НРКмания

Предпоследний)))


Не думаю. Я не фанат Катин преобразований для комфорта Жданова.


Мерси!

_________________
Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость. (с)

tapatunya, признайтесь - вы одна из сценаристок НРК? Малиновский особенно, Малиновский же - самый подлинный, как из серии вышел ))

Ну, Малиновский как комический персонаж, который практически не меняется, – это самое легкое просто.
С рефлексирующими главными героями, которые отходят от канона, малость сложнее.

_________________
Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость. (с)

11

– Кать, ну теперь нам действительно пора.
– Конечно, Андрей Павлович.
Она вскочила с той готовностью, с которой всегда спешила исполнять его приказы, но вдруг пошатнулась, стремительно бледнея.
– Катя, вам плохо?
– Андрей Павлович, – слабым голосом сказала она и ухватилась за лацкан его пиджака, невольно притягивая его ближе к себе. – Вы идите.
Вот так противоречие!
Все-таки, биологически Пушкарева тоже является женщиной.
Жданов оглянулся, пытаясь понять, что так напугало Катерину, но в зале никаких монстров не наблюдалось.
– Вы идите, – повторила Катя. – А я пока…
Она слепо оттолкнула его от себя, отступила назад, за стенды с агитационными плакатами, споткнулась, едва не снесла какую-то инсталляцию, налетела на официанта и, совершенно запаниковав, скрылась за невзрачной служебной дверью, которая очевидно вела в подсобку или что-то в этом роде.
– Ошеломиссимо, – резюмировал Жданов.
У него оставалось всего пятнадцать минут, чтобы добраться до «Сердец и роз», и надо было уже выбираться из этого чертова ГУМа навстречу Московским пробкам.
– Черт знает что!
С непривычки ощущать себя идиотом было трудно.
Но возможно.
Оглянувшись по сторонам и убедившись, что никто на него не смотрит, Жданов шагнул за стенды и толкнул служебную дверь. Пройдя узким коридором, заставленным коробками, он свернул к запасной лестницу и повертел головой.
Пушкарева, обхватив руками свои колени, сидела на нижней ступеньке.
– Так, и что у нас происходит, Екатерина Валерьевна? – раздраженно спросил Жданов, спускаясь вниз.
Она подняла голову, с недоумением воззрившись на начальника.
– Что вы здесь делаете?
– А вы? – Жданов сел рядом, пытаясь перестать злиться на свою недотепу. Нет, вот это нормальные вообще выкрутасы?
– Я просто… вам же ехать куда-то было нужно, да?
– И бросить вас рыдать на лестнице, как Золушку? Кать, что за мелодраму вы здесь устроили?
– Я… Простите, Андрей Павлович, просто в зал вошел человек, с которым я не хотела бы встречаться.
– Ну, Кать, это я и сам понял. Но что за стремительное бегство? Вы этому человеку, что, денег должны?
– Денег? – лицо Пушкаревой исказилось. – Да ничего я ему не должна!
– Тогда почему мы тут прячемся? – вытягивая ноги вперед и доставая из нагрудного кармана фляжку, уточнил Жданов.
– Я вовсе не… – она сглотнула, к её лицу постепенно возвращался нормальный цвет. – Давайте не будем об этом говорить.
– Но что вы могли такого сотворить с человеком? Ударили его калькулятором?
– Почему вы думаете, что это именно я виновата?
– Но это вы же сбежали, Кать. Разве это не признание вины?
Пушкарева мучительно вздохнула. Поковыряла пальчиком узор на своей длинной юбке.
– Это он… сделал мне плохо.
– Ну, Катя, – раздосадовано протянул Жданов, – вечно у вас все шиворот-навыворот. Поднимайтесь, нам действительно надо ехать.
Крепко держа её за плечи, он поставил Пушкареву на ноги и посмотрел в её несчастное лицо. Как всё запущено.
– Андрей Павлович, – предложила она хриплым голосом, – а давайте вы заберете наши пальто, и мы встретимся внизу.
– Вы что, издеваетесь надо мной? – его крик, умноженный эхом пустых лестниц, громом обрушился на плечи Пушкаревой. Она сжалась в комочек. – Простите… что за детский сад, Екатерина Валерьевна? Я считал вас взрослым и храбрым человеком, а вы тут стоите и трясетесь, как заяц.
– Я спущусь по лестнице. Должна же она куда-то вести.
– Что же, ступайте навстречу своим приключениям. Я оставлю ваше пальто у Юлианы. Мне правда пора.
Она просияла так, словно он ей только что подарил маленькое королевство.
– Конечно, Андрей Павлович! Спасибо, Андрей Павлович! Простите, Андрей Павлович!
Пушкарева стремительно улыбнулась ему, развернулась и галопом понеслась вниз.
– Катя, подождите!
Она задрала голову.
– Номерок-то отдайте.
Чертыхаясь, Жданов вернулся в столовку, забрал их пальто, сбежал вниз по лестнице и вручил Юлиане Катину одежку.
– А что ты сделал с Катей? – изумилась Виноградова.
– А она пока изображает то ли узника замка ГУМ, то ли тень отца Гамлета. Я изображаю Пушкаревского камергера. Юлиана, дорогая, мне надо бежать. Меня Кира ждет.
– А…
Но он её уже не слушал.
– Кирюша, любовь моя, я опоздаю ровно на десять минут, я уже лечу к тебе… Прости, я исправлюсь. Обещаю. Точно тебе говорю.
Выруливая с переполненной парковки, Жданов набрал Виноградову:
– Пушкарева явилась?
– Еще нет, Андрюша.
– Позвони мне, когда Её величество соизволят прибыть…
Он свернул за угол и увидел Её величество.
Подрагивая от холода, Пушкарева стояла на тротуаре, соображая, с какого входа ей надо зайти, чтобы отыскать Виноградову.
Должно быть, чудо-лестница вывела её совсем на другую сторону торгового центра.
– Господи, – обреченно простонал Жданов. – За что?
Он ткнулся носом машины в бордюр, выскочил наружу и размашисто зашагал к Пушкаревой.
– Гуляете, Катенька? – ядовито спросил он. – Вечерний променад?
С этими словами он стащил с себя пальто и набросил на тонкие плечи.
– Идемте же, – не позволяя ей впасть в лепетания, рявкнул он.
Таща за собой Пушкареву, как на буксире, Жданов привел её к нужному входу и толкнул к дверям.
– Идите уже, Катя, – прикрикнул он и помчался к своей машине.
И только в салоне понял, что забыл на Пушкаревой свое пальто.
Но возвращаться было некогда.

