А я вот вернулась
Какое-то время даже не выходила в инет и не удивлюсь, если все, кто приобщился к моему "писанию", основательно подзабыли " об чем там была речь", но теперь (тьфу-тьфу) обещаю с продами побыстрее
Бывает так, что человек, находясь в полусонном забытье, нехотя выныривает из этого состояния в реальность наступившего дня, смакуя каждую минутку: ну, еще чуть-чуть, еще капельку...
А бывает так, как у нее сегодня, без всякого перехода. Проснулась - открыла глаза, словно и не спала.
Воспоминания, будто кадры немого кино, замельтешили, не давая опомниться: ее утренние метания, Зорькин, зажатые в руках папки, побелевшие костяшки пальцев Андрея, перевернутая бутылка с капающей из горлышка минералкой, испуганный взгляд Шуры, плиточный пол, залитый зеленой краской, посеревшее лицо Пал Олеговича…и холод. Холод из распахнутого окна президентского кабинета или ветра, задувающего под пальто с оборванными пуговицами, но сильнее всего от простого "не причем", сказанного усталым и равнодушным тоном человека, которому физически было невыносимо ее присутствие.
И слово то какое - "не причем". Интересно, как пишется: слитно, через дефис, раздельно?.. И сколько частей?.. А им с Андреем теперь как, тоже - частями?!
Даже ненависти его не досталось!
Катя закрыла ладонями лицо и с силой надавила ими на глаза, чтобы исчез, испарился этот хаотический хоровод, убивающий своей цветной реальностью. Но ничего не исчезло и не испарилось, наоборот, вдруг встало на свои места, не оставив ни малейшего шанса усомниться в том, что эти картинки были ночным кошмаром.
Все действительно так и было вчера: совет, на котором она "сдала" Андрея, предоставив всем реальный отчет, и сердечный приступ его отца, от которого он умер потом в больнице, и все остальное... холодное, но уже бесполезное...
Зачем она побежала тогда в толпу?!
Уж лучше бы осталась возле него, пытаясь вымолить... Что?! Да такое не прощают!!!
Андрей не кричал, не обвинял и даже не возненавидел её. Одно равнодушие...
Да и равнодушие ли?! Не стоит обольщаться: он во всем будет винить себя... И как же с этим жить, что ему, что...ей?
Она даже своих родителей не пожалела, не объяснила ничего... Горе у нее, видите ли, и на телефонные звонки отвечать не надо, да и сам мобильник - в мусорку!..
- Не причем...- слово завораживало, не отпускало тихонько "вертясь" на языке, - не приче-еем...
- Что, доченька, я тебя разбудила?
Мама?.. Мама!
- Мамочка?! - Катя подхватилась, рывком сев на диване и видя, как испуганная видимо ее чересчур громким вскриком Елена, стоявшая в это время у окна, невольно вздрогнула и обернулась.
Но тут же мягко пояснила:
- Я форточку открыть думала, а то душно совсем.
Да, действительно, воздух спертый.
Катя невольно сглотнула, пытаясь понять, почему так заныло внутри от, казалось бы, привычной глазу утренней картинки: мама пришла ее будить, как всегда, не решаясь на резкие неделикатные движения. Почему?.. Что не так?!
Может все оттого, что именно этим началось вчерашнее утро, когда не еще случился злополучный Совет, когда строчки инструкции убивали только ее саму, когда беспомощность перед вскользь брошенным "не причем" могла быть связана лишь с трудностями в правописании. Или может все дело в страхе: совершенно невыносима даже мысль о том, что сейчас придется взвалить непосильный груз собственной вины еще и на родителей.
Им то за что?! За то, что кормили, воспитывали - любят?.. За то, что дочь?.. Рикошетом!
Но мама не спешила с вопросами, и Катя молчала, пытаясь совладать с этой внутренней дрожью и холодом, словно вместо одеяла тело покрыл сковывающий ледяной панцирь, а с ним и боль: странная, зудящая, когда болит, кажется, везде - каждая косточка.
Она пошевелилась: действительно ныло, особенно правая рука. А вот это, как раз было не мудрено, а вполне материально - просто ободрала локоть, когда упала в том доме, а спать ложилась даже не раздевшись - отсюда и ломота.
Не в силах больше лежать, деланно изображая спокойствие, Катя откинула одеяло и оторопела: на ней была пижама, да и постель расстелена аккуратно, по всем правилам.
- Мам, очки подай. Там... на тумбочке...
Голос все-таки дрогнул, но она привыкла "держать" лицо, зная, насколько быстро мама поддается панике. Многолетняя закалка полностью владеть собой не раз выручала, но сейчас девушка могла лишь надеяться на внешнее проявление, в голове же царил сумбур, заставляя цепляться за простые вещи и не думать пока о главном: возможно ли, что ее переодели?.. И когда - ночью?!.. Ну, не могла же она и в самом деле настолько крепко спать, чтобы даже не проснуться, когда ее тормошили, снимая одежду... Бред!
- Держи, Катенька.
Очки. В Катиной ладони оказываются зажатыми их прохладные дужки, но она была способна только наблюдать за двигающейся маминой спиной, инертно, словно бы со стороны, не в силах выдавить даже положенного "спасибо". Раздвинула шторы, повозилась с оконной фрамугой, оставляя утреннему сквозняку лишь узенькую, едва заметную щелочку, заботливо накинула сброшенное одеяло на дочкино тело.
И вчера точно также... Дежа- вю!
- Мам, - онемевшие губы с трудом оживают или ей это только кажется, потому что та никак не реагирует на беззвучный дочкин зов, продолжая мелкую домашнюю суету.
И это после того, что она устроила вчера вечером?! Совсем непохоже на маму!
А может и не было ничего?!...Может, приснилось: уже состоявшийся Совет, роковая путаница в бумагах, равнодушие больничных коридоров?...Смерть!
Сон?.. солнечным зайчиком заскакал по потолку и стенам призрачный лучик надежды - неужели?!
Катя, наконец, вскочила на ноги: порывисто, резко, на ходу цепляя голыми ступнями кромку ковра:
- Ай!..
