НРКмания

Ваши, Саша, комментарии, можно брать эпиграфами к главам.

22.
Разговаривать можно где угодно. Чем, к примеру, плоха для этих целей кровать с балдахином? Практически исповедальня – такие же темные бархатные занавесочки по бокам, с той лишь разницей, что исповедующийся видит лицо того, кому рассказывает про себя сокровенное. И может получить отпущение грехов, и утешение, и поддержку тут же, посредством объятий и поцелуев, а потом поменяться со слушающим ролями: теперь ты расскажи мне о себе… Нет, на исповедальню совсем не похоже.

- Как же доктор смог тебя уговорить?
- Он… он рассказал мне о подробностях своего знакомства с твоей мамой…
- Я тоже хочу их знать.
Андрей слушает, и Кате кажется, что она слышит, как он скрипит зубами, плотно сжав челюсти. Она обнимает его еще крепче: я теперь с тобой, ты не один, и набухшие валики мышц на руках, сжимающихся в кулаки, исчезают под кожей.
- Как же ты после этого согласилась?
- Я увидела твой портрет.
Про Александра она не упоминает, сама не до конца понимая, почему. Не он главная причина того, что она здесь, не по его указке случилось все то, что случилось, а переданные несколько раз ему сведения не имеют принципиального значения в сложившихся обстоятельствах. Нет, она не боится, что Дрю ей не поверит, она не хочет еще сильнее стравливать этих двух мужчин. Не нужно лишней вражды.
- Что?
- Я уже придумывала, как выкрутиться из этой страшноватой ситуации и помочь доктору, как он открыл альбом, и я поняла, что пропала. Как принц Калаф, увидевший портрет Турандот.
Катенька тихонечко смеется и позволяет целовать себя за ушком, и в шею, и в плечико…
- «Турандот или смерть?» - бьет себя кулаком в грудь, - я думал, что так только в сказках бывает, - Дрю привлекает ее голову на свое плечо.
- Сказка – ложь. В жизни бывает еще круче сказочного. Но я не верила, что мне удастся тебя долго обманывать. Когда ты понял?
Андрей молчит, потому что его столько раз за все это время швыряло в разные стороны – от уверенности обратно к сомнениям, что он не смог бы с точностью сказать, когда убедил себя окончательно в том, что его желание все-таки сбылось. Было страшно поверить до конца, чтобы не оказаться потом горько разочарованным.
- Ты так глянула на меня в первый день, одно мгновение всего лишь… Я подумал, что мне показалось.
Он подумал, что у него крыша съехала, и даже рассердился на себя: нельзя так чего-то хотеть, чтобы выдавать желаемое за действительное. Потому и был хмур и неприветлив.
- И потом несколько раз, когда я неожиданно для тебя поворачивался или поднимал голову – тоже. Все-все, наверное, можно имитировать, но взгляд живого существа – вряд ли. И правда – глаза – зеркало души. А кто такой Коля?
- Коля?
- Ты иногда во сне с ним разговаривала.
- Мой брат, - целует его уже чуть-чуть колючую щеку.
- Я так и понял. Ты его все спрашивала: ты ел? Но сначала меня это жутко нервировало.
- Да, он забывает поесть часто. Так значит, ты меня в чем-то подозревал?
- Ой, подозревал! В чем только не подозревал! Расскажи о брате.
- Мы с ним двойняшки. Когда нам было по два года, наши родители попали в авиакатастрофу. Оставили нас в семье друзей на три дня, хотели на выходные слетать на полуостров вулканы посмотреть. При том режиме не должно было быть авиакатастроф в принципе, по официальным данным трехтолстяковые самолеты не падали. Поэтому всем родственникам погибших выдавали справки об автомобильной аварии и рекомендовали держать языки за зубами. Может быть, поэтому нас отдали в детский дом сразу, не став разыскивать родственников – чтобы никому ничего не пришлось лишний раз объяснять. И пока до бабушек дошло, что от родителей давно нет весточки – писали они с другого конца страны не часто, звонили тоже, нас, оказывается, уже несколько раз перевели из одного такого учреждения в другое. Чудом нашли, как рассказывала бабушка, чудом. Ну, сам понимаешь, нелегко им было нас растить, бабушке да прабабушке, поэтому я постаралась быстрее начать зарабатывать.
- Трудилась, трудилась… и ни в кого никогда не влюбилась? Меня ждала?
- Нет, не ждала, - ласково гладит его по руке. – Разве могла себе такое представить? Жила как все. Влюблялась, встречалась, хотела любви, не боялась ее… пока не обожглась.
- Обожглась? – Андрей не понимает, поворачивает ее лицо к себе, смотрит в глаза. Такая горечь в них… Так смотрят жестоко обиженные, обманутые женщины? Но ведь… - Не понимаю.
- Они играли так. У нас на курсе была группка интеллектуалов, компания избранных, особенных…
- Из богатых?
- Не только. Они, мне кажется, объединились по какому-то другому принципу. Идейному, что ли. Сверхчеловеки, надЛюди, нелюди.
- Они играли с тобой?
- Может быть, и с кем-то другим еще, я не знаю, но со мной поиграли хорошенько, - она прячет лицо у него на груди, пытается сильнее прижаться, будто ища спасения от воспоминаний.
- Кать? – сам не знает, что и думать, в голову лезут лишь банальные житейские пошлости, но ведь – нет? Значит, ерунда какая-то, если так – физически – не тронули? – Обидели?
- Я была для них игрушкой. Живой. В этом и был интерес. Игра заключалась в том, что сначала один начинал за мной ухаживать – все честь по чести, цветы, кино, взгляды, трепет, жар желания даже – по вертикальной спирали, по нарастающей – поцелуи, объятия, руки, лезущие везде в нетерпении, а потом, когда я остаюсь на ночь в общежитии с ним – ничего не происходит. Вот вроде – есть условия, отличная возможность, жаркие объятия, его глаза горят желанием, а он, когда я уже думаю, что это вот-вот случится, оставляет меня в постели одну и говорит: «Ты спи, устала, наверное, я пойду у друзей переночую». И уходит. А потом я как бы перестаю для него существовать, вернее он здоровается, улыбается, но я больше не его девушка. Будто и не было нескольких недель любовной лихорадки. Я мечусь, пытаюсь что-то понять: что случилось, что произошло? Представляешь, когда непонятно – что, почему вдруг так? Сколько всего надумаешь… А девочки-«подружки», как потом оказалось из их же компании, со своей стороны масла в огонь подливают, действуют в нужном направлении… Они выжидают нужное время, потом следующий вступает в игру. А я-то уже пуганная, значит, уровень более трудный, более интересный. Как взять в оборот так, чтобы опять поверила? И все сначала… им не нужно было со мной спать – зачем? Им было интересно, что со мной будет, если история начнет повторяться из раза в раз. И знаешь, я даже сейчас не могу назвать себя дурой, что почти три раза попалась на эту уловку – все было очень хорошо срежиссировано, девчонки свои истории рассказывали, говорили, что пацаны теперь шлепнутые, что надо так же - не сдаваться, искать, пробовать, пока нормального не встретишь, настраивают нужным образом, разговоры, разговоры, «поддержка», советы, помощь – нарядят, причешут, книжку психологическую подсунут про "забудь неудачи, иди вперед". А парень так с подходцем: меня девушка бросила, давай просто дружить, а потом как бы просто дружить не получалось у него, а я верила. Цель была – сделать так, чтобы я не руки на себя наложила от отчаяния, что во мне что-то не так, раз парни отворачиваются в последний момент, а дозрела бы до того, что сама, первая на очередного претендента кинулась, прямо на первом свидании.
- Не кинулась, значит?
- Нет, Колька совершенно случайно помог. Я думала, что он внимания на меня не обращает, на мои рассказы и жалобы, мои размышления вслух, а он вдруг возьми и выдай, когда я про очередное приглашение за город рассказала, «на санках покататься, в бане попариться»: какая интересная стратегия, не находишь? И основные вешки расставил.
- Как ты справилась? Тяжко было?
- Справилась. Людям верить перестала, зато в себе не разуверилась окончательно: не было, значит, во мне ничего отталкивающего! А то ведь знаешь, каких глубин можно достигнуть в самокопании, какими комплексами обрасти… Колька предлагал поиграть с ними в ответ, но я отказалась. Он сам поиграл, и, кажется, дошел до последнего уровня. А я решила, что больше никогда, никогда не буду игрушкой ни в чьих руках, и вдруг появился ты.
- О, нет…
- Знаешь, это было совсем другое, все было честно с твоей стороны: ты не притворялся, а я хотела быть твоей куклой, очень хотела. Я хотела, чтобы ты играл со мной. По всякому.
- А почему ты тогда упорно не желала сказать «Поцелуй меня, милый Дрютти»?
- Потому что во мне сидел давний страх, что ты поцелуешь меня только в лобик. Просто в лобик, как ребенка. И опять вернется весь тот ужас непонимания и сомнений. С тобой бы я этого не пережила.
- Ты боялась, что я не стану продолжать… а я боялся, что сорвусь в любой момент. Я схожу от тебя с ума, Катя.
И правда, опять сходит с ума. Катя, хохоча, отбивается от сумасшедшего.
- А было не видно твоего помешательства! – чуть-чуть укоризненно говорит она.
- Потому что я не хотел, чтобы все это было похоже на…
- Кстати, да… теперь ты расскажи мне про вас с куклой. Мне странно думать об этом.
Он кладет голову Кате на бедра, смотрит в темноту балдахина.
- Мерзко думать об этом? Отвратительно?
- Нет. Отвратительно, когда мужчина спит с женщиной, хотя не хочет с ней спать, но так надо из соображений бизнеса: полный контроль. У нас в банке такое было. А с куклой – нет, не отвратительно. Непонятно просто.
- Дураки мы были, да еще и юнцы, у которых в черепушке вместо мозга одни гормоны. Ромка знал, что я не хочу этого, а я знал, что он ненавидит, когда я на рожон лезу, спорю. Вот я ему по пьяни и проспорил. Он оказался умнее.
- А второй раз?
- Второй раз я был трезв, - не хотел врать Кате Андрей. – А Ромка был зол. С ним тогда эта история цирковая приключилась. Его колбасило по-черному, это касалось и меня. Мы поссорились, обсуждая что-то. Он говорил, что настоящий мужик может… поиметь всех, даже тех, на кого не встает. А если не может, значит слабак. Если не можешь владеть собой в полной мере, никогда не овладеешь миром. Я говорил, что мне не нужно владеть миром, а он рассмеялся в ответ… И так сказал про меня, так жестоко и насмешливо, что у меня в глазах потемнело. Я пришел и … доказал себе, что… что был прав в споре с ним. Можно заставить себя сделать то, что не хочешь. Другое дело, кем ты себя будешь чувствовать после этого.
- Он…
- Он потом успокоился. Переболел. Мы вместе с ним тогда переболели. И каждый понял для себя свое. Так, наверное, и должно быть.
- Надо все-таки встать, - говорила уже в который раз Катя, порываясь выбраться из объятий Дрютти, но эта попытка заканчивалось новой серией поцелуев и разговоров.
Говорили о прошлом, говорили о настоящем, и ни тот, ни другая не касались тем вплотную подступившего будущего.
«Мне нужно будет выдержать этот бой и освободиться. Я спрячу Катю, ей нельзя быть здесь, когда приедет мама, - думал Андрей, утыкаясь лицом в Катин живот. – Они возвращаются послезавтра, значит, завтра же вечером Хломка увезет ее отсюда».
«Что же будет? – замирала от накатывающего страха Катя, запуская пальцы в его волосы, - Я ему помогу. Только бы меня выслушали. Только бы захотели слушать».
А потом мысли отступали, потому что телам и душам нужно было многое успеть.