– А Кира?
– Спросила меня, почему я разгуливаю по улицам в одном костюме.
– А ты?
– Сказал, что забыл пальто в Зималетто.
– А Кира?
– Не поверила.
– А ты?
– Малиновский, тебя там переклинило?
– А это тебя, Андрюша, переклинило. Ты понимаешь, что Кира может теперь сочинить?
Жданов покрутил в руках степлер.
– Прости, Кирюш, – задушевно начал он. – Просто заработался. Столько проблем, что голова идет кругом…
– Ни одному твоему слову не верю, – капризно возразил Малиновский, поправляя несуществующую прическу. – Из чьей это постели ты так прытко убегал, что забыл свою верхнюю одежду? Что, муж вернулся не вовремя?
– И почему я должен это слушать дважды? – кисло спросил Жданов. – Сначала вечером, потом утром?
– Значит, вместо романтического примирения, вы, поручик, получили по мордасам?
– Зачем же так грубо, – поскучнел Жданов. – Пойду-ка я лучше поработаю.
– Ступай, – великодушно разрешил Малиновский. – Ступай и не греши. Эй, Палыч! Ты в следующий раз не забудь на Пушкаревой что-нибудь другое. Штаны, например.
– Шарик, вы балбес, – нежно отозвался Жданов.

Из его приемной доносился дистиллированный крик Киры.
– Кого вы покрываете, Пушкарева?
Доброе утро, Жданов.
Набрав целую грудь воздуха, он вошел в приемную.
Клочкова еще не изволила явиться на работу, зато Пушкарева пришла, как обычно, вовремя. И она, и любимая невеста были еще в верхней одежде, а между ними на полу валялся пакет из которого предательски торчал черный рукав.
Ждановское пальто, которое Пушкарева принесла на работу. А что, Кира теперь обыскивает сотрудников при входе?
– Доброе утро, – бодро воскликнул Жданов. – Вижу, что у нас в компании, как всегда, мир и покой. Катенька, вы идите к себе.
Она бросила на него виноватый взгляд и скрылась в кабинете.
Жданов прошел вперед и поднял с пола пакет.
– Любимая? – широко улыбнулся он Кире.
– Что же, – она сделала приглашающий взмах рукой, – теперь излагай свою версию.
Что могла ей сказать Пушкарева?
– Я понятия не имею, как этот пакет оказался у Кати. Я думал, что оставил свое пальто в кабинете.
– Ну, разумеется, вы сговорились. Как я могла в этом усомниться!
И Кира унеслась, хлопнув дверью.
– Пока, любимая, – помахал ей вслед Жданов.