Мама подхватывает и, уже не скрывая озабоченности, смотрит на нее с большим вниманием, лихорадочно выискивая возможную причину явной бледности, вынуждая Катю натужно улыбнуться, и одновременно с этим мучительно напрячь память в попытке сосредоточиться и сообразить: а такой ли разговор состоялся у них совсем недавно, или она всего лишь сходит с ума?!
- Осторожней, детка, не торопись. Еще рано ведь - успеешь... и руки совсем ледяные. Катенька, надень халат.
На ее плечи опускается махровая ткань, а девушка, затаив дыхание, изучает собственные ладони: на первый взгляд - ни пятнышка, никаких следов краски! Наваждение!
- А какое сегодня число?
- Ну, вот совсем ты, Катерина, заработалась. Прав отец, прав... Елена, убежденно покивав каким-то своим мыслям, еще раз для верности затянула полы халата и только после этого отступила к порогу. Хорошо хоть из Зималетто уходишь, начнешь завтракать нормально, а не как в последнее время - набегу.
И склонившись совсем близко к Катиному лицу, доверительно зашептала:
- Мы с папой вообще давно уже полагали, что такая работа никак не подходит для молоденькой девушки, вон одни круги под глазами. И правильно, отчитаешься на этом своем собрании или как его?..
- Совете, - Катя поправила машинально, но в ту же секунду горячей волной окатило с макушки до кончиков пяток. - Совет разве сегодня?!
- Точно, Совет… ой, господи, что же я стою? - Мама мигом схватилась за дверную ручку, - там же сырники!
- Что? Мама!
Но Елена уже скрылась за дверью, бесшумно прикрыв за собой деревянную створку.
Почти беззвучно, но Кате показалось - громыхнуло сильнее, чем в больничном коридоре за Андреем.
***
Голова закружилась, но не от слабости: просто все расплывалось перед близорукими глазами, ведь очки она так и не надела, все это время сжимая их в уже уставшей от напряжения ладони, но почему-то казалось, что даже на такое простое действие у нее не хватит сил.
Так, было или не было?.. Сон, явь или сумасшествие, а может банально расшатанные нервы?
Правый бок нещадно ныл, заставляя вспоминать о вчерашнем постбольничном метании. Вот она реальность - лучшее доказательство произошедшего, а не нелепые выдумки, больше похожие на защитную реакцию организма: выдать свершившийся факт за ночной кошмар.
Но как же мама?.. Она была убеждена, что Совет сегодня или спутала: у сидящих дома домохозяек часто возникают недоразумения с датами или днями недели?..
И все-таки...
Катя сжала голову руками, но в ладони по-прежнему было тесно из-за зажатых очков, ободки и дужки которых жгли, будто раскаленным железом, мешали, и она, преодолев расстояние от двери до середины комнаты в пару шагов, положила их на полочку этажерки. Зачем? И почему не нацепила на нос? Странное желание и необъяснимое, как и многое другое этим утром. Хотя нет, здесь как раз все предельно ясно: ей просто необходимо продлить это состояние невесомости под названием "а вдруг"...
А вдруг все еще возможно, и нет ничего безнадежного, непоправимого - безжизненного!
Старая этажерка издала соответственный почтенному возрасту "кряк", когда Катя легонько коснулась покрытой лаком поверхности. На секунду взгляд скользнул по вытянутой руке и задержался на внутренней стороне ребра ладони: оно все было в каких-то зеленых разводах.
Краска - обожгло сознание - та самая, не вытертая ацетоном!
Можно не прятаться больше за близорукость: Катя всплеснула руками.
Словно в ответ на ее отчаяние, с верхней полки грохнуло что-то тяжеловесное и приземлилось прямо на босую ногу, ощутимо стукнув по пальцам.
- Черт!
От боли девушка даже присела на корточки, но уже через секунду сидела на полу, в ступоре уставившись на черный пластик, перемотанный изолентой, и мигнувший огоньком экран - телефон! Это же ее телефон! Тот самый, с издохшей батарейкой, выброшенный лично ею вчера в мусорный бак, стоящий где-то на одной из московских улиц!..
Горло перехватил спазм, и ноги слушались плохо, но Катя забарахталась, ерзая ими по ковру и пытаясь отодвинуться подальше от того места, где лежал аппарат, внушающий какой-то панический ужас. Наконец ухватилась рукой за столешницу как за опору для того, чтобы подняться в полный рост: пальцы прошлись по гладкой полировке, нащупывая знакомую мелочь - скрепки, степлер, набор маркеров. Катя сделала глубокий вдох и встала на ноги, но уже в следующее мгновение судорожно закрыла рот рукой, чтобы не закричать: там, на столе преспокойно лежали две папки - черная и красная.
Можно, конечно, было все списать на близорукость, но не настолько уж она была слепа, чтобы не разглядеть таких очевидных деталей – эти папки не могут тут находиться, т.к. их судьба была решена еще вчера на утреннем заседании Совета директоров.
Никогда еще по утрам Катя не умывалась с такой тщательностью: подставляла под ледяную струю ладони ковшиком и окунала туда лицо, давая бесперебойному потоку снова и снова наполнять их водой, время от времени поглядывая на собственное отражение в зеркале.
Что?.. Ну, что не так?! Почему ее пугают привычные, вроде бы, вещи и разговоры родителей?!
Да потому что, Екатерина Валерьевна, все это уже было, но…вчера или…
Боже, она совершенно запуталась!!!
Из своей комнаты в коридор выходила на цыпочках, осторожно, стараясь не привлекать внимание родителей, находящихся на кухне: она сама для себя ничего не понимала, а уж разговор в таком состоянии с папой представлялся абсолютной утопией.
- Ну, как ты это делаешь, Ленка? Волшебница!.. А помнишь столовку нашу офицерскую?.. Нет, ты вспомни, Лен!
Катя тихонечко пристроилась у дверного косяка, не в силах оторвать от родителей взгляда: слишком уж они были безмятежны, а отец даже весел, чего давненько не случалось с ним в последнее время, и мама раскраснелась, нарочито фыркала, сетуя на то, чтобы не мешал: иначе не успеет с завтраком... И запах жарящихся сырников не только в кухне - по всему коридору.
