|
Глава тринадцатая
Вечер
Андрей шёл той же дорогой, где они гуляли с Кирой накануне. Прошёл всего час, теперь ему казалось, что он на другом конце света. Как быстро всё может измениться, почти мгновенно. Столько дней искать в себе лёгкость и отзывчивость и потерять от одного неосторожного слова, толком не найдя…
Почему нет простоты в его жизни. Теперь уже хочется только одного: видеть выход. Но спираль закручивает всё новые витки, он запутывается в них, цепляется – телом, душой, мыслями… Вот у Малиновского - всё просто. Он никак не поймёт, чего друг парится. Силком в ЗАГС никто не тащил? Женился на своей же любимой женщине? Ну, пусть прибило, потускнело, но что-то Малина не припомнит, чтобы и раньше он от любви к Кире умирал. Но не мучился же, не искал выходов. Спал с ней, в конце концов, особо не заморачиваясь.
Как можно было позволить себе попасть в такую зависимость. Всё, что ни происходило бы сейчас, - только больше зацепит, засосёт. Со всех сторон тянет, и всё вниз, вниз…
Зазвонил мобильный. Он не выдержал и, прежде чем ответить, отключил звук. Эту мерзкую мелодию он завтра же сменит, хватит с него белых танцев.
Плечи согнулись ещё больше: на экране – мамина фотография. Безотчётно глянул на часы: половина двенадцатого…
- Андрюша, ну слава богу, как долго ты не подходишь!.. Что там у вас происходит?! Ты понимаешь, что у отца давление, ему нельзя волноваться?!
- Мама… что случилось?
- Что случилось! А ты не знаешь! Завтра ждём вас в гости, готовимся, радуемся, а тут Кира звонит, опять плачет, жалуется, что ты ушёл из дома!
- Никуда я не уходил… Просто вышел на полчаса, прогуляться…
- Прогуляться!.. – Маргарита, тяжело дыша, замолчала.
И он молчал. Он тоже может устать и испытывать безразличие. Ко все-му на све-те…
- Так, сынок, послушай меня, - вдруг решительно проговорила Маргарита. – Собирайся и приезжай сейчас к нам. Прямо сейчас, ты слышишь?!
- Мама…
- И никаких возражений… Мне надоело слушать эти жалобы, и слёзы Кирины тоже. Ты думаешь, мне легко?.. Значит, так: ты приедешь сейчас, останешься у нас, а я позвоню Кире, всё объясню и скажу ей, чтобы завтра утром она была у нас.
Он попытался что-то ещё сказать, но она отключилась. Усмехнулся, тупо глядя на потухший экран. Ну, что он говорил? Вот ещё одна спиралька… «И никаких возражений»… И самое главное, что действительно ведь ничего нельзя возразить, когда мать просит приехать...
Пока ехал, перед глазами, заслоняя дорогу, то и дело всплывало милое виденье из ресторана. Предала?.. Хм, спорно. Нет, подло – думать так. И вообще, разве это тоже не изменилось? И тоже почти мгновенно. Вот она ещё тянется к нему – и вот к другому. А всего какая-то неделя прошла. А он сам толкнул её туда, к этой стене в служебном коридоре. И пусть только попробует обвинить её, даже в мыслях. Катька моя, прости…
Вот это уже ближе к правде. За что конкретно – уже неважно, просто виноват перед ней. Во ВСЁМ, что не случилось. Тряпка ты и трус, Жданов. Вот и едь сейчас через ночь в никуда, к маме с папой. А Катя при свете свечей с шампанским празднует своё освобождение…
Давно он не был здесь ночью. Жутковатая картинка, огромные, как исполины, ели выстроились тёмной стеной на опушке леса. Там, дальше, берёзы и клёны, он помнит, он знает, но сейчас-то не видит… Ночь безветренная, звёздная, стрёкот сверчков нарушает тишину. Кажется, прислушаешься – и услышишь ответ. Что-нибудь более информативное, чем песня, которой его зомбировала любимая жена …
Мама, улыбаясь, встретила на пороге. Отец уже спит, он выпил снотворное, она настояла. Сегодня весь день было высокое давление, а через два дня показ и самолёт в Лондон, нужно отлежаться. Планировали приятный день в связи с приездом детей, а тут такие сюрпризы…
Выйдя из ванной и вытирая руки на ходу, бросил полотенце на кресло в гостиной. Туда же отправился ненавистный пиджак. И рубашка расстёгнута, грудь освобождена наконец. Взгляд в окно – раскрыто. Это хорошо… Есть чем дышать, в отличие от тех мест, где он бывал этим вечером.
