НРКмания

а вот и есть!
galina,

Исполнение 3. 7/? (сиквел)

- Черт, черт, черт… - Жданов с монотонного бормотания перешел на рявк. – Черт!
Воропаев, и без того бледный от страха, нервно вздрогнул.
«Убьет, как есть убьет, - лихорадочно думал он. – И труп бросит в воду. Меня утянет в море отливом, рыбы обглодают мои кости… а всем скажет, что я сам упал за борт…»
- Нужно что-то делать! – воскликнул Жданов. – Не могу я так сидеть!
Он думал о Кате, которая сейчас совсем одна в хижине, и вполне может так и не дождаться их домой…
«А может, мне нанести удар первым? – Сашка крепче сжал в руках весло. – Это самооборона, не более того, любой суд меня оправдает. К тому же… можно ведь сказать, что он сам утонул… а я пытался его спасти, да-да!»
Воропаев уже всерьез обдумывал этот вариант, и только мысль о возможной неудаче останавливала его. «Нужно подождать, – решил он. – Андрей же обязан понять, что вернуться мы сможем только вдвоем, благоразумие должно взять в нем верх над злобой!»
Саша решил, что, прежде всего, нужно убедить Жданова в своей безобидности, для чего он заглянул в лицо Андрею и широко ему улыбнулся. Тот ошарашено заморгал.
- Сашка, тебе что, похужело? Нервный тик? Или ты сходишь с ума от пережитых невзгод? Так рановато, знаешь ли!
«Я-то в здравом уме, уж всяко нормальнее тебя буду. Нельзя, нельзя показывать, что я его раскусил! Пусть считает меня безобидным дурачком»
- Да знаешь, Андрюша, погода замечательная, – все так же улыбаясь, сказал Воропаев. – Море, ветерок…
- Отлив, который уносит нас в океан… - в тон ему продолжил Жданов. – Ты что, издеваешься? – устало спросил он. – И кончай изображать Гуинплена, у меня от тебя мороз по коже.
- Я просто хотел… - произнес Сашка, но, заглянув в лицо Андрея, оборвал свои слова и улыбнулся еще более широко и, как ему казалось, успокаивающе.
- По-моему, ты перегрелся на солнце, - Жданов глядел на него с тревогой. – Саш, смотри на меня! Сколько пальцев показываю?
- Пять, - осторожно ответил Сашка, чуя подвох.
- Так, ответил, вместо того, чтобы послать, значит – дело плохо, - скорбно подытожил Андрей. – Плохо…
«Так я и знал, что это подлый трюк!»
- Что ты со мной сделаешь? – дрожащим голосом спросил Воропаев.
- Ничего, Сашка, потерпи! Вот доберемся до острова…
«Конец близок, - понял Александр. – Он убьет меня, как только мы окажемся на берегу»

Катя попыталась задремать, но сон не шел к ней. Все сильнее хотелось есть. Остатки вчерашней рыбы достались Андрею, больше ничего съедобного в хижине не было. Катя рассчитывала, что Андрюша с Воропаевым вернутся быстро и, возможно, со свежепойманной рыбой, но их все не было.
- А еще он закрыл меня в хижине и дверь подпер снаружи, - проворчала Катя. – Все ради моей безопасности!
Она прошлась по хижине взад-вперед, опять прилегла, но почти сразу вскочила. Чтобы хоть немного отвлечься от мук голода, Катя взялась изучать карту, которая якобы вела к сокровищам, но без особого интереса - сейчас она без колебаний отдала бы все богатства мира и Зималетто в придачу за сковородку маминых котлет.
- И с картошечкой жареной, с луком, - тоскливо прошептала она, глотая слюну. – И еще пирожки с капустой...
Катя до того явственно представила себе румяные, с пылу с жару пирожки, что даже почувствовала их запах, и тихонько всхлипнула. Терпеть голод не было больше никаких сил. Возможно, мужчины там увлеклись охотой, или собиранием кокосов, или нашли себе еще какое-то занятие. А ей что, сидеть и умирать от голода, покорно дожидаясь их возвращения? Вот уж нет! Катерина решительно направилась к двери и толкнула ее изо всех сил.
Тем временем отлив закончился, и течение уже не влекло их с неумолимой силой в открытый океан, но, все же, лодку снесло сильно в сторону от песчаной косы, к которой они причалили в первый раз.
- Плывем вокруг острова, - сказал Жданов. – Поищем место, где можно пристать к берегу. Ты как, выдержишь?
Саше ничего не оставалось, как кивнуть.
- Жаль, что нет сейчас возможности обследовать остров с моря, - вслух посетовал Жданов. – Может, нашли бы что-то интересное… птичий базар, например… я бы не отказался разнообразить наше меню печеными яйцами, а ты? А, Саш?
Воропаев что-то пробурчал еле слышно.
- Держись, Сашка, держись! Недолго осталось!
«Ну, это мы еще посмотрим…»
Следующий час был, наверное, худшим в жизни Александра. Теперь он понял, что испытывают приговоренные к смерти, когда их ведут на казнь. Но все же, у него был еще небольшой шанс выжить – нужно только было использовать его с умом. Со стороны казалось, что Воропаев впал в мрачное оцепенение, но на самом деле он напряженно обдумывал детали плана по спасению собственной жизни.
-Смотри! Саш, вот здесь причалить можно! Почти приплыли, давай еще поднажмем!
Окрик Жданова заставил Сашу слегка вздрогнуть, и он напрягся, приготовившись действовать. Через несколько минут весла начали задевать дно. Андрей спрыгнул в воду
- Ты как, живой? – спросил он Воропаева. – Встать можешь?
Саша убедительно застонал.
- Ладно, сиди, я сам.
Андрей подтащил шлюпку к пологому берегу. Правду сказать, бухта выглядела неприветливо – густо растущие деревья плотно обступали небольшой пятачок каменистой земли. Но для Жданова главным сейчас было причалить.
- Сейчас… - пропыхтел он. – Еще немного…
Когда киль коснулся скрипучей гальки, Воропаев, который полулежал на корме с видом умирающего лебедя, неожиданно сорвался с места, спрыгнул в воду, поднял тучу брызг, вылетел на берег и с удивительной даже для самого себя скоростью припустил по направлению к лесу.
- Ты что, рехнулся? – со злостью проорал вслед ему Андрей.
- Не подходи! – донеслось издалека. – Не ходи по моим следам, они тебе не по размеру!
- Тьфу! - Андрей сплюнул и выругался, отводя душу.
«Может, у него живот прихватило?» – подумал он, пытаясь найти хоть какую-то логику в поведении Воропаева.
-Ээээй! Эгегей! Сашка! Я тебя тут подожду! А ты там… делай свои дела.
Молчание было ему ответом.