- Как вы тут, миссис Бергермед? Доктор, что новенького? - Александр с удовольствием усаживается на уже ставший его любимым старинный стул с подлокотниками.
- Давненько, вы не заглядывали к нам на огонек! – принимается за сервировку стола тетушка. – У нас все по-старому. Вяжем потихонечку свою жизнь, вплетаем в нее часы и минутки.
Доктор и тетушка, не сговариваясь, умолчали о вчерашних вечерних посиделках с наследником и куклой.
- Как дела у нашей связной, если обращаться к вашей терминологии? - улыбается Сашенька хозяйке. – «Связанные одной цепью, связанный одной целью», - поет он, демонстрируя хорошее настроение.
- Вот завтра и выясню, я как раз довязала для невесты наследника покрывала, хочу отнести.
- Это будет очень кстати. Сестра мне написала, что они приезжают завтра днем. Приходите часам к четырем. И вы доктор, не сможете ли навестить Катю тоже?

«Они помогут мне забрать ее оттуда, и как свидетели не помешают, если вдруг что».

Дорогая Грёза, спасибо вам!!! Сейчас в ожидании нового этапа этой интереснейшей истории...

_________________
Понять,значит простить.(с)

23.

Дрютти подошел к окну и перебросил веревку, идущую от абордажного крюка через подоконник наружу.
- Зачем это? – спросила Катя, продолжая, как боевая подруга Петьки и Василь Иваныча, строчить деловые письма на звонкой клавиатуре. Она проснулась рано и сразу сбежала из кровати работать. Наверное, и правда, женщина впитывает энергию, которую теряет мужчина во время секса, поэтому ему нужно больше времени на восстановление и перед всякими там боями и состязаниями лучше силы поберечь, а она, наоборот, чуть вздремнула – и полетела, насыщенная, наполненная, сильная. Хоть в бой, хоть на кухню.
- Хломке.
- Так все равно ж до земли не достанет, очень высоко.
- Не надо до земли.
- Да? – Катя поразмыслила. – И все-таки, почему нельзя через дверь? Меньше риска.
- Лучше, если есть выбор, каким путем идти, правда?

