|
Пролог.
-Октябрь 2005-
Ветер был страшный.
Именно страшный. Не такой уж и сильный, не сбивающий с ног и не рвущий из рук цветы. Он гудел, буйствовал где-то выше, в безжизненных, облетевших кронах деревьев, голые ветки сталкивались друг с другом с неприятным звуком, порой со скрежетом и всё это казалось логичным сопровождением к этому ужасному событию. Хмурые тучи, нависающие прямо над деревьями, давили, лишая последней надежды на то, что всё происходящее в итоге окажется лишь ещё одной нелепой, дурацкой шуткой из Ларкиного репертуара. Иногда чувство юмора ей отказывало и она творила поистине ужасные вещи, а потом, смеясь, называла всё это розыгрышами.
Не будет больше розыгрышей. И Ларки, такой жизнерадостной и улыбающейся, не будет.
Катя никогда не забудет, как смотрела в её безжизненное, нереально бледное лицо с веночком из искусственных цветов вокруг головы. Каштановые волосы, её шикарные, вьющиеся волосы были аккуратно разложены на атласной подушечке, а руки, с идеальным маникюром, сложены на груди…
Пушкарёва не думала, что будет так тяжело смотреть на неё. Всю ночь, бессонную и самую длинную в её жизни, морально готовилась к этому, но не думала, что так тяжело и удушающе больно будет. Плакать не хотелось. Хотелось вцепиться в подругу и потрясти что есть силы. И закричать ей, что шутка зашла слишком далеко.
Но это была не шутка. Это были похороны шутника.
Море цветов, венки с траурными лентами, свежая могила и скорбные лица людей, пришедших проводить в последний путь «молодую и безвременно нас покинувшую». Слушать всё это было тошно. Людмила Алексеевна, враз постаревшая лет на десять, с заплаканными, пустыми глазами, Колька хмурый и неприятно взрослый. Катины родители с совершенно потерянными от потрясения лицами. А все остальные… лишь отдают дань уважения. Где им понять, что сегодня уходит?
А на свежей могиле фотография красивой молодой женщины, девушки, которая задорно улыбается и лукаво на всех посматривает. Мол, что-то вы сегодня все плохо выглядите! Сказать такое на собственных похоронах, было бы в Ларкином репертуаре.
Но она не скажет, уже никогда. Не улыбнётся, не засмеётся своим чудесным переливчатым смехом.
Разве это всё справедливо, чёрт возьми?!
Катя поправила тёмные очки на носу, сильнее вцепилась в букет кроваво-красных роз и сжала зубы, боясь, что сорвётся и зарыдает. Стояла чуть поодаль от родных, не надеясь на себя, и молча смахивала слёзы, которые катились по щекам из-под очков. Не слушала речей, не смотрела ни на кого, взглядом упёрлась в огромный лапастый венок, в бумажные лилии на нём и это помогало сосредоточиться.
Через какое-то время люди начали расходиться, подтягиваться к автобусам, которые ждали их. Катя заметила, как отец приобнял за талию, а точнее, практически взвалил на себя Людмилу Алексеевну, и повёл к машине. Мать семенила за ними, правда, на полпути оглянулась, видимо опомнилась, и посмотрела на дочь. Катя только головой качнула, и Елена Александровна пошла за мужем.
Какой-то высокий мужчина толкнул Катю плечом. Она покачнулась, а он, испугавшись, схватил её за плечи.
- Извините, - произнёс хриплый голос. Она не ответила, а мужчина медлил отчего-то, продолжая поддерживать её под локоть. – Вам плохо?
Пушкарёва отрицательно мотнула головой и руку свою аккуратно высвободила, так и не посмотрев на мужчину. Он ещё секунду помялся рядом с ней, а потом всё-таки пошёл прочь.
Все разошлись, Катя слышала, как отъехали автобусы, а она продолжала стоять у могилы, зная, что уйти отсюда у неё вряд ли хватит сил. В какой-то момент поймала себя на мысли, что обрывает листья у роз. Отрывает с какой-то затаённой злобой и кидает их на землю.
