|
– Вот договора. Я всё подписала, – Катя вручила Николаю папку и отошла к дивану.
– Какая честь! Президент компании лично приносит финансовому директору документы с подписи! Правильно, Пушкарёва, ценных работников надо уважать и поощрять.
– Я Жданова…
– Серьёзно? Поэтому ко мне и перебираешься?
– Уже не перебираюсь. Как раз для того чтобы тебе об этом сказать, я и пришла.
– Пушкарёва! – да, если Зорькин за год не выучил её новую фамилию, то уже вряд ли выучит. – Я из-за тебя два дня порядок в комнате наводил!
– Вот скажи мне, друг мой Колька, зачем ты купил себе двухкомнатную квартиру, если пользуешься фактически только одной комнатой, а вторую…
– Как и для чего я использую свои комнаты в своей квартире тебя не касается! Тем более, что я не захламляю, как некоторым может показаться…
– Избавь меня от подробностей, – подняла Катя руки в знак того, что сдаётся.
– И как вас женщин понять: то расскажи зачем, то избавь от подробностей… Бедный Жданов! Ему всё предстоит по новой.
– Пойди лично вырази ему своё сочувствие!
– В больницу?! Пушкарёва, ты хочешь отправить своего лучшего финансового директора в больницу?!
– Андрей здесь, на производстве, кажется. И ты не лучший финансовый директор, а единственный. Чем и пользуешься.
– Чем могу тем и пользуюсь… И вообще я финансовый гений. Не забывай. А ты, действительно, требовательный руководитель. Даже собственного мужа не пожалела…
– Коля!
– Ладно. Прости… Ты же знаешь, шучу я так, не всегда удачно. – Колька уселся рядом с Катериной и попытался обнять, за что тут же получил по руке.
– Он что из больницы сбежал? К тебе на крыльях любви прилетел?
– Нет никакой любви. Андрей ничего не помнит. – «Нет любви, и нет её Андрея». – А из больницы… Да, сбежал. Ты же его знаешь…
– Катька, тебе не кажется, что ты сама себе противоречишь? Или я его знаю, то есть он такой каким и был, или он всё-таки изменился…
– Изменился… Я не знаю, Коль…
Кате очень хотелось оказаться где-нибудь далеко, в каком-нибудь тёмном и тихом месте, где можно было бы свернуться калачиком и прорыдаться. Просто поплакать будет явно мало. Только вот места такого нет. Всего неделю назад со всеми проблемами можно было прийти в свою квартиру, к своему мужу… Он обнимет, поцелует… Поможет, подскажет, поддержит… А теперь этого ничего нет. Вот она истинная причина, почему Катя ночевала у родителей, а позже, чтобы их не расстраивать лишний раз, попросилась к Зорькину. В их с Андреем квартире не было больше самого главного – его самого. Он не погиб, слава Богу, но… Но его как будто не стало, вместо него кто-то другой. И пусть она того другого тоже знает и любит, но только вот новый Андрей её совсем не знает. Она для него никто… Предоставила ему свободу? Нет. Он и так был свободен от неё. Её разрешение ему не требовалось…
– Андрей так часто говорил мне… Рассказывал, что изменился… Что это я его изменила… Но этого Андрея я не меняла. Он согласился на… инструкцию… Это он, понимаешь?
– Ты его так и не простила?
– Простила. – «Господи, как же сложно! Как объяснить, если она сама разобраться не может». – Понимаешь, я поверила ему. Я была уверена, что он больше никогда… Я знала это…
– Ты ему сказала? – осторожно спросил Николай.
– Что? Про… Нет.
– Почему, Пушкарёва? Если бы он…
– То что? Это стало бы гарантией? Мне такие «гарантии» не нужны.
– Но ты согласилась остаться с ним? Уговорил?
– Пока… Он умеет уговаривать, – Катя слабо улыбнулась.
– Да, я знаю. Ну что ж, и это не изменилось.
– Не изменилось… Мне так хочется ему верить…
– А ещё больше хочется, чтобы к нему вернулась память? А если не вернётся? Ты понимаешь, что рано или поздно тебе придётся рассказать.
