. – Кира, я устал от этих бесконечных разборок.
– Ты просто не хочешь жениться.
– Чтобы провести всю жизнь в бесконечных ссорах? Не сказать, чтобы это было моим самым сокровенным желанием.
– Я поняла, – крикнула Кира. – Ты можешь считать себя совершенно свободным, Жданов. Я лечу в Прагу без тебя. И вообще… делай, что хочешь. Встречайся с кем хочешь. Продолжай везде появляться со своей обезьянкой…
– Кира!
– Ах, простите. С многоуважаемой Екатериной Валерьевной!
Он промолчал.
Кира, пошатнувшись, встала.
– А что мы скажем твоим родителям? Ты подумал об этом, Андрей?
– Я уже сказал… отцу. Вчера, – неохотно признался Жданов.
– Что… – севшим голосом выдохнула Кира, – ты сказал?
– Что мы подумываем о том, чтобы отложить свадьбу.
– Ты…
Кира снова села в кресло. Её губы дрогнули, а в глазах появились слезы.
– Ты серьезно? – спросила она, словно вдруг впервые его услышала.
– А ты разве шутила все это время?
– Я… я не понимаю, – Кира стиснула руки, – я действительно не понимаю, Андрей.
– Кир, Кирюш, – он присел перед ней, поцеловал её ледяные руки, – давай остановимся, пока не причинили друг другу еще больше боли?
– Боли? Мы же любим друг друга.
– Но странной любовью, – пробормотал Жданов, отводя глаза.
– Мы поговорим позже, да, – жарко зашептала Кира, гладя его по лицу, – мы просто… устали. Мы позже, да?
– Да, – обреченно согласился он.

– Эти женщины меня доконают, Малиновский.
– Да нет у тебя никаких женщин, Палыч. Только невеста. Где страсть, где пылкость, где модельки?
– Только моделек и не хватало!
– А знаешь, именно их тебе и не хватает. Ты просто погряз в бытовухе. Давай устроим себе разгрузочную ночь?
– Да? – Жданов приоткрыл один глаз.
– Блондинка, брюнетка и рыжуля. Джакузи, шампанское, клубника.
– Ну, это полная загрузка, а не разгрузка.
– Ты неправильно ставишь приоритеты.
– Слушай, Ромыч, а как всё было хорошо еще полгода назад. Я бегал за моделями, Кира меня ловила, всем было весело и хорошо.
– Ну так тряхнем стариной?
– Заманчиво. Но я иду в картинную галерею.
– Внезапный поворот событий, – откликнулся Малиновский. – Запал на интеллектуалку?
– Я иду на выставку с Екатериной Пушкаревой, – сообщил Жданов, ухмыляясь.
– О как. Но зачем?
– Хочется.
– Извращенец, – поразился Малиновский.

– На этой картине изображен спящий юноша, возле которого стоят две девушки, красивая и безобразная. Как ни странно, перед юношей стоит непростая задача выбора между прекрасным и безобразным…
Голос Юлианы звучал ровно и мелодично.
Жданов стоял за спиной Кати, близко-близко, и сдерживал себя изо всех сил, чтобы не положить ладони на её плечи.
Она бы вздрогнула от неожиданности, а потом подалась бы назад, прижимаясь к нему плотнее.
Если бы можно было… Черт.
– Как сказал Пикассо, выбирая одну женщину, мы тем самым убиваем другую, – заговорила Катя, и Жданов, который уж почти склонился ближе к её шее, выпрямился.
Какой-то озабоченный вампир-кровопийца, а не приличный человек!
– А выбирая Малиновского, вы, Катя, убиваете одного Жданова, – прошептал он ей на ухо.
Она изумленно посмотрела на него.
– Что?
– Кать, – он взял её за локоть, легко потянул назад. Увлек в соседний зал, и еще дальше, в следующий.
– Что… что вы делаете?
– Кать, – зашептал Жданов, – я ничего не понимаю… У меня лопаются сосуды головного мозга! Почему Малиновский?
– О чем вы говорите, Андрей Павлович? – она попыталась вырваться, но он крепко держал её за локти. Катя беспомощно огляделась, но в этом зале было пусто.
– Это просто какая-то бессмыслица! Бред! Глупая блажь!
– Андрей Павлович, вы… вы с ума сошли?
– А вы?
– Ну вам-то какое дело, – сказала Катя сердито, – я что, стала хуже работать? Получите вы свой отчет…
В соседнем зале послышались шаги, процокали каблуки по каменному полу, и Жданов снова потащил Пушкареву в какой-нибудь угол потемнее, жалея, что в этой чертовой галерее какой-то проходной двор. Все ходят и ходят, поговорить негде.
– Катя, – снова заговорил он, изо всех сил приглушая голос. – Давайте рассуждать здраво.
– Давайте, – подхватила она, – но почему мы должны это делать в чулане со швабрами?
– Что?
Он огляделся по по сторонам и понял, что Пушкарева права.
– Простите, Катя, – сказал он, неловко засмеявшись, – что же я вас в кладовке все время запираю-то. Какая-то прям мания у меня.
– Мне кажется, – сказала она, – что ваша любовь к изобразительному искусству сильно преувеличена. Зачем вы вообще сюда приехали, Андрей Павлович?
– За вами, Катюш, – признался он.
– Это просто какая-то бессмыслица, бред, глупая блажь, – выдохнула она, повторяя его собственные слова. – Вы что-то перепутали, Андрей Павлович. Переутомились. Так бывает, вам просто надо отдохнуть.
– Да, да, да, – кивал он в такт её словам, – давайте поедем куда-нибудь… отдохнем.
– Куда поедем? – испугалась она. – Мы уже отдыхаем, картины смотрим!
Она высвободилась из его рук, выскочила из чулана, как будто за ней маньяк какой-то гнался.
Жданов без сил обнял швабру.
Что с ним такое происходит?