Катя сидела в своей каморке, глубоко удрученная произошедшим.
– Простите меня, Андрей Павлович, – трагически произнесла она.
– Что случилось, Катя?
– Мы просто неудачно столкнулись с Кирой Юрьевной, ну и пакет выпал у меня из рук…
– Как это вы умудрились? Брали штурмом мой кабинет?
– Я заходила, а Кира Юрьевна внезапно выскочила из кабинета…
Кира? В такую рань? В его кабинете?
Что за внезапный трудовой энтузиазм?
– Что вы сказали ей, Катя?
– Что вы забыли вчера свое пальто в Зималетто.
– Так и сказали? – поразился Жданов.
– Я побежала вчера вечером за вами, чтобы отдать вам пальто. Но вы уже уехали. И я оставила его внизу, у Потапкина, потому что было уже поздно и возвращаться наверх не хотелось. А с утра забрала.
Не удивительно, что Киру так перекосило. Врали они с Пушкаревой весьма синхронно.
– Спасибо, Катя, – с чувством сказал Жданов и вышел из каморки.
Подумал и обратно вернулся.
– Кать… вы вообще как?
– Нормально, – настороженно отозвалась она. – Простите меня за вчерашнее… и сегодняшнее.
– Вам не за что извиняться, – великодушно отмахнулся Жданов. Он привычно уселся на табуреточку возле стены. – Это я должен извиниться, что заставляю вас… фантазировать. Я же ничего плохого не сделал, но все равно вынужден обороняться. Кира просто не оставляет мне шансов сказать ей правду.
Пушкарева молчала, опустив глаза.
В ней снова появилось что-то задумчиво-мечтательное, смягчающее линии её лица.
Жданов вздохнул.
– Кать, ну вы мне объясните, что это вчера было?
Она вскинула на него взгляд с таким испугом, что Жданову осталось только вскинуть вверх руки, сдаваясь.
– Продолжайте хранить свои секреты, Екатерина Валерьевна. Действительно, кто я такой, чтобы вы разговаривали со мной по душам. Какой-то там начальник… К тому же самодур… Я всё понимаю, Катя.
Она повелась на печальку в его голосе так быстро, что ему даже стыдно стало за эту театральщину. Жизнь с Кирой благотворно влияет на актерские навыки, как ни крути.
– Нет-нет, что вы… Я вам что угодно могу рассказать, – торопливо воскликнула Пушкарева. – Просто… это…
– Хорошо. Не буду настаивать.
– И никакой вы не самодур… Вы… Я...
О, господи. Да она сейчас разрыдается.
– Катя, – строго велел Жданов, сбивая с неё лирический настрой, – давайте пройдемся по моему расписанию. И не планируйте ничего в обед.
– Почему?
– Кать, ну мы с вами еще не закончили наше с вами небольшое дельце.
– Андрей Павлович, – осторожно сказала она, – может, больше не надо?
– Надо, Катя, надо!

_________________
Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость. (с)

Тапа, ты солнышко

_________________

Любить – значит видеть человека таким, каким его задумал Бог. (Ф.М. Достоевский)

Привет, старый друх!

_________________
Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость. (с)

Привет, дружище

_________________

Любить – значит видеть человека таким, каким его задумал Бог. (Ф.М. Достоевский)

Блеск!
Спасибо.

_________________

И создал бог женщину. Посмотрел, засмеялся и сказал: да, ладно, накрасится!

12.

– Ну, миссия наконец-то выполнена. Отчего у вас такой мрачный вид, Екатерина Валерьевна?
Как будто он ей ядовитую змею преподнес, а не мобильник.
– Я просто не знаю, как объяснить папе такую дорогую покупку, – уныло пробормотала она, запихивая коробку в сумочку.
– Ваш папа разбирается в телефонах?
– Мой папа умеет считать.
– Кать, ну он же уверен в том, что вы с первого дня работаете помощником президента… и нисколько не удивится тому, что вас так высоко ценят… Обедать, Кать?
– Я… Вы… Ужас.
Жданов изумился. Он плюс Катя равно ужас?
Ну да, ужас. Но ведь не ужас-ужас.
Но, проследив за взглядом Пушкаревой, Жданов ощутил, что волосы на затылке встают дыбом.
На выходе из торгового зала, на стойке для газет, красовались два журнала.
«С кем занимается шоппингом Жданов-младший?» – вопрошала «Сплетница». На фото Жданов-младший нежно обнимал Пушкареву за талию и что-то с улыбкой шептал ей на ухо. Она слушала его и тоже рассеянно улыбалась. Судя по зонтику в его свободной руке, снимок был сделан во время их встречи с Виноградовой.
«Незнакомка в стиле ретро и Маяковский», – заявлял журнал «Перфоманс», являя мир черно-белую фотографию Жданова и Пушкаревой, которые были сняты в профиль, лицом друг другу. Свет бликовал в стеклах их очков.
– Приплыли, – нашел цензурный аналог своим мыслям Жданов.
Слишком потрясенный нежданой популярностью среди СМИ, он прошел вперед, купил оба журнала, вышел из магазина и открыл их уже в машине.
Если «Перфоманс» не называл их времен, и материал был посвящен исключительно вечеринке «Маяковский.гум», то «Сплетница» прошлась по костям Жданова без малейшей жалости. Она припомнила и неудачную коллекцию, и помолвку с Кирой, и его репутацию бабника. Были здесь и фото нескольких моделей, бывших любовниц, и ехидные замечания об экзотичности вкуса президента модного дома.
– Аааатличнаааа! Кать, по крайней мере вашей фамилии здесь не…
И понял, что забыл Пушкареву в магазине.