Стало страшно. Смотрела на Ларкину фотографию, а ужас и полная безнадёжность окутывали душу. Сделала шаг, потом ещё один и положила потрёпанные розы на другие цветы. И вдруг запаниковала. Пришла жуткая мысль, что Лариска там, внизу. Совершенно одна…
Колька сидел на лавочке неподалёку, низко опустив голову. Катя присела рядом и оба надолго замолчали. Потом она сняла очки и вытерла глаза.
- Это я виноват, - вдруг сказал Зорькин. – Господи, ну зачем я её послушал? Почему я всегда её слушал? Даже когда она не права была?!
Катя положила руку ему на плечо, а сама сильно зажмурилась, чувствуя, как мокрые щёки обдувает холодным ветром.
- Я не могу ни о чём думать, - прошептала она. – Я не могу… я не могу поверить, что её нет.
Зорькин тоже вытер слёзы.
- Я так не хотел, чтобы она там работала… Мне не нравилась эта дурацкая работа. Секретарша!.. Ну какая из неё секретарша, Кать?
- Успокойся, - Пушкарёва погладила его по сгорбленной спине, хотя сама слезами просто захлёбывалась. – Кто же мог подумать, что так случится?
- Я не должен был её слушать и уезжать. И оставлять её одну. И ты тоже не должна была!..
Она всё-таки заревела в голос. Привалилась к его плечу и заревела. Колька тёр лицо, мотал головой, что-то бормотал, вряд ли сам понимая, что именно, потом резко выпрямился и обнял её за плечи. Пригнул Катину голову к своему плечу и сам по-детски всхлипнул.
- Что нам теперь делать?
Она пожала плечами, вытирая мокрый от слёз подбородок.
- Не знаю…
- Я не знаю, как говорить с мамой, как в глаза ей смотреть… Что я ей скажу?
- Коля, ты не виноват.
- А кто виноват? Ты слышала, что следователь сказал? Это же просто бред!.. Чтобы она сама, чтобы просто сама…
Катя замотала головой.
- Я знаю, она не могла.
- И я это знаю. А эта гнида… по земле ходит!
Они заводили этот разговор уже несколько раз в последние дни, и каждый раз он обрывался. За неимением доказательств, доводов, за неимением того, кого можно было бы обвинить и ненавидеть. Не было ничего, лишь смутные догадки и неверие в то, что говорили следственные органы.
Для них двоих ясно было одно – Лариса не могла убить себя. Вот только до их уверенности никому дела не было.
На следующий день после похорон Людмилу Алексеевну отправили в деревню, к сестре, дома ей было оставаться тяжело. Коля её проводил, от очередной волны сочувствия отмахнулся, и Катя не стала к нему приставать, оставила одного, раз ему это было нужно.
Но дома тоже было тяжко. Родители всё больше молчали и вздыхали, и на неё посматривали.
- Может, зря они её увезли? – сказала мама, опускаясь на стул.
- А дома-то что? Ходила бы по квартире, как тень… Что творится, а? До сих пор поверить не могу. Катерин…
- А ты не верь, пап. Не верь.
- Легко сказать – не верь!
- Да о чём вы говорите? – удивилась Елена Александровна. – Какая разница? Верь – не верь… Ларочки нет больше.
Отец опустил голову, а Катя не выдержала и вышла из кухни. Слушать всё это из раза в раз, было невыносимо. Попробовала позвонить Кольке, но дома у них никто к телефону не подошёл, а мобильный был отключён. Катя поразмышляла над этим, даже беспокоиться начала, но потом решила, что это всё нервы. Колька давно взрослый и совершенно не нуждается ни в чьей опеке. Если ему необходимо побыть одному, то она не в праве ему мешать. У него сестра погибла и ему сейчас ой как не просто, а ещё мама, о которой он сильно беспокоится…
С этими мыслями и легла спать. На душе было тоскливо и мрачно, никакого выхода не было, смерть не исправишь, а смириться с этим сил не было. В голове билась единственная мысль – Ларки нет, нет, нет… Хотелось закричать, впасть в отчаяние и устроить истерику. Возможно, от этого стало бы легче, но смысла в этом Катя не видела. Оставалось ещё и ей расклеиться, а кому от этого станет лучше?