_________________
Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость. (с)

Автору: ,

_________________

И создал бог женщину. Посмотрел, засмеялся и сказал: да, ладно, накрасится!

Здорово! Спасибо, что продолжаете писать, автор. Так для меня каждый день превращается в праздник!

_________________
Мы рождены летать...

И это вместо моделек... До чего Катюшка Андрюшку довела!
Спасибо!

_________________

Бедный Жданов Только и остаётся, что со шваброй обниматься))

Тапатунья, вы мой кумир Такую чудесность пишете, что не оторваться Пока всё не прочитала, от экрана не отлипла

_________________
«Самая трудная задача — быть самим собой в мире, где каждый пытается сделать вас кем-то другим».

Бенедикт Камбербэтч

Жданов обнимающий швабру - это шедевр!
Но мне вот, что любопытно... у него всегда были трудности с пониманием своего "люблю", это общеизвестно. Но вот трудности с пониманием "хочу"...
Или он пока не хочет? И что вообще никого? "Рома, я устал" Какая потеря для всего женского рода!
"пойдем в дворники, как ты и предлагал, вон я уже и шваброй обзавелся" ..ох, чой-то меня уносит...

_________________
"Я... боюсь художников. Очень уж легко их брата обидеть, проще, чем коту на хвост наступить." (с) МФ.

Я без комментариев насчет героев и всего такого. Мне просто нравится читать.
Весело до хохота, стильно и стройно до изумления.
Спасибо, Автор.

_________________
Не пытайся переделывать других - бесперспективное и глупое занятие! Лепи себя - и ты не пожалеешь о потраченном времени! (я так думаю)

Розалия, Юлик, tasha 7, maria_mujer, спасибо, девочки!)))


Пусть пока побегает в неясных томлениях)))

Greza, и вам спасибо!

_________________
Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость. (с)

Пусть пока побегает в неясных томлениях)))

Бедный Жданов )))) Хреново, когда либидо с головой дружат в разных направлениях

_________________
Не пытайся переделывать других - бесперспективное и глупое занятие! Лепи себя - и ты не пожалеешь о потраченном времени! (я так думаю)