Сегодня он был хмур и немногословен. Когда проснулся и не обнаружил Кати рядом с собой, испугался до чертиков. Чего – и сам не смог бы толком объяснить, но вдруг такая ледяная волна накатила, что затвердело в груди, и голос показался каким-то петушиным, когда позвал: «Катя!» Вспомнились сразу все Короленковские ужасы, и тут же засомневался: а стоит ли отправлять ее от себя с Ромкой? Друг надежен и ловок, но выпустить Катю из своих рук, из виду казалось теперь неправильным, опрометчивым… он не знал всех маминых возможностей и методов, которыми она попробует воспользоваться, чтобы сломать его, заставить действовать, как она хочет. Ромка не всесилен и он один, а если как в книжке случится? Вот он, выбор, поди, выбери…
- Андрей, ты сам не свой, - подошла к нему Катерина, обняла, - мне страшно за тебя. Ты же не думаешь, что с тобой, наследником, могут поступить уж очень жесто… жестко?
Ну вот, она беспокоится о нем. Нет, конечно, физически ему ничего не угрожает, наследник, да, единственный и неповторимый, зря его что ли хранили как зеницу ока все эти годы? Ничего ему не будет. Но ведь есть другое: несвобода, разлука, ежедневная пытка проживания не своей жизни.
- Со мной все будет хорошо, если с тобой все будет хорошо, - берет ее голову в ладони, смотрит в глаза. – Поэтому, ты должна быть крайне осторожна, и когда явится Хлом, ты пойдешь с ним, а я, когда все разрешится здесь, приду к вам. Он позаботится о тебе пока, и… ты доверяй ему, ладно? Что бы ни случилось, он тебя не оставит.
- Андрей! Ты это сейчас так сказал, будто прощаешься. Я не хочу уходить. Не в Хлоропласте дело, нет, не думай! Он мне сразу понравился, я бы хотела с ним подружиться. Но расстаться с тобой сейчас… я не могу. Мне кажется, если я уйду, то больше никогда тебя не увижу!
- Боже мой, Катя, что за настроения? – откуда только уверенность в голосе, - Я просто решаю свои семейные проблемы! Ну, да, возможен скандал, но у кого не бывает? Когда дети идут против родителей, их иногда даже проклинают, выгоняют из дома… Вот тогда и поедем все втроем на вахты, Ромка говорит, что там так здорово: тоннели, пихты и вахтерши.
- Вахтушки! – все же засмеялась Катя.
- «Коридоры кончаются стенками, а тоннели выходят на свет!» - Дрютти тоже чуть повеселел, созерцая свое возможное счастливое будущее. - Сказочная таежная сага «Трое в лебедке, не считая клещаки».
Андрей пел песенки и вспоминал веселые книжки, а Кате почему-то вспомнились сразу две картины, где родители кардинальным образом решили проблему сыновьего непослушания. И если на одной был изображен результат внезапно вспыхнувшего гнева, отчасти понятного и объяснимого, с воспоследовавшим мгновенно раскаянием, хоть и напрасным, то на другой лишь начальный эпизод трагического и ужасающего своей сутью финала: царь Петр потом, после допроса в цивильной обстановке – палаты, стол, покрытый тяжелой скатертью, - собственноручно и профессионально, как делал он все, пытал своего сына в тюремных застенках, и не было места прощению в его сердце.
- Если бы я только могла что-то придумать, сделать! Если бы я могла тебя спасти от всего этого!
- Спасительница. Сначала зверюшек, потом доктора, теперь меня… Именитые психологи пишут, что спасение утопающих палка о двух концах. Пожалеть о содеянном может потом и спаситель, и спасенный... Знаешь, а у тебя есть возможность совершить ошибку: выходи за меня замуж!
Пока Катя вглядывалась в его лицо, не найдя сразу слов для ответа, Дрю оживился.
- А ведь – это выход! Мне только сегодня ночью стало все предельно ясно: я же не делал Кире предложения! Никогда не делал, и словом не обмолвился, ничего не обещал. И маме не обещал на Кире жениться, если не считать вечного молчаливого согласия с утверждённым ею расписанием моей жизни. Катя, мы еще успеем! Кто здесь глава семьи, в конце концов?
- Нет, нет, так нельзя, Андрей, - испугалась Катя его безумной решимости. – Так нельзя! – прильнула к нему, обнимает крепко, дышит в губы.
- Ты отказываешь мне? Ты не хочешь стать моей женой?
- Нет. Не отказываю. Нельзя стать твоей больше, чем я уже есть твоя. Просто не хочу, чтобы это было вот так – от страха и отчаяния, жениться, чтобы не жениться, - запечатывает поцелуем его рот, а глаза закрываются сами – человек не умеет отдаваться полностью всем своим пяти чувствам одновременно, главенствует всегда какое-то одно.
А жаль.
- А еще бывает – жениться, чтобы быстро овдоветь... – взрывает тишину поцелуя голос Маргульи, шлепнувший всей поверхностью железо-бетонной плиты по водной глади сонной лесной реки.
Катины руки мгновенно разжимаются, опадают, как подтаявшие сугробчики с могучих лап векового кедра, Андреевы удерживают ее, отпрянувшую, крепче.
Как иногда провидение просто и легко разрешает наши сомнения: «быть или не быть», «пить или не пить», «отпускать – не отпускать»!
- Здравствуй, мама, - его плечи расправлены, грудь, прикрытая лишь тонкой тканью белоснежной рубашки – расчерченной кругами мишенью: никаких пряток и окопов, Пересвет и Челубей один на один, лицом к лицу. – Я мог бы догадаться, что ты вернешься раньше. Это в твоем обычае, менять планы и не ставить об этом в известность.
- Но ведь не догадался же? – Маргулья проходит в комнату, не спуская глаз с Кати, садится в кресло. На ее лице нельзя прочитать ни возмущения, ни удивления. – Это красноречивее некуда говорит о твоей незрелости, а, соответственно, о незрелости твоих решений и поступков. Вот почему нужны наставления людей старшего поколения, чтобы младшее не наделало слишком много глупостей.
- Нам надо поговорить, мама, - Дрю нащупывает ладонь девушки, их пальцы переплетается. – Серьезно поговорить.
- Конечно, дорогой мой, конечно. И, причем, наедине, чтобы никакая посторонняя ерунда, несущественные мелочи и пустые безделушки не помешали бы нам все выяснить и договориться обо всем раз и навсегда.
Андрей не успел сказать свое твердое «нет», потому что в дверь постучался лакей и доложил, что к наследнику и госпоже Маргулье посетитель.
- Кто? – напряжение, сдерживаемое железной леди, все же выплеснулось в этом раздраженном вопросе. – Я никого не принимаю!
- Даже меня? – появился Шур-Шур за спиной слуги. – Я пришел прояснить будущность моей сестры.
- О, нет, Сашенька, ты как раз кстати, - Маргулья чуть расслабилась и протянула для поцелуя руку, безымянный палец которой сегодня был украшен кроваво-красным рубином. Гость склонился над ней, и лишь потом посмотрел на Катю. Она стояла чуть позади Дрю, мгновение назад разорвав сцепку из их ладоней.
Отметил и человеческую ломкость позы, и живость мимики. И бездонность глаз.
«Больше не притворяется куклой, - отметил про себя Саша, - Может так даже лучше».
- Хорошо, ты очень вовремя, - крепкое и уверенное рукопожатие Андрея удивило Александра, - я тоже хотел бы поговорить о будущем. И как можно скорее.
Андрей будто повзрослел, стал не похожим на себя того, к которому привык Шур-Шур. Это не был прежний - не зажатый, но сжавшийся, не черный, но темный, - сгусток материи, этот новый человек казался удивительно открытым, посветлевшим и… нет, не спокойным, а уверенным. В чем? В том, что есть жизнь после смерти, а потому не страшно умирать? В том, что понял, чего хочет? В том, что знает – схватка неизбежна, так чего кипишиться? И Александр не уловил ни в его взгляде, ни в словах всегдашней едкой, как кислота, любезности. Что Дрюн, интересно, знает про Катю и про обстоятельства ее здесь появления? А Маргулья? Ладно, все вскоре прояснится, эти их негромкие по тону и смыслу фразы – лишь затишье перед бурей.
- Отлично, а то ведь надоедает всегда появляться некстати и быть незваным гостем. Хочется иногда разнообразия. Что Кира?
- Она приводит себя в порядок после дороги, скоро будет.
- Тогда нам лучше перейти в гостиную, - сказал Андрей, жестом приглашая Александра выйти из кабинета. Тот тут же вышел за дверь. Дрю подал маме руку, чтобы помочь ей подняться с кресла, но она проигнорировала его вежливость, встала сама.
- Я надеюсь, мы будем обсуждать наши дела сугубо семейным кругом? – Маргулья больше не смотрела на Катю, словно девушки-куклы для нее уже не существовало.
- Именно! – согласился Андрей и обнял Катю за плечи.
Маргулья кивнула и улыбнулась. Так могла бы улыбаться Гедда Габлер, которая знает, как должны умирать люди, чтобы это было красиво.
Когда она вышла, Андрей притянул Катю к себе, попытался спрятать ее в своей грудной клетке – так показалось девушке, когда он крепко ее обнял, шепнул в макушку:
- Не отходи от меня. Я должен видеть и чувствовать, что ты рядом, ты со мной.
Дрю хотел ее предупредить и не хотел пугать.
- Я с тобой.
- И не говори ничего пока про свою компанию, слышишь? Это опасно. Мы поймем, когда можно будет.
- Я буду молчать и ждать твоего знака.
Катя пошла в гостиную первой, чтобы Андрей понял: она не струсит, она будет всегда там, где должен быть он.
Александр был сосредоточен на Кате – как она изменилась за последние дни, но что это за изменения? - выбирающей, куда бы ей сесть, когда из другой двери появилась Кира. Он встал поприветствовать сестру, поэтому не мог увидеть, как заботливо усадил Андрей Катю, как глянул на нее, устраиваясь на стуле рядом, бросив вошедшей невесте лишь нейтральное «Привет, Кира».
Кира, еще не до конца вернувшаяся из нереальности теплого моря, рассеяно уселась между братом и Маргульей, Андрей с Катей оказались напротив них – чуть по диагонали.
- Итак, поговорим о свадьбе, - как ни в чем не бывало начала хозяйка дома. – Мне кажется, что Андрей уже понял: промедление в этом вопросе может привести к трагическим последствиям.
Ее взгляд был ясен и чист, никакой угрозы в голосе, но в комнате тут же стало холодно, словно в могильном склепе.
- Ого, - весело сказал морозоустойчивый, как Анютины глазки, Александр, - это намек на то, что если вдруг рано выпадет снег, то могут остаться не надетыми белые босоножки, купленные специально для свадьбы?
- Сашка, - положила ладонь с длинными загорелыми пальчиками на братово плечо Кира, - это, между прочим, обидно, хоть и не трагично. И если опять ждать с бракосочетанием, то я снова стану плохо выглядеть среди этой бесконечной зимы. Лучше сейчас!
- Никогда, - подал голос Андрей. – Прости, Кира, ничего личного, просто я не женюсь на тебе никогда.
- Действительно, ничего личного и не должно быть в сугубо деловых отношениях! – веселился Шур-Шур. Марго не удостоила говорящего даже взглядом.
- Ты хорошо подумал, Андрей, о последствиях своего решения? – на лице полный штиль, только одна идеально скорректированная бровь чуть выше другой: мать наследника убийственно спокойна. – Знаешь правило «Никогда не говори «никогда»?
- Я знаю! – из вновь распахнувшейся двери появляется Кристина. – Всем приветули! Кирочка, ты прекрасно выглядишь!
Все вздыхают: кто-то глубже, кто-то – повежливее, незаметно. Кристина усаживается за стол рядом с братом, обводит всех счастливым взором.
- Что обсуждаем?
Андрей, не обращая на нее внимания, продолжает прерванный разговор.
- Я хорошо подумал, мама. И вспомнил, что это никогда не было ни моим желанием, ни моим решением. Пожениться нам с Кирой было бы большой ошибкой, мама. Разве ты не понимаешь?
«Мама, мама» - осознанная или подсознательная попытка достучаться, пробить стену?
- Кира, - как никогда горячо обращается Андрей к ней, - ты же не станешь спорить, что мы с тобой бесконечно далеки друг от друга? У тебя гораздо больше общего с моей матерью, например, чем со мной, человеком, с которым ты хочешь связать жизнь. Разве это правильно?
- Нет, - уверенно говорит Кристина, - так неправильно. Вам обязательно сначала надо сблизиться.
- Но я уже столько всего напланировала! – восклицает не столько потрясенная, сколько разочарованная Андреевым признанием Кира. – И вообще, мне обещали! – она посмотрела на Марго, ища у нее поддержки. Та не успела ответить, когда заговорил Александр.
- Я согласен с Андреем. Любя тебя, Кира, я пришел к выводу, что будет крайне безответственным с моей стороны допустить этот брак.
- Саша! – Маргулья смотрела теперь на него во все глаза, - Что ты такое говоришь?
- Я знаю, что говорю. Я видел счастье, я знаю счастье – оно было у моих родителей, которые любили друг друга. Оно было настоящим и его было так много, что был счастлив и я, и Кристина, и Кира, хоть она этого и не помнит. А больше, сколько я ни гляжу вокруг, никогда такого не встречал. А недавно вдруг четко понял это: в браке хотя бы кто-то один должен любить, иначе это пожизненная каторга. Я не хочу такой судьбы для сестры.
- Шурочка! – восторженно смотрит на брата старшая из сестер. – Ты наш мудрый ангел!
- Никак не ожидала от тебя такой глупости! – отчеканивает Маргулья. В ее голосе уже появляются резкие нотки, но она опять берет себя в руки.
- Андрея не спрашиваю, он все сказал, - Александр только криво улыбается на ее слова, - а ты, Кира, разве любишь его? Подумай и скажи честно, что тебе нужно от этого брака?
- Саша, прекрати! – попыталась остановить развивающийся не по ее сценарию разговор Марго.
- Да всего! Красивой жизни, достатка, статуса, известности, славы.
- Славы, Кирюша?
- Славы. «Сегодня нам согласилась дать интервью Кира Жданова - самая успешная, самая блистательная женщина нашей современности, ее именем названы целые кварталы новых городов!» Нет! «Не кварталы! Целые города! И все они из ее суперсовременного уникального по своим свойствам бетона!»
- Уже есть города в честь тебя, Кировоград и Киров, - авторитетно заявляет Кристина.
- Я хочу стать самой влиятельной, самой богатой.
- Ой, - смотрит Крис в свой смартфон, - еще, оказывается, Кирово-Чепецк – обхохочешься, и Кировск. Аж два!
- У меня бы все было четко: прислуга ходит по струнке, приезжаю на завод – рабочие кланяются, я им раздаю пожертвования – и они плачут от счастья, что получили их из моих рук! Все хотят работать только на моих предприятиях, потому что это престижно и круто! Я – королева, я звезда!
- Никогда не думала, что у невест такие мечты. А вот самое лучшее название города: Кирищи! Чего тебе еще надо-то, май систер?
Никто не смеется, Кристина, не понимая смотрит на мрачные лица собеседников.
- Я же тебе объясняла, Сашка! Я бы стала помогать Андрею в бизнесе, руководить им, - Кира не слушает, как обычно, сестру. Да ее мало кто вообще по жизни слушает.
- Бизнесом или Андреем? Думаю, хорошо, что ты озвучила свою предвыборную программу. Я теперь абсолютно уверен, что тебе точно не стоит выходить замуж за этого человека.
- Что ты хочешь этим сказать? – тут же напряглась Маргулья.
- Что Кира несколько опоздала с руководством компанией. Ее больше нет.

24.