Выбравшись наружу, Катя перекусила сочными фруктами, росшими возле хижины, и это помогло немного заполнить сосущую пустоту в желудке. Но она вся перепачкалась липким соком, чем привлекла к себе повышенное внимание мух и мелкой мошкары.
- Да что же это… такое! – Катя раздраженно отмахивалась от налетевших на нее насекомых.
Первой мыслью было искупаться в море, но хижина была довольно далеко от песчаной бухты, да и потом все равно бы пришлось ополаскиваться в пресной воде, чтобы смыть соль. Катя вспомнила, что, если верить карте, совсем недалеко от хижины должна протекать река.
- Ну конечно же! Ведь Воропаев ловил там рыбу!
Какое-то время Катя колебалась, но ей так хотелось смыть с тела грязь и пот и поплавать в прохладной воде, что она решила не откладывать купание. Не забывая о рыжей обезьяне, которая так напугала ее в прошлый раз, Катя прихватила с собой ведро и ковш – чтобы отпугнуть зверюгу, коли попадется.

Тем временем Александр с довольным хихиканьем крался по лесу. Он нарадоваться не мог тому, как ловко сумел одурачить Андрюшеньку. Что, Жданов, съел? Думал, я беспомощный наивный дурачок? А вот черта с два!
Внезапно усмешка сползла с его лица. Возник неизбежный вопрос – что же делать дальше? В хижину возвращаться нельзя – это совершенно очевидно. Что же оставалось, скитаться одному по лесу и ждать нападения каждую минуту? Саша понял – ему нужно убежище. Желательно, конечно, пещера с входом, хитроумно спрятанным в скалах. Но где жить, пока не найдется подходящее укрытие? Воропаев тяжело вздохнул. Как ему хотелось, чтобы у него был могучий союзник, способный Жданова пополам переломить…
Вдруг Саша резко остановился – он увидел, как что-то большое, рыже-коричневое свисает с ветки и мерно покачивается туда-сюда. Это "что-то", вне всякого сомнения, было живое – время от времени оно издавало душераздирающие вздохи, способные тронуть даже каменное сердце. Присмотревшись, Саша понял,что это рыжее нечто – орангутан, и, кажется, тот самый, недавно им встреченный. Воропаев чуть-чуть приободрился – мирный обезьян, конечно же, не причинит ему вреда. Ведь они так славно покурили вместе! Под его ногой хрустнула ветка, но орангутан и ухом не повел, он продолжал висеть вниз головой, меланхолично глядя куда-то вдаль.
- Эй, приятель, как дела? – спросил Воропаев. Орангутан словно и не видел его. – Что, не в настроении? Бывает...
Саша присел рядом, выудил из кармана самокрутку и щелкнул зажигалкой - ему срочно нужно было успокоить нервы. В тусклом взгляде обезьяна зажегся огонек.
- Угостить тебя? – спросил Воропаев, заметив, что орангутан оживился при виде сигареты. Протянул ему свою самокрутку, достал для себя другую, и они дружно задымили на пару.