_________________

На следующий день Кира и Малиновский улетели в Прагу, и Жданов вдруг ощутил себя свободным. Хотя вроде как и до этого не было особого повода чувствовать себя узником.
Вернувшись из банка, он застал Катю и Кабаеву, о чем-то шушукающихся в его кабинете с таким видом, как будто они были школьными подружками.
Включив свое рабочее обаяние по максимуму, Жданов провел блестящие переговоры с Алиной и совершенно довольный, нырнул наконец к Кате в каморку.
– Катюш, – замурлыкал он, – я чувствую себя школьником на каникулах… А что с вами?
Серьезная, даже печальная Пушкарева смотрела на него задумчиво, словно раздумывая: сказать, не сказать.
– Говорите, Катя, – велел он, усаживаясь на её стол. – Что с вами такое приключилось?
– Я… – она нерешительно поправила полу его пиджака, убирая её со своих документов, – я сегодня обедала с Кирой Юрьевной.
– Что вы делали, Катя?
Она только тяжело вздохнула.
– Но… зачем? – спросил он.
– Кира Юрьевна очень переживает, – сказала Катя. – Она уверена, что у вас другая женщина.
– Да нет у меня никакой другой женщины, – с досадой поморщился Жданов, – только жена.
Она, как и всякий раз, когда слышала про их бракосочетание, вскочила на ноги. Удивительный эффект оказывало это упоминание на прыгучесть Пушкаревой.
– Вы совсем с ума сошли, – сердито зашептала она, обдавая его своим дыханием, – что вы такое говорите! Это все всего лишь деловая сделка… контракт… приложение к трудовому договору!
Жданов смеялся, слушая её возмущение, и между делом обнимал Пушкареву за талию, все ближе прижимая к себе.
– Ну так что, Катя? – когда она выдохлась, мягко спросил он. – Что мы будем делать сегодня?
– А… – она изумленно отодвинулась. – У меня же отчет, Андрей Павлович. Для совета директоров. Вы что, забыли?
Катя выпутывалась из его рук, как абориген из лианы, а Жданов снова запутывал её в своих объятиях, ожидая, что с минуты на минуты Катя поставит его на место.
– Разве вы не должны сейчас ходить за мной по пятам и без устали спрашивать: «Как дела с отчетом, Екатерина Валерьевна»?
– Я просто…
Жданов замолчал, потрясенный мощным и ничем не объяснимым желанием поцеловать Пушкареву прямо сейчас.
От изумления он даже отодвинулся от неё. Практически, отпрянул.
– Я… мне надо идти.
Вывалившись из её каморки, Жданов промаршировал вон из своего кабинета и прямиком направился к бару.
Выпил ледяной воды и запил виски.
Жданов, ты совсем уже спятил.
Ну ладно, жениться на Пушкаревой – еще куда ни шло, но целоваться-то с ней зачем?
Что… что вообще такое? Спермотоксикоз?
Еще немного – и ему даже Милко покажется эротичным?
– Надо что-то делать… делать что-то надо, – пробормотал Жданов, ощущая настоящий ужас.
Вот так и сходят с ума?
– Да, Андрюша, – сказала Юлиана, усаживаясь рядом. – Уж сделай что-нибудь. Кира говорит, что ты отменил свадьбу. Как надолго на этот раз?
– Юлиана, мне нужен психиатр, – жалобно сказал Жданов, прижимаясь щекой к столешнице. – Или… экзорцист.
– В тебя вселился бес?
– И не один. Целая толпа.
– Ну да, – задумчиво протянула Юлиана. – Целая толпа бесов и на каждом – кругленькие такие очки.
От неожиданности Жданов дернулся.
– О чем ты говоришь?
– О твоей тайной страсти к Кате.
– Что? – тупо переспросил Жданов, ощущая себя человеком, который неумолимо тонет. У него заканчивался кислород, и начиналась паника.
– Да ни о чем, – беззаботно отозвалась Юлиана. – Просто шутка, Андрюша… Кажется, не слишком удачная. Просто я принесла тебе очередной журнал, где вы с Катей красуетесь на обложке.
– Как, опять?
На снимке Жданов прятал какую-то женщину в чулан со швабрами. Лица её не было видно, просто маленькая ладошка на его плече.
«Тайное свидание Жданова-младшего в картинной галерее» – гласил заголовок.
В статье предполагалось, что на сей раз главный ловелас столицы влюбился в жену посла, известную киноактрису или жену сердитого генерала ФСБ. Ну или просто продавал родину. Иначе для чего бы устраивать тайные встречи между швабр и половых тряпок.
– Ты узнала Катерину по фрагменту её руки? – спросил Жданов, гадая про себя, с каких пор папарацци ходят за ним, буквально, по пятам.
В жизни ему не уделялось столько внимания в желтой прессе.
Что-то здесь было нечисто.
– Логика, – засмеялась Виноградова. – Ну подумай сам, с кем ты еще бы мог уединиться в кладовке. Это же естественная для вас с Катюшей среда обитания!
– Да что ты, – Жданов жестом попросил еще виски.
– А если серьезно… Не хочу вмешиваться в чужие дела, но ты знаешь, что со стороны это всё очень странно, правда?
– Изнутри еще и страшно, – пожаловался Жданов.
– А ты не бойся, – посоветовала ему Юлиана с улыбкой, – некоторые вещи просто случаются.
– Легко тебе говорить.
– Я тебя прошу только об одном, Андрюш, – произнесла Виноградова, наклоняясь к нему. – Не мучай Киру понапрасну. Если уж ты действительно решил уходить, то не оставляй ей ложной надежды.
– Юлиана, мы знакомы с ней с детства. Ты думаешь, я хочу, чтобы Кире было плохо? Просто… всё становится только хуже.
– Понимаю, – она потрепала его по плечу. – Так что, найти тебе психиатра или экзорциста?
– Пока достаточно просто бармена.