А мама продолжает сетовать. И всё вопросы, вопросы… Как будто это так просто, ответить. Вот взять и по пунктам обозначить или ещё проще: да или нет. Если бы…
- Мам, да не волнуйся ты так. Я только жить с Кирой не могу, а в остальном – всё нормально…
Маргарита застыла. Он спокойно посмотрел на неё.
- Она же тебе, как я понимаю, уже не раз об этом говорила… И это правда. Я жалею, что женился, это было ошибкой. Что скажешь?
Мать неуверенно улыбнулась.
- Андрюша… ты шутишь?
Он коротко покачал головой.
- Нет.
- Но преувеличиваешь. – Мать слегка кивнула, сощурив глаза.
Но правила тут же были нарушены.
- Тоже нет.
- Ну, хорошо, - вздохнула Маргарита, которой не удалось на этот раз прибегнуть к испытанному средству – живительному наркозу видимости. Она сдалась, понимая, что не ошиблась и придётся всё-таки обсуждать то, что есть, а не то, что должно быть. – И ты так легко говоришь об этом?
- А сколько можно усложнять? Всё просто: я не могу жить с Кирой, любя другую женщину. Вот и всё.
- Всё-таки другую… - Маргарита тихо откинулась на спинку кресла, не сводя с него глаз.
- Всё-таки… - У Андрея вырвался неопределённый, но очень не понравившийся матери смешок. – Ох, мама…
- Кто она, Андрей? Кто эта женщина?
- Какая сейчас разница, мам? Главное, что Кира права и я не хочу возвращаться домой.
- Какая разница?!.. – Маргарита растерянно, но решительно смотрела на него. – Да ведь ты, может быть, ошибаешься и всё не так серьёзно. И, если я буду знать, кто эта женщина, я смогу тебе помочь…
Он резко мотнул головой.
- Нет, мам. Ты ничего не сможешь сделать. Это давняя история, и я… В общем, я уже пытался. У меня ничего не получилось.
- Я ничего не понимаю, - решительно заявила Маргарита. – И, пока не пойму, буду считать это глупостью. Как она, зная, что ты женат, посмела…
- Ма-ма. Я сам захотел этого, сам. Я не мог жить без неё. Мы встретились, и мне показалось, что… В общем, я всё честно рассказал Кире, сказал, что ухожу от неё, и уже ушёл, но… но потом узнал, что она беременна, и вернулся.
Да, у его матери был сегодня тяжёлый вечер. Но раз уж настояла на его приезде, должна была узнать всё. Не было сил больше делать вид, что ничего не происходит. Не может он один быть у всех должником, кто-то и его счета должен оплачивать. Пусть отец, мать, да тот же Малиновский, узнают всё до конца, раз уж так рвутся распутывать его личную жизнь.
Известие о ребёнке Маргарита приняла неожиданно спокойно. Сперва изумилась, но растрогаться почему-то не успела. Лишь смотрела на него пристально и расспрашивала. А он отвечал, не понимая, зачем ей это.
- Но почему же Кира ничего не сказала мне?
- Мы собирались вам сказать. Завтра… Но, как видишь, не получилось.
