Как и обещала, продолжение в скорости
- Девушка, послушайте!... Я хотела бы выяснить…
Бесполезно.
Вот уже минут двадцать, как она топчется возле регистратуры, пытаясь привлечь внимание у сидящей в приемной молоденькой девчонки.
Та, ловко управляя установленным на ее рабочем столе прибором, то и дело мигающим настойчивыми огоньками, успевала переключать не только мельтешащие перед глазами точки, но и разговаривать по мобильнику, зажатому между плечом и щекой.
Периодически устало звенел стационарный телефон, в который она скороговоркой сообщала требуемую информацию и тут же опускала трубку на рычаг, немедленно возвращаясь к более важной для себя беседе. Не мудрено, что сюда невозможно дозвониться.
Кого-то эта девушка ей напоминала…
Ну конечно – Машку Тропинкину.
Катя усмехнулась: даже рабочий халатик сидел на ней кокетливо - максимально расстегнут в нужных местах, чтобы подчеркнуть женственные формы.
- Я вас слушаю.
От неожиданности Катя даже не сразу сообразила, что обращаются именно к ней, растерялась, подыскивая слова.
- Узнать о ком-то хотели, да? Фамилия, имя,- миловидное личико понимающе расплылось в сочувствующей улыбке.
- Да. Хотела бы выяснить состояние…- начала Катя, но сбилась, вспомнив, что ее просили назвать инициалы.- Жданов Павел Олегович. Он сегодня поступил.
- Так, Жданов…
Катя завороженно наблюдала, как бегают наманикюренные пальчики по клавиатуре и шевелятся накрашенные губы, видимо, проговаривая про себя имя пациента.
- Жданов… Павел Ол….
- Есть! Жданов Пэ.О., кардиология.
- Да, его с работы забрали. Врач сказал, сердечный приступ.
- Сейчас посмотрим,- девушка пару раз щелкнула мышкой, после чего взгляд ее заледенел, стал перепуганным, заметался, как показалось сразу напрягшейся от этой перемены Кате.
- Что? – дыхание сбилось, почти позволив дурным предчувствиям взять верх, - Как он?
Раздался цокот каблуков – по коридору к ним приближалась женщина в белоснежном халате.
- Элеонора Станиславовна! На минуточку! – от этого крика Катерина вздрогнула и еле успела отступить на шаг: мимо нее пронеслась проворная регистраторша.
Подбежав к сотруднице, «Маша» стала что-то говорить свистящим шепотом, пару раз кивнув головой в сторону регистратуры.
До оторопевшей Кати доносились только невнятные звуки и обрывки слов, сказанные наиболее эмоционально.
Наконец она услышала фразу, произнесенную четко и по-деловому:
- Дарья, а вы выяснили кто это: родственница или нет?
Внутри похолодело от накатившей паники, мгновенно пересохло во рту: нет, нет – сейчас с ней поговорят, и всё разъяснится!
А ее ладони уже коснулась ухоженная рука:
- Элеонора Станиславовна, я лечащий врач. А вас как зовут, девушка?
- Екатерина…Пушкарева Екатерина.
- Значит, не родственница?
- Да, то есть,… нет,- Катя загипнотизировано смотрит в глаза собеседницы, сквозь липкий страх, замечая почему-то совершенно не нужные детали: красивое холеное лицо, аккуратную прическу и зачем-то пришпиленную заколку в волосах, на которой две яркие клубнички. Странно для женщины средних лет - такие детские штучки.
- Девушка, вы меня слышите? Кем приходитесь больному?
- А…,- Катя словно выныривает из какого-то непонятного состояния, путано проговаривая:
- Я не родня – знакомая…вернее, мы работаем вместе.
- Понятно. Екатерина, мне очень жаль, но Павел Олегович скончался. Соболезную.
- Как это…скончался? – последнее слово застряло в горле.- У-уумер?!
Она не в состоянии отвести взгляд от двух красных ягодных пятнышек.
- Идите домой, Катя. Может, вызвать вам такси?
- Нет, нет! - отчаянно мотает головой.- Мне нужно увидеть…поговорить!
- Да, поймите, наконец – там родственники, семья. Принесете свои соболезнования в другое время, не до вас им сейчас. – И, сменив холодное сочувствие, деловым тоном:
- Дарья, займитесь в конце-концов! В крайнем случае позовите дежурную, пусть уколет успокоительное.
Катя не сопротивляясь, дала девушке взять себя под руку и увести куда-то вглубь коридора, усадив на жесткую лавку, даже, кажется, сделать укол, пришедшей на зов медсестричке.
- Ну, вот посиди так полчасика.
Вскинулась вдруг, как ошпаренная:
- Я не могу! Мне нужно сказать…объяснить, понимаешь? Увидеть! – ее пыл напрягает, стоящую рядом Дашу, но Кате уже все равно, какое впечатление она производит на окружающих.
- Да что ж ты так убиваешься?! За своим здоровьем лучше бы следила – вон какая бледненькая. На, возьми,- в Катиной руке оказывается гладкое яблоко. Назидательные кивки головой, - поешь, поешь – там железо, для гемоглобина хорошо.
- Да что вы все ко мне лезете?! Я видеть никого не могу! – Она сорвалась со своего места, швырнув об пол, зажатый в ладони фрукт и, чуть не подскользнувшись на его разлетевшихся в разные стороны ошметках, развернулась и убежала прочь.
- Ненормальная! Вот и делай людям добро после этого! – донеслось ей вслед.