Картина гипнотизирует: вчера точно так же папа вспоминал армейское прошлое, точно так же шипели сырники на сковороде... Но ведь он ведет эти разговоры постоянно, разве не так?! Уж сколько раз сводил этим их с мамой с ума! Прекрасно, теперь она достоверно знает, как это бывает на самом деле...
В памяти всплыло, что контрастный душ помогает прийти в себя, значит, ей он просто необходим, и даже не контрастный, а самый настоящий - ледяной.
Катя сделала пару шагов в направлении ванной и вдруг замерла, как вкопанная - стоп! Нужно проверить ее пальто: пятна краски, ободранные пуговицы... Убедится!
Действовать пришлось в потемках и наощупь: без искусственного освещения их коридор всегда был погружен в темень, а включить свет и тем самым сразу же обозначить здесь свое присутствие она не могла.
Впрочем, как и разглядеть краску на ткани, но зато Катя пересчитала все пуговицы, весь крепко пришитый стройный ряд: сверху вниз и обратно, и не один раз - порядок.
И все-таки стоять под ледяным душем она не решилась, ограничившись обычным умыванием: холодной водой к лицу, вискам, шее...
Правая рука по-прежнему болела и Катя, выплеснув собранную в ладонях воду обратно в умывальник, решительно сбросила с плеч халат, затем и пижаму: на правом локте никакой ссадины не было! Для достоверности развернулась и левым боком – то же самое, никаких кровоподтеков и синяков!
Стоп, а как же краска на ладони, зеленые пятна…она с утра их видела?!
Поднеся ее ближе к свету, окончательно убедилась - никакая это не краска, а самый обыкновенный маркер, вероятно, измазалась, когда вчера подчеркивала нужные цифры, доделывая отчет.
Она доделывала отчет вчера?! Бред? Бред!!!
Не может же человек вот так проснуться и понять, что весь предыдущий день, который можешь пересказать посекундно, оказался всего лишь каким-то неуловимым фантомом, о котором знаешь только ты один...
---
Вернувшись обратно в свою комнату, Катя присела за стол и с присущей дотошностью попыталась разложить имеющиеся факты по полочкам. Вывод напрашивался один единственный, странный, нелепый, даже скорее сумасшедший, ставящий под сомнение любую логическую цепочку - ей все приснилось, просто вещий сон и все!
Если бы могла, Катя бы рассмеялась: уж кому, как ни ей должно быть смехотворно это предположение, ведь она всегда немного подтрунивала над маминой верой в некое ясновидение, да и что там у нее было – куры, кони, нелепые толкования из сонников, противоречащие один другому.
И, тем не менее, другое в данной ситуации не дано или просто не доступно ее пониманию, но самое главное не это, а то, что она, Екатерина Пушкарева, не становилась причиной смерти человека, не предавала, не подставляла... пока…, что все нужно и можно исправить!!!
На такое утверждение сердце тихонечко заныло, вызвав паническую волну: а вдруг уже поздно что-то менять, вернее не в ее силах?
Катя взяла со стола папку с реальными цифрами и быстро, будто боясь обжечься, сунула в самый нижний ящик стола, привалив сверху, для верности, всякой канцелярской чепухой. А потом решительно вытащила из лежащего тут же дневника три сложенных листочка инструкции - эти бумажки принялась рвать на мелкие клочки.
Она не оставит случайности ни единого шанса!
Плевать на собственную гордость и обиды, сегодня при ней будет только "липа", и именно такой вариант отчета услышат все на собрании, а отец Андрея останется жив!
Производимые четкие действия неожиданно предали уверенности, Катя даже заспешила: захотелось поскорее убедиться в своей, выстроенной на зыбком фундаменте, правоте.
Одеваясь, девушка не смогла совладать с эмоциями: "вчерашняя" юбка с блузкой вызвали новый приступ паники и учащенное сердцебиение - как же ей выдержать этот "прожитый" наступивший день?.. И, считая такой поступок верхом глупости, Катя решительно сняла с вешалки вязаную кофту с карманами – хотела немедленно изменить в том страшном сне все, даже одежду.
- Катенька, сырники ешь, пока горяченькие…. Со сметанкой, давай, - Елена шустро поставила перед дочерью тарелку с едой.
- Такие сырники, знаешь, только где были, скажи, мать, - Валерий радостно улыбнулся, - в нашей офицерской столовке. Помнишь, Катюнь… хотя ты еще маленькая была…
Руки не слушались, словно одеревенели, она даже принялась считать про себя: один, два, три, пытаясь сосредоточиться только на мысленной цепочке цифр, стараясь не сбиться, но отец все не унимался:
- А как я тебе оттуда блинчики таскал?.. Вспомни Лен…а она разворачивала, думала, что это письма…конверты.
Фразы добивали, пугали, вновь сея в душе унявшийся было ужас перед неизбежностью. Катя с трудом удерживала себя от того, чтобы не вскочить со своего стула, зажав уши ладонями: один, два, три... Чтобы не закричать!
- Куда, Катерина, а доедать за тебя кто будет? Мать спешила, старалась...
Она все-таки встала:
- Там я кран забыла перекрыть... в ванной. Сейчас...
Дальше Катя не выдержала: закашлявшись, довольно резко отмахнулась от протягиваемого мамой стакана с водой и сбежала из кухни.
Куда?.. Первая мысль - в ванную, там за закрытой дверью, по крайней мере, можно дать волю слезам, уткнувшись лицом в полотенце, чтобы на ее рев не сбежались уже переполошенные родители.
Но возле вешалки нога подвернулась, и Катя почти упала, споткнувшись о собственные сапоги, при этом стукнулась правым локтем и коленкой об обувную тумбу. От такого столкновения с крючков обвалилась часть тяжелой зимней одежды, удачно амортизировав полновесное падение.