Александр вынул из принесенного портфеля папку, положил перед Марго. Она тут же раскрыла ее, недолго вглядывалась в цифры - свистящее шипение прорвалось сквозь щель ее плотно сомкнутых губ и зеленым газовым языком потекло по столу.
- Что это значит, Андрей? - она посмотрела на сына. – У нас больше нет компании?
- Нет, - сказал Дрю глухо, но твердо. Поглядел на Шуршурчика без удивления: тот всегда был в курсе его дел, а тут даже странно, что мама сама не узнала, ведь уже в новостях что-то такое проскакивало, про кризис в самой успешной в регионе компании.
- Ты уничтожил дело всей моей жизни? – Кажется, что ее сейчас хватит удар. Или она кого-нибудь схватит и ударит.
Сашка увидел, что Катя сложила пальцы в замок. Они побелели.
- Нет компании? – повторила эхом за Марго Кира. – Как нет компании? А куда же она делась?
- Развалилась, как постройка из некачественного бетона. Рассыпалась в мелкую крошку, в серую пыль, - Саша показал пальцами, как солят суп – он даже не пытался скрыть глубокого удовлетворения. – Кирюша, сама подумай, зачем тебе этот человек, который в два счета развалил такое крепкое дело. Что он сделает с твоей жизнью, а?
- Это не Андрей, - оперлась руками о стол Маргулья, наклонилась вперед, чуть покачиваясь от ярости или накатившей вдруг слабости – не поймешь, и стала похожа на большую ящерицу,– Я знаю, кто это сделал! Откуда ты взялось, кукольное отродье? Именно с твоим появлением…
- Мама!
Потоки гнева и ненависти изливались из глаз Моргульи, ядовитыми змеями ползли к Кате через овальное зеркало стола, и не только Андрею захотелось уберечь от них девушку, Сашка тоже заерзал на своем стуле, намереваясь прихлопнуть этих тварей своим признанием… но в этот момент слуга снова доложил:
- К господину Воропаеву господин Урядовичус.
- Просите, - сказал Саша, все-таки поднявшись.
Андрей пожал Катину руку, она улыбнулась ему: "Все ОК".
- У нас день открытых дверей? – в очередной раз продемонстрировала характер Марго, она уже придала своему лицу человеческое выражение, сложила руки перед собой, ладонями вниз.
- Проходной двор, - поддакнула Кира.
- Момент истины, - сказал Александр и поздоровался с вошедшим.
Тот окинул всех присутствующих внимательным взглядом, задержал его на девушке в кружевном вязаном платье. Но кого-то, видимо, не обнаружил, кого надеялся увидеть.
- Не все еще подошли, - сообщил ему Александр, и громко, для всех, - Позвольте вам представить господина Урядовичуса, - говорящий сам бы хотел сесть поближе к Кате, но пришлось усадить рядом с ней вновь прибывшего. – Это старый знакомый моего отца. Он владеет сведениями, которые, я думаю, будут интересны многим из присутствующих.
Марго долго и пристально смотрела на Шур-Шура, потом откинулась на спинку стула, оставив руки на столе.
- В чем дело, Александр? Кто этот человек?
- Частный сыщик. Я подумал, что и Кире, и Андрею будет интересно узнать то, что узнал я совсем недавно.
- Что? – в кои-то веки голоса давних-предавних жениха и невесты слились в один.
- А я знаю вас, - обратился Урядовичус к Кате тихим голосом, опускаясь на стул, - и для вас у меня есть кое-что хорошее!
Катя с изумлением смотрела на неизвестного ей человека, а Александр подал ему знак, что он может говорить.
- Прежде, чем начать, я хочу предупредить вас, господин Воропаев, что с нашей последней встречи мне удалось раздобыть и упорядочить еще кое-какую информацию, связанную с пропавшими детьми и людьми, имеющими отношение к некоторым здесь присутствующим. Вы позволите мне ее тоже обнародовать, или я могу говорить только о том, что известно нам обоим?
- Говорите все, - сказал Александр, который не знал за собой каких-либо грехов, за исключением внедренной в семью Ждановых куклы. Но он не боялся, что эта история вскроется, теперь тем более не боялся, когда вот она, Катя, живая и невредимая, выполнившая свою миссию, которая наверняка ждет не дождется, чтобы можно было покинуть этот дом, сидит на расстоянии двух протянутых рук, находится под его защитой. Покинуть этот, погостить в доме у него – ее брат совсем неплохо там устроился. Может быть, и ей понравится... А больше за ним нет ничего. – Даже любопытно, что вы еще там нарыли.
- Ну, раз любопытно, тогда приступим. И, поскольку мне позволено, я начну не с пропавшего в одной семье мальчика, а с родившейся в другой семье девочки.
В гостиной стало так тихо, что все услышали, как хрустнули пальцы у Маргульи.
- Девочка родилась в обеспеченной семье, крепкая, здоровая. Но ждали-то мальчика! Мальчик был этой семье совершенно необходим по причинам имущественного характера, а вернее по причинам особенностей наследования этого самого имущества. А девочка – разочарование, не то чтобы обуза, но неудачная попытка, штрафной круг. До финиша теперь бежать дальше.
- Вы бывший биатлонист? – Маргулья держалась блестяще.
- Нет, просто заядлый болельщик. Так вот, женщина, которой нужно делами заниматься, бизнесом огромным руководить, а не рожать одного ребенка за одним, находит спасительную лазейку. Девочку подбрасывают в другую семью, а мальчика находят на стороне. Ну, как, находят, мальчики ж не растут в лесу, как грибы, мальчика приходится позаимствовать.
Александр, который сначала наблюдал за реакцией других слушателей, теперь уставился на рассказчика.
- Что значит «девочку подбрасывают в другую семью»? – он переводит взгляд на Маргулью, которая тщательнейшим образом изучает свой кровавый перстень.
- Ну, то и значит. В роддоме же бывает так, что несколько женщин рожают одновременно. Мне не удалось установить, погиб ли ребенок у той женщины сам или… его убили. Я бы не удивился теперь, владея некоторыми сведениями, что та с деловой хваткой леди могла пойти и на такое. Одним убитым меньше, одним больше… уже не меняет дела принципиально.
Голос говорящего размерен, чуть вкрадчив, но почти не окрашен эмоциями – шум ливня. И вдруг яростным громовым раскатом:
- Что ты несешь? Что ты вообще можешь знать об этом?
Все взгляды прикованы к женщине, глаза которой полыхают адским огнем.
- Я рассказываю историю, восстановленную по собранным мною фактам, - без проблем выдерживает зрительную атаку мужчина.
- Фактам?! Что могут объяснить поганые твои факты? И никто ее ребенка не убивал! Он задохнулся во время родов. Третий был, крупный, да еще пуповина там намоталась неудачно, и тужиться она не могла – ослабла от потери крови. Вот, что было! Где здесь преступление, где? Женщина очнулась – ей дали живого ребенка, а так бы еще не известно, выкарабкалась ли…
- Насчет того, можно ли считать подмену ребенка преступлением, мы поговорим позже, но, думаю, выяснять это не понадобится. Потерявши голову по шапке не плачут, да ведь?
- Так Кира – дочь Ждановой? – спрашивает Александр сыщика, пропуская мимо ушей их диалог с Марго. - Она не ребенок моих родителей?
Ну, вот, Сашенька хотел посмотреть на потрясенные лица, а теперь сам занимательный экспонат. Только для кого, если все сами в ступоре - осмысливают услышанное. Все, кроме Ждановой. Она бросила взгляд на дверь, наклонила голову, размышляя о чем-то.
- Да, можно и так сформулировать, - откликается Урядовичус. – Кира – родная дочь госпожи Маргульи Ждановой, она не является ребенком ваших родителей и не родная вам сестра, господин Воропаев.
- Вот мама-то всегда удивлялась, почему у Кирюши такие волосы светлые! – не поддается общему настроению Кристина.
- Мама? – смотрит Кира на Марго. – Зачем? Правда, только чтобы больше не рожать?
- Нет, не слушай никого, девочка моя! Все было не так! – Марго смотрит только на Киру, Марго объясняет только ей. - Когда я тебя родила, у меня и в мыслях не было – отдать! Ни за что, никогда! И вот мне приносят цветы: один букет, другой… А в третьем записка: «Поздравляю, госпожа Жданова, с рождением ребенка! Надеюсь, вы успеете насладиться своим материнским счастьем!» И подпись… Это был приговор тебе, доченька. Они бы убили тебя, мои враги, отомстили бы мне за... Я обезумела совершенно: куда тебя деть, куда спрятать? И тут нянечка приходит, рассказывает: женщина одна без сознания после родов, а ребенка мертвого достали, до отца дозвониться не могут, он где-то на службе. Ну, я и убедила нянечку, акушерку и сестричек, сделать доброе дело, сказала, что мой ребенок нагулянный, мне не нужен, мужу и подавно. Записали мертвого на меня. Никто его не убивал! – обращается она к Урядовичусу. - И наградила их за молчание – щедро наградила!