Разбудил её телефон. Катя открыла глаза, непонимающе уставилась в темноту, а потом привычным движением потянулась за очками и надела их. Дисплей телефона светился в темноте, и по комнате разливалась приятная трель. Правда, в два часа ночи (это время показывали электронные часы на полке книжного шкафа), трель такой приятной не казалась.
- Коля, ты с ума сошёл?.. – начала она достаточно возмущённо, но тут же забеспокоилась: - Что-то случилось?
- Да нет, - нетерпеливо проговорил Зорькин. – Кать, ты можешь прийти?
- Сейчас? Коль, два часа ночи…
- И что? Я тебя встречу. Кать, я тут Ларкины вещи разбираю, и нашёл кое-что странное. Очень, очень странное.
Пушкарёва села на постели, сон как рукой сняло.
- Сейчас приду.
Быстро оделась, сунула телефон в задний карман джинсов и вышла из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь. Проскользнула по тёмной прихожей, наклонилась за сапогами, и в этот момент на кухне вспыхнул свет.
- Ты куда? – шёпотом спросила мама. Стояла в проёме двери, в ночной рубашке до пят и смотрела с беспокойством.
- К Кольке. Тебя телефон разбудил?
Елена Александровна кивнула.
- Зачем ты идёшь? Что-то случилось? Он напился?
- Мама, он не пьёт, и ты прекрасно это знаешь. – Застегнула сапог и выпрямилась.
- Не пьёт… Знаешь, когда горе такое…
- Мама. Он не пьян. Просто он один и ему тоскливо. Я пойду к нему.
- А папе я что скажу?
- Правду. И не волнуйся, Колька обещал меня встретить. Нужно только через двор пройти. – Катя сунула руку в рукав куртки, подошла и поцеловала мать в щёку.
- Позвони мне, когда к ним придёшь.
- Мама!
- Позвони.
- Ну, хорошо. Хорошо…
Бегом спустилась по лестнице, вылетела из подъезда и натолкнулась на Кольку. Охнула и ухватилась за него, пытаясь удержать равновесие.
- Что ты нашёл?
- Пойдём, покажу.
Катя взяла его под руку, и они пошли через двор, прямо через детскую площадку. Катя с трудом за другом поспевала. На ходу обернулась и глянула на свои окна, махнула рукой матери, которая маячила в кухонном окне.
На весь двор горело всего два фонаря, и на детской площадке царила кромешная тьма, сюда тусклый электрический свет не достигал. После тёплой постели Катю пробрал озноб, она затряслась, как осиновый лист и теснее прижалась к Кольке, который уверенно шагал вперёд, горбился и сопел. Катя оглядела тёмный двор и поёжилась.
- Страшно-то как…
Колька не ответил.
В квартире Зорькиных везде горел свет, даже в туалете. Катя туда заглянула на всякий случай и свет выключила. И говорить ничего не стала, побоялась поставить Кольку в неловкое положение. Даже если ему было не по себе в пустой квартире ночью одному, что в этом такого?
Пошла за ним в Ларкину комнату и приостановилась на пороге – в комнате был полный бардак. Всё перевернуто вверх дном.
- Ты что-то искал?
- Не я, милиция. Мы после их… визита комнату заперли, так и не убирались.
– Но ты тоже что-то искал? – Катя присела на диван, и подняла с пола какую-то папку. Но Колька лишь рукой махнул.
- Брось, это мусор. Вечно всякую ерунду хранит, я у неё даже свой дневник нашёл за третий класс. Вот спрашивается, зачем он ей?
Катя отметила про себя, что Колька до сих пор говорит о сестре, как о живой, но поправлять его не стала.
- Так что ты нашёл?
- Кое-что непонятное и очень интересное.
Зорькин снял через голову свитер и бросил его поверх стопки каких-то книг. Выглядел несколько перевозбуждённым и тёр глаза рукой, видно хотел спать и пересиливал себя из последних сил.