Вечером, вдоволь полюбовавшись на то, как Катерина корпеет над отчетом, Жданов выпроводил её из каморки под каким-то благовидным предлогом, нашел в её мобильнике телефон Зорькина.
– Николай? Это Жданов. Мне нужно встретиться с вами сегодня вечером.
– С чего это вдруг? – настороженно спросил Зорькин, явно не горя желанием проводить свой досуг с Катькиным начальником.
– Это касается Кати… Мне правда нужно с вами поговорить, Николай. Есть кое-что, что меня тревожит.
Был ли у неё кто-нибудь? Почему Катя влюбилась в Малиновского? Почему ему вдруг захотелось поцеловать Пушкареву?
Вряд ли он когда-нибудь сможет действительно спросить об этом Зорькина.

– Но почему Малиновский? – Жданов налил им еще выпить. – Я всё понимаю, Зорькин, но почему Малиновский?
– Не понимаешь, потому что ты дурак, Жданов.
– Я дурак, Зорькин. Я не понимаю.
– Ну и не понимай, – соблаговолил разрешить Катькин чудик. – Я Пушкаревские секреты тебе не выдам. Я знаешь какой… как кремень.
– Да какой там секрет! Про нас с Катькой вообще каждый день в газетах пишут… Она у меня знаешь кто? Жена посла!
– Сбрендил, что ли, – изумился Зорькин. – Катька же не замужем!
– Много ты знаешь, умник, – фыркнул Жданов, неожиданно находя утешение в том, что есть все-таки у Катерины от своего задушевного дружочка какие-то секреты. – Понимаешь, – зашел Жданов с другой стороны, – я же переживаю просто. Катя – самый ценный мой сотрудник. Боевая подруга радистка Кэт. У неё же нет никакого опыта во всех этих шурах-мурах. А тут сразу Малиновский, а это уже курс для продвинутых! А она ведь даже… ну не знаю, не целовалась ни разу.
– Почему это ни разу? – оскорбился Зорькин. – А вообще, это конечно, грустная тема, Жданов. И почему таких умных женщин, как Пушкарева, тянет на всяких красивых мерзавцев?
– Ну Малиновский не такой уж и мерзавец, – засомневался Жданов. – Бестолочь просто.
– А вот её бывший был полным мерзавцем.
Так он и знал. Знал ведь! Все вокруг хотели поцеловать Пушкареву, не только один Жданов.
Нормальное вообще желание.
– Зорькин, а ты-то как держишься столько лет? – с уважением спросил Жданов.
– В смысле? – не понял тот.
– В том-то и дело, – вздохнул Жданов.
Они еще выпили. Помолчали, думая о несправедливости мира.
– А вот красивые женщины почему-то на умных мужчин не смотрят, – совсем загрустил Зорькин.
– Точно, – поддержал его Жданов. – Смотрят на всяких там Малиновский.
– А, – развеселился Зорькин. – Вступил в наш клуб с Валерием Сергеевичем? У нас Пушкарева тоже красавица! Да не парься ты, Жданов, из-за этого Малиновского. Всё это… ну вобщем, не парься.
– Стоп, – сказал Жданов, вдруг протрезвев, – а вот с этого места поподробнее.
И налил Зорькину еще виски.
Коленька назидательно поднял палец вверх, вдруг став поразительно похожим на Пушкарева-папу.
– Молчание, Жданов – золото. И это всё, что я могу сказать.
Он демонстративно закрыл рот рукой.
И больше от Зорькина ничего добиться не удалось.