Катя обхватила руками папину куртку и затрясла плечами в беззвучном плаче: тогда, в том сне, эти самые слова отца вызвали лишь досаду, а сейчас она ощущала себя маленькой девочкой. Вспоминала, как ждала его вместе с мамой с работы, как летела навстречу и нетерпеливо дергала за рукав, тянула к своим игрушкам, когда тот шел умываться.
Как же страшно терять родителей!
- А ты чего здесь? Проштрафилась, три наряда вне очереди под обувной тумбой?
- Коль, руку дай.
Она крепко схватилась за протянутую ладонь, да так, что и до этого угрюмое лицо Зорькина перекосилось. Так же нарочито он поспешил отодвинуться от Кати подальше, нехотя помогая собирать разбросанные по коридору вещи, никак не прокомментировав ее покрасневшие глаза – не увидел или специально проигнорировал? Кате было все равно.
- Ты как вошел?
Коля неопределенно дернул плечами, кивая на дверь: вероятней всего было не заперто. Да и какая, в сущности, разница?
Приведя себя в более-менее приличный вид и коснувшись ладонями щек, чтобы убедиться в том, что они сухие, Катя молча пошла на кухню, зная, что Николай никуда не денется - последует за ней, не дожидаясь особых приглашений.
-Дядь Валер, теть Лен, - покивав родителям, Коля примостился на «свою» табуретку и, поведя носом на аппетитные ароматы, внезапно скривился, заставив Елену недоуменно застыть с уже прихваченной дополнительной тарелкой возле плиты, Пушкарев же только хмыкнул, окинув финансового директора насмешливым взглядом:
- Давайте к столу уже, сколько можно по коридорам пыль протирать.
- Коленька, тебе со сметаной?
- Я что-то не хочу, спасибо, - Зорькин угрюмо покосился на подругу, которая села на свое место и, казалось, со всей решительностью принялась за лежащий на ее тарелке сырник, уже обильно политый этой самой сметаной. Он тихонечко вздохнул.
- Ты не заболел, Коля? – Елена все так и стояла с посудой, не зная толи вернуть обратно на подставку, толи всегда имеющий отменный аппетит Николай всего лишь обиделся за что-то на Валеру и такие недоразумения у них случались. Она вопросительно посмотрела на мужа, но тот немой укор проигнорировал:
- Ничего, ничего, вот станешь безработным, тогда и вспомнишь и пожалеешь, а сейчас – мы ему не угодили, видала, Лен!
- Дядь Валер!
- А что дядь Валер?! Ах, да, ты же не есть сырники будешь, а торговать ими станешь, когда прижмет. Финансовый гений с лотком… по улицам!
Николай бросил раздосадованный взгляд на сидящую рядышком Катерину, сердито отметив, что подруга вступаться за него не собирается. Еще эта ненормальная, вдруг вскочив, повисла у изумленного замолчавшего Пушкарева на шее - явно что-то не то происходит сегодняшним утром с Катькой, может, магнитные бури?
А она, не обращая внимания на произведенный эффект, уткнулась в грудь даже чуть привставшему со своего стула отцу: слова об оптимизме, о том, что они могут открыть собственное дело, застревали в горле. Вместо этого тихо проговорила:
- Я люблю тебя, ты самый лучший,- и быстро чмокнув застывшую возле плиты маму в щеку, потянула ошеломленного и поэтому не сопротивляющегося Колю в коридор.
Она придет сегодня домой и обязательно все им расскажет, но потом…позже.
Сев на стул, чтобы удобнее было натягивать сапоги, старалась не глядеть на топчущегося рядом в растерянности Зорькина. Не глядеть и не затевать разговоров от греха подальше.
- Вот, - первым не выдержал тот напряженного молчания и почти сунул в Катину руку безупречный четырехугольник кредитки. Она взяла и равнодушно сунула в карман еще расстегнутого пальто, ни на секунду не оторвавшись от прежнего занятия.
- Я не снимал, - и, подумав секунду, добавил. - Ни копейки.
- Понятно, Коль,- она все так же, не поднимая голову на собеседника, тянула змейку, не желающую поддаваться.
Николай обиженно засопел, видимо рассчитывая на более бурную Катину реакцию: для кого он старался, спрашивается, не повелся на уговоры Виктории?!
- Вот, держи еще,- оторвав ее руку от почти застегнувшейся молнии, он вложил взамен мобильник, а на мгновенно заледеневший взгляд быстро ответил. - Да не смотри ты так, телефон в рабочем состоянии, просто я его…
- Отключил, - выдохнула вместо него Катя, и отдернула, словно ошпаренную кипятком, ладонь: дорогой аппарат стукнул по паркету, пару раз перекувыркнувшись.
- С ума сошла! Испортишь!
Коля кинулся поднимать телефон, бережно проводя пальцами по корпусу и клавишам:
- Надо бы включить, проверить, не соскочила ли симка.
- Не включай! – Катя почти закричала, но, в который раз за утро столкнувшись с недоуменным взглядом друга, попыталась взять себя в руки, малоубедительно пояснив,- просто звонков от Клочковой я сейчас не выдержу.
- Запомни, ее зовут Виктория. Такое замечательное имя…. И не называй девушку моей мечты по фамилии, - Зорькин с наскока занял привычную оборонительную позицию, но вдруг осекся. - Подожди, Кать, а…а-аа, откуда знаешь…ну, кто должен звонить?
- Да ниоткуда,- пробормотала Катя, стараясь придать голосу как можно больше убедительности,- так просто, предположила, ведь ты же не потратил… «ни копейки!».
Сделав акцент на последнем слове, она подхватила сумочку и вышла на лестничную площадку.
Последние сомнения в том, что все было сном - улетучились!
В дороге молчали: пару раз щелкнув по приемнику, Коля попытался поймать подходящую настроению "волну", но Катя на это только морщилась и плотнее куталась в широченный шарф, всем своим видом давая понять, что любая из мелодий будет не для нее. И он также безмолвно подчинился.
Так и ехали, каждый думал о своем.
Вдруг машину повело и дернуло, а резко "давший" по тормозам Зорькин, снизил скорость почти до минимума, практически встав посреди проезжей части: отовсюду мгновенно загудели, а Катю тряхнуло на сидении, хоть она всегда перво-наперво, занимая место возле водителя, пристегивала ремень безопасности.