- Пойдём ко мне.
- А где компьютер? – спросила Катя, растеряно оглядываясь. Ларискины вещи, оставшиеся без хозяйки и в беспорядке разбросанные по комнате, нагоняли тоску.
Зорькин усмехнулся.
- Забрали. Всё забрали, даже диски со стойки. Пойдём.
- Может, ты всё-таки объяснишь? – потребовала Пушкарёва, следуя за другом по пятам.
- Я сегодня вспомнил… У меня фотоаппарат её был, мама его с собой на выставку брала, а я обещал фотки сделать… - Коля грустно усмехнулся. – Ларка ещё ругалась, что я без спроса взял, хотела сделать фотографии сама, а не успела. – Мотнул головой, стряхивая с себя воспоминания. – Я сегодня про него вспомнил, решил посмотреть. Сам не знаю зачем…
Коля сел за стол и включил ноутбук. Катя остановилась за его спиной.
- Я карту памяти от фотоаппарата в компьютер вставил, а там помимо фотографий такое!.. Несколько папок с информацией.
- И что там, в этих папках? – поторопила его Пушкарёва.
Зорькин помедлил, потом задумчиво побарабанил пальцами по столу.
- А там досье на компанию «Зималетто».
- Досье? Какое ещё досье? – Катя попыталась оттеснить его от компьютера.
- А самое настоящее! – Зорькин азартно щёлкал «мышью», открывая нужный файл. – У меня два объяснения этому – либо Ларка окончательно свихнулась на своих детективах, либо всё это что-то значит. Зачем-то ей это понадобилось.
- Я пока ещё ничего не вижу, - проворчала Катя. Глубокая ночь, хотелось спать, а Колька что-то мудрит и смотрит на экран злыми, покрасневшими от переутомления глазами. Она встала с дивана и толкнула Зорькина в плечо, сгоняя его с места. Коля спорить не стал, встал со стула, освобождая ей место перед компьютером, а сам пересел на подлокотник дивана. – Какое такое досье?
- Да самое натуральное. Вот смотри, - тут несколько папок. Какие-то документы, расчёты, я ещё не вникал. А вот тут личная информация и её масштабы, прямо скажу, поражают. – Щёлкнул по папке, и та открылась. – Интересуешься?
Катя зевнула.
- Я не понимаю ничего…
- Вот и я не понимаю. Зачем она завела это досье?
- Колька, ну какое досье? Ты просто устал, вот тебе и мерещится. Сам же знаешь, Ларка любила детективы, вот и развлекалась.
- Кать, ты не понимаешь… Ждановы и Воропаевы, владельцы «Зималетто», люди не простые. Очень не простые, а здесь есть некоторые факты, которые… которые, чтобы отыскать, надо было очень хорошо копать.
Катя бестолково таращила на него глаза, и он начал злиться.
- Ты на самом деле не понимаешь?
- Может, и понимаю. Но не верю. По-моему, ты устраиваешь охоту на ведьм.
- Значит, по-твоему, она покончила с собой?
Эти слова вызвали нервный озноб. Катя покачала головой.
- Нет, конечно.
- Тогда что?
Катя повернулась и снова посмотрела на экран.
- И что тут?
- Всё.
- Я ничего не знаю о «Зималетто», только то, что сама Ларка рассказывала. А рассказывала она не много, в основном сплетни какие-то. – Взяла мышку, и начала не спеша крутить колёсико, пролистывая документ. Одного взгляда хватило, чтобы понять – если это и досье, то к его составлению отнеслись весьма серьёзно. Текст, фотографии, вырезки каких-то статей и даже копии документов. Катя пролистала, а потом вернулась к началу.
Зорькин согласно кивнул.
- Да, начнём сначала. Павел Олегович Жданов. Основатель «Зималетто».
Начать решили всё-таки не с Павла Олеговича, а с крепкого чая и клубничного варенья с белым хлебом. Развернули кресла, как делали когда-то в юности, уселись перед компьютером и принялись читать.