- … и я теперь прячусь, - рассказывал Сашка. – Жданов на все способен, он только и ждет удобного случая, чтобы избавиться от меня! И что прикажешь делать, куда идти?
Орангутан задумчиво укукал, слушая его. А потом вдруг наклонился еще ниже, обхватил Воропаева за туловище и поднял в воздух, Сашка успел только протестующее вскрикнуть. Через несколько секунд он оказался на ветке, а орангутан уселся рядом с ним. Воропаев поболтал ногами, глядя вниз. Страха высоты в нем никогда не было, а на дереве было намного безопаснее, чем внизу, это точно.
- Спасибо, друг! – с чувством сказал он орангутану. - Ну, чем займемся?
Обезьян издал несколько тихих звуков, медленно качая головой, потом начал хватать руками воздух. Саша с интересом наблюдал за ним, потом попробовал повторить.
- И что это все значит?
Обезьян не ответил. Вдруг он насторожился, словно прислушиваясь к чему-то вдалеке, очень ловко перескочил на ветку повыше и перепрыгнул на другое дерево. Саша с грустью смотрел, как его друг уходит, но тут обезьян остановился и обернулся. Он явно его ждал! Воспрянув духом, Воропаев спустился на землю – так ему пока было привычнее передвигаться – и припустил за орангутаном, задержавшись только для того, чтобы снять ботинки.
Путь был недолгим – вскоре Саша услышал плеск воды и еще… женский голос? За густыми зарослями неизвестной породы кустарника, текла река. Порадовавшись, что кусты позволят ему приблизиться к воде незамеченным, Саша осторожно двинулся вперед. Он ожидал, что увидит представительниц местного дикого племени, но когда он развел в стороны ветки, его взгляду открылась совсем иная картина.
Стройная женская фигурка замерла у кромки воды, капли, стекающие по ее коже, сверкали на солнце. Воропаев зажмурился на мгновение, ослепленный этим зрелищем.
- Видел ли ты более совершенное создание? – спросил он орангутана. – Как она прекрасна!
Обезьян с ветки отозвался одобрительным уханьем.
Прекрасная незнакомка, услышав его голос, обернулась, и Саша был убит на месте, уничтожен, поражен в самое сердце. Это была Катя Пушкарева! Ее огромные бездонные глаза становились все больше, рот приоткрылся, и Саша понял, что сейчас услышит ее дивный голос, слаще соловьиного пения…
- Ааааааааааа! – раздался дикий крик.
Орангутан захныкал, да и Воропаев невольно вздрогнул.
- Зачем же так орать, несравненная? - жалобно сказал он.
Катя забежала в реку как могла глубоко и присела так, чтобы вода была ей по шею.
- Александр Юрьевич, что вы себе позволяете! – завизжала она. – Немедленно уходите!
- Как же я могу уйти? – изумился Воропаев. – Узрев такую красоту, как я могу отступить? У меня словно спала пелена с глаз, мне кажется, что я всю жизнь спал, а теперь, наконец, проснулся! Катя, вы прекрасны!
- Вы что, на солнце перегрелись? Это же я, Катя Пушкарева! То есть, Жданова!
- Разве важно имя? Ведь роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет… - с пафосом продекламировал Александр. Прикрыл на миг глаза и с наслаждением представил то, что успел увидеть. – Вы само совершенство – и ваш гибкий стан, и полная грудь идеальной формы, и округлые бедра, и…. и… С тех пор, как я увидел вас обнаженной у этой водяной купели, моя жизнь изменилась раз и навсегда!
- Да что на вас нашло! – с раздражением воскликнула Катя. – Я ведь никогда вам не нравилась!
- Я был слеп! Как я ошибся, как наказан…
- Эмммм, раз уж мы пошли по классикам, как вам вот это: но я другому отдана и буду век ему верна?
- Пока смерть не разлучит вас, - кивнул Воропаев, и Кате очень не понравился нехороший блеск в его глазах. – Уже недолго осталось. Вы, кстати, долго собрались сидеть в воде?
- Пока вы не уйдете!
- Ну уж нет, я не могу допустить, чтобы ты простудилась. Я иду к тебе!
Катя, набрав воздуху в грудь, издала вопль такой силы, что Воропаев на мгновение оглох. Женское упрямство уже начинало ему надоедать.
- Ну, что это такое, Катя, - укоризненно сказал он. – Я люблю девушек с характером, но придется тебя немного укротить. – И довольно гнусно ухмыльнулся.
- Я буду драться! – заорала Катя.
- Рассчитываю на это, – осклабился Сашка.
- Андрееееееееей!
- Катяяяя! – донеслось совсем близко, из-за кустов. Жданов ломился сквозь заросли, и шума от него было, как от стада слонов. Орангутан забеспокоился и с отрывистыми криками запрыгал по ветке.
- На сей раз мне придется отступить, - с сожалением сказал Воропаев. – Но я еще вернусь, любовь моя!
С округлившимися глазами Катя смотрела, как он карабкается вверх по стволу дерева. Вот он залез на широкую ветку, на которой сидел орангутан, нисколько не испугавшись ни огромной обезьяны,ни немаленькой высоты, ухватился за толстую лиану, как за канат, и повис на ней. Катя ждала неминуемого падения, но Александр с диким улюлюканьем раскачался на лиане и перелетел на другое дерево. Орангутан последовал за ним. Когда на берегу появился взмыленный Андрей, вопли Воропаева и обезьяны уже стихали вдали.
- Катя! Катя, что случилось? - Андрей ринулся в воду, обнял ее и помог подняться.
Катерину затрясло. Накопившееся напряжение прорвалось наружу – но не слезами, а истерическим смехом.
- Александр… он… тут… о боже!
- Катя, ты в порядке? – еще больше встревожился Андрей. – Тут Сашка был? Он тебе угрожал?
Они выбрались на берег, и Катя торопливо натянула платье прямо на мокрое тело.
- Да, здесь был Воропаев, - поеживаясь, сказала она. - Выглядел, как пьяный, говорил всякие пошлости, как будто начитался маминых любовных романов. А как только услышал тебя, убежал в ужасе. По деревьям, представляешь, Андрюша? Как Тарзан!
Андрей прижал ее к себе.
- Дело плохо, - мрачно сказал он. – По-моему, Сашка спятил.

***
После встречи с русалкой-людоедкой Рома зарекся приближаться к прудам, да и к зеркалам тоже – на всякий случай. Мало ли, что может оттуда вылезти.
Тем не менее, он не перестал строить планы по спасению из лап тролля. Артефакты слишком опасны, но есть же куда более безвредные способы получить информацию. Например, книги. У Морана была огромная библиотека, наверняка там найдутся и труды по волшебству!
Рассуждая таким образом, он искал способ проникнуть в библиотеку – обычно запертую на огромный замок, не иначе, как от него. Рома попробовал было подступиться к Джуричу, прося пустить его, но тролль заявил, что нечего ему прохлаждаться с книгой в руках, когда в доме работы немеряно, и на мебели слой почти вековой пыли. В подтверждение своих слов он провел по поверхности стола, и показал Роме испачканный палец. Так что пришлось Малиновскому вооружиться тряпками и шваброй и устроить генеральную уборку.
Он решил больше не спрашивать у Морана разрешения, и найти способ самому проникнуть в библиотеку. Замок там был простенький, поковыряться в нем немного – открыть можно. Если бы не пес, который таскался за ним по пятам и изрядно нервировал Рому, он бы быстро нашел способ пробраться внутрь.
Наконец, одной лунной ночью ему посчастливилось. Моран вместе с псом целый день где-то пропадали, а вернувшись, повалились спать без задних ног. И вот Малиновский, прихватив свой походный складной нож со штопором и фонарь, отправился взламывать замок на двери в библиотеку. Как он и предполагал, это не заняло много времени.