- Про их награды мы потом поговорим, - замечает сыщик, но Марго не слышит:
- И ведь потом, Кирюша, я всегда была с тобой! Все делала для тебя. Я тебя никогда бы не бросила. И не бросила!
- А я? – Андрей вопрошает не Марго, а рассказчика, на Марго он не смотрит.
- А ты вовсе не Жданов, - отвечает Александр. – Так, подсадная утка, если вдруг кто захотел бы Марго отплатить "за добрые дела" той же монетой – не жалко, если убьют, не свой ведь. А заодно и наследник имеется, чтобы родственники основную ценность семьи не отобрали, и готовый муж для дочери – три в одном, так сказать, три в одном! Какая интересная многоходовочка!
- О, это вы еще не все знаете, господин Воропаев! – подогревает интерес к своей персоне странный гость, да куда уж больше, слушатели и так потрясены до предела.
- Жду с интересом, но не тороплю. Хочу насладиться моментом. Не каждый день в нашей предсказуемой жизни случаются такие захватывающие события, - Сашка тоже обладает выдержкой, хоть и оказался в числе разыгрывающих драму, а не зрителей, как намеревался.
- Значит, я не твой сын, мама, - в голове у Андрея концы размышлений сходятся с концами наблюдений, вопросы получают ответы, смутные ощущения, как оказывается, имеют четкие объяснения. – Теперь мне многое понятно.
- И мне, - говорит Саша.
- Разве ты можешь пожаловаться на то, что я тебя обижала? Обделяла? – Маргулья делает вид, что возмущена, но не слишком старается, - У тебя была прекрасная сытая жизнь, не у многих детей была такая! Не многие люди так живут… И чем ты мне отплатил?
- Просто кино, - говорит Кристина. – Но чего вы все такие грустные? Никто ж не умер? Какая разница, родная мне Кирюша, не родная? Я ее все равно люблю. И Сашка тоже, ведь правда, Шур?
- Да, прошедшего не вернешь, что будет в будущем – посмотрим. Мне не на что пенять в этой истории, да и всей моей семье... Так поглядишь, и правда – в чем вина? Подмена была в нашу пользу: мертвого на живого. Тем более что Кира-то и не пострадала – у нее было целых две любящих матери.
- А у Андрея – ни одной, - подает голос Катя. – Как это все печально. И несправедливо!
Над столом опять повисает тишина, все раздумывают над услышанным.
Дрютти хочет спросить о чем-то этого странного человека, который как кроликов из сундука, вытаскивает на свет старые тайны, но не успевает, тот поворачивается на голос Кати.
- Вы же Екатерина Валерьевна Пушкарева? Верно?
Катя оглядывается на Андрея, тот кивает. Теперь кукольная тайна даже немножко смешна по сравнению со всем озвученным.
- Да.
- Какая удача! Я же давно хотел сообщить вам хорошие новости, да вы пропали куда-то: ни вас, ни вашего второго брата уже давно не могу застать по вашему адресу.
- Второго?
- Конечно, а вы не знали? Разве вам бабушки не рассказывали? Наверное, решили не расстраивать, а ждали результата. Не дождались, как я понимаю, умерли?
- Какого результата?
- Поисков. У ваших родителей было трое детей, еще один мальчик, старше вас, двойняшек, но когда ваши отец и мать погибли, всех по разным детским домам распределили – из-за возраста. Тогда как раз пертурбации эти случились со слиянием школ, детских домов, интернатов, да еще здание полностью сгорело, где ЗАГС был, архив, в общем, все документы. Все одно к одному, и нет ребенка, след простыл! Бабушка ваша обратилась ко мне, как к сыщику, специализирующемуся на поиске пропавших детей. Случай такой сложный оказался, что я вот только совсем недавно нашел его, вашего брата!
- Где? – не веря своим ушам, спрашивает Катя.
- Не поверите! Как и вас, здесь! В этом доме!
Урядовичус переводит полный торжества взгляд на Андрея, выдерживая паузу, прежде чем и того порадовать новостью. Выражение лица лже-наследника постепенно меняется. Он, будто окаменев всем телом, кроме глаз, сначала смотрит на сыщика с недоверием, потом с ужасом.
Никто не успевает ничего сообразить, как мертвенно побледневшая вдруг кукла падает со стула на пол с гулким грохотом.

Катя, Катя... Сыщик сказал "в этом доме", а "не среди находящихся здесь". Мне кажется, что это может быть и Хлором. Или Шур-Шур?

_________________
«Самая трудная задача — быть самим собой в мире, где каждый пытается сделать вас кем-то другим».

Бенедикт Камбербэтч

Ого какой поворот!
И как теперь дождаться проды?
Автор, вы прелесть

_________________

Любить – значит видеть человека таким, каким его задумал Бог. (Ф.М. Достоевский)

Вот, возможно, и ответ на вопрос, почему Кристина так отличается от Киры и Сашки.
Искренне надеюсь, что сказка не про инцест.
Автор, дарю.

ППКС
Ну, это само собой. Я такого от Автора не ожидаю. Хочется, чтобы этот вопрос разрешился здесь же. Может даже Маргулья поможет. Да, и есть пробел, почему бабушка не сказала внукам о старшем брате... Странно. Не замешан ли тут Сашка? Или кто-то другой?

_________________
Понять,значит простить.(с)

Может Сашенька?
Не зря же он Катю полюбил, прям как родную

_________________

Любить – значит видеть человека таким, каким его задумал Бог. (Ф.М. Достоевский)

Ой, а может хитрая Маргулья подкупила Урядника
Это же идеальный вариант, чтобы отвадить Дрютти от КатиОк.

_________________

Любить – значит видеть человека таким, каким его задумал Бог. (Ф.М. Достоевский)

Правда, здорово, что вариантов может быть много?

Хоть и стараешься расставлять вешки, чтобы читатель видел направление, его все равно сносит ветром фантазии. И каждого - в свой сугроб. Потому что у всех свои любимые сюжеты видений.

Я *высунувшись из своего сугроба*: - Ну что там? Я беспокоюсь за бледного Андрюшу и бессознательную Катьку

_________________
«Самая трудная задача — быть самим собой в мире, где каждый пытается сделать вас кем-то другим».

Бенедикт Камбербэтч

Я тоже...Не хочется таких жестоких траблов для них.

_________________
Понять,значит простить.(с)

Ой, а мне так нравится эта картинка... Аристократическая бледность Андрюши, несознательная Катька.

25.

Трое мужчин кидаются к упавшей девушке одновременно. Коленопреклоненный Александр – редкое зрелище, приподнимает голову Кати, подведя руку ей под спину, ладонь – эргономичным подголовником, смотрит с тревогой на ее лицо, от которого отхлынула жизнь, не знает, что дальше делать, кроме как спрашивать у бесчувственного тела: «Катя, Катя, что с тобой?» Ему некогда удивляться тому обстоятельству, что он с другого конца стола успел к ненаглядной Дрюттевской кукле чуть ли не раньше Андрея, который сидел с ней рядом. Ему сейчас не до вопроса, почему это Андрей, сначала вскочил со стула так резко, что тот отлетел далеко назад, рванулся, было, к потерявшей сознание Кате, а теперь стоит столбом над этой инверсированной пьетой, не оспаривая Сашиного права касаться чужой игрушки, ранее для него неприкосновенной.
- Доктор, нужен доктор! – обращается Воропаев ко всем и ни к кому, поняв, что сам сделать ничего не может.
- Опусти ее на пол, - эхо Ждановского голоса долетает да Александра не сразу. – Голову ниже!
Андрей медленно садится на корточки рядом, давит своими руками на руки Саши, не касаясь Кати.
Марго напряженно размышляет, Кристина в чем-то убеждает растерянно молчащую Киру, переполох с куклой их не трогает, ведь есть проблемы поважнее.
Дверь снова открывается, входит господин По.
- Доктор, вы как раз вовремя, идите скорее сюда! – машет рукой Урядовичус врачу, и тот спешно обходит стол, видит край вязаного платья, каменное лицо наследника, почти роняет из рук свой чемоданчик. – Госпожа Маргулья, не стОит! – говорит сыщик Ждановой, которая, воспользовавшись возникшей суетой, хочет незаметно удалиться. – Еще не все карты открыты, да и за дверью стоят мои хорошие знакомые из полиции, которым дано указание: всех впускать, никого не выпускать.
- Вот как? – она останавливается в нерешительности, - Хорошо! Посмотрим, что у вас там еще, в рукаве.
Дама возвращается на свое место, но, прежде, чем сесть, отодвигает свой стул подальше от того, на котором сидит Кира.
- На всякий случай сообщаю, что за всеми дверями стоит охрана, чтобы вам зря не ходить. – Урядовичус произносит эту фразу без насмешки, можно было б даже сказать, что доброжелательно, но у Маргульи едва заметно опускаются плечи. Их разговор никто не слышит: мальчики заняты куклой, девочки - планированием будущего на основе предательски изменившегося прошлого и вероломного настоящего.
- Что произошло? – доктор щупает пульс, меняясь местами с Андреем, который тут же отступает.
- Сидела за столом, разговаривала с господином Урядовичусом, неожиданно побледнела и упала, потеряв сознание, - докладывает Шур-Шур.
- Как она себя чувствовала утром? Она не казалась больной? – вопрос Дрю.
- Нет, она была здорова.
Доктор достал нашатырь, смочил им салфетку, провел ею под Катиным носом. Она вздрогнула, вздохнула, ее ресницы затрепетали.
Доктор надавил костяшкой пальца на активную точку над верхней губой, помассировал ее. Катины губы порозовели.
- Давно не ела? – продолжался сбор анамнеза.
- Ела. Немного, но ела.
- Бессонная ночь?
Глаза Александра и Андрея встретились, и Воропаев внезапно понял все: последнее движение крючком, петелька, соединяющая начало и конец кружева, накинута, закреплена – и вот он, узор во всей красе.
О, чего бы Сашка ни отдал, лишь бы заблуждение, доведшее Катю до обморока, оказалось правдой! Пусть это было для нее ударом, пусть! Но удар легче пережить, если рядом заботливый и любящий человек. Единственный понимающий...
Но нет. Да что у тебя есть-то ценного, Сашенька, чтобы отдать? Даже любимая сестра и то не сестра тебе, как оказалось. Последнее чудо родительской любви – обычный кукушонок.
Воропаев смотрит на Андрея снизу вверх, а кажется, что коршуном падает на голубя с небес или проверяющим на форум, где не соблюдаются рейтинги (написано сказка для детей младшего школьного возраста, а у самих инцест цветет буйным цветом):
- Ты ей не брат, но все равно ты... – то, что клокочет в нем, гораздо чернее его глаз.
- Что?!
Да, что ударило Жданова сильнее: смысл или эмоция?