- Ты что-то сделал сегодня? Позвонил, поехал, может быть… и она поняла, к кому?
Он молчал некоторое время, подавленный несоответствием того, что она говорила, тому, как всё обстояло на самом деле.
- Ничего такого не было. И какая разница, что случилось именно сегодня? Главное, что я пытался убедить себя, что справлюсь, и не смог.
Маргарита поднялась вдруг со своего кресла, подошла к двери. Скорее всего, эти движения ничего не значили, она просто старалась взять себя в руки, но Андрею вдруг они оба, в этой комнате под спальней, где отдыхал сейчас отец, показались заговорщиками, обсуждающими нечто запретное и выглядящими не так, какими их привыкли видеть. Это ощущение промелькнуло и исчезло, но Андрей запомнил его. Слишком уж странной, не похожей на саму себя показалась ему в ту минуту Маргарита.
Выглянув в коридор и снова плотно прикрыв дверь, она повернулась к нему.
- Андрюша… скажи, ты не веришь Кире?
Под её пристальным взглядом было неловко. Даже его сегодняшняя решимость могла не выдержать такой прямоты. В этом была вся она, его мама. До поры до времени прячущаяся за удобными условностями, а потом вынимающая клинок – подобным которому был сейчас её взгляд.
А ведь он так хотел соврать себе. И уже получалось, он так хорошо обустроил своё решение верить. Это устраивало всех, а он осмелился в мыслях пойти против всех, и главное – против Кати. И снова не пошёл, и снова поддался...
Вот почему всё противилось честному ответу на этот вопрос. Когда он ответит, пути будут отрезаны, придётся признать свою очередную слабость.
Но и врать уже тоже было невозможно… Иначе зачем всё. Этот приезд, этот разговор.
- Я не верил ей. – И, предупреждая реакцию матери – в глазах вспыхнул пожар удивления, непонимания, - добавил: - Но я заставил себя поверить. Ради Киры, ради… - Он замолчал.
Маргарита тоже долго молчала. Он не пытался разгадать, о чём она думает; просто сидел, прикрыв глаза. Какие-то то ли серебристые, то ли золотистые, как нити в Катиных волосах, блики мелькали перед глазами; ну, и, конечно, два силуэта, слившихся в один. Усталость порождала какую-то тяжёлую покорность, он даже не мог вызвать в памяти свои ощущения, когда Катя целовала его самого. Он просто знал, где-то глубоко и навсегда знал, что это было тем, чего он хочет больше всего на свете, но, явись она перед ним сейчас – он едва ли протянул бы руку, чувствуя себя недостойным этого. Он совершил столько ошибок, что разочарования хватило бы на несколько жизней.
Провожая его наверх, мать сказала, что ей необходимо поговорить с Кирой. Уже стоя у лестницы, он внезапно, впервые за весь разговор ощутил потребность в её поддержке. Возможно, она поможет ему? Есть у неё, быть может, в руках та волшебная палочка, которая разрешит все его проблемы?.. Отмахнувшись и от этой слабости, ставшей уже горько-смешной и неприемлемой, он всё же испытал благодарность, какое-то глубокое тёплое чувство. Как, оказывается, иногда целебна бывает правда. Особенно если стремление к этой правде испытывают люди, от которых этого совсем не ожидал.
Утро
Маргарита шла по узкой тропинке вслед за невесткой и впервые не находила в себе желания любоваться ею. Обычно при виде Киры она и про себя, и вслух восхищалась ею, отдавая должное её грации, стройности, умению подать себя. Сейчас эти полуискренние восторги были придавлены тяжёлым грузом вчерашнего разговора с сыном.
День был хорош. Прохладный ветерок приятно обдувал кожу, солнце ненавязчиво проглядывало сквозь листву деревьев. Ласковые щебечущие голоса птиц создавали настроение покоя... Маргарита никак не могла нарадоваться, что когда-то они с Павлушей решили приобрести дом именно здесь, в непосредственной близости от леса, а не в одном из этих новомодных посёлков, больше похожих на разграфленные таблицы, чем на место для загородного отдыха.