Когда Жданов, почти бегом, вернулся за Пушкаревой, её уже и след простыл.
Или решила, что он на неё сердится и не хочет видеть, или решила не обращать внимания на идиотов, да и ушла себе обедать.
Кто их, Пушкаревых, разберет.
Катерины не было, не было нигде, и, потеряв всякий аппетит, Жданов отправился в Зималетто доругиваться с Кирой.
Ему-то казалось, что их отношения уже достигли дна, но тут снизу постучали.

– А Кира?
– Мало того, что она уверена, что у меня замужняя любовница, так еще и требует уволить Пушкареву.
– А ты?
– Любовницу отрицаю, Киру люблю, Пушкареву не увольняю.
– А Пушкарева?
– А Пушкарева потерялась. До сих пор не нашлась.
– Палыч, ну у нас прекрасная по накалу драматизма ситуация тотального бреда.
– И не говори. Чувствую себя рок-звездой.
– За звезду не уверен, но злой рок тебя определенно преследует, друг мой.
И Малиновский налил начальнику выпить.
– Интересно, – пробормотал Жданов, жадно осушив стакан, – куда все-таки подевалась Пушкарева?
– В монастырь поди подалась. Ну или в партизаны, лови её теперь по лесам. А то и вовсе сбегает из страны огородами, поймают Катеньку на узбекской границе…
– Хорошо, что она не вернулась сегодня на работу. Кира готова разорвать её голыми руками.
Зазвонил телефон.
Не Катя, но Виноградова.
– Ну что, трагический герой светской хроники? – приветствовала его Юлиана. – Страдаешь поди?
– Страдаю, – согласился Жданов.
– Я тебе на электронку отправила интервью с тобой, почитай, пожалуйста. Если мы хотим завтра его опубликовать, то у тебя полчаса на согласование.
– Ты написала интервью со мной без меня? – поразился Жданов.
– Андрюша, время! – ответила она озабочено. – Позвони мне, как дочитаешь.
Глубоко заинтригованный, Жданов полез в свою почту.
Малиновский, взволнованным попугаем, пристроился на подлокотнике его кресла, уткнувшись любопытным клювом в монитор.
– Ого, – сказал Жданов через пять минут.
– Угу, – поддержал его Малиновский.
Интервью были написаны весьма добротно. Жданов подробно и спокойно рассказывал о том, как дела в Зималетто, как он пылко влюблен в прекрасную невесту, про свою свадьбу и новую коллекцию.
«Фотографии в «Сплетнице»? О, мы с Кирой очень удивились тому, что моим служебным делам уделяется столько внимания. Екатерина Валерьевна – всего лишь один из моих сотрудников. Впрочем, я буду не против, если на обложке «Сплетницы» появятся фотографии всех работников «Зималетто», включая наши филиалы. Это несколько тысяч человек. Я даже специально сфтографируюсь с каждым из них. Устроим акцию: пролетариат в мире гламура»…
Малиновский захохотал, а Жданов схватился за телефон:
– Юлиана, – завопил он, – это нельзя публиковать в таком виде. Пушкарева – вовсе не рядовой сотрудник Зималетто, а правая рука президента…
– К чему раскачивать лодку, Андрюш?
– Скажи этой лодке, я бы даже сказал, спасательной шлюпке, чтобы она сидела в твоем офисе и никуда не уходила. Я сейчас буду. И отмени публикацию.
Юлиана еще что-то возражала ему, но Жданов уже не слушал.
– Какой шлюпке? – не понял Малиновский.
– А ты не видишь, что интервью надиктовано Пушкаревой? Спасательница Малибу, чтоб её.
– Какая потрясающая преданность, – восхитился Малиновский. – Ты её забыл в магазине, а она бросилась к Виноградовой спасать твою шкуру?
Жданов натянул на себя пальто, послал воздушный поцелуй Малиновскому и помчался к выходу.
– Эй, – крикнул ему Ромка вслед, – шкура! А с Кирой мириться кто будет?
– Тебе надо – ты и мирись. А у меня самоволка!

Пушкарева выглядела такой виноватой, что Жданов даже разговаривать с ней не стал, чтобы не наорать ненароком прямо при Юлиане.
– Черт с ней, этой «Сплетницей», – сказал он раздраженно, – чем больше придаешь значения таким вещам, тем больше они становятся. Юлиана, интервью-то хорошее, ты его через недельку где-нибудь опубликуй в солидном журнале, только вырежи всё про Катю. Хватит с неё публичности.
– Как скажешь, Андрюша, – легко согласилась Юлиана, с любопытством его разглядывая. – Ты чего такой взъерошенный?
– Нашлись добрые люди, взъерошили. Катя, вы готовы?
– Смотря к чему, – опасливо ответила она.
– К расстрелу, – мрачно ответил ей Жданов.