- Коля!
Ее непроизвольный оклик слился с Колькиными ругательствами, когда тот, высунув взъерошенную голову в приоткрывшееся окно и не сдерживая эмоций, заорал вслед вильнувшему в опасной, от их авто близости, навороченному "БМВ":
- Не гони, а то успеешь, придурок! Нет, ну ты видела?!
Он щелкнул кнопкой, снова отгораживаясь от привычного утреннего бардака на дорогах за тонированным стеклом, однако его кипящее возмущение пропало, когда он увидел Катю. Она, на секунду вынырнув из накрученного возле шеи кокона и даже не кивнув в знак поддержки, вновь апатично уткнулась носом в воротник пальто и запустила под шарф ладонь:
- Ты бы тоже - потише, а то мало ли...
- Я?! - Коля, в негодовании взявший слишком высокие ноты, сорвался на скрипучий фальцет и закашлялся,- ты чего, мы еле двигаемся!!!
- Вот и хорошо, - эхом протянула девушка, вызвав этим новый прилив Колькиного удивления за утро: то лезет обниматься с норовящим прочитать очередную лекцию родителем, то возвращает назад мобильник, сидя под обувной тумбой и даже не делает ему выговор за то, что почти "поцеловал" бампером джипа подрезавшую их на полном ходу машину. Николай дернул плечами, но предпочел промолчать - Катька порой была странная.
Катя же тем временем, не обращая внимания на друга, усиленно соображала: что-то в последней фразе про спешку ее неожиданно кольнуло, не успев, однако, зафиксироваться в голове, где с утра еще царил полный сумбур и разброс мыслей, - но только что? Что?!
Подъехав почти к самому входу в " Зималето", Зорькин «мастерски» крутанул руль, лихо тормознув в шаге от стоявшего недалеко от проходной Потапкина.
- У меня все под контролем,- нагловато отсалютовав через открытое окно охраннику, который, потирая лысую голову, ошарашено изучал близость отпечатков шин от своих сапог, Коля повернулся к Катерине, изображая всем своим видом уверенность многоопытного водилы и заранее готовясь оправдываться, не дожидаясь гневного отклика с ее стороны. Но та и не собиралась устраивать ему разборки, по ходу, совершенно не обратив на инцидент никакого внимания. И, с опаской оглядев не вполне адекватную подругу, зачем-то добавил:
- Ты можешь и опоздать.
- Опоздать,- эхом подхватила Катя и вдруг неожиданно оживилась, странно блеснув глазами за стеклами очков.- Все к лучшему, тогда я еще тут посижу.
Вот оно: конечно, так будет правильно! Она же стремилась изменить ход событий и пожалуйста - нужно просто опоздать: именно так, и прийти уже перед самым началом собрания, тем самым избежав ненужных встреч и пугающих, вчерашней «прожитостью», разговоров. И все пройдет, как задумывалось, все получится!
Вдруг салон огласила мелодия мобильника, прервав Катины размышления.
- Коля, ну я просила тебя не включать телефон, - она раздосадовано уставилась на дружка, но тот, неожиданно, огрызнулся в ответ:
- Совсем с ума сошла, Пушкарева, это твой!
И действительно, трель раздавалась из Катиной сумки. Девушка достала телефон: "Андрей Жданов " мигало на дисплее.
Закусив губу, Катя посмотрела на тарахтящий аппарат, не в силах ни отключиться, ни ответить. Да и что было отвечать, как объяснять свое отсутствие?!
Вскоре звонок затих сам собой, успев, однако, растревожить притихшее в теплом спокойствии машинного салона предчувствие надвигающейся катастрофы.
- А долго нам еще тут стоять, ты на работу то собираешься? – Коля неловко поерзал на сидении и покрутил головой по сторонам, разглядывая через лобовое стекло, открытую местность перед главным входом.
- Да не волнуйся так, она уже на работе,- автоматически сорвалось с губ, но было поздно.
- А ты откуда знаешь? - Зорькин подозрительно прищурился.- Сама же говорила, что Виктория позже всех в офис приходит. У тебя открылся дар ясновидения?
Катя и сама от себя не ожидала такой реакции: мышцы лица словно задеревенели, а язык напрочь прилип к гортани, грозя вечной немотой. Увидев ее такую Николай ошарашено замер, пытаясь сообразить, чего такого невероятного было в оброненных им фразах, но, не справившись со скачущими мыслями, просто поспешил сменить тему, брякнув первое, что пришло на ум, - Кать, так а с машиной мне что делать, оставить здесь?
Она, словно вынырнув из какого-то липкого дурмана, несколько раз моргнула и, облизнув пересохшие губы, хрипло прошептала:
- Нет, Коля, пожалуй, не надо.
От осознания того, что с ее речью все в порядке, голос заметно окреп, и Катя даже попыталась остудить пыл, явно загоревшегося надеждой Колиного взгляда.
- Не обольщайся, подгонишь джип во второй половине дня или ближе к вечеру. Я позвоню.
- Точно, к чему торопиться в таком деле, надо же обдумать, взвесить. Отдать то всегда успеем,- неловко пошутил он и, пытаясь сгладить оплошность, чтобы "не сорвалось" поспешно добавил.- Ну, ты это - держись, все будет хорошо.
Фраза из ее сна. Катерина побледнела.
Потом, быстро выскочив из машины и, не говоря ни слова растерявшемуся Николаю, понеслась в сторону проходной.
Однако преодолеть стеклянную вертушку так и не получилось: у Кати в последний момент не хватило духу, и поэтому ей пришлось обогнуть железный парапет и проскользнуть, укрываясь за широкой спиной кадрящего какую-то залетную модельку Потапкина, за угол зималеттовской башни.
Зачем? На этот, казалось бы, простой вопрос, девушка даже сама себе затруднилась ответить - просто сделала и все, повинуясь какому-то незримому наитию свыше.