Сегодня этим приятным отрешённым мыслям сопутствовали другие, менее приятные. Но, изрядно отрезвлённая сперва истерикой Киры, а потом обезоруживающей откровенностью Андрея, она не противилась им, не чувствовала досады или желания поскорее избавиться от них. Здравый смысл подсказывал: если не вскрыть нарыв сейчас, он будет продолжать беспокоить вновь и вновь. После операции же есть надежда на спокойствие в дальнейшем.
И сейчас она только ждала удобного момента, чтобы решительно приступить к действиям. Ходить вокруг да около было бессмысленно. Жаль только, что она была почти уверена: этой данности её невестка не разделяет.
Кира обернулась с улыбкой, указала на высокий кустарник неподалёку от того места, где они очутились.
- Орешник почти отцвёл, вы видите, Маргарита? Помните, сколько орехов на нём всегда?
- Конечно, детка, помню… Но почему ты убежала так далеко? Мне не хотелось бы говорить громко…
Кира с задумчивым, но спокойным видом остановилась, ожидая, когда она подойдёт. Сказала тихо, но предупреждающе и решительно:
- Вы простите меня, Маргарита. Я совсем не хотела расстраивать вас. Просто… - Она умолкла и, отведя глаза, сказала: - …просто мне показалось то, чего не было. Андрей часто ставит мне это в вину, и он прав.
Маргарита покивала, глядя на неё. Кивала больше своим мыслям – она оказалась права. Кире эти хирургические манипуляции вовсе не казались необходимыми. Ну что ж, она почти и не надеялась, что будет легко.
Нежелание невестки говорить о будущем ребёнке – а Маргарита, едва увидев её, почувствовала это нежелание, - показывало, что она не ошиблась. И теперь главной её задачей было деликатно, мягко заставить Киру сознаться. Конечно, кровь у Маргариты-свекрови закипала от такого жестокого поступка; но Маргарита–дипломатичная осторожная женщина знала, что давать волю своим чувствам неосмотрительно. Из-за сына – прежде всего…
- Кира, детка… ты солгала Андрею, правда? – тихо, мягко проговорила она.
Красивые брови невестки приподнялись, в глазах промелькнуло холодное выражение.
- Я не понимаю, о чём вы, Маргарита. У нас с Андреем всё хорошо. Сегодня уже новый день, я успокоилась, я…
- Я всё понимаю. – Маргарита тронула её за локоть, вынуждая обернуться. – И всё-таки спрашиваю тебя ещё раз… Воспользуйся этим шансом, ведь тебе наверняка тяжело…
- Я… я не понимаю… - Несмотря на все усилия, достойные восхищения (Маргарита и восхищалась), лицо Киры потихоньку начало белеть.
- Ты ведь сильная, девочка моя, - убеждённо произнесла Маргарита, делая вид, что не замечает, что с ней. – Ты гордая и сильная женщина, и я никогда не поверю, что ты побоишься сказать правду.
Кира вдруг прикрыла лицо руками; стояла застыв. Эта пауза была нужна, Маргарита не торопила её. Вспомнился вдруг торт с черносливом, который должны были подать к обеду; подумалось о новом лекарстве для мужа, которое пока не было проверено и вызывало беспокойство. Такие повседневные мысли всегда успокаивали её, она не теряла присутствия духа. Сейчас этот тяжёлый разговор закончится, и всё снова встанет на свои места. Бедный ребёнок совсем запутался, цепляется за самое невероятное, на грани, чтобы удержать другого ребёнка. Тоже запутавшегося и страдающего.
- Если я скажу «да», вы возненавидите меня? – отнимая руки от лица, тихо спросила Кира.