Выход своему раздражению он дал только в машине:
– Катя, как вы позволили забыть себя в магазине. Вы что, мешок с картошкой?
– Я… – растерянно начала она, но он её перебил:
– Вы должны были догнать меня и дать мне хорошенькую затрещину!
– Что?!
– Катя, – Жданов немного смягчился, удовлетворенный её потрясенным видом, – мне надоело, что вы позволяете с собой обращаться, как с ветошью.
– Давать затрещины старшим по званию меня папа не учил, – ответила она запоздало.
– Ну мы же не в армии… К тому же, Екатерина Валерьевна, вы, как мой полномочный представитель, должны уважать себя как меня.
О как.
Жданов сам удивился тому, куда завела его собственная мысль.
А Пушкарева внезапно развеселилась.
– Давать затрещины самой себе чревато шизофренией, – сказала она ехидно.
– Разговорчики в строю!
– Ну мы же не в армии, Андрей Палыч.
Он рассмеялся, успокаиваясь окончательно.
Вез Пушкареву домой и ни о чем особенном не думал.
– Почему у вас мобильник отключен?
– Потому что я еще не поставила в него симку.
– И где у нас симка?
– В старом телефоне.
– А старый телефон?
– Дома. В ящике стола.
– Логично, – согласился с ней Жданов. – Поключите телефон сразу, как будете дома. Я позвоню, чтобы проверить.
– Не надо звонить, – нахмурилась она. – Я подключу.
Он только головой покачал, не одобряя её упрямство.
– Запомните, Катя, – сказал только на прощание, – вы – моё второе я. Не разрешайте никому нас обижать.
Она посмотрела на него задумчиво и торжественно кивнула.

С Кирой удалось помириться только через пару дней.
Помириться условно.
Она все еще требовала скальп Пушкаревой, но, кажется, начала примиряться со своим поражением.
– Пойми, – с заунывностью шотландской волынки твердила она ему за ужином, – я шагу не могу ступить, чтобы не столкнуться с твоей дрессированной болонкой…
– Кира, ну что еще за болонка, – вяло возражал Жданов, жуя листик салата.
– А ты прав. Она бульдог. Вцепилась в тебя мертвой хваткой.
– Давай оставим зоологию в покое… Кирюш, ну мы сейчас дома. Кати здесь нет. Поужинаем и отправимся в постель.
– Ладно, – согласилась она со вздохом. – Мне этот треугольник тоже надоел.
Её телефон зазвонил.
– Это Малиновский, – сказала Кира устало. – Я ошибалась. У нас квадрат, Это, наверное, тебя.
С этими словами она кинула ему свой мобильник и ушла на кухню.
– Палыч, – сказал Малиновским заплетающимся голосом. – Почему ты не отвечаешь на свой телефон?
– Он… я, кажется, оставил его в пальто. У тебя что-то срочное, мой хмельной друг?
– Не особо… Просто я, кажется, запер Пушкареву в твоем кабинете.
– Как? – опешил Жданов.
– На ключ. Помнишь, я заходил вечером за отчетом? Ну и по инерции… Я только сейчас вспомнил, что свет в каморке горел.
Жданов посмотрел на часы.
Десять вечера.
– Ну езжай теперь, отпирай её, – велел он сердито.
– Андрюха, – жалобно протянул Малиновский, – у меня тут такая рыбка…
– Бегом!
Тут Жданов некстати вспомнил про Пушкаревскую ничем необъяснимую слабость к Малине и рассердился еще сильнее.
Пьяный Ромка с несчастной Катериной в ночном офисе – не самое лучшее сочетание.
– Сиди уж, – сказал он, – сам открою.
– Андрюха, ты настоящий друг!
– Хотел бы я сказать такое про тебя...
– А ты куда? – не поняла Кира, застав его в коридоре с пальто в руках.
Жданов только тяжело вздохнул.
Добро пожаловать на новый круг разборок!
– В Зималетто, – сказал он невесте правду. Для разнообразия.
– Там что, пожар? – сразу перешла она на высокую ноту.
– Потоп, – огрызнулся Жданов, спасаясь бегством.

Пушкарева мирно спала на диванчике, когда он вошел в свой кабинет.
Ботинки стояли на полу, под щекой – ждановский парадный пиджак.
У него в телефоне был один пропущенный звонок от неё, да и только.

Катя спала на боку, сложив ладошки под щекой. Выглядела милым ребенком.
Ему вдруг стало жаль будить её, потому что даже во сне она выглядела усталой и печальной.
Он тихонько сел рядом с ней, на пол, близко разглядывая такое знакомое лицо. Волосы растрепались, упали на щеку. Губы едва заметно кривились.
Он невольно поднял руку и убрал эту прядку.
Она приоткрыла глаза.
– Андрей, – пробормотала без удивления, перехватила его руку и прижала к груди.
Он вынужденно подался вперед.
Она дышала ровно и спокойно, совершенно умиротворенная.
Глупость, конечно, но ему так не хватало покоя.
Жданов мысленно чертыхнулся и легко прислонился лбом к её плечу.
Как хорошо.
Как тихо в Зималетто.
Как тихо в целом мире.