Лишь отойдя на приличное расстояние от стеклянной высотки, чуть расправила плечи и осмотрелась по сторонам: вокруг торопились, неслись, озабоченно следуя намеченным маршрутам, только она в это утро сбилась со своей привычной траектории...
В горле "поселился" слезливый ком, но Катя даже сглотнуть его не могла, как следует т.к. во рту, казалось, все было иссушено - ну что ж, хоть эта проблема решаема. Девушка уверенно перешла дорогу и завернула направо в направлении небольшого скверика, хотя обычно в этом месте она делала крюк налево, торопясь перекусить с девчонками в кафе "Ромашка".
На углу стояла неприметная "стекляшка", в которой продавали разную продуктовую мелочевку. Катя купила там бутылку минералки, отсчитав уже изрядно замерзшими пальцами нужные купюры: вода стоила втридорога, потому-то работавший здесь люд и предпочитал в этот магазинчик даже не заглядывать. Но у нее сегодня не было выбора.
Интересно, был ли он хоть в чем-либо?
Ее ведь всегда учили: думай, соображай, делай логические выводы - это в математике все сухо и согласно заданному условию и цифрам, а в жизни всегда есть место, как минимум для двух вариантов.
Катя примостилась на заледенелой скамейке и, откупорив бутылку, сделала несколько шумных и жадных глотков прямо из горлышка, слизнув языком с губ казавшуюся сладковатой влагу - сразу полегчало, будто, позволив сжатой внутренней пружине на пару оборотов ослабить напряжение.
Стало свободней дышать.
Да и ей ли рассуждать о жизненных закономерностях, если цифрами этими умудрялась вертеть, как хотела: так, что погрязшая в долгах фирма выглядела крепко держащимся на плаву предприятием, почти флагманом в мире российской моды - надежным и непотопляемым.
И выбор тогда был: подписываться на обман или все-таки написать заявление "по собственному", гордо удаляясь с тонущего корабля, согласно собственным принципам.
Из сумки раздалась телефонная трель.
Андрей?... Конечно же, Андрей!
Переживает, волнуется, ждет, ничего не понимая, наивно думая, что раскрытие правды на предстоящем Совете сулит ему лишь возможным отлучением от президентства - самым страшным наказанием за ложь.
Сейчас эта их наивность ее поразила!
Да что же она сидит здесь, в самом деле?!
Пальцы окончательно замерзли и с трудом повиновались, а Катю вдруг охватил настоящий ужас: вдруг Андрей сейчас прервет вызов, она не успеет, и трагедия свершится с ее трусливой подачи, расцененная им, как бойкот и дезертирство в самый последний момент - крыса, покидающая корабль первой, ловя надвигающуюся опасность звериным чутьем.
Наконец аппарат оказался в ее подрагивающей от нетерпения руке:
- Да! Я слушаю!
Тишина. Никаких звуков и признака "живого" человека на том конце - неужели сбросил?
- Алло! - Катя стянула с головы вязанный берет, чтобы без помех прижать аппарат к уху тесно-тесно. - Андрей!
Отчаяние душило так, что помимо воли вырвалось имя, а не привычное "Андрей Палыч" и, не совсем отдавая себе отчета в дальнейших действиях, она развернулась и быстрым шагом поспешила в направлении "Зималетто", время от времени переходя на бег.
- Э-ээ, Катя?...Мне плохо слышно, вы где? - его голос пробился неожиданно и звучал настолько неуверенным, что девушка готова была себя убить: к чему она все это затеяла? Опоздание, лишние непонятки и, как следствие, стресс в непростой ситуации. Глупость и эгоизм!
- Что происходит... Кать?
- Я в дороге, сейчас...пробка на Кутузовском.
- На Кутузовском? Вы уверены?
- Ну, разумеется, я скоро... - но в трубке уже неслись гудки отбоя.
Ей показалось, или в его интонациях действительно засквозило неприкрытое сомнение? Может, из-за дыхания: еще со школьных физкультурных времен, оно ее подводило, каждый раз, сбиваясь, стоило только ускорить шаг, но не объясняться же, в самом деле, на ходу о том, почему так натужно дышит, если должна спокойно сидеть в салоне машины.
Перезвонить? Разве это изменит дело, тем более, она уже заворачивала за угол, а дальше оставалась всего пара метров и - зималеттовская проходная.
Катя точно помнила свое "вчерашнее" состояние, даже Кольке об этом сказала вроде: ну, что ей не страшно, а просто противно.
Сейчас же все изменилось. Ей было именно страшно: она шарахнулась от Потапкина, с опаской зашла в лифт, боясь наткнуться на кого-то из своего кошмара, и с колотящимся сердцем оглядывала ресепшен, когда оказалась на административном этаже, а за спиной мягко звякнули закрывшиеся створки.
За Машкиным столом было пусто: ни самой Тропинкиной, ни Феди, ни Шуры с Амурой - вообще никого. Телефоны разрывались безнадежными трелями.
За барной стойкой Катя заметила пару человек, но среди них Клочковой тоже не наблюдалось.
Пока можно было перевести дыхание и, надеясь на удачу, проделать дальнейший путь до президентского кабинета без лишних встреч и ненужных ассоциаций. Все-таки правильно рассчитала – опоздать, по большему счету, это не могло ни на что повлиять, ведь реальный отчет с инструкцией она даже не взяла с собой, но все же схожие ситуации, даже фразы или слова, мгновенно всплывавшие в памяти, сильно выбивали из колеи, заставляя тело цепенеть в каком-то ступоре.
Но не тут-то было!
- Ка-аатя! Ты где ходишь?!
На нее буквально обрушилась невесть откуда взявшаяся Тропинкина, чуть не сбив с ног, словно не видела подругу не со вчерашнего вечера, а как минимум год, "душа" терпким ароматом духов и сбивчиво выговаривая свистящим шепотом о новом утреннем распорядке: Урядов хотел ее уволить, но - не падай в обморок - Кира Юрьевна не позволила!... более того, отправила Георгия, не солоно хлебавши, к Светлане, которая лучше всех разбирается в Татьяниных бумажках, а ее (восторгу нет предела) вернула на ресепшен!