- Павел Олегович Жданов. До прошлого года возглавлял компанию, после гибели Воропаевых-старших. Они погибли три года назад при странных обстоятельствах. Разбились на машине, ехали с дачи, по версии следствия Юрий Михайлович не справился с управлением, и машина упала в реку.
- Ужас какой… - пробормотала Катя. – А почему при странных?
- Потом почитаешь, здесь есть ссылка на копию уголовного дела. Там фотографии с места гибели имеются.
Пушкарёва подавилась чаем, а Коля кивнул.
- Вот-вот.
- Откуда она могла взять уголовное дело?
- Понятия не имею. После смерти Воропаева Жданов встал у руля. Когда-то они вместе основали «Зималетто» и много лет руководили вдвоём.
- А тут всё досталось Жданову?
Коля выразительно посмотрел на неё.
- Признайся, она давала тебе читать эту макулатуру.
- Тут и так всё ясно, без детективов. Один из партнёров умирает и всё достаётся другому.
- Нет. Тут всё не так просто. У Воропаевых трое детей и всё досталось им. Уж не знаю, как там было по документам, но никто спорить не стал и дети вступили в права наследства. Половина компании отошла им.
- Ясно. – Катя посмотрела на фотографию, где было запечатлены две супружеские пары, явно на каком-то светском мероприятии, улыбающиеся и счастливые.
Коля ткнул пальцем в сухощавого мужчину с улыбающимися глазами.
- Это Жданов. А рядом его жена, Маргарита кажется. А это Воропаевы.
Пушкарёва кивнула.
- Ты сказал, что Жданов был президентом до прошлого года. А сейчас кто?
Коля прокрутил документ вперёд.
- Его сын, Андрей. Ларка у него работала. Кстати, и президентом он стал в бытность её работы, месяца через полтора после того, как она пришла в «Зималетто». – На экране появилась фотография красивого брюнета. Катя перестала жевать, глядя на него. Зорькин заметил её реакцию и нехорошо усмехнулся. – Хорош, гусь, правда?
- Почему гусь?
Коля снисходительно улыбнулся, а потом пощёлкал мышкой, открывая другую папку. Замелькали фотографии, а выбор остановился на одной, где Лариска, счастливая до неприличия, прижималась к Андрею Жданову, а тот по-хозяйски обнимал её за плечи.
- Скажи, что ты не знала.
- Откуда бы? Всех своих поклонников она называла одним ёмким словом – мой. И о своей личной жизни сплетничать не любила, ты же знаешь. А меня почти год в Москве не было…
Они вместе вздохнули, ещё посмотрели на счастливую Лариску, а потом Коля поспешил вернуться к досье, стараясь предотвратить приступ подступающей тоски.
- Итак, Андрей Жданов, 31 год, закончил управленческий МосГУ и сразу пришёл работать в семейную компанию. Хороший профессионал, производство знает, как свои пять пальцев – так написано в скобках, видишь? – бабник (это жирным шрифтом), весельчак и балагур, но при этом умеет сосредоточиться на деле. Если что-то делает, то открыто, в спину бить не умеет… Думаю, это личные Ларискины заметки. Любит женщин, виски, хорошо покутить и при этом не попасться.
Катя поморщилась.
- Как-то странно… почему она пишет про него такое? У них же… отношения были?
Зорькин пожал плечами и сунул в рот ложку варенья.
- Кстати, он был на похоронах.
- Да?
- Ага. На тебя натолкнулся, когда уходил. Ты его не помнишь?
Катя покачала головой.
- Я вообще никого тогда не видела.
Зорькин прокрутил документ вперёд.
- А вот это уже сын Воропаевых. Александр. Ему 32, работает в министерстве. Имеет неплохую должность, по образованию юрист. Замкнут, умён и опасен. Этот бить в спину умеет. Всё просчитывает наперёд. Очень хотел стать президентом. С Андреем у них чуть ли не война… была, по крайней мере. Даже заговор какой-то устроил, чтобы за Андрея было отдано меньше голосов на Совете директоров, но что-то у него не срослось. В президентское кресло сел Жданов.