Проснулся от выстрела. Дернулся, не понимая, что происходит.
Увидел два ошарашенных пушкаревских глаза.
Это хлопнула дверь в приемной, потому что Клочкова пришла на работу.
Уж лучше бы стреляли.

_________________
Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость. (с)

Ну и как здесь не смеяться? Антидепрессант нового поколения. Гениально!

Это - шедевр!!!

Браво!!!

_________________
Не обижайте тех, кто вас любит, ведь они беззащитны из-за любви к вам

Знания об окружающем мире у Жданова все шире и шире. Вот уже и в кинологии начинает разбираться.
Автор, я Вас:

_________________

И создал бог женщину. Посмотрел, засмеялся и сказал: да, ладно, накрасится!

Тапатунья, я вас люблю) это ж надо такое чудо придумать...) спасибо!

13.
Когда нужно было спешно заметать следы, Жданов реагировал мгновенно.
Подхватив с пола ботинки Пушкаревой одной рукой и саму Катерину за плечи другой, он стремительно увлек свою помощницу в конференц-зал.
– Катя, – жарким шепотом заговорил он, уже обеими руками обняв её за талию и сажая на стол, – сейчас мы тайными тропами выйдем на парковку, прыгнем в такси и поедем по домам. Машину мою возле Зималетто уже все видели, наверное. Пусть там и стоит. Мы переоденемся, и…
– Андрей Павлович, – в её голосе была настоящая паника, – что вы делаете?!
– Что?
И только увидев её безумные глаза, Жданов осознал, что сидя на корточках, надевает на Катю ботинки.
– Простите! – он виновато вскинул руки. – Но нам надо спешить, Катя.
– Я не могу домой, – зашептала она в ответ. – Я папе сказала, что во Владимире. Внезапная командировка.
– Тогда – вы к Ольге Вячеславовне. Пусть она подберет вам одежду. Примете душ в мастерской, Милко раньше десяти все равно не появится. А я слетаю до дома… пожалуй, на Федоре. Кира меня растерзает, если увидит во вчерашней рубашке. Катя, официальная версия: я где-то на производстве. Где-то в Зималетто. Бегом.
Она медленно кивнула, слишком огорошенная, чтобы задавать вопросы.

Вернувшись в компанию, Жданов гордо прошагал мимо Клочковой в свой кабинет («читай, читай», – кивнул на журнальчик в её руках).
Пушкарева объяснялась по телефону:
– Да, Кира Юрьевна, как только Андрей Павлович поднимется к себе, я вам обязательно сообщу…
Облокотившись о косяк двери в каморку, Жданов молча разглядывал Катерину. Она положила трубку, тяжело вздохнула и подняла глаза. Удивилась.
– Андрей Павлович?
– Добро утро, Катенька. В смысле, здравствуйте еще раз. И кто же у нас пропал?
Она улыбнулась.
– Вы, Андрей Палыч.
– Я? Очень интересно. В МЧС звонили?
– Нет.
– Нет? – Жданов огорченно покачал головой.
Пушкарева встала, выглянула в кабинет и вдруг втащила Жданова в свою каморку и закрыла дверь изнутри.
– Андрей Павлович, – тихо сказала она, близко мерцая очками, – а что это утром было?
– Поспешное бегство с места преступления, – он покосился на её крохотную ладошку, лежавшую на его предплечье.
– Как вы вообще оказались на месте преступления?
– Мне позвонил Малиновский. Я поехал вас спасать. Сразу поехал, как узнал, Катя, без секунды промедления. И…
– И?
– И случайно заснул.
Она смотрела на него пристально и открыто.
– Как? – непонимающе спросила Пушкарева. – Как вы умудрились заснуть?
– Устал очень, Кать.
Она продолжала таращиться на него, как на привидение.
– Вы очень странный в последнее время, – вынесла Пушкарева вердикт. – Вас Кира Юрьевна ищет.
– Ищут пожарные, ищет милиция… Кать, вам очень идет этот костюм. Мне кажется, вам почаще нужно носить творения Милко.
– Боюсь, что он этого не переживет, – усмехнулась Катя.
Он поморщился, ощущая привычную неприязнь к самоуничижительным репликам Пушкаревой.
– Кать, а закажите нам завтрак, – попросил он. – А я пока загляну к Кире Юрьевне. Перенесу военные действия на вражескую территорию.
– Но пасаран, – вскинула кулачок Катя.
Жданов осторожно стукнул по нему своим кулачищем.
– Но пасаран. А бронежилета у вас нет случайно?
– Бронежилета? Надо – закажем.
Он засмеялся, накрывая её кулак ладонью, а потом пошел сдаваться в плен.
– Кать, – крикнул уже от порога. – Закажите завтрак еще и на Романа Дмитриевича. На сегодня я снимаю с него меморандум.
– Какой меморандум?..