Катя открыла глаза, пошевелилась.
- Милая моя, наконец-то! – вздохнул доктор. – Ее нужно уложить на кровать, и пусть принесут воды, запить лекарство.
Андрей не успел, догоняя сказанное Воропаевым – тот уже поднял Катю с пола и понес ее в кабинет, опустил на диванчик, пристроил кое-как на нем уже совсем пришедшую в себя девушку.
- Кровать там, - сказал Дрю, видя, что Катя не лежит, а полусидит.
- Нет, я тут, - это уже она сама подала голос. – Мне лучше. Все хорошо, все хорошо. – Посмотрела на Андрея и опять закрыла глаза.
- Вот, это надо выпить, - доктор присел на краешек дивана, поднес к ее губам стакан с водой, куда только что бросил голубую горошинку, которая сразу растворилась. – Вот так, еще чуть-чуть, умница. Что ты чувствуешь, где болит? Что случилось? – совсем не профессионально волновался господин По.
Катины глаза стали влажными, губы задрожали. Она ничего не могла сказать, только покачала головой, и слезы двумя отчаянными лыжниками покатились по крутым склонам ее щек. Катя не допила лекарство, уткнулась лицом в плечо господина По.
- Все плохо, доктор... совсем плохо.
- Госпожа Маргулья? – спросил сразу у обоих молодых людей По, отдавая стакан. – Ну, что ж. Пора сказать ей все как есть, - он похлопал девушку по спине. – Так даже лучше, я устал от этой тяжести на душе. Совесть вопиет – спать не дает. Вы ни в чем не виноваты, милая моя. Хотя кто меня тут будет слушать?
- Не в Ждановой дело, - проговорил Саша. – И ваше признание, доктор, поверьте, ни к чему. Уже ни к чему. Вы можете больше не опасаться, что вам что-то угрожает с ее стороны. Более того... – Александр оглядел Андрея с ног до головы, усмехнулся, - сегодня все-таки будут хорошие новости!
Тронул Катю за плечо, наклонился к самому ее уху. Но услышали все:
- Ты все неправильно поняла, Катя, и напрасно так расстроилась. Андрей тебе не брат.
Плач тут же стих, доктор разжал объятия. Катя смотрела на Шур-Шура с такой надеждой, что ему стало тошно.
- Не брат?
- Нет. У него есть сестра, о которой он не знает, но это не ты.
- Не я?
- Не ты...
Слова могут обладать волшебной целительной силой. И следа бледности не осталось на Катином лице, ее губы опять алели, глаза сияли, а слезы испарились, будто и не изливались только что горько-солеными параллельными ручейками. Да, доктор ей был больше не нужен, и Александр, увы, тоже. Она смотрела только на Андрея.
- Пойдем, - подошел он к диванчику, протянул к Кате руки. Доктор встал. – Можешь идти? Или я отнесу тебя. Пусть сыщик расскажет, кто твой брат.
- Нет, нет. Не надо нести. Я могу сама.

Когда они появились в гостиной, Маргулья улыбнулась доктору:
- Жалость – это слабость. Я получила урок, правда, не знаю, смогу ли им когда-нибудь воспользоваться.
- Разве это была жалость? – спросил господин По. – Вам просто нужно было добиться своего, хотя я так и не понял, почему нельзя было купить новый диван.
- Потому что моя слабость не имеет отношения к диванам.
- Я могу продолжить? – обратился Урядовичус к Воропаеву, когда все расселись по своим местам. Доктор сел по другую руку от Андрея.
- Да, продолжайте. И лучше без эффектных пауз, а то слушатели успевают сделать неверные выводы из ваших анонсов, и... вы видели, к чему это может привести!
- Никак не ожидал, что мое сообщение о найденном родственнике может быть таким ошеломительным!
- Если можно, к делу.
- Хорошо, хорошо. Итак, вашим братом, госпожа Пушкарева, - он все же сделал маленькую паузу, как перед представлением артиста в цирке, - является молодой человек по имени Петро Антоциан, или, как его назвала приемная мать, Хлоропласт Ромул, с которым мы случайно столкнулись в этом доме при обстоятельствах, о которых я расскажу позже. По моим сведениям, он является вашим другом, господин Жданов. Все верно?
Видимо, сыщик действительно много знал обо всех присутствующих. И ведь представив его, Александр никого не представил ему. Не требовалось? А этикет в такой ситуации – по барабану!
- Да. Вот это да! Вот это да, Катя! – Андрей посмотрел на девушку, оценивая ее реакцию, крепко сжал ее руку, увидев, что она изумленно улыбается, потом окинул всех присутствующих взглядом, наверное, по привычке: хотел встретить у близких людей отклик на такое дивное совпадение. Но лишь Кристина улыбнулась ему в ответ.
- Все чудесатее и чудесатее! А он, значит, тоже кукла? Кукол... Кукл.
- Две гнилушки из одной печушки, – бросила Марго. – Тебя, дорогой мой, - «дорогой мой» прозвучало совсем не так, как раньше, а немного бухгалтерски, - по-моему, больше впечатлило это сообщение, чем все предыдущие.
- Андрей, Хлом – мой брат? – удивленно сияла Катя. Едкость слов Маргульи не смогла прожечь хрустальные стенки ее радости или она их просто не услышала, на минуточку оглохнув от изумления.
- Я удивлен и не удивлен. Я всегда очень любил этого обормота.
- У меня, оказывается, два брата! И один из них – Ромка! – все не верилось Кате.
- «Подошли ко мне два брата, подошли и говорят: «Разве кукла виновата, разве клоун виноват?» - запела Кристина.
- О, давненько не было! Кристина! – сморщился Александр.
- Где же Хлором? Тут вон что творится, а его нет... - говорили между собой пораженные таким чудесным открытием Андрей и Катя. Еще бы! Ты вскидываешь в испуге руки - защищаешься от тяжеленной гири, вдруг брошенной в тебя клоуном-судьбой, а оказывается, что она вовсе не чугунная, а фигурный воздушный шарик в который можно поиграть, пустив его по рядам, чтобы зрители смеялись.
- Он тоже должен быть? Отлично! Тогда мы пока можем отложить этот вопрос, и перейти к другому, - Урядовичус был удовлетворен произведенным эффектом.
- Да, осчастливливайте людей подинамичнее, чтобы сохранить наше время и их здоровье, - вынырнул из своих невеселых мыслей Александр, и застрял взглядом на переплетенных пальцах Кати и Дрютти.
- Подинамичнее вот так: сидящий здесь Андрей Жданов, не является на самом деле сыном госпожи Маргульи, как мы уже выяснили, потому что он сын господина По. Господин По, этот молодой человек был тем ребенком, которого похитили у вашей жены много лет назад люди госпожи Ждановой.
- Опаньки! – кажется, истинным ценителем происходящего оставалась только Кристина. По крайней мере, ее реакция не заставляла себя ждать. – Нашелся потерянный ребенок? Спустя столько лет? Люди, это же просто праздник!
Глас вопиющего в пустыне.
- Или не праздник? – потухает Кристина, глядя на Марго и Киру.

Воропаев исподлобья наблюдал за Андреем и доктором. Он тоже мог бы порадоваться – сильно порадоваться за них обоих, так и думал утром еще, что ему будет приятно увидеть их первоначальный ступор, постепенное понимание свалившегося на них открытия, захочется поздравить. Но не теперь. Теперь это все его только раздражало – приторный хеппи-энд чисто индийской мелодрамы. Тем более что радости-то пока не видно. До них либо еще не дошло, либо мозг не может найти правильный вербальный и мимический ответ на эту ситуацию, в наборе стандартных, часто используемых, такого нет.
- Боже мой! – наконец произносит доктор, глядя на Андрея, будто впервые его видит, - Жив!
- Жив, здоров и даже довольно упитан, - комментирует Александр и ловит на себе Катин взгляд. И уже больше не видит и не слышит ничего вокруг, ни возгласов воссоединившихся отца и сына, ни объяснений Урядовичуса, ни стихотворных – будь они неладны – дополнений сестры.

Диалог глазами – несколько мгновений или вечность, в которую ненадолго провалился? Но потом, когда Катя поворачивается на зов Андрея, Саше больше не хочется ерничать, будто он четко услышал: ты не такой, так зачем?
Зачем? Маска, грим... Надо же как-то доиграть этот спектакль, хоть кинжал, который артистично воткнул тебе в грудь партнер по сцене, оказался не бутафорским, а самым настоящим, да еще остро наточенным. Надо доиграть, а то ведь не солидно: ты же сам всех подбил устроить домашний театр. Кукольный театр.

"Все мы куклы, подружка".

Урядовичус вдруг встал, прошел к приоткрытой двери в кабинет, распахнул ее.
- Присоединяйтесь к обществу, господин Хлоропласт. Мы вас очень ждем!
Роман появился в дверях, поздоровался сразу со всеми, первым делом отыскал взглядом Андрея.
Сразу успокоился – друг не казался расстроенным или напряженным, наоборот. Даже очень наоборот. Странно.
- Ромка, Ромка! Где ж ты все ходишь! Я тебе такое скажу! Или ты хочешь, Катя? И еще скажу...
- Если можно, давайте у нас будет один ведущий «Поля чудес», - предложил Александр.
- Ладно, - легко согласился Жданов, посмотрев на растроганного до слез отца, потом на Катю. – Мы можем подождать. Судя по всему, мы еще не все услышали.