В библиотеке Морана царил еще больший бардак, чем в остальном доме. Книги были расставлены по полкам, казалось, без всякой системы – старинные фолианты перемежались современными изданиями в бумажных обложках, художественная литература чередовалась с атласами и словарями. Очень много книг было на русском, но попадались и на английском (Рома увидел несколько томов Диккенса), на немецком и на совсем неизвестных ему языках.
- А есть ли здесь книги на троллином? – пробормотал Рома.
Он прошелся вдоль полок, подсвечивая себе фонарем. С каждым мгновением Малиновский все яснее понимал, что в этом хаосе он ничего никогда не найдет. Если только ему не повезет…
- Ведь повезет? – шептал он. – Мне всегда везет! Из каких только я передряг не выбирался в жизни. Ну же, Малиновский, смотри во все глаза, ищи внимательно! Я ведь никуда не тороплюсь, до пятницы я совершенно свободен...
«Братья Карамазовы» - кто бы сомневался! «Фрегат «Паллада»»… «Посмертные записки Пиквикского клуба»… словарь Фассмера…
После часа поисков Рома уже начинал отчаиваться. Неужели в доме волшебника нет книг по магии?
«Герой нашего времени»… «Пан»… «Книга тайных путей»… «Идиот»… Стоп!
Рома схватил с полки внушительных размеров "кирпич" в потертом кожаном переплете. Поначалу он не мог разобрать ни слова, но через некоторое время ему показалось, что он понимает почти все.
"Как найти путь к спрятанному кладу… Как найти проход в горах… Как найти нужный путь домой и не заблудиться… Подойдет!"
Неужели все так просто? И прямо сейчас он прочитает заклинание – и окажется в своей квартире, в любимом кресле... и никакого Джурича рядом?
Рома положил книгу на стол, глубоко вздохнул. Потом придвинул фонарь поближе, чтобы буквы было лучше видно, и медленно и отчетливо произнес:
Dhat kann ec it niunda,
Ef mic nauth um-stendr...
Защипало в носу – видимо, от книжной пыли, но Малиновский справился с собой и продолжил:
At biarga fari minu a floti:
Vind ec kyrri
Vagia
Oc svaevic allan sa… аааа…. аапчхи!
Фонарь разом погас, хотя до этого горел ровно и уверенно, а вокруг Малиновского сгустился непроглядный мрак. Роме стало не по себе, но настоящий страх он почувствовал, когда совсем рядом с ним раздалось тонкое хихиканье.
- Кто здесь? – тихо спросил Малиновский.
- Кто здесь? Кто здесь? – на разные голоса откликнулась темнота.
- Человек, - прозвенел неестественно высокий голос. – Это человек!
- Убить…
- Убить!
- Задушить!
- Вырвать сердце…
- Как он посмел! Как посмел нас позвать!
- Убить!
Рома почувствовал, как ледяные руки вцепились в него, и заорал от ужаса.
И тут густую темноту прорезала яркая полоса света. Дверь в библиотеку распахнулась.
- Что тут творится? – загромыхал Моран. – Ишь, слетелись, падальщики! Прочь!
Пес вторил ему громким лаем.
- Моран!
- Моран!
- Джурич Моран!
- Злой, ненавистный!
- Да, я такой! – рявкнул тролль. – А ну кыш отсюда, а не то сожру живьем!
Когда невидимые руки отпустили его, Рома рухнул на пол, не в силах пошевелиться, и только мелко вздрагивал всем телом. Тролль наклонился к нему и приподнял за шкирку, как котенка.
- Эй, раб, ты живой, или лучше добить, чтобы не мучился?
- Х-холодно, - еле-еле выговорил Малиновский.
- А ты как хотел? Нашел, кого вызывать!
Рома попытался было что-то ответить, но не успел – потерял сознание.

Очнулся он от раздраженного бормотания тролля, сопровождавшегося мерным позвякиванием.
- И вот для чего, спрашивается, судари мои, я держу раба? – брюзжал Джурич. – Для того, чтобы помыкать им, чтобы он читал мне по вечерам, и исполнял любую мою прихоть! А вовсе не для того, чтобы он влезал в разные передряги, а я его оттуда вытаскивал. А теперь я ему еще и чай с медом готовлю! Это безобразие, это попрание основ мироздания!
Говоря все это, он не прекращал яростно помешивать темную жидкостьв граненом стакане с подстаканником – в таких подают чай в поездах. Рома попробовал пошевелиться и громко охнул - сердце словно пронзили длинной иглой.
- Ага, больно тебе? – обрадовался тролль. – И правильно, страдай! Заслужил!
Он всучил Роме в руки стакан.
- Пей! – приказал строго. – Все залпом пей.
Рома сделал большой глоток и закашлял. Ему как будто огнедышащий дракон дохнул в горло, из глаз неудержимым потоком потекли слезы.
- Что это? – просипел он.
Тролль захохотал, хлопая себя по ляжкам.
- Что, не по нраву мой чаек? Пей, завтра как новенький будешь.
- Если доживу… - пробурчал Рома.
- Не выпьешь – точно не доживешь, - неожиданно серьезно сказал Джурич.
Рома, отчего-то сразу ему поверив, кое-как проглотил мерзкое пойло и рухнул на постель.
- Спи, - сказал тролль. – А он тебя покараулит. Как бы еще кто не забрел на огонек…
Пес вывалил розовый язык и замел хвостом по полу.

Что-то за всех страшно...

_________________
Уезжают таланты, творцы и умы,
едут люди отменно отборные.
И останутся там, как у всякой тюрьмы,
надзиратели и поднадзорные.

И. Губерман

Сашка от травы с ума сходит... А может вообще превращается в орангутанга, вон как по деревьями скачет?
Ромочка заболел
Спасибо, хоть, голубки - Катюша и Андрюша вместе
Авторы очень интересно вас читать!!!
Спасибо!

_________________

Любить – значит видеть человека таким, каким его задумал Бог. (Ф.М. Достоевский)

Бедный Сашенька, что-то травка слишком подозрительная и опасная. Ведь мания преследования в совокупи с вспыхнувшей любовью к Катеньке могут его не туда завести.

Авторы, огромное спасибо!!!

ааааааааааа, постмодернизм рулит!
какие игры с текстом!
пацталом!
аффторы пишите ишшо))))

Может он и не такой плохой этот Моран Джурич?.. (если что, то источник я не читала... )
Авторы!

Кто-то что-то правильно понял

- Так они называли меня постмодернизмом?!
- Да! Постмодернизмом! А ещё - червяком! Земляным червяком!

Может, он и добрый - для тролля...

Всем постмодернистам привет!

_________________
Андрей: Надо было показать ей то, что я писал сам. Она бы сравнила с твоими идиотскими сочинениями! Она бы всё поняла.
Роман: Думаешь, Катю можно было бы убедить?

Сашенька - Тарзан С другой стороны, не зайка с пушистыми ушками, и это о-о-очень хорошо
Тролли - форева

замените, пожалуйста, последнюю проду

А прода будет?

_________________

Любить – значит видеть человека таким, каким его задумал Бог. (Ф.М. Достоевский)

Так месяц-то еще не прошел!