Дарья в сердцах даже топнула ногой:
- Анжел, что ты ей вкатила – успокоительное или озверин?! Эх, натворит чего в клинике, а мне отвечай!
- Да не грузиcь ты, ничего она не сделает. Скоро укол подействует.
Катя заблудилась.
Бестолково тыкалась в лабиринтах сплошных переходов, кружась на одном и том же месте. Или ей уже просто это казалось, так как все вокруг было добротно, ухожено и одинаково безлико: стены, кожаные сидушки, запертые двери.
Натыкалась на людей: пациенты откликались охотно, но каждый раз указывали обратное предыдущему направление. Персонал же в основном отмахивался - не до нее было.
Ужасно захотелось пить.
Проведя языком по пересохшим губам, огляделась по сторонам в поисках кулера с водой и, увидев похожий агрегат в глубине, прошла прямо по коридору.
И вдруг ноги подкосились - напротив окна стоял Андрей.
Вернее, лица мужчины она не видела, только силуэт: руки в карманах брюк, напряженная спина, даже лопатки похоже сведены. Медленно раскачивается: пятка...носок...
Узнала бы его из тысячи!
Катя подошла совсем близко, даже протянула руку, но так и застыла, не смея тронуть его за плечо онемевшими пальцами.
- Он умер, - произнес вдруг Андрей, не оборачиваясь.- Слышишь?! Умер!
Внутри все оборвалось. Хотелось закричать, забиться в истерике, но слезы не шли, даже простые звуки застряли в сведенном судорогой горле.
Катя сцепила руки на груди, отчаянно завертев головой по сторонам.
Ну почему здесь нет ни одного человека, кроме потухшего Андрея?! Пусть бы заорала Кира и презрительно глянула Маргарита, обвиняя Катю во всех смертных грехах. Воропаев пригрозил бы адвокатами и судом...
И может тогда стало бы легче, хоть на минуточку!
- Это я во всем виновата,- прошептала непослушными губами и вмиг осеклась. Андрей резко развернулся лицом к Катерине и с силой затряс ее за плечи:
- Не смей так говорить! Не смей, слышишь! - Голос срывался, но хватка не ослабевала. Предплечья девушки ныли от причиняемой боли, но мужчина этого не замечал, словно в его руках был не живой человек, а тряпичная кукла. - Я вообще не понимаю, как ты рожу мою выдерживала рядом с собой все это время?! - и дальше пугающе спокойно и четко:
- Я начальник, ты подчиненная, и делала все, лишь исполняя мои приказы. Мои, Катя, ты это понимаешь?!
Он словно за мгновение выдохся - замер, почти разомкнув хватку побелевших пальцев и прижавшись своим лбом к ее лицу.
Так и простояли, не смея ни вдохнуть, ни выдохнуть. В какой-то момент Кате показалось, что Андрей ее сейчас обнимет, но ладони безвольно разжались, и она оказалась совершенно свободной. От такого резкого перепада с трудом удержалась на ногах, мазнув руками по холодной стене.
- Уйди, Катя, уйди! Ты здесь совершенно не причем!- он еще обернулся, только глянул уже равнодушно. Устало. - Не-при-чем! Понимаешь?
Она понимала.
Оглушительно хлопнула дверь.
Катя где-то читала, что человек, переживший шок, должен стремиться к уединению, дав выход своим эмоциям, никого не стесняясь. Сильные - плачут, слабые - боятся и жалеют себя.
К какой из этих категорий она принадлежит, Катя не знала, но ее отчаянно потянуло в толпу: туда, где хамят, лезут, не разбирая дороги и отдавливая ноги, равнодушно переступают, если видят, что кто-то оступился или упал, суетливо спешат по своим делам, а заметив чьи то слезы, равнодушно отворачиваются - а кому сейчас хорошо.
Вначале села в автобус. Номера, конечно, не заметила: да и какая разница, едет, значит, куда-то да везет. Но вот количество находящегося в нем народа ее не устроило, а один парень даже уступил место. Странно устроены люди, никогда не понимают, чего от них ждут: хочешь участия – обязательно нарвешься на грубость, а обратное желание - тоже, оказывается, проблема.
Решение пришло само собой – метро. Туда, в подземную толчею, когда не важен ни пейзаж за окнами, ни смена дня и ночи.
Давка была как раз подходящая. Рядом толкались, устраиваясь поудобнее: то тут, то там мелькали совершенно растерянные лица – приезжие. Наверное, сейчас ее можно принять за одну из них – мечется бестолково, не зная в какую сторону направиться.
Что же делать?
Что?!
Как теперь вынырнуть на поверхность, продолжая дышать, говорить, есть, спать, испытывать жажду или холод. Как жить?!
Катя вдруг застыла на месте: а ведь Андрей винит в смерти отца себя?! Он же не знает, что Павлу Олеговичу стало плохо не от отчетных цифр, а от трех листов с «инструкцией».
- Иди, давай! Что застыла, как сонная муха?! – на девушку почти налетела тетка, грозя сбить безразмерным баулом.
Точно!
Словно дождавшись необходимого толчка в спину, она дернулась и уже через секунду рванула вверх по эскалатору.
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Держись! 
спойлер) легче пока не станет и это не относится к моему упадническому настроению сегодняшнего дня, просто так было задумано давно, но вы потом поймете и, я надеюсь, слез станет поменьше. Хотя, признаюсь, тут я в стане КирЮрьевны - люблю всплакнуть с чувством, с расстановкой...