– Понимаю…
Но до этого было пока далеко. Для начала надо пережить сегодняшний день и вечер рядом с любимым мужчиной, который тебя практически не помнит, для которого ты – чужой человек.
На верхних этажах ничего не изменилось: шум, суета, вездесущий женсовет, и это несмотря на субботу. Но сердце компании не здесь, Андрея тянуло в другое место – вниз, на производство. В лифте совершенно случайно оказались с Малиновским. Роман куда-то безумно спешил. Стало даже как-то немного обидно – его поручения он с такой скоростью никогда не рвался выполнять. Конечно, Андрей помнил времена, лишь когда был и.о. президента. Но что-то подсказывало ему, что и когда он стал действующим, без всяких и.о., отношение Романа к нему не поменялось. А по Катькиным поручениям бежит, только пятки сверкают.
В лифте они были вдвоём и Жданов не мог упустить возможность и не спросить:
– У Киры всё нормально?
Ещё в больнице мать сказала ему, что у Киры всё хорошо, она в Европе с Никитой. Но уточнить всё-таки хотелось, а Кате задавать подобные вопросы казалось неправильным.
– Да, – подтвердил Ромка, а потом понизил голос до шепота: – Она вас с Катюшей даже с годовщиной поздравила.
– Что?
– Серьёзно. Открытку прислала. Я так понял, что это было ответное послание. Катя её со свадьбой поздравляла таким же образом. Кира с Минаевым расписались. Так что по этому поводу можешь не переживать. Всё, я побежал…
Открытки? Они обмениваются с Кирой открытками?! Чудеса!
Чудеса продолжились и дальше. Коридор, ведущий от лифтов к цехам, преподнёс Андрею ещё одно. На одной из дверей висела табличка с надписью: «Музей Андрея Жданова. Здесь он работал и страдал». Слово страдал было зачёркнуто, далее значилось «мучился», тоже зачёркнутое, а потом «мучил», что было подчёркнуто красным маркером.
Малиновский? Вполне возможно. В его духе. Только почему здесь музей? Да и само слово «музей» хоть и написано печатными буквами, но кажется, что почерк не Ромки. На двери отсутствовала ручка, потому попасть внутрь возможности не представлялось. Странности продолжаются.
В цеху было… Необычно… Новые станки работали гораздо тише. А ведь он об этом мечтал! Обновить здесь всё… А вместо этого разорил компанию, и обновлениями занималась уже Пушкарёва… Или на тот момент уже Жданова?
– Станки, куплены тобой.
– Что?
– Это ты их подбирал, – Катя смотрела на него так внимательно, казалось, что видела насквозь. – И куплены они только благодаря тебе. Ты очень много сделал для компании. Это действительно так. И ошибался ты не один. Нас там было трое.
– Я, Малиновский…
– И я. Но главное, нам удалось исправить наши ошибки. Павел Олегович очень доволен нашей работой. Всех нас. И твоей.
Что ж, похоже, она неплохо его знает. Но только обсуждать с действующим президентом свои промахи как-то не хотелось.
– Что там за музей? – решил Андрей сменить тему.
– Музей… – Катя рассмеялась.
Он думал, она хорошенькая, когда злится? Идиот. Да, она у него просто красавица!
– …Признаюсь, это мы с Роман Дмитричем.
– Роман Дмитричем? – Андрей приподнял бровь.
– Я так называю его по старой памяти. Он не обижается.
– И что же вы с ним?
– Это вы с ним… Вы работали в той каморке.
– Ещё одна каморка?
– Да, ещё одна… – на мгновение на Катином лице мелькнула грусть, но потом она снова улыбнулась, пересилив себя. – В той каморке вы отбывали заключение, пока президентом был Александр Юрьевич. И кстати, надо сказать, времени зря не теряли. Разработали планы по изменениям на производстве: введение третьей смены, переоборудование и много чего ещё… А потом все эти планы воплотили в жизнь.
– А кого и кто всё-таки мучил?
– О, за этим лучше к Роман Дмитричу.
– Ты не против?
– Я? Ну что ты! Я только за.
– А где ручка? – поинтересовался Андрей, они как раз дошли до «музея».