Исполнение 3. 8/? (сиквел)

По дороге к хижине Андрей подрастерял свое мрачное настроение. Катя, изредка икая, пересказывала ему Сашкины перлы, в которых Жданов не чувствовал никакой угрозы - они были то забавны, то гомерически смешны.
- Андрей, ты слишком легкомысленно относишься...
- Дорогая, к тебе я отношусь чрезвычайно серьезно, но Воропаев не опасен. Наговорить же неприятных вещей он всегда умел.
- На этот раз кое-что было не в меру "приятным".
- Ой, брось. Перегрелся он на солнце, переутомился. Решил выставить себя в благоприятном свете, а как это делается - ему неизвестно. Вот и получились комплименты с перегибами на местах.
Катерина разозлилась и дернула его за рукав.
- Ты вообще меня слушаешь или нет? - она даже икать перестала от возмущения. - Он сказал, что скоро нас с тобой разлучит смерть, и что он вернется!
Жданов пожал плечами. Если бы он пугался всего, что любил цедить сквозь зубы Александр...
- И ты не видел, как ловко он перелетал с ветки на ветку, он может оказаться где угодно, Андрюш, и ему даже спрыгивать не надо, он бросит тебе на макушку тяжелый камень, вот и всё!
Жданов улыбнулся, но тут же взял себя в руки. Правду сказать, ему было даже немного лестно, что Катя из-за него так переживает.
- Кать, - он обнял ее, прижал тесно-тесно, чувствуя ее нервную дрожь.
И решил не объяснять, что не раз видел, как сноровисто Сашка лазил по деревьям, когда они играли в индейцев. Тогда он был вождем племени, с которым вели войну белые переселенцы в лице самого Андрея и дружественное племя, воплощенное в Малиновском, который даже на обед заявлялся с перьями в волосах. Эх, развеселые были времена!
Андрей погладил жену по плечам, по расслабляющейся спине. Возможно, Воропаеву просто приятно на пару дней забыть о министерских подсиживаниях и коалициях, окунуться в природное существование? Он же тоже человек, хоть в это и трудновато бывает поверить.
Пальцы Жданова запнулись о дырку в тонкой ткани вечернего платья. Коснулись подушечками разгоряченной кожи.
- Я клянусь тебе, если он только попробует подойти к тебе на расстояние вытянутого весла, я ему моментально отобью охоту обзывать тебя несравненным созданием! - Андрей удивился тому, что прозвучало это куда более пылко, чем можно было ожидать. Похоже, жизнь на воле пробуждала в нем первобытные инстинкты. - Нечего ему делать на моей территории!
- Андрюш, да ты собственник.
- Ага.
- Нельзя быть таким жутким собственником! - с притворной строгостью сказала Катя.
- Еще как можно, - самодовольно хмыкнул Андрей.
Он чуть отодвинул ее от себя и окинул длинным взглядом, нежным поначалу, но всё более наливавшимся страстью. У Кати перехватило дыхание.
Жданов улыбнулся и обхватил ладонями ее лицо, наклоняясь для поцелуя. В голове поначалу бились разрозненные мысли о сокровищах, о том, что он выбрал правильную жену, ее даже Воропаев оценил, и немножко о бесстыжей ящерице, что пялилась на них с ветки. Потом тело Кати расслабилось окончательно, стало податливым и от того еще более соблазнительным. Он закрыл глаза, поддаваясь наслаждению, когда она пропустила его язык и принялась нежно его посасывать. Он подумал, что тоже не против чего-нибудь...
Андрей выдохнул:
- Кааать...
- Что? - шепнула она, прижимаясь к его надежному плечу.
- А помнишь... какие котлеты у твоей мамы ели? Вот бы сейчас хоть одну... или шницель.
- Лучше холодец, с горчичкой и молодой картошкой с укропом. - Катю удивило, что желудок, вместо того, чтобы сжаться от голодной сосущей боли, увеличивается почти до размеров всего тела. - Андрюш, у нас только фрукты. Ты бы... - Она опустила глаза и вспомнила мамины наставления. Улыбнулась. - Ты не хочешь рыбы на ужин наловить?
Он кивнул.
- Я тебе помогу. Чем-нибудь, - добавила Катерина, смутно представляя, как она сможет собрать хворост для костра около хижины, если он уйдет к реке. Она ни за что не останется одна дольше, чем на минуту. Горящий взгляд Воропаева и звеневшее у нее в ушах "Я иду к тебе!" отвлекли Катю от мыслей о том, что зажигалка исчезла вместе с Александром Юрьевичем.

Саша был рад прыжкам и полетам, которые напоминали что-то далекое, но приятное, однако, когда орангутан остановился, он понял, что очень устал и ноги уже едва его держат.
- Привал? Это ты хорошо придумал, приятель. - Он оседлал толстую ветку, привалившись спиной к стволу. - Нет, ты видел? Видел этого ненормального?! У него единственная цель - покончить со мной. Годится любой предлог, а нет, так и без повода обойдется. И что же мне делать теперь? Не спускаться на землю, наверное... Здесь он меня не достанет.
Обезьян понимающе ухнул, присаживаясь рядом. По выражению его морды Воропаев заключил, что Жданов ему не понравился. Он минутку поразмышлял, а потом все-таки решился.
- Это ведь твой остров, правильно? Ты здесь всё знаешь, всем владеешь. А он пришел, и носится где попало, шумит, мешает. Ты... ты на чьей стороне будешь, когда... - горло сжалось, Саша откашлялся, - если между нами что-то случится, а? Ты поможешь мне?
Он поник головой. Просить о помощи Воропаеву было в новинку. Отец приучил его к мысли о том, что все люди - волки, бить надо первым, любой союзник может воткнуть нож в спину. "Но он же не человек, - мысленно заспорил Саша с отцом, - он совсем другой. Ему от меня ничего не надо." Он попытался поймать взгляд маленьких глазок.
- Человекообразному в подлости и глупости за людьми не угнаться, верно? Мне ни с кем не было так спокойно, как с тобой. Не бойся, я тебя в клетку не посажу и в Москву не повезу, даже если сам туда вернусь. Тебе туда не надо.
Орангутан прищурился и вроде даже ухмыльнулся. Его тяжелая лапа легла на плечо Воропаева. Левой он потянулся вверх и внезапно прямо перед Сашиным носом оказалась связка спелых красных бананов.
- Спасибо, - только и мог пробормотать ошалевший от счастья гость джунглей, испытывавший поистине неукротимый голод.
Обезьян достал себе еще связку и некоторое время они провели в молчании, полном чавканья и взаимной приязни. Наконец, сытно цыкнув зубом и поверив в возможность хорошего конца, Воропаев похлопал своего лохматого приятеля по плечу. Бананы с семечками привели его в настроение, годное для планирования светлого будущего.
- Давай, тут будет наша база? И от хижины недалеко.
Он снял мятую, пропотевшую, когда-то белую рубашку, привстал и завязал рукава двойным узлом вокруг ветки потоньше той, что держала их. - Это знак. Для нас с тобой. Смотри! - Саша вынул из нагрудного кармана сушеные листья и сложенные листы из судового журнала, а затем сложил всё обратно. - Пусть хранится здесь. Даже если дождь пойдет, тут такой плотный навес из листьев - не промокнет.
Он снова привалился к стволу. Время тянулось медленно-медленно, никуда не торопясь. Саша хихикнул, подмигнул орангу, отстегнул щегольской браслет и с размаху бросил часы вниз. Наклонился так, что чуть не сверзился и обезьяну пришлось его подхватить.
- Тик-такайте там кому-нибудь другому! - закричал Воропаев. - А я свободен.
Он приобнял орангутана и с блаженным лицом сообщил ему, что чудесный остров портит лишь одна персона, которая мало того, что скрежещет зубами от ненависти, так еще и разлучает с прекрасной дамой, королевой сладких грез.