Вместо того, чтобы ехать домой, Жданов поехал в Зималетто.
Ему было маетно и тревожно.
Миновав спящего Потапкина, Жданов поднялся к себе, включил везде свет.
Хмель уже почти выветрился из его головы, и наступало неумолимое похмелье.
Прихватив с собой графин воды, Жданов зашел в каморку, сел на Катино место.
Погладил руками стол, поправил стопку бумаг на её столе.
Очень медленно он выдвинул ящик её стола.
Потрепанная тетрадка. Видимо, Катя слишком устала с отчетом, и не прихватила сегодня дневник с собой.
Ну в самом деле, кто придет ночью в каморку, чтобы разузнать немудреные Пушкаревские секреты?
– Прости меня, Катя, – Жданов осторожно поцеловал обложку, – но ты сама виновата.
Нечего было махать Малиновским у него перед носом.
Какой нормальный начальник вытерпит такие выкрутасы своих подчиненных.
Он полистал страницы, наткнулся на фото Малиновского и выбросил его в мусорку.
Потом полистал даты и нашел более-менее близкую к началу Катькиного сумасбродства.

«Малиновский уверен, что я влюблена в Андрея.
Он говорил это так уверенно и так небрежно, как будто я глупая школьница, влюбленная в своего учителя.
И Андрей… ему неприятно было это слышать.
Он не хочет никаких сложностей. Для чего ему чувства какой-то там секретарши?
Это всё слишком неловко, слишком… утомительно?
Иногда мне кажется, что Андрей вообще устал от всех женщин на свете. Ухаживает за ними по привычке, как будто просто не знает, что можно жить как-то по-другому.
Любить одного-единственного человека. Всю свою жизнь, день за днем.
Любить и быть любимым.
Совершенно невозможный для меня вариант развития событий.
А для него? Будет ли Андрей счастлив?
В любом случае, я не собираюсь добавлять ему хлопот. И докажу, что утверждения про мою влюбленность совершенно беспочвенны. Заодно и Малиновского напугаю».

Жданова лихорадило. Буквы расплывались перед глазами, и он вслепую пролистал несколько страниц назад.

«Надеюсь, что наш новый план сработает. Хотя я очень боюсь. Андрей так надеется на Никамоду, надеется на меня. Что, если ничего не выйдет? Иногда я не понимаю его до конца. Он не такой, как все. Он... необычный. Нет. Необыкновенный.
Чего я так боюсь? Главное – я нужна ему. Сейчас даже больше, чем Кира. Я для него важнее всех. Как помощник. А мне так хочется, чтобы он видел во мне женщину. Но я для него все равно что калькулятор или письменный стол, я его рабочий инструмент. Он может запереть меня в кабинете и забыть об этом. Но он сказал, что несчастлив с Кирой. И что все эти модели – пустышки, с которыми ему скучно. Неужели он никогда не поймет, что за счастьем не обязательно далеко ходить? Достаточно внимательнее приглядеться к тому, кто рядом.»

Вода в графине была совершенно безвкусной, и Жданов оставил графин в покое.
Еще одна запись – только одна. И он закроет Катин дневник.
Честно закроет.

«Сегодня я поняла, что у меня всегда всё будет кувырком. Если бы вручали приз самой неловкой и нелепой, я бы не получила первую премию – я бы взяла вторую, потому что я ещё и невезучая. Разве можно полюбить такую бестолочь, как я?..»

Всё, хватит с него.
Очень осторожно Жданов положил дневник в ящик стола.
Вышел из каморки.
Выключил везде свет, который резал по глазам.
Словно песка в них насыпали.
В темноте улегся на диван, пытаясь выровнять тяжелое, рваное дыхание.
Лихорадка отступала, ей на смену приходило что-то очень болезненное.
Как будто битого стекла насыпали прямо в грудь.
Стараясь не шевелиться, Жданов дышал очень медленно и тихо, потому что каждый вздох причинял острую боль.
Что же ты такое, Катя Пушкарева?
Чудо-девочка из кладовки, которая пришла по душу Жданова?
Тихо, Жданов, тихо. И еще тише.
Раствориться в этой темноте, ощутить себя такой же невидимкой, какой ощущала в своей кладовке себя Катя.
Спрятаться от этой ночи, которая разрывала каждую клеточку его тела.
Может, у него сердечный приступ?
«Жданов-младший умер в своем кабинете от острого приступа нежности к своей секретарше».
Отличный заголовок, надо будет продать его желтой прессе.
Он и продаст – если переживет эту ночь.

_________________
Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость. (с)