- Ну что ты, конечно, нет! – Маргарита с неподдельной нежностью погладила её по щеке. Щека была мокрой. – Я же говорю: я всё понимаю. И ты останешься для нас такой же любимой, самой лучшей… К тому же Паше мы не сказали ничего, он и не узнает… - Она помедлила и уже другим тоном спросила: - Скажи, ты вспомнила мои слова о ребёнке и, когда Андрей захотел уйти от тебя, решила воспользоваться ими?
Кира сделала какое-то странное порывистое движение – то ли кивнула, то ли просто вывернулась из-под её руки, и почти побежала по тропинке назад, к дому. Маргарита сокрушённо покачала головой.
Она ещё немного побыла в лесу. На этом воздухе, свежем, пропитанном целительными запахами, она чувствовала себя помолодевшей. И так хорошо здесь думается. Лицо сына то и дело вставало перед глазами. Нет, это не каприз. Следы этого горестного выражения были на его лице ещё тогда, ранней весной, когда решался вопрос его президентства. И когда он объявил о намерении жениться. И на свадьбе. Какой смысл заволакивать теперь это лицо спасительной пеленой, придумывать альтернативы, которых нет. Понятно, что ночные звонки обманувшейся невестки не прекратятся.
Как ни странно, о той, что была всему причиной, она думала меньше всего. Если она, мать, поможет Андрею, он доверится ей и она узнает правду. Тревога, конечно, уже начала коррозию в сердце. Но что-то подсказывало: какой бы ни была она, эта девушка, пугающее выражение исчезнет с лица сына, когда он получит её. Маргарита давно жила на свете, и сомнения, конечно, были сильны. Но, может быть, он прав и на этот раз действительно будет лучше, если он ошибётся сам. Без давления окружающих его людей.
Сердце дрогнуло, когда ещё издали она увидела у крыльца одинокую фигурку. Надеялась, конечно, что Кира поступит благоразумно, оставшись, но всё же была уверена, что её машины уже нет в гараже – как часом раньше не стало машины Андрея. Едва Кира ступила на порог, он попрощался, сославшись на дела – в преддверии показа и командировки выходных не существовало. Да Маргарита и не удерживала его, ей нужно было поговорить с Кирой наедине.
Она подошла, улыбнулась ободряюще, показывая, что не придаёт значения тому, что только что случилось между ними.
- Пойдём, попьём чайку, пока Павел по телефону разговаривает… Партнёры уже почти готовы заключить договор, - значительно добавила она. Любовь любовью, но и о работе Кира не должна забывать.
В столовой она села рядом с невесткой, крепко обняла её, погладила по плечу. На столике перед ними от широких плоских чашек поднимался пар.
- Ты надеялась забеременеть, да? – шепнула на ухо. Кивнула понимающе. – А вчера поняла, что будет трудно, и не выдержала…
- Да, не выдержала. – Кира смотрела прямо перед собой. – А ещё раньше – хотела повлиять на него и на… Маргарита… вы ведь ничего не знаете. С тех пор, как мы вернулись из путешествия, между нами ничего не было. А вчера впервые… впервые мне удалось сделать так, чтобы он меня поцеловал. По-настоящему поцеловал, вы понимаете?
- Понимаю, понимаю… Но, Кирочка, мне не нужны подробности. Я верю тебе!
- Хорошо, что хоть кто-то верит, - горько усмехнулась Кира. – А я вот никому не верю. И себе – в первую очередь. Маргарита… - Она замялась и впервые посмотрела на неё – сознательно, определённо. – Что Андрей сказал вам вчера? Почему вы решили, что я обманываю его?
Маргарита отвела глаза, наклонилась, взяла чашку. Сказала обманчиво лёгким тоном:
- Он сказал мне правду.
- Правду? Какую правду?
- Сказал, что очень любил тебя... И теперь дорожит, боится потерять… как друга… Ты была и остаёшься самым близким для него человеком… Ведь неизвестно, как сложится его жизнь с… ну, с той, другой девушкой...