Улов был небогатым, как дипломатично определила Катя пару мелких рыбин и одного крупного головастика. Но на большее Андрей сейчас не был способен. Несколько фруктов, проглоченных у хижины, казалось, только раззадорили аппетит. Впившись зубами в мякоть со стороны плавника, Жданов вынужден был признать, что между сырой рыбой вообще и сырой рыбой в японском ресторане - гигантская пропасть. Он нахмурился и вздохнул. Все старания развести огонь закончились ничем. Он использовал в качестве трута и ткань, и мелкую щепу, наколотую от верхних досок их лачуги. Птичьих перьев в окрестностях не нашлось, но он был уверен, что и они бы не пригодились. Сколько он ни колотил два камня друг о друга, искра не высекалась и пламя не разгоралось. Был ли укор в глазах Катеньки на самом деле или нет, он его видел и всей кожей чувствовал. Добытчик из Сашки получался лучше. Андрей хмыкнул, а затем улыбнулся и сгреб рыбу.
- Подъем!
Катя недоуменно на него посмотрела.
- Давай-давай, сейчас переберемся в одно местечко неподалеку, - на одном дыхании выпалил он. - Там такая растет, пригодится, понимаешь?
- Нет. - Она все-таки встала.
- Дядя Леша называл ее татарской травой, похожа на осоку-переростка.

Вскоре они прибыли на берег тихой заводи и Жданов развернул бурную деятельность, выкапывая под водой толстые бурые корневища и очищая их. От нежной розовато-белой сердцевины пряно пахло не то корицей, не то мандаринами.
- Хорошо, что тут пресная вода рядом, не знаю, как себя местная поведет, от подмосковной язык немного пощипывало. Зато рыба будет как с приправой!
А еще он нарезал молодых побегов, тщательно выбирая те, что пока не огрубели.
- На, Катюш, салат нам делать не с чем, но можно и просто так съесть.
Катерина скинула надоевшие туфли и прошлась босиком до чистой струи чуть подальше от берега, набрала воды в черпак.
- У нас почти пиршество, - сказала лукаво. - Может, потом сходим к лодке, заодно оглядимся, вдруг повезет и тут водятся крабы?
Жданов неопределенно мотнул головой. Тянуло его не к морю, а совсем в противоположную сторону, однако спорить прям сейчас он не собирался. Жену надо было сначала задобрить и успокоить. Даже смешно - так опасаться безобидного Воропаева. Вот компроматик раздобыть, устроить саботаж... веревку поперек коридора натянуть... Андрей потер давным-давно прошедшую шишку на лбу. Насчет безобидности он погорячился, но и настоящего вреда ожидать причин не было.

Саша стоял неподалеку от края очень странного и завораживающего поля, которое не было похоже ни на что знакомое. Он хотел подойти ближе, но обезьян захныкал и зачмокал, явно недовольный. Серая шершавая поверхность выглядела как идеальная иллюстрация к слову "первобытный". Не тропический лес, не жизнь на дереве, нет - вот это застывшее море сплошного безжизненного камня. Догадка осенила Сашу и он спешно бросился искать что-нибудь увесистое. Нашарив в траве несколько камней, он постарался метнуть их в одну и ту же точку - корка пробилась на третьем ударе и из нее пахнуло жаром.
- Лава, слышь, застывшая лава! Свеженькая! - Воропаев замер и обернулся к орангутану. - Но... Это же недавно? И может еще быть извержение?
Проснувшийся вулкан будоражил воображение. Вдруг в этом его спасение? Саша попытался представить, куда может потечь лава следующий раз, но без карты это получалось не очень. А как было бы здорово! Клокочущий раскаленный поток догонит Жданова и не надо будет постоянно озираться, опасаясь за свою жизнь.
- Не знаешь, как устроить, чтобы он согласился еще немного поизвергаться? - задумчиво спросил он обезьяна. И тут же замахал руками, отнекиваясь от собственной идеи. Катя! Катя, совершенство женских форм, глубокие глаза и точеные бедра. - Нет, надо придумать что-то лично для Андрюшечки...

Жданов, вместе с отказавшейся расставаться с ним Катей, сходил к лодке и перебазировал ее в "свою" бухту. На этот раз они не решились выходить в море на веслах, так что воспользовались фалинем в носовой части шлюпки и провели ее вдоль берега под смешки и шуточки про бурлаков. На обратном пути нашли на тропе часы и радовались такому признаку цивилизации довольно долго, пока Андрей не присмотрелся как следует и не опознал Воропаевский шик от Фредерика Констана.
Катя кинула взгляд на топор в руке мужа и поняла, что он ничуть ее не успокаивает. Если кто-то сумел расправиться с Александром так, что остались только часы... Андрей уловил ее тревогу и криво улыбнулся.
- Да потерял он их просто! Хочешь, вернемся и обследуем местность? Нет там никаких следов борьбы, да и сожрать в один присест целого Воропаева, выплюнув только часы - сложновато будет.
Она подумала, несколько раз перерешила и они все же вернулись. И ползали там на четвереньках. И всё это время она помнила о том, что этот обезумевший Воропаев может быть скрывается где-то в ветвях над их головами. Устав от противоречивых мыслей, Катя прекратила следопытские упражнения и предпочла согласиться с тем, что браслет случайно расстегнулся, вероятно, как раз во время прыжка, почему Александр и не заметил потери.