– Ручки тут нет. Открывать надо линейкой, – Катя огляделась. – Вот верёвка. Она была к ней привязана. Малиновский, наверное, забрал. Решил расширить экспозицию…
– Видимо, он относится к этому вопросу серьёзно…
– Ну он всегда относится ответственно к такого рода вопросам. Иногда даже чересчур…
– Да… – «Интересно, она сейчас тоже об инструкции вспомнила?»
– Может, домой? – как будто застеснялась Катя. – Ты не устал?
– Нормально. Но домой поеду с удовольствием… С тобой, – подчеркнул Андрей. – Кстати, нам надо купить что-нибудь поесть.
– Даже не буду спрашивать, что вы ели с Малиновским.
– Кать, да мы только пиццу заказали…
– Я же сказала…
И оба замерли. Семейная сцена? Для неё такая знакомая, для него такая новая…
– Ты водишь машину?!
– Жданов, ты уверен, что потерял память?! – возмутилась Катерина, садясь на место водителя.
– Я просто спросил…
«Ведь действительно, просто спросил!»
– Прости. Но ты…
– Был против?
– Да.
– Странно.
– Ну… Тебе казалось, что я неаккуратно вожу.
– Я даже знаю почему мне так казалось.
– Почему?
– Мы могли уже несколько раз выехать на дорогу.
– Я ни разу не попадала в аварию, – отчеканила взбешённая жена.
– Хорошо. Выиграла, – признал Андрей.
Вопреки его ожиданиям, в супермаркете они купили только хлеб, чай и булочки. Ну что ж ему так не везёт! Снова женщина, сидящая на диете. Булочки, видимо ему. А такое количество, чтобы не возмущался отсутствием другой еды.
Но оказавшись дома, Катя прошла на кухню, достала из замораживателя мясо, овощи… Через полчаса по кухне распространились такие аппетитные запахи, что слюнки потекли.
– Ты умеешь готовить?
– Не так хорошо, как мама.
– Я люблю ходить к тёще на блины?
– Не то слово! На блины, пирожки, пироги, пельмени и на много чего ещё.
– Чудесно! – счастливо заявил он.
Катя отвернулась, сделав вид, что ей срочно надо заняться овощами на сковородке. Такой родной, такой знакомый… Почему же так больно! Он здесь, он рядом. Это ведь уже праздник! Почему же ей этого недостаточно?
Обед открыл для Андрея новые стороны его жены. Во-первых, что может у тёщи и вкуснее, но Катя готовит неплохо, а во-вторых, что Катя на диете явно не сидит. Даже булочки, как оказалось были куплены не только для него. Жена с удовольствием съела одну, казалось, абсолютно не задумываясь о килограммах. На языке так и вертелся вопрос: «Ты что не на диете?» Но спрашивать такое у женщины нельзя, а то она тут же решит, что ей худеть надо. Ещё и оскорбится, конечно. А Андрею не хотелось ни того, ни другого.
– Ты не против, если мы съездим к моим родителям? – неуверенно спросила жена.
– Конечно. Почему нет?
– Отлично, – с явным облегчением проговорила Катерина.
– Почему я должен быть против?
Она лишь плечами пожала:
– А вдруг?
– Кать… Я, правда, хочу всё вспомнить, – откуда-то взялась уверенность, что именно это она хочет от него услышать, и Андрей не прогадал.
– Спасибо. Ты знаешь… И мама, и папа… Они… Рады за нас… И о тебе очень беспокоились…
Андрей ни капли не пожалел, что согласился на ужин у тёщи. Елена Александровна прямо с порога заявила, что он осунулся и похудел. Мысленно Жданов себя похвалил, что не спросил днём Катерину про диету. Он сам хоть и не женщина, но после этой фразы Пушкарёвой захотелось срочно вернуться домой, чтобы проверить свой текущий вес и размер своей одежды.
В остальном же вечер прошёл замечательно. Валерий Сергеевич рассказывал истории о многочисленных сослуживцах, которые теряли память, деньги, и одни раз даже автомат. А Елена Александровна кормила так, что вопрос о срочном взвешивании стал первостепенным.
– Чем мы занимаемся по вечерам, – поинтересовался Андрей, после того как они с Катей вернулись домой.
Катя покраснела и отвернулась. «Господи, он её смутил!»