- Ты рада, Кать?! Правда, здорово?!
- Маш, подожди! Постой спокойно хоть минутку!
Дело в том, что выплескивая на Катю свою бурную радость, "взрывная" Машка не заметила, как намертво сцепилась своей бижутерией с ее шарфом, но как только разглядела приключившуюся оказию, слишком нетерпеливо затеребила, пытаясь вызволить крупные бусины, застрявшие между плотным нитевым плетением, то и дело выдергивая из вязаного полотна шарообразные пучки.
- Ой, Кать, а ты оставь его мне, я потом распутаю, - она виновато заюлила, тут же решив, на всякий "пожарный", сменить тему. - Представляешь, а он в женский туалет вошел, козел!
- Да здесь только ножницами можно и зачем козлу туалет? - Катя послушно реагировала, проговаривая какие-то фразы вслух, даже задавала вопросы, не особо вникая при этом в смысл произносимого, все свои усилия тратя только на то, чтобы отцепиться от Тропинкиной, даже ценой собственной одежды.
- Какой козел, ты что?! Я об Урядове! - Маша обиженно засопела, поняв, что описанные ею эксклюзивные новости, подруга слушала в пол уха.
- Маш, ну хочешь, я к тебе после Совета подойду, и мы все подробненько обсудим? - Кате даже удалось выдать нечто наподобие улыбки, и, видя, как у той сразу загорелись глаза в радостном предвкушении, быстро вложила истерзанный шарф в ослабившую хватку ладонь.
- Иди, конечно, это я, дура, тебя задерживаю, а то Ждановы уже приехали - все Воропаева ждут.
- И меня...
Почти дойдя до дверей приемной, Катя вдруг обернулась, окликнув усевшуюся за свое рабочее место Тропинкину:
- Маш, а зачем все-таки Георгий Юрьевич в женский туалет зашел?
- Да перепутал, извращенец, - она громко хохотнула и тут же отвлеклась на телефонный разговор, врубив свою фирменную приветственную скороговорку. – КомпанияЗималетоМоднаяОдеждаМарияЗдравствуйте!
- А-аа... - первый раз за это сумасшедшее утро Катя искренне рассмеялась, представив картину "нашествия" кадровика - такого в ее сне точно не было.
Так может все обойдется?!
В приемной было пусто.
Скорее всего, все уже в конференц-зале, а Клочкова разносит напитки - запоздало сообразила Катя - ну, тогда Андрей точно с ними, а это к лучшему: какая-никакая передышка перед собранием.
И, смело толкнув дверь, задохнулась на мгновение от увиденного: его силуэт, напряженная спина, рука в кармане...
Она опоздала?! Что-то уже произошло?! Дежа вю!
Но в следующую секунду зародившаяся паника сменилась облегчением: он обернулся. Оказывается, Андрей говорил по телефону, в ладони был зажат мобильник, а взгляд, которым ее окинул - засветился радостью: как будто он когда-то давно набрал в легкие воздуха, а выдохнуть смог только сейчас, с ее появлением...
- Нет, нет, Валерий Сергеевич, не надо волноваться - она пришла...Да, все в порядке, спасибо...ну, извините меня еще раз, - надавив на кнопку отбоя, неуверенно улыбнулся.
- Кать, где ты была?
- Простите, Андрей Палыч, задержалась. Я же вам говорила - пробки,- она уже почти пришла в себя и даже, сделав пару шагов, добралась до каморки, когда он преградил ей путь, уперевшись рукой о дверной косяк.
- Пробки, Катюш? А-аа, что-то такое припоминаю, это которые стометровкой?.. По Кутузовскому?
Катя невольно покраснела: значит, заметил учащенное дыхание, ей тогда не показалось.
- Да я к тому времени из машины уже вышла, решив, что пешком быстрее.
- Дальновидно. А вызов зачем сбрасываете?- и Жданов обжег правую щеку горячим дыханием, обижено добавив,- звоню-звоню...
- Может мне уже можно пройти?- Катя кивнула на дверь каморки, на что мужчина только недоуменно пожал плечами, и ей пришлось продолжить, - Андрей Палыч, руку уберите, пожалуйста.
- Ах это,- Жданов поднял обе руки вверх, покрутив ладонями в наигранном испуге,- задумался... простите, Катенька.
Но она уже не слушала, воспользовавшись тем, что тот перестал придерживать двери, быстро юркнула внутрь, пытаясь перевести дыхание. Однако снова передышки не получилось, потому что настырный начальник вошел следом.
- Я серьезно, Кать, у тебя мобильник не отвечал...ну, почти, - он помог ей снять пальто и теперь растерянно крутился в поисках тремпеля.
- Так и я абсолютно серьезно, у меня телефон звонит через раз,- в доказательство она вытащила из сумки свой перемотанный изолентой аппарат и положила его на стол. - Вот, бывает и вообще бойкотирует.
- Никогда не обращал внимание на ваш агрегат эпохи мезозоя,- Андрей удивлено "взметнул" бровью, но тронуть чудо техники все же не решился.
- Безобразие, позор вашему начальству.
- Да, действительно... Андрей Палыч, ну, что вы его держите, вот же вешалка.
Теперь уже вдвоем, взяв Катино пальто, они одновременно схватились и за тремпель.
Запутавшиеся в ткани руки встретились, и девушка с изумлением ощутила, как мужская кисть накрыла ее ладошку, а большой палец осторожно прошелся по плотно сомкнутому кулачку.
- Кать!
Ее окатило жаром с головы до ног, стало невозможно дышать.
Да, что же это такое?!
- Кать,- повторил он и, притянув к себе, поцеловал в еще сомкнутые губы. А невезучее пальто, застряв между ними, нелепо повисло, "протянув" пустыми рукавами до пола.
И тут затрезвонил забытый на столе телефон.
Она схватила трубку, скорее, по инерции, поспешно отстраняясь, притом неудобно вывернувшись, да так, что с гладкой поверхности слетела сумка и, загрохотав, приземлилась им под ноги.