До конца дня Жданов занимался мелкими хозяйственными делами. Притащил воды, укрепил дверь халупы, заволок тент на топчан, чтобы было хоть немного помягче, попугал пауков, которых не было (но могли быть), разложил на просушку очищенные корневища, которых набрал впрок в речной заводи. Катерина же сидела у входа, положив на колени карту, и, пользуясь уходящим светом, старалась ее расшифровать. Андрей сначала обиделся и долго бурчал, что сокровища он нашел, а больше там ничего интересного нет, но Катя не поддавалась.
- Я должна разобраться, зачем они так надписали, будто нарочно заманивали. Вот сам посмотри, эти буквы и цифры должны что-то значить, верно? Шифр несложный, но сделан. А тут крупными буквами написали "treasures". Глупо.
- Мало ли на планете дураков, - пожал плечами Андрей и взялся за изготовление новой остроги, так как свою неудачу в рыбной ловле он связывал с тем, что орудие было сляпано наспех. - Что они знают английский, еще не означает, что они шибко умные.
Катя мимолетно улыбнулась.
- Видишь, тут 4 группы буквенных и 4 цифровых. N, E, NW, N... Север, восток, северо-запад, снова север. Цифры надо читать сверху вниз... или наоборот. 15 на север, 24 на восток...
- Чего 24?
- Не знаю. Шагов, метров, ярдов. Вряд ли миль или километров. И неясно - откуда их считать. Это они засекретили!
- Ах ты ж моя золотая дипломница, - проворковал Андрей ей на самое ухо.
- Медалистка золотая, диплом, к твоему сведению, красный.
- Красная, золотая, мягкая такая, умная такая...
Его руки пробирались куда хотели. И куда хотела Катя. Солнце уходило за розовато-оранжевую дымку, опускаясь всё ниже, и романтический настрой был как нельзя кстати.
- Платье не порви окончательно, - тихо-тихо сказала она, позволяя себе оторваться от карты и уделить внимание мужу, точнее, отдельным его отзывчивым частям.
- А мы сейчас его осторожненько снимем, - совершенно пиратски оскалился Андрей, - я подниму тебя на руки, отнесу на ложе и будешь ты моей наложницей.
- Что?!
- А я твоим наложником. По-моему, всё по-честному.

Но раньше, чем Жданов снял с себя всё лишнее, он заснул. И крепко спал до тех самых пор, пока его не разбудила перепуганная каким-то ухающим воем Катя. В следующий раз он уже проснулся сам - от мерзкого поскрипывания и покряхтывания прям под дверью хижины. Катя ровно дышала ему в шею, и Андрей с трудом подавил порыв ее разбудить. Вскоре подозрительный шум стих, но сон слетел с Андрея, и он долго с открытыми глазами слушал темноту. А потом ему показалось, что он лежит в лодке, которая покачивается на волнах, мерно, медленно, убаюкивающе...

А Воропаев, насытившись фруктами и заев их непривычно душистым медом, пригрелся под бочком у своего друга-орангутана. Они покурили в уютном молчании, думая каждый о своем. Потом, поскольку спать на ветвях ему было еще в новинку, Саша на всякий случай пристегнулся брючным ремнем, шепнув соседу "спокойной ночи".


***
Малиновский сидел на краю постели, положив на колени топор и подперев голову рукой. На его лице отражались такие умственные усилия, что роденовский мыслитель, увидев его, треснул бы от зависти. Ночь подарила надежду, она же ее и отняла. И хотя он, как и обещал Джурич, оклемался физически, настроение было отвратным. Ему приснился путь, но не домой, а в эти опостылевшие места. Он снова плавился в оранжевом свете, сухая серая трава потрескивала под его ногами, веревка врезалась в запястья, и ему казалось, что он бесконечно будет шагать по этой земле, навстречу темным горам, но никогда до них не дойдет. Было ли что-то такое добавлено в пойло Джурича? Или его мозг сам так отреагировал на болезненную неудачу? Своими силами ему назад не вернуться, не преодолеть границу между мирами. А на чью помощь можно рассчитывать? Рома глянул на дремлющего пса. Спас ведь от шипящей русалки и сегодня караулил - по приказу хозяина. Но опасен... наверное. Тролль спас от библиотечных тварей. Но ему слишком нравится изгаляться над своим рабом и отпустить просто так точно не согласится. Да и вообще, не он ли организовывает все неприятности? Чтобы раб поскорее прекратил трепыхаться и знал свое место? Малиновский снова подпер голову рукой. Зеркало единственное ему не причинило вреда. Наоборот, откликнулось, хоть что-то показало, если с ним повозиться, может, удастся наладить двустороннюю связь? И дернула же его нечистая вчера заглянуть в книгу Андерсена. "Роман Дмитрич, вы становитесь параноиком! - Нет, я остаюсь оптимистичным негативистом." Как узнать, где истина, а где воображение, где неправильно понятое, а где чужой скрытый умысел? Как же трудно теперь вытрясти из памяти слова про зеркало тролля... про осколки зеркала тролля, изменившие мальчика Кая, сделавшие его сердце куском льда. Пес приподнял свои почти заячьи уши, зевнул во всю пасть и обратил к Роме хитрющую рыжую морду.
- Намекаешь, что у меня и замораживать нечего? Может быть. Только не хочу я видеть всё в холодном свете.

Из гостиной, где Джурич Моран изволил закисать на диване, доносилась какофония звуков, именуемая "музыкой для настоящих троллей". Малиновский понадеялся под шумок проскочить мимо открытой двери, но не тут-то было.
- Эй, раб! Эй!
- Да слышу я, слышу...
- А ну, иди сюда! Господин кличут!
Рома досадливо махнул топором и вошел в комнату.
- Паутину в каком-то углу смахнуть или лучше сразу капитальный ремонт провести с последующей генеральной уборкой? - Быстро добавленное "мой господин" впечатления не исправило.
- Да кто ты есть?! - вознегодовал Моран. - Прикажу - пылинки по одной собирать будешь! Я тебя зачем дома держу?
- Чтобы пилить, унижать и чтоб я вам домработницу заменял! - Малиновский кричать на волшебника не собирался, но надо же было переорать бушующую музыку. - Для чего же еще?
- Я тебя для компании держу! - завопил Моран, при каждом новом возгласе подскакивая на диване и сверля глазами безмолвный потолок. - Чтобы не скучать! Чтобы ты мне с выражением читал! Чтобы ты заботился о лошади господина, об одежде господина, о еде для господина и о его хорошем настроении! Чтобы отвечал мне!
- Разве я не отвечаю?
- Всё утро в постели провалялся, когда я тут больной!!!
Рома не поверил своим ушам. Ему хотелось сказать Джуричу, что это он едва ночью концы не отдал, но благоразумие запечатало ему язык - не стоило напоминать хозяину, что кое-кто вскрыл библиотеку без спроса.
В качестве лекарства тролль затребовал чаю, потом уточнил, что чай должен быть горячим, как кипяток, потом сгонял Рому за лимоном, потом объяснил, что чай нужен травяной, потом разразился длиннейшей тирадой о хвосте дохлого крокодила, который сам не может сообразить, что в чай с лимоном надо класть сахар, много сахара.