- Значит, у них плохие отношения?
- Ларка как-то странно об этом написала, вроде и плохие, но с другой стороны… чего между своими не бывает?
- Ясно. Взгляд неприятный у него.
- Это точно. Такой убьёт и не поморщится.
- Не преувеличивай.
- Кстати, тут ещё весьма интересное дополнение. Двенадцать лет назад на Александра Юрьевича было заведено уголовное дело. Была какая-то неприятная история с девушкой, которая оказалась несовершеннолетней, забеременела, а он жениться отказался. Правда, скандал очень быстро замяли и заявление пострадавшая забрала. А вот здесь в скобках – номер телефона записан. Я проверил по справочнику – это телефонный номер одного из московских ЗАГСов.
Катя поболтала в чашке остатки чая, а потом осведомилась.
- А зачем Ларке всё это?
- Не знаю. Но это и интересно. Может ли здесь быть информация, которая кого-то сильно интересовала? Или даже мешала…
- А нам-то что делать?
Коля пожал плечами.
- Попытаемся разобраться.
Пушкарёва поджала под себя ноги.
- Ладно, мы с тобой прекрасно знаем, что она… сама не могла. Это ясно, как божий день. Значит, что-то на самом деле произошло. Коль, но разве могут убить вот за это? Кому какое дело, кто с кем спал двенадцать лет назад?
- Это для нас никакого дела, а для других… Я не знаю, Кать. Но так просто такое досье не составляют.
Она вздохнула.
- Давай дальше.
- Кира Воропаева. Младшая сестра Александра. Есть ещё старшая, Кристина, но она интереса не представляет. В Москве бывает редко, наездами, да и вообще Ларка отозвалась о ней, как о блаженной. Так и написано, причём в кавычках, видимо цитата чья-то: «Красива как бабочка, но мозгов не больше». А вот Кира… Кира невеста Андрея.
Катя фыркнула.
- Кто бы сомневался.
На экране появились фотографии. Холёная блондинка в одиночестве и в обнимку с Андреем. Выражение лица столь же одуряюще-счастливое, что и у Ларки рядом с этим мужчиной. Демон он, что ли?
- Про Киру написано много, и всё от Лариски. Не любила она её, что, при открывшихся обстоятельствах, даже понятно. Мы остановимся на официальной части. 28 лет, когда-то училась в хореографическом, но по основному образованию – дизайнер. Стажировалась в Париже. В «Зималетто» занимает должность начальника отдела продаж. Невеста президента. Об их свадьбе уже ходят легенды. Этого события ожидают уже не один год, но Андрей, кажется, не торопится, что Киру злит и она этого не скрывает. К тому же, она весьма ревнивая особа, тут ссылки на несколько статей из жёлтой прессы. Несколько раз Кира ловила любимого за руку, так сказать. Весьма забавно читать.
- Мне не интересно. На неё уголовного дела не заводили?
Зорькин хохотнул.
- Нет.
- И то хорошо.
- В общем, список продолжается и продолжается. До конца я ещё не дочитал. Причём дальше есть люди от «Зималетто» далёкие, но как-то с этими двумя семьями связанные.
- Не понимаю, почему Ларису всё это заинтересовало. Какое ей дело до «Зималетто»?
- Вот и мне интересно.
- А нам что делать со всем этим?
Колька пожал плечами.
- Почитаем. Разберёмся с документами. Что-то быть должно, что-то, за что зацепиться можно.
Катя взяла мышку и прокрутила документ назад, на фотографию Андрея Жданова.
- А если поймём, то что?
- Тогда, возможно, поймём, кто её убил.
- И что тогда?
Он разозлился.
- Тогда этого гада посадят!
_________________  - Расскажите о себе в двух словах.
- Всякое бывало 
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Уклон будет не очень большой, просто для интриги.
А какой-же пинок тебя из седла выбил? 
Абалдеть. А мы разве с тех самых пор не встречались? 
Но всё равно приятно. Спасибки. 
Так я думала, у тебя вчера было... У меня в аське так высветилось. Ты чего там насекретничал? 