- Вы правы, господин ээээ... Жданов. А вы проходите ко мне сюда, поближе, - повел Романа за собой сыщик. – У меня к вам будет несколько вопросов.
- А вы кто? – но все же прошел, сел. Андрей лицом и руками показывал: все нормально, не боись.
- Я частный сыщик. Мы с вами уже встречались, но вы меня вряд ли помните.
- Нет, не помню, - честно признался Хлором. – А где хоть?
- В кабинете госпожи Маргульи, несколько месяцев назад, ночью, вспоминаете?
- Прелестно, - донеслось с противоположного конца стола.
- А... Ах, это были вы! Я чуть в штаны не наделал, когда вы ослепили меня своим фонариком!
- Да, это был я. И сначала я посветил вам на руки, чтобы тоже увидеть, что вы вынули из сейфа. Вы, кстати, даже ослепленный так быстро исчезли из комнаты, что я потом долго не мог понять, как вы это сделали. Воздушные шары?
- Всего лишь канат, хорошо натянутый канат.
- С трапеции и на! Трапецию, с трапе! Ции, и по канату, словно по тропе!
- Кристина!
- А, ясно. Хотя, буду вам признателен, если вы мне потом расскажете технологию его натягивания. Ну, так вот, - уловил Урядовичус нетерпение слушателей, - Вы ушли, и я понял, что вы унесли то, за чем я, собственно, и приходил. Мне пришлось вас искать по одному делу, и пока искал, то нашел много интересного по другому, но об этом чуть позже, давайте оставим хоть что-то хорошее на потом. Вы можете нам рассказать, зачем вам понадобилось тайно вскрывать сейф матери вашего друга и брать ту вещь из него, которая была завернута в мужской носовой платок?
- Ммм... Я могу?
- Можешь, - сказал Андрей.
- У меня возникла очередная идея с подарком на день рождения Дрюна. У него вырисовывалась серьезная проблемка: позарез нужна была вторая половина формулы какого-то там нового бетона, а он ни в какую не хотел использовать наработанные мамой схемы. Я подумал, что попробую сделать это для него сам, причем без какого-либо насилия. Уж больно заманчиво было преподнести ему такой презент! Раздобыл одну штуковину, которая, как мне обещали, могла обнаружить спрятанный сейф, а потом и взломать любой, даже самый сложный сейфовый шифр, а проверить-то ее на чем? Просто так лезть в пасть к конкурентам Ждановых не хотелось. Вот и подумал, что хорошей проверкой может стать сейф мамы Андрея. Не могло же быть, чтобы у нее не было тайн, и чтобы она их не прятала под надежным замком! Ну, выбрал время, проник в комнату, запустил «ящерку». Она пробежалась по стеночкам – хорошо, что светилась в темноте, - остановилась – и не скажешь, что в этом месте что-то есть, хвостиком повела – бряк, дверца и отворилась, чуть по носу меня не долбанула. В сейфе документы, мне моя электронная помощница посветила - все какие-то коды, так сразу не понять. А в уголке лежит еще что-то, в тряпочку завернутое. Я только развернул, посмотреть, как вы тут со своим прожектором! Ну, пришлось удирать, я ж даже не видел, кто меня застукал!
- Ясно. То есть, эта вещь была позаимствована вами из сейфа госпожи Маргульи с перепугу, а не с каким-то конкретным намерением?
- Ну можно и так сказать. Хотел показать Андрею: вот что ящерка смогла сделать, отдать ему, чтобы он был в курсе маминых тайн, как раньше она была в курсе его. Все честно.
- Очень мило, - была верна себе Маргулья.
- Отдали?
- Нет. Сначала я был занят, а потом эта вещь пропала. Кто-то побывал в моем доме и забрал ее, причем я не сразу даже сообразил, что пропала именно она. Не свое – не вспомнил. Лучше б ящерку забрал!
- Вы поняли, почему эту вещь госпожа Жданова хранила в сейфе?
- Нет. Вообще странно. Обычная трубка, пахла табаком даже, не украшенная ничем, ладно, если бы красивая какая. Я решил, что мать наследника покуривает втихаря, прячется из педагогических соображений.
- Идиот, - непедагогично обозвала друга ребенка при ребенке мать.
- Отлично, - Урядовичус кивнул Роману, что больше у него вопросов пока нет. – Теперь моя половина истории нашего знакомства. Я в одном своем расследовании дошел до такой стадии, когда мне нужны были материальные доказательства, чтобы удостовериться в своей правоте. Когда молодой человек увел у меня из-под носа эти самые доказательства, оставив только старый помятый платок, я, чтобы не вызвать подозрений у хозяйки сейфа, завернул в свой, на удачу такого же цвета оставленную Романом ящерицу, которая, кстати, прикидывалась обычной декоративной фигуркой, и положил в сейф. Интересно, что замок закрылся автоматически, как только я прикрыл дверцу и размышлял, как же мне ее теперь закодировать, если я ее не открывал. Думаю, это тоже дело лап вашей ящерки, господин Хлоропласт.
- Отличная была штука!
- Согласен, очень удобная вещь. А теперь переходим к главному. – Сыщик достал из внутреннего кармана пиджака небольшой темный полиэтиленовый пакет, отдал его напряженно слушающему рассказ Александру. – Господин Воропаев, вам знакомы эти предметы?
Пакет расстегнут, его содержимое лежит на столе перед Сашей.

- Это трубка моего отца.

О, сколько тайн раскрылось разом!

Насчёт аристократичной бледности Андрюши... Меня это как-то пугает, почему-то вместо любимого Андрейки встаёт перед глазами Роберт Паттинсон в образе бледнючего Эдварда.

_________________
«Самая трудная задача — быть самим собой в мире, где каждый пытается сделать вас кем-то другим».

Бенедикт Камбербэтч

История так многогранна, что я все не знала/ю как к ней подступиться.
Стоит такая красота в центре зала, а я любуюсь и хожу кругами, пытаюсь все охватить, а на деле хлопаю то глазами, то ушами
Я очень рада, что у любимого автора не гаснет вдохновение.
И как всегда заинтригована донельзя...

_________________
"Я... боюсь художников. Очень уж легко их брата обидеть, проще, чем коту на хвост наступить." (с) МФ.

Ну, вот еще немного тайн...
Нет, только не Патисон ))))! Хорошо, что я прочитала книгу до фильма. Мой Эдвард был краше... ))))

26.