К тому времени, когда лечение помогло, Малиновский был готов вывалить язык на плечо, как не отстававший от него ни на мгновение пес. Джурич же вернулся к обычному своему бодрому и сварливому состоянию.
- Кажется, ты говорил, что считался важной птицей у вас?
- Не птицей, а топ-менеджером.
- Выходит, топ-менеджер - ерунда по сравнению с расторопным слугой. Последний раз такого неумеху я встречал триста девяносто семь лун назад.
"Давно," - понял Роман. Пока он еще не умел точнее перевести лунный счет троллей на обычный человеческий.
- Я стараюсь, мой господин, но в моем роду слуг не было, так что, вероятно, не хватает генетической предрасположенности. Да и пес еще по пятам ходит.
- Ну и пусть ходит!
- Он облизывается!
- А это господская собака! Ей дозволено!
Рома вздохнул.
- Читать когда?
- После обеда, - фыркнул Джурич. - Читать он будет! Опять истязать меня станешь, с эдаким безразличием столь проникновенные строки проговаривать, да еще и с зевотою!
- Я не виноват, что Раскольников - типичный русский беспортошник, который даже ограбить честно не может, ему надо идейную базу подвести, а после еще и красиво пострадать. Из всего этого паноптикума только Разумихин на вменяемого похож.
- А Порфирий?! - рявкнул тролль, набычившись и нащупывая рукой, чем бы запустить в охальника.
Вовремя вспомнив, что Моран внушал ему, будто Достоевский знал троллей и следователя писал едва ли не с него лично, Малиновский предпочел перемирие.
- До Порфирия Петровича мы еще не добрались...
- А вот он бы до тебя быстро добрался, - с внезапным ехидством сказал Джурич. - Выяснил бы, откуда ты генетически предрасположен к взламыванию замков. Что молчишь? Отвечай, кобылий хвост, по чьему наущению к тайным книгам полез?!!
Рома нервно переступил с ноги на ногу и едва не уронил топор.
- Кто меня тут наущать может, если я никого не вижу и ни с кем не знаком? Домой я хочу, просто домой!
- А может тебя подослали, а? Откуда про мое Бюро узнал?
- Рекламка какая-то попалась, мы с Андрюхой подумали...
- Вот, признаваться уже начал, вдвоем погубить меня решили? Или только ограбить? Честно ограбить, да? То-то ты топор из рук не выпускаешь, вот только я к тебе спиной не повернусь!
Малиновский покосился на пса и неохотно отбросил топор в сторону.
- Два идиота поверили пиару, вот тебе и вся история! Только друга моего женская интуиция Катерины спасла, а меня ты рабом сделал. Спасибо тебе, папаша, за доброту, за щедрость спасибо, и за ласку, за туризм экстремальный, который рекламкой был обещан, за всё тебе спа...
- Уничтожу, - спокойно и обыденно сказал тролль. - Это единственный способ исправить то, что исправлению не подлежит.
Пес ткнулся холодным влажным носом в холодную влажную ладонь Романа. И тому стало легче дышать.
- Неужели? Мастер из Мастеров, величайший Мастер Калимегдана признает что-то невозможным для себя?
Моран скрипнул зубами и бросил, не целясь, но попадая, три увесистых предмета, один за другим.
- Пшел прочь! На обед оливье, пару тазиков! Вернись! - Рома повернулся, потирая плечо. - Музыку включи мне для душевного равновесия! Гаврилина! Куда людям до него! Да я просто уверен, что он - истинный подменыш!
"Кто умен - тот подменыш. А тебя раз пять меняли, все от такого счастья отказывались, не иначе." Роман поклонился и вышел. В спину ему вонзались проклятия, от которых содрогался, казалось, весь замок. Он прибавил шагу. И последнее, что услышал, прежде чем спустился по лестнице, была странная фраза: "Угораздило же меня притащить к себе фэйри!"

Сочтя, что метаниями вещественных громов и словесных молний ночное происшествие исчерпано, и заново уверившись в дружелюбии пса, Рома не стал торопиться на кухню. У него были дела поважнее. Поворот, ступеньки, коридор, еще поворот. "Хочу у зеркала, где муть и сон туманящий, я выпытать - куда мне путь..." Он оборвал себя на полуфразе. Зеркала на месте не было.

жаль.
Здорово пишете, авторы Очень интересно, невозможно оторваться

_________________

Любить – значит видеть человека таким, каким его задумал Бог. (Ф.М. Достоевский)

Жутковато...

_________________
Уезжают таланты, творцы и умы,
едут люди отменно отборные.
И останутся там, как у всякой тюрьмы,
надзиратели и поднадзорные.

И. Губерман

Да, птичек жалко... всех четверых, прямо скажем... сплошной экстрим...
И как я Ромочку понимаю! Читать Раскольникова, да еще и с выражением - это пытка, так пытка!
Авторы, очень сочное и красочное повествование!
Мррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррр!!!

_________________
Поверь мне, невозможное – возможно,
И быть волшебником совсем не сложно.
Согрей сердца людей любовью, лаской,
И серость будней обернется сказкой!

ППКС
Замечательно написано, читаю и наслаждаюсь!

_________________
Понять,значит простить.(с)

Отшумел, отгремел новогодний январь.
Наступил олимпийский февраль.
Ровно месяц прошел - так гласит календарь
Проды нет Ах как жаль, ах как жаль...

_________________

Любить – значит видеть человека таким, каким его задумал Бог. (Ф.М. Достоевский)

Опять весна на белом свете!
Ну, чем не повод проду написать?
Зачатье было на весеннем фесте,
- Пора девятую главу рожать

_________________

Любить – значит видеть человека таким, каким его задумал Бог. (Ф.М. Достоевский)

На редкость точно подмечено

_________________
Андрей: Надо было показать ей то, что я писал сам. Она бы сравнила с твоими идиотскими сочинениями! Она бы всё поняла.
Роман: Думаешь, Катю можно было бы убедить?