– Екатерина Валерьевна!
Бестолковый Малиновский прыгнул в свою блажь с порога.
– Не велите казнить, велите слово молвить!
Жданов, все еще вибрирующий после очередного скандала с Кирой, рявкнул:
– На колени, холоп!
Малиновский подпрыгнул и присел на диван рядом с Пушкаревой.
– Кто снял с этого чудовища ошейник? – мерцая глазами, спросил он.
– Завтрак, Роман Дмитриевич, – невозмутимо сказала Катя.
Жданов сел между ними, потеснив Ромку с дивана.
– Катюш, вы не обращайте на него внимания, – посоветовал он, – Роман Дмитриевич у нас существо, далекое от цивилизации.
Малиновский кивнул, соглашаясь с диагнозом и жадно набрасываясь на омлет.
– Я же зашел вчера в кабинет Светлейшего всего на минуточку, за отчетом, – слопав хороший кусок ветчины, снова принялся каяться он.
– Что это за отчет такой, который тебе понадобился среди ночи? – спросил Жданов.
– Такой отчет, – ответил многозначительно Малиновский, – который лежит в нижнем ящике твоего стола.
– А, этот отчет.
Катя переводила взгляд с одного собеседника на другого. Легко хмурилась.
– О чем идет речь? О резиновом изделии № 2? – наконец, спросила она.
– Екатерина Валерьевна! – изумленно воскликнул Роман. – Как вы могли такое подумать! Откуда вы вообще набрались этой пошлости?
– От вас, – кротко ответила она.
Жданов засмеялся.
– Я потрясен, – сказал Роман, – тем, что вы опять правы. Как это у вас получается?
– Опыт, – пояснила Пушкарева, усмехаясь. – Сын ошибок трудных.
– Ну и закрыл по инерции кабинет, – вздохнул Малиновский. – Готов принять любое наказание.
– Прикажите отрубить ему голову, – предложил Жданов, все еще посмеиваясь.
Такими их и застукала Кира, влетевшая в кабинет со словами «и если ты думаешь, что тебе всё… »
Остановилась.
– А что это за пикник на обочине? – спросила она.
Жданов отодвинулся от Пушкаревой, погасив улыбку.
– Заходи, – сказал он вежливо. – Хочешь кофе? Канапе с лососем?
– А я смотрю, у вас всё хорошо, – ледяным голосом произнесла Кира. – Пушкарева, я хотела узнать у вас, сможем ли мы сегодня выплатить сотрудникам зарплату. Но очевидно, что вам некогда думать о таких мелочах.
Жданов не видел лица Кати, но её спина мелко дрогнула. Он положил на эту напряженную спину свою ладонь.
– Я думаю, что мы сможем выплатить зарплату завтра, – ровно ответила Катя. – Воропаева, я скажу вам точнее после обеда.
Тишина нависла в кабинете плотным пузырем.
– Простите? – спросила Кира, запнувшись. – Катя, вы обалдели? Вы что себе позволяете?
– Ровно то же, что и вы, – низким голосом с хрипотцой ответила Катя. Наверное, только Жданов услышал её волнение.
– А вы не забыли, Екатерина Валерьевна, – произнесла Кира, чеканя это «Екатерина Валерьевна» как монеты, – что я акционер этой компании?
– Значит, это акции Зималетто дают вам право на неуважительное отношение к сотрудникам компании? Я постараюсь впредь не забывать об этом, Кира Юрьевна.
– Не уважаю я только одного сотрудника этой компании, Екатерина Валерьевна. Единственного.
С этими слова Кира выскочила прочь, оглушительно хлопнув к дверью. Из приемной послышался такой звук, как будто там грохнули вазой об пол.
– Что-то меня в пот бросило, – сказал Малиновский, дергая воротник на своей рубашке.
Пушкарева повернулась к Жданову со слезами на глазах.
– Простите меня, – жалобно всхлипнула она, – я не хотелаааа. Я просто вспомнила ваши слова, что я ваше второе яяяяяяя…
– Катя!
Он обнял её, упоенно радающую, погладил по трогательно торчащим лопаткам.
– Перестаньте рыдать, – велел он, раздумывая о том, не рыкнуть ли громче для пущего эффекта. – Немедленно.
Малиновский смотрел на них во все глаза.
– Да перестаньте вы, – раздражаясь, Жданов отодвинул Пушкареву от себя, пытаясь заглянуть в её глаза. – Я не сержусь на вас.
– Правда?
Слипшиеся от слез реснички взлетели вверх, и во взгляде Пушкаревой появилась надежда.
– Я вами, можно сказать, горжусь, – признал Жданов, мысленно содрогаясь от тех кар, которые нашлет на него Кира. – Так всегда и поступайте с каждым, кто будет вести себя плохо.
Малиновский закашлялся и залпом выпил стакан сока.
– Пойду я, – слабым голос прошелестел он, – прилягу. Что-то сердце прихватило. Андрюшенька, подставь плечо другу. Да не через приемную, идиот, – прошипел он, – будем уходить с черного хода.
Так второй раз за этот день Жданов бежал из своего кабинета через конференц-зал.