– Когда как… Чай пьём иногда…
– Отличная идея – выпить перед сном чашку чая, – попытался её подбодрить Жданов, но на сей раз не угадал.
Зайдя на кухню через несколько минут, Андрей обнаружил, что у его жены тоже есть странности. Катерина достала заварочный чайник, большой и пузатый, красный в белый горошек. Скажем, на сверхсовременный дизайнерской кухне Киры такая бы посудина смотрелась, мягко говоря, чужеродно. Здесь такого ощущения не возникало, но всё же сей сосуд выглядел довольно странно. Скорее всего, им его Елена Александровна презентовала. Но на этом странности только начались, Катя обдала бедное создание фарфоровой промышленности кипятком, потом засыпала туда заварку, такую древнюю – засохшие листики, накрыла крышкой, и сказала что надо подождать пять минут.
– А пакетики? – Андрей понял, что зря спросил уже в тот момент, когда рот открыл. Но фразу надо же было закончить.
Катя ничего не сказала, но глянула на него так! Понятно, никаких пакетиков.
А потом, чуть позже, она поразила его ещё раз.
– Я постелю тебе на диване…
Сказано это было с интонацией, очень сильно не похожей на вопрос, скорее это больше напоминало просьбу. Андрей взглянул на неё, но Катя опустила глаза, с интересом изучая остатки чая в чашке. Если б она пила кофе, можно было подумать, что гадает на кофейной гуще.
– Конечно, – ответил он.
Явно обрадованная жена практически выбежала из кухни.
Это что сейчас было? И после этого она говорит, что у них всё было хорошо и даже замечательно?! Хотя за сегодняшний день они много чего успели обсудить, только всё это было связано с компанией. О самой Кате ему удалось узнать не так много, а об их браке почти ничего. Когда жена говорила о «ЗимаЛетто» её глаза сияли. Такое он видел только разве что у отца, и у самого себя, наверное, увидел бы в зеркале. Да, она любит компанию не меньше его, болеет за неё всей душой. Неужели это ему удалось привить ей такие чувства? Ещё, судя по всему, Катя неплохо знает его самого. После того не совсем удачного разговора на производстве, когда она его почти жалела… Так ему показалось, а жалость Андрею абсолютно была не нужна. Потом она рассказывала ему об их победах и провалах и жалости там не было, его она не жалела, ни его, ни себя, ни Ромку… А ещё он ловил иногда на себе её полные тоски взгляды. Он был не тем, кого она знала. И как бы не старался заменить того другого себя, не смог бы. Он просто не знал как. Единственный способ – это вспомнить. Только вот память не возвращалась. Ничего. Никакого тумана в голове, о котором пишут в книгах и рассказывают в фильмах. В голове всё четко и ясно. Два года как будто стёрли из памяти.
Когда он зашёл в комнату, Катя как раз поправляла простыню, взбила подушку…
Красивая девушка… Женщина… Стоит рядом с только что застеленным диваном… Более того, это непросто какая-то девушка, это его жена… Андрей сглотнул.
– Кать, я хотел спросить…
– Да, – кажется она тоже заметила некоторую пикантность ситуации.
– Кать, а куда я ехал? Ну в ту ночь, когда произошла авария…
Задав этот вопрос, Андрей очень хорошо представил себе, что будет дальше. Катя ответит что-нибудь вроде: «Я послала тебя за пироженым-мороженым. Знаешь, женские капризы. Мне так стыдно!». Потом она конечно попросит у него прощения, и он, со своей стороны, милостиво простит. Ну подумаешь, два года собственной жизни потерял. Чего не сделаешь ради жены? И ради её удовольствия… Их общего удовольствия…
– Я не знаю, – вернул Андрея к действительности ответ Катерины.
– Что?
– Не знаю. Мы легли спать… А ночью позвонили и сказали, что ты попал в аварию. Я думала ты дома. Но тебя не было… Спокойной ночи!
– Спокойной ночи, – пробормотал Андрей, но Катя уже вышла.
_________________
Веди себя хорошо только тогда, когда это веселее, чем вести себя плохо! (с)
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
я влипла в это ваше произведение... И теперь с нетерпением жду проду 
