|
vaness, Margarita, Яна, Arizona, Dzasmina, Natali - спасибо за немолчаливое чтение.
***
- Ты жив, Андрюха?
- Жив.
- И что, никаких следов разрушений?
- Никаких. – сортирует какие-то бумажки, вытащенные из зеленого пакета, отбирает несколько штук, прячет в стол. Остальное кидает обратно и сует пакет в руки Малиновскому. – Это твое.
- Не оценила значит, Катерина мои опусы…
- Оценила. Особенно инструкцию по спасению рядового Жданова.
- Сейчас-то она где?
- Рома, это не твое дело. Все! Твоя роль в этой истории сыграна. Свободен.
- Хорошо, я спрошу не как твой друг. Как вице-президент. Помощница президента закончила отчет?
- Помощницы у меня больше нет. Катя уволилась. Но отчет есть. И даже целая ночь, чтобы самому разобраться с цифрами…
- Андрей, Катя здесь? Срочно платеж провести…
- Андрей Палыч, из банка звонят…
- Андрей, где твоя Пушкарева? Я что должна одна тут за всех работать?
Оказывается, без нее невозможно. Хотя, он-то давно это знал. Теперь почувствовал – он один. Вообще – один в этом бесконечном дне. И в завтрашнем тоже. И в пятницу он тоже будет один. И в выходные, и в следующий понедельник… Уехал в отель, необходимо было заняться делом, погрузиться в суету, отвечать на десятки вопросов, решать сотню мелких проблем. Вечером старательно улыбался, целовал ручки, сыпал комплиментами, был блестящим и неотразимым. А когда открыл показ, когда спустился в зал к родителям, ощутил, как ушли силы. Вокруг звучали аплодисменты, слепили фотокамеры, раздувался от гордости Милко, напивалась потихоньку Кира, читалось осуждение на лице матери, и Сашка буравил его подозрительным недобрым взглядом. Но отмечалось все это словно со стороны. Взгляд устремился в себя, и в этом, совсем не подходящем месте, удалось, наконец, разглядеть главное – его ежесекундная потребность видеть Катю, чувствовать рядом, держать в руках ее ладошку, касаться губами ее волос, знать, о чем она думает, не сомневаться в том, что он для нее единственный, - называется просто любовью. Проговорил беззвучно: «люблю», попробовал это слово на звучание, на вкус. Уверенное. И горькое, безнадежное. Опоздал.
Сразу после показа договорился о встречах с партнерами, увернулся от Романа, избежал Юлиану, и уехал, ни с кем не попрощавшись.
В Катином сне цвели розы. Белые, розовые, чайные, на крепких стеблях, с плотными зелеными листьями. Сквозь лепестки пробивалось солнце. Не жаркое, не полдневное. Ласковое. Грелась в его лучиках, вдыхала тонкий цветочный аромат. Глаза открывать не хотелось, но утренние звуки – плеск воды, звяканье посуды, приглушенные голоса – выманивали ее потихоньку из сна.
Розы на самом деле стояли в вазе на столе. Именно такие, как снились – разноцветные, на крепких стеблях. Выбралась из-под одеяла, коснулась нежных лепестков, вдохнула. Испугалась на секунду, что проспала, но тут же вспомнила, что торопиться ей теперь некуда и незачем.
- Проснулась, Катюша? Доброе утро.
- Доброе. Мам…
- Андрей Палыч приезжал.
Сжалась. Значит, не успокоился. Конечно, она потребуется ему на Совете, и все средства хороши…
- Катюша, он сказал, что очень сильно тебя обидел. И поэтому ты ушла из Зималетто.
- Да. Я ушла из Зималетто.
- Он напряженный был очень, собранный такой. И, похоже, не спал - круги под глазами…
- У него сегодня совещание важное.
- Я его завтраком накормила.
- Зачем он приезжал?
- Цветы тебе привез. И документы твои. Сказал, что сам во всем виноват.
Мама. Кормит Жданова. Завтраком. На их крохотной кухне. И в вазе стоят розы. Наверняка, это со вчерашнего показа. Хотя, букет не парадно-официальный – ни шуршащего целлофана, ни ленточек, ни блесток. И цветы явно свежие…
- А еще что сказал? Чтобы я приехала в Зималетто?
- Больше ничего. Я его покормила, и он ушел. Минут пятнадцать назад…Ты умывайся, Катюша, я тебе чаю сейчас налью, сырничков вон целая тарелка…
- Ты идиот! Остается совсем чуть-чуть подождать!
- Я не могу подождать даже чуть-чуть.
- Вчера мог, а сегодня нет? Что изменилось? Пушкарева уволилась?
- Рома, не истери. Я так решил.
Решение пришло под утро. Ночь он работал с документами, вчитываясь в каждую строчку и стараясь запомнить каждую цифру. К пяти утра ноша лжи стала непосильной, и он, смыв ее холодным колючим душем, запив горьким кофе, открыл на диске реальный отчет, который теперь Шурочка распечатывала для акционеров. Выехал задолго до восьми, по дороге купил цветов, просто светлый букет, не торжественный и не парадный, безо всякой надежды отдать в руки. Появляться в Зималетто было еще рано, и он свернул к Катиному дому. Был согласен и просто постоять под ее окнами, но, увидев освещенное теплым желтоватым светом окно кухни, рискнул подняться, не зная даже, хочет ли он сейчас увидеть Катю. Опасался своим появлением снова сделать ей больно, и, осторожно, коротко касаясь кнопки звонка, надеялся, что откроет дверь ему Елена Александровна. Повезло. И когда отдавал Катиной матери букет, и когда завтракал на крохотной кухне, верил, что сможет осуществить задуманное, и что предутреннее решение было верным и единственно возможным.
Последний раз редактировалось sever 28 июл 2008, 22:28, всего редактировалось 1 раз.
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