– Андрюша, – сказал Малиновский, когда они добрались до его рабочего места, – а ты понимаешь вообще, что происходит?
– Полный звиздец, – мрачно ответил Жданов. – Кира и без того требовала увольнения Пушкаревой. А сейчас она просто не успокоится, пока не выставит Катю вон. А Катю нельзя выставлять вон, в её карманах все Зималетто. Да и вообще!..
Он махнул рукой и пригорюнился.
Малиновский покивал.
– То есть, других проблем ты не видишь?
– Каких? – всполошился Жданов, которому и тех, что лежали на поверхности, было чересчур много.
– Ты же все время трогаешь Пушкареву.
– Что делаю? – не понял Жданов.
– Прикасаешься к ней постоянно. То руку на плечо положишь, то приобнимешь, то погладишь, то волосы ей поправишь. Она у тебя что, вместо кошки? Нервы тебе успокаивает?
– Котенок Екатерина Валерьевна, – хмыкнул Жданов, успокаиваясь. – Как она Киру припечатала? Ну чисто тигра.
– Я вас всего пару дней вместе не видел, – продолжал Малиновский, – а ты… это что, новая форма тимбилдинга? Тактильный контакт с подчиненными?
– Да ну тебя нафик, Ромка. Ты лучше придумай, чем Киру от Пушкаревой отвлечь.
Малиновский вздохнул.
– Ты как дите малое, мой президент. Отвлеки её вашей свадьбой.
Жданов снова помрачнел.
– А других вариантов нет?..

То, что Жданов выпустил из бутылки неуправляемого джинна, стало еще более очевидным к вечеру, когда в его кабинет завалился Милко.
Катя, уже в пальто, стояла возле стола шефа и показывала график выплаты платежей по кредитам.
– Милко, подожди секунду, – попросил его Жданов. – Мы сейчас с Екатериной Валерьевной закончим...
– Если я буду продолжать работать в такой же атмосфере, я смогу шить только то, что можно надеть на ручную обезьянку, – проворчал гений капризно.
– А вы уже этим заняты, – сказала ему Пушкарева и распахнула пальто, демонстрируя свой наряд, – Так что ручные обезьянки теперь будут щеголять исключительно в ваших моделях, маэстро.
Подперев щеку рукой, Жданов наблюдал за ошеломленным на лице Милко с чувством мстительного удовлетворения.
– Кать, – сказал он, преисполнившись благодарности за это целительное зрелище, – вы подождите меня на ресепшене десять минуточек, пожалуйста. Я отвезу вас домой.
– Конечно, – сказала она с чувством собственного достоинства. – Я только к Ольге Вячеславовне загляну. Вы сможете найти меня в мастерской.
И она вышла.
Милко задумчиво посмотрел ей вслед.
– Все-таки, – сказал он с неожиданным удовольствием, – мои наряды способны украсить даже ядерную бомбу. Я действительно великий модельер, Андрюша.
– Ну в этом никто не сомневался, – ответил Жданов благодушно.
Почему-то, несмотря на очевидный раздрай с дорогой невестой, задержку зарплаты и проблемы с кредитами, у него было просто замечательное настроение.

_________________
Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость. (с)

Смелая Катюшка - это нечто!
Спасибо за доставленное удовольствие!

_________________

Да уж, опыт не пропьешь!


Или у Милко попросим, красненький такой... Уж очень цвет Жданову к лицу...

Это не джин, это круче! В костюме от Милко - не баррикады! Врагу не сдается наш гордый Варяг.

Tapatunya, просто феерия!

_________________
Не обижайте тех, кто вас любит, ведь они беззащитны из-за любви к вам

– Я думаю, что мы сможем выплатить зарплату завтра, – ровно ответила Катя. – Воропаева, я скажу вам точнее после обеда.
Это было круто. Круче яиц.
– Если я буду продолжать работать в такой же атмосфере, я смогу шить только то, что можно надеть на ручную обезьянку, – проворчал гений капризно.
– А вы уже этим заняты, – сказала ему Пушкарева и распахнула пальто, демонстрируя свой наряд, – Так что ручные обезьянки теперь будут щеголять исключительно в ваших моделях, маэстро.
Бедный Милко. Для него это культурный шок.

Тапа, как мне нравится такая Катька! Спасибо, порадовала.
(шепотом) А "Обратную сторону СС" продолжишь?