- А я помню этот папин платок, - Кристина протянула руку, и Александр передал ей темно-синюю тряпицу. – Точно! Видите? Здесь была дырочка, папа случайно прожег, раскуривая трубку. А мама показывала мне, что можно заштопать ее, а можно оставить, обработав края и сделать серединкой буквы «Ю» - она вышила на платке папины инициалы.
Кристина показала Кире уголок платка, та мельком, без интереса глянула, кивнула равнодушно.
- Каким образом эти вещи оказались в сейфе у Ждановой? – кажется, Александр уже знал ответ. Надеялся, что ошибается?
- Госпожа Жданова была заказчиком убийства вашего отца.
Саша же хотел, чтобы информация подавалась ясно и лаконично? Его пожелания, если вдуматься, удовлетворяются и окружающими, и провидением в короткие сроки и с высокой долей точности. Может быть потому, что он их четко формулирует? «Мне необходимо разорить моего врага и дискредитировать в глазах его невесты, которая, к сожалению, является одной из моих сестер». Враг разорен, наследственно и репутационно дискредитирован, да и сожалеть о родстве с бывшей невестой врага больше не приходится: «Не жона сестра она мне боле, не жона сестра!»
Урядовичус произнес свою реплику и не спешил продолжать, давая присутствующим возможность осмыслить услышанное. Еще бы, не на каждой вечеринке выпадает такая удача: перекрикивая музыку, сообщать на ушко новой знакомой: "А ты знаешь, что Майк, именинник, сидел за жестокое обращение с животными - пытался изнасиловать своего хомячка?" - в тот момент, когда вдруг вырубилось электричество и музыка смолкла.
Автор же здесь прибегнет к приему, который иногда использовал Серов в портретах или вот Элисеу Мейфрен в этюде «Моя мастерская». Они тщательно выписывали только то, что было интересно им или важно – лицо, руки, фигуру персонажа, и немного фона вокруг фигуры, а остальное, незначимое – лишь наброском, или вообще оставляя грунтовку неприкрытой даже тонким слоем краски. Что нам все присутствующие? Молчат потрясенно и пусть себе молчат. А вот Александр... автору нравится смотреть на него сейчас. Его всегдашний образ циничного жесткого взрослого колеблется как отражение в волшебном зеркале из детского фильма, и под ним обнаруживается лицо мальчишки – не злого, смышленого, растерянного. Лишь на мгновение в его глазах, таких странных оттого, что радужка по цвету сливается со зрачком, вспыхивает пламя ненависти, а потом они погасают, заволакиваются мутью старых воспоминаний и свежего их переосмысления... Красивый печальный мальчик, его мать не раз спрашивала себя: действительно ли так прекрасны черты его лица – этот скульптурной лепки нос с едва приметной горбинкой, и губы, контуры которых нарисованы умелой и твердой рукой художника, высокий лоб, и подбородок, выдающий волевой характер, но без ослиного упрямства, четкие линии бровей и чуть-чуть кругловатые глаза, будто вечно удивленные, - или она просто влюблена в своего сына, влюблена двойной любовью – он так похож на своего отца!
Теперь Катя смотрит на его руки, крепко обнявшие трубку – последнее объятие отца и сына сквозь время и пространство, и у нее ноет сердце: она понимает, как тяжело ему было тогда, давно, она даже не может представить, какой тяжестью придавило его теперь.
- Странно, зачем было хранить у себя такую улику? – нарушил тишину Ромул.
- Вы нас просветите на этот счет, госпожа Маргулья?
Жданова медленно покачала головой:
- Сами рассказывайте свои сказки.
- Хорошо. Господин Хлоропласт, не будете ли вы так любезны, не сходите ли к сейфу, который вам хорошо знаком, не принесете ли оттуда документы? Заодно заберете свою ящерку, - предложил Урядовичус.
- Как я его открою? У вас есть код?
- А вы попробуйте просто подойти поближе к дверце, дотроньтесь до ручки рукой, может быть сработает?
Ромул с готовностью встал, Маргулья облила его презрением.
- Насчет хранения улик. Думаю, что такая дальновидная женщина, как госпожа Маргулья берегла вещи вашего отца на свой страх и риск потому, что с их помощью можно было капитально подставить кого-то, конкурента, дальнего родственника, например. Согласитесь, подкинуть кому-нибудь эти вещи, а потом указать на него как на подозреваемого – неплохой ход.
- Фантазии! – Маргулья не смотрела ни на кого, кроме сыщика – включила энергосберегающий режим, зато все глаза были устремлены на нее.
- Как сказать... Вы же не раз пользовались этим приемом, не так ли?
На это женщина ничего не ответила, лишь губы ее плотнее сжались.
- Мой отец погиб потому, что вышел на след пропавшего ребенка доктора По? – спросил Александр Маргулью и все-таки поймал ее взгляд. Она тут же отвела его. – Все из-за желания не потерять наследство?! Моя мать обезумела от горя... Мы, - жест в сторону сестер, - никогда больше не были счастливы, никогда.
- А ведь еще доктор! Его семья! – это была Катя. – Столько бед, столько сломанных судеб…
- И все из-за какой-то долбанной компании? – Александр немного пришел в себя. - Ваш бетон так хорош, потому что замешивался на слезах, мадам? И на крови жертв? Да Андрей тысячу раз прав, что уничтожил ее, эту компанию! Пропади она пропадом!
- Хорошо, милый мой, говорить так, когда деньги не твои! Хоть ты и жил на них все свое детство, получал образование, это они вывели тебя в люди, все, что ты имеешь сейчас – пост, доходы, - все, только благодаря этим деньгам! Удобно чужими руками жар загребать?
- Меня не спрашивали!
- А если бы спросили?
- Я бы выбрал любую другую жизнь, но с отцом и мамой.
- Да, да, да... – кивала головой Марго, и не только Александру хотелось прибить ее на месте за это издевательское кивание.
- Вот, - положил стопку папок перед сыщиком Хлом. – И правда, только подошел к сейфу, руку протянул, дверца и открылась. Сказка! Ваш платок, господин... не знаю вашей фамилии.
На плече Романа сидела милая ящерка, издалека очень похожая на настоящую.
- Урядовичус. Не одолжите мне вашу эксклюзивную отмычку? – протянул руку к плечу Романа.
Ящерка зеленой искоркой сверкнула Роману за воротник. Только махонькая звездчатая лапка опиралась на шею, да глазастая головенка торчала около уха.
- Нет, она не хочет. Как там, в казацкой поговорке? «Коня, саблю и жену не доверяй никому», - сказал Хлом, усаживаясь на место.
Настроение у присутствующих было не тем, чтобы развить шутливую тему, но Андрей подумал-таки про ящерку, трансформирующуюся в шикарный гоночный автомобиль, Урядовичус про то, что он хотел бы иметь такую «сабельку», Катя – про жену-Хозяйку медной горы. Мыслям не прикажешь, они бывают совершенно несвоевременными и неуместными, и могут прийти неожиданно на ум кому угодно и в любой ситуации. Никогда нельзя поручиться, что невеста, стоящая у алтаря, не представляет себя же в этом храме, но на отпевании мужа, который только что им стал, представляет в траурном красивом платье – еще более красивом, чем свадебное, потому что черном, строгом, таинственно-печальном, зацепившись слухом за слова «пока смерть не разлучит вас»; или мужчина, только что искренне проливавший слезы над гробом друга, вдруг не вспомнит, что не заплатил за газ на даче, когда механические челюсти печи крематория гостеприимно открылись, чтобы забрать и гроб и друга навсегда.
- Спасибо, - сыщик разложил перед собой несколько листов из принесенной папки. – Что касается гибели вашего отца, господин Воропаев, то она была связана не только с его профессиональной деятельностью и, действительно, обнаруженными им кое-какими сведениями, связанными с преступлениями четы Ждановых, но и с происхождением. Я только вчера получил документы, которые подтверждают то, что госпожа Маргулья знала давно: ваш отец являлся дальним родственником ее мужа и следующим мужчиной в роду, кому должна была бы перейти компания в случае смерти Жданова и отсутствия у него сына. Таким образом, господин Воропаев, теперь законным наследником компании являетесь вы. Других претендентов нет, я все тщательно проверил.
- Что, что, что? – встрепенулась Кристина. – Так Кирюша все же нам родня?
- Довольно дальняя.
- Все люди – братья! – Хлом не смотрел по сторонам, играя со своей ящеркой, которая теперь сидела в его рукаве.
- Как вовремя Андрей уничтожил компанию, правда, Сашенька? – Маргулья вновь воспрянула духом, засветилась мстительным удовольствием. – Какой сюрприз! Спасибо, мальчики, вы меня смогли-таки порадовать!
Александр долго смотрел невидящим взглядом на Маргулью, потом перевел его на Дрю. Андрей и Катя в этот момент вели немой диалог: она его будто о чем-то спрашивала, а он покачал головой и крепко сжал ее руку. Катя тут же согласилась с его решением.
Когда Александр засмеялся – сначала тихонечко, потом все громче и сильнее, - сидящие за столом сначала не поняли, что с ним. Но когда его хохот перешел в истеричные всхлипывания, доктор шепнул что-то Андрею и полез в свой чемоданчик. Андрей принес из кабинета стакан и кувшин, на этот раз две розовые горошинки упали в воду и быстро растворились.
- Выпейте это, Александр, выпейте!
Шур-Шур хохотал, и слезы стекали из уголков его глаз, и он вытирал их руками, игнорируя предлагаемое лекарство. Андрей уже хотел помочь отцу напоить Сашу успокоительным силой, когда Кристина подошла к брату и вложила ему в ладонь отцов платок. Шур поднес его к глазам, чтобы утереть слезы, и смех тут же смолк.
- Вот, я же знала, - усмехнулась Маргулья, сложив руки на груди.
Сашка взял стакан из рук доктора, медленно выпил его содержимое, улыбнулся Маргулье презрительно.
- Что вы можете знать? Вы... - начал и не стал продолжать. Он мог бы рассказать кому-нибудь умопомрачительно-смешную историю о том, как один великий комбинатор сам себя лишил и чудной женщины, буквально подарив ее врагу, и богатого наследства, которое, подожди он чуть-чуть свалилось бы на него, как в сказке, зато... «Я беспокоюсь о том, чтобы сестра не связалась с человеком, который не нравится мне». Ах, какая могла бы получиться комедия! В шекспировском стиле, с поверженными злодеями, обретенным богатством и воссиявшей любовью. Ты же считал себя почти идеалом по сравнению со Ждановым? И мог бы стать наследником с наследством. И Кира тебе практически не сестра... Когда-нибудь кому-нибудь расскажет, Саша не так горд, чтобы бояться выставить себя в подобном свете. Но не Марго. Ей – нет. Ему уже все равно, кого она меряет своей меркой, скоро ей самой быть измеренной гробовщиком!
Кстати, ни доктор, ни Катя не смеются. А могли бы похохотать вместе с ним, они же в курсе. Каким павлином-Наполеоном расхаживал перед ними! Если вспомнить, то можно подохнуть от смеха…
Катя снова что-то говорит Андрею, и вот он уже наклоняет голову, соглашаясь с ней. Нет, не их бессонные ночи убедили Александра в том, что эта девушка потеряна для него навсегда, и не ужас, охвативший обоих от невразумительного сообщения сыщика, а вот это взаимопонимание и согласие, единство двоих, которое ему, сыну влюбленных до смерти друг в друга родителей, было так легко распознать.
- Я хочу сообщить кое-что важное, можно? – Катя получила разрешение от Урядовичуса, встала, для надежности опираясь пальцами в стол. – Компания не уничтожена, я ее смогла сохранить, с некоторыми потерями, конечно, но они не так существенны. Сейчас она по документам принадлежит мне, но я никогда не считала ее своей, и в любой момент готова передать ее законному наследнику.
Катя сообщила эту новость с простодушностью и искренностью ребенка, который обиженному кем-то товарищу по песочнице предлагает свою лопаточку. Она с надеждой вглядывалась в лицо Александра: станет ли оно светлее от этого сообщения? Светлее не от полученного наследства, а от восстановленной справедливости, от того, что не нужно было выгрызать ее зубами. Конечно, это такое слабое утешение, но неслабая компенсация за моральный ущерб - не про потерю любимых людей речь, не про это. Ей казалось, и Андрей ее поддержал в этом – отдать Воропаеву компанию - правильно, честно.
- Значит, компания существует, она сохранена? – сообразила Кира. – И ее отдадут Саше? – ах, не только у дураков мысли совпадают, но и у бывших братьев и сестер.
- Да, сохранена. Да, она по праву принадлежит Александру, если мы все здесь все правильно поняли.
Урядовичус кивнул. Шур-Шур оторвав взгляд от Кати, молча изучал Андрея, тот, в свою очередь, Шур-Шура. Никто не обратил внимания, на Марго, у которой желваки заходили под кожей на щеках. Она крутила камень на своем перстне.
- Что же ты, Сашенька, в обморок от горя не свалился? Не зарыдал, что такое несчастье на тебя свалилось – проклятое дело рода? И правильно сделал – мало ли, что она скажет, эта Мальвина. Кто ей поверит? Что там осталось, отдаст ли…
- Я могу показать документы! – воскликнула Катя. – Они в кабинете.
Она встала, Андрей тут же вскочил, последовал за Катей, не желая отпускать ее далеко от себя даже на минуту.
- Вот, - Катя показала всем папку, когда они вернулись.
- Можно мне глянуть? – спросила смиренно Маргулья у Урядовичуса, который, не смотря на свой статус частного сыщика, являлся здесь представителем закона.
- Да, пожалуйста, - разрешил он.
Маргулья долго вглядывалась в колонки цифр, доктор По обратился к Андрею с вопросом, тот подошел поближе к отцу.
- А вот это что? – указала Жданова на строчку. Катя наклонилась к ней. Мгновение – и рука Маргульи обвилась вокруг Катиной шеи. – Всем стоять, - сказала она громко, - игла отравлена.

Кто-то увидел иглу – заостренный невысокий конус, торчащий из основания перстня, с которого был свинчен кровавый камень, почти касался полупрозрачной Катиной кожи, - кто-то не увидел, но все замерли.
Марго встала, прижимая девушку к своей груди, Саша, Роман и Урядовичус поднялись тоже.
Андрей качнулся в сторону сплетенных в объятиях женщин.
- Андрей, мне нечего терять, - предупредила Марго. Она была почти спокойна, и это было страшно. – И я могла бы сейчас одним легким движением отомстить всем вам, - она по очереди посмотрела на доктора По, Андрея, Романа и на последнего Александра, - всем! Не чудно ли? Столько мальчиков, а куколка всего одна, - захватом руки сдвинула Катину голову в сторону, - что нужно сделать, чтобы не поссорились?
- Госпожа Жданова, прошу вас, не усугубляйте своего положения! – попробовал образумить Марго Урядовичус, но он и сам знал, что это вряд ли поможет.
- Жалкая попытка! Я поняла, что ты расшифровал мои записи, вонючая ищейка! Не будем тратить время даром. Чем быстрее вы пригласите сюда нотариуса с Печатью Последнего Слова, тем быстрее получите свою мартышку обратно. Шевелитесь, а мы пока отдохнем в кабинете на диване.
- Нет!
- Да, Дрютти, да! Не серди маму. И не нервируй, а то рука дрогнет… Яд этот хоть и не действует мгновенно, зато не имеет противоядия. Гуманная формула - можно успеть проститься, - она одарила экс-наследника улыбкой, от которой у всех, не только у него встали дыбом волосы по всему телу.

"Это неописуемо", - подумала собака, глядя на баобаб.

Эээ... Патиссон или Патинсон?

_________________
«Самая трудная задача — быть самим собой в мире, где каждый пытается сделать вас кем-то другим».

Бенедикт Камбербэтч

Патиссон, конечно, Маш! )))) Это мы с дочерью такую кликуху ему дали, а здесь если буковку пропустишь, то уже не исправишь)))