- Алло, да, папа! - сдавленным голосом прошептала Катя, пытаясь унять бухающее в груди сердце, чтобы можно было не только расслышать взволнованные отцовские вопросы, но и внятно отвечать, пытаясь одновременно выскользнуть из ждановских объятий. - Ничего не случилось...опоздала,.. дышу тяжело?.. бежала...Ну, что ты, он не рассержен, тебе показалось. Я перезвоню!
- Андрей!
- Что? - он почти сразу отступил, "испуганно" закусив губу, и перешел на шепот,- я не ослышался, ты действительно назвала меня... Андреем?!
Катя попыталась скрыть смущение тем, что, опустившись на корточки, стала собирать оказавшиеся на полу вещи, а вопрос так и остался без ответа. Он тоже присоединился к наведению порядка, подхватив пальто, и пристроил его на вешалку, прямо на торчащий крюк, не утруждаясь больше поиском тремпеля.
- Андрей Палыч, мне же отчет еще надо распечатать...
Катерина старалась не пересекаться с ним взглядом, озабоченно роясь в сумке, выуживая оттуда папку, затем нарочито шуршала листами, в общем, всем своим видом давая понять, насколько занята и, обогнув стоящего на пути Андрея, почти бегом направилась к двери.
- Кать, я хотел...
Андрей выглядел несколько обескуражено, явно пытаясь подобрать подходящие слова, но они, как назло, не находились.
- Телефон забыла,- Катя вернулась на полпути и взяла со стола мобильник.- Папа так просто никогда не успокаивался.
- Да, конечно, - он покорно отступил, давая ей пройти.
- Да и ваши родители давно ждут, не стоит лишний раз давать им повод нервничать.
Он снова покладисто кивнул и, не говоря ни слова, присел прямо на угол стола, взяв в руки одну из подаренных им же самим игрушек: смешная парочка на пружинках заволновалась, то сходясь друг с другом в каком-то подпрыгивающем танце, то так же прытко "разбегаясь". Катя развернулась к выходу.
- А я говорил вам уже, Катюш? Погода сегодня…просто замечательная!
Она замерла на пороге, так и не решившись обернуться, а потом сбежала, комкая в руках папку...
Ксерокс прилежно гудел, а Катя стояла рядом и под это мерное гудение пыталась привести в порядок собственные мысли, автоматически принимая листы и раскладывая их по папкам.
Она уже знала, встретив по дороге Свету, что Совет немного откладывается, т.к. у Воропаева никак не получается приехать вовремя, и он просил подождать, Ждановы-старшие давно в конференц-зале, а с Кирой лучше сегодня не сталкиваться…Та была в полном неадеквате - вон девчонки после общения с ней сидят тихо, как мышки, на своих рабочих местах, даже в курилку еще не ходили.
Значит все, как в том сне?.. Или почти все?
Встретив первой на ресепшене Тропинкину, Катя почти уверилась - ничего не повторяется: Воропаева тогда рвала и метала, а сегодня даже спасла ту от увольнения, вернее, так Машка уверяла, а вот Светлана утверждает обратное... Где правда?
Про Ждановых Катя точно не помнила, кажется, они и тогда уже пришли, а вот Александр Юрьевич действительно опоздал и пришел одним из последних, правда, все же, раньше Кристины, но сейчас получается, что ждут именно его?
Катя сняла очки и устало потерла глаза. Господи, а ведь день еще и не начинался, впереди Совет, на котором ей придется убеждать акционеров в том, что дела в компании обстоят именно так, как это мастерски выведено ею в документах, а значит и врать, выдавая красивые столбцы цифр за реальное положение на текущий момент. Хотя вранья боялась теперь меньше всего: что стоят муки совести по сравнению с возможной трагедией!
И Андрей...
Чтобы остудить немного разгоряченные мысли, Катя залпом выпила стакан холодной воды из кулера и, подхватив тяжелые папки, поспешила к конференц-залу, но по дороге наткнулась на идущих в противоположном направлении Кривенцову с Амурой.
- Привет, Кать, а мы курнуть.
- Жаль, что не успела с утра на показательные выступления, как Кир Юрьевна душила собственную подружку.
- Да, погоди Шуруп, лучше я расскажу: значит, разбирали мы с утра почту на ресепшен, а Вика...
- Почему это ты лучше?! По гаданию - это да, не спорю, а вот прямая трансляция с боксерского ринга: Клочкова против Киры, как раз по моему профилю.
- Да потому, что ты вечно все путаешь!
- Я?!
Фразы сыпались на нее отовсюду, как внезапно начавшийся летний ливень, таящий в хлынувшем с неба напоре водяного потока и крупные градины, нещадно лупящие беззащитную жертву, застигнутую врасплох и вынужденную принимать удары собственным телом.
- Девочки, я-яя... спешу...
Катя все крепче и крепче прижимала к себе увесистую ношу, впившись в нее пальцами, борясь с подступившим желанием швырнуть этими папками об пол, чтобы они разлетелись в разные стороны, а освободившимися ладонями зажать уши и не слышать ничего, а лучше - вообще оглохнуть!
- Ты чего так побледнела...тебе плохо?
- Кать, может помочь? - Шура взволнованно помахала у нее перед лицом зажатым в руке листом бумаги, под которым топорщилось что-то круглое, но ей и не надо было обладать даром Амуры, чтобы быть уверенной - краснобокое яблоко.- Тебе бы на свежий воздух!
Катя попыталась выдавить хоть слово, но смогла лишь невразумительно мотнуть головой - ни да, ни нет.
И тут в кармане ожил телефон.
- Это папа!
Зачем-то пояснила она подругам и, не глядя на экран, трясущимися руками надавила на кнопку:
- Я слушаю. Коля?!
- Поня-яятно, какой папа,- многозначительно протянула, стоящая рядом Амура, разочарованно видя, что Пушкарева, делая извиняющие жесты, с чистой совестью сбегает от них. Ну и ладно, все попозже можно будет выпытать у нее в курилке, расскажет - куда денется.
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
заманчиво и красиво 
Давненько уже...
загадка природы.Ищу белые вкрапления, хоть я и пессимист по натуре.
