НРКмания

Что-то мне кажется, что с этой парочкой вы в рамках только лирического повествования не удержитесь. имхо, имхо, имхо.

Как и положено воспоминаниям, они были местами очень четкими, детальными, а местами размытыми, и тут уже приходилось домысливать ситуацию логически.
Вот, например, настроение свое в тот день Александр помнил прекрасно. И мензурки. Как искал их, и как споласкивал, и как наполнял четыре раза подряд неразбавленным спиртом. Позже, почувствовав, что не забирает, еще два. Как стрелял сигареты. А вот как шел на лестницу – не помнил совершенно. Появление Катерины видел не четко, но всплеск раздражения, даже злости, вызванной непрошенной жалостью со стороны Пушкаревой – не забыл. И то, что вслед за волной злости неожиданно поднялась волна возбуждения. Тут логика не помогала, почему одна вызвало другую, Александр объяснить не мог даже на трезвую голову. А под хмельными парами и вовсе стоял, как идиот, пялился на Катину грудь, говорил грубости, а в голове проносилось такое… Хорошо, что Катя долго слушать не стала, возмущенно фыркнула и ушла, за свою выдержку он тогда не поручился бы.
Потом он, кажется, уснул на ступеньках, притулившись у стены. А Катя Пушкарева, скромница-отличница, вернулась, чтобы еще раз испытать его терпение. Она позволила обнять себя за плечи, разумеется, ради помощи не самому ближнему своему, отвела в кабинет, попутно тренируя на нем свое внезапно открывшееся остроумие. Такая язва оказалась, между прочим! Злость к тому времени испарилась, грубое вожделение улеглось, но к Кате тянуло неимоверно. Хотелось обнять ее, прижать… ну, хотя бы вот как сейчас. А еще лучше усадить ее к себе на колени и обмениваться одновременно ироничными репликами и поцелуями, препираться и обниматься, ласкать... но и эти фантазии он оставил невоплощенными. Пробормотал что-то извинительное и ретировался на почти ставшую родной лестничную площадку. Похоже, он в тот вечер бродил туда-сюда по больнице, как пресловутый призрак до смерти замученной диетами пациентки из гастроотделения. Только та, как утверждали очевидцы, всегда волочила за собой капельницу и периодически издавала душераздирающие стоны.
Нагулявшись по ночным коридорам, он вернулся в пустой кабинет и улегся спать. Вот с этого момента воспоминания становились совсем туманными и несвязными. Кажется, он обнаружил у себя под боком Катю. Не сразу, но все-таки. И решил ничего не предпринимать. Зато Катя… Проснувшись, конечно, для начала перепугалась, но потом успокоилась, с помощью наводящих вопросов удостоверилась, что он «спит», и… поцеловала его?
Хм… А он, оказывается, не так уж плохо все помнит.
Александр прикрыл глаза и еще раз перебрал пальцами позвонки. Никаких сомнений, это была Катя. И они лежали вместе на диване, целовались. Вот только чем это закончилось? Все та же логика подсказывала, что ничего такого не было. Не забыл бы он, что занимался любовью с Катей Пушкаревой. Наверняка, позорно уснул, все-таки спирт сделал свое черное дело.
И что она теперь о нем думает?
Судя по тому, что она провела с ним сегодняшний вечер и даже ответила на поцелуй - все не так плохо. Но ведь ни словечком не обмолвилась, ни вопросом, ни намеком не выдала себя. Хотя, как минимум извечное женское любопытство должно было толкать ее к разговорам на интересующую тему.
Тогда и он не станет ничего говорить.
Ему нравилось, в каком направлении развивалась ситуация, тут резкое оперативное вмешательство не требовалось, только длительная терапия… к обоюдному удовольствию.
Он с некоторым сожалением отпустил девушку, подал ей руку и последний пролет лестницы они одолели без приключений. До дома Пушкаревых тоже доехали спокойно, разговаривая о чем-то незначительном. Попрощались несколько суховато. Катя несколько раз дернула ручку двери, но она не поддалась. Тогда Александр дотянулся до ручки сам, с удовольствием заметив, что Катя затаила дыхание, пока он был так близко. Но целовать не стал. Просто шепнул: «До встречи».
Она попыталась выбраться из машины, забыв, что пристегнута, покраснела, когда их пальцы встретились на замке ремня безопасности, выскочила из салона и заторопилась в подъезд так, словно боялась, что ее будут преследовать.
«Вот уж нет», - решил Александр. – «Не буду. Пока».
Ему очень хотелось, чтобы Катя снова поцеловала его сама.