- Маргарита, вы… вы не поступите так со мной… нет…
Маргарита-свекровь, с каждой минутой уходившая в прошлое, старалась не смотреть на неё. Кира, конечно, правильно разгадала истинное значение её слов. И сейчас нельзя было поддаваться этому надрыву, внушить ей, что её жизнь ещё только начинается и ей нужно быть готовой к любым разочарованиям…
- Конечно, нет. С тобой я всегда поступала, как со своей родной дочерью, - твёрдо сказала она. - И теперь поступаю так же! Андрей не нужен тебе, ты не будешь с ним счастлива. А у тебя есть шанс стать счастливой, у тебя всё получится… И у него есть шанс, и мы не должны лишать вас обоих этого шанса, вот и всё.
- Я уеду, - убеждённо, с каким-то бесконечным разочарованием в голосе проговорила Кира, глядя в пустоту. – Это я никому не нужна, это я всем мешаю…
- Уедешь, конечно, уедешь, - снова крепко обняв её и улыбаясь, отозвалась Маргарита. Голос её чуть-чуть дрожал. – Но только в командировку. Как и собиралась. И Андрей уедет. Вам нужно переосмыслить всё, подумать, как жить дальше… А потом вы вернётесь и закончите то, что начато, - уже строже добавила она. – Паша, конечно, доверяет этой Кате, да и дела при ней идут очень хорошо, но всё-таки будет спокойнее, если и вы будете рядом. И Паша скоро порадует нас, надеюсь, хорошими новостями из Лондона, так что к этому моменту всем нужно быть готовыми и не давать волю эмоциям… Ты понимаешь, Кирочка? И на показе тоже…
Кира как-то странно посмотрела на неё, в глазах сверкнули слёзы.
- Он не сказал вам, кто эта женщина?
- Нет, но, надеюсь, очень скоро скажет… Да и ты… ты ведь знаешь, правда? И скажешь мне?
- Нет, - решительно покачала головой Кира. – Пусть он сам… сам разбирается со своими любовницами. Я больше не стану помогать ему. Извините, Маргарита.
Маргарита вздохнула. Ну что ж, девочка имеет право на свой ракурс вИдения ситуации. И должно пройти время, чтобы что-то в нём изменилось.
- Хорошо. Хорошо, деточка, - ласково-примирительно сказала она, но если бы Кира не была так взволнована, она бы увидела, что взгляд её был напряжённым, даже настороженным, нетерпеливым. - Ну? Ты поедешь к Андрею, признаешься во всём?.. Ты же понимаешь, я могла бы сама ему всё сказать, но, мне кажется, будет лучше, если тЫ это сделаешь…
Опустив голову, Кира наконец расплакалась.
Маргарита проводила бывшую невестку (она не сомневалась, что Кира всё сделает правильно) и, вздохнув, стала подниматься по лестнице. Разговор с мужем тоже будет не из лёгких, но она была уверена, что сумеет убедить его принять как данность: с Кирой Андрей жить не будет. Павел теперь гораздо терпимее стал к Андрею, понял, что незаслуженно принижал его… Узнать бы ещё, кто эта таинственная женщина, от которой её сын потерял голову. Что-то промелькнуло вчера в его словах… что-то, что очень ей не понравилось. Кажется, у неё есть другой мужчина, с которым она собирается строить новую жизнь… Ну что ж, Маргарита, как всегда, верит в лучшее. Если этой капризной даме по-настоящему нужен её сын, она не сможет отказаться от него. А если нет, то… то она недостойна Андрея и думать о ней нечего…
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Но надеюсь, что не оставите меня, хоть и редко заглядываю, да и Андрей мой вопросов всё больше вызывает. 
.
На что расчитывала?! 
но, почему-то,когда читала, зацепили меня тогда эти мысли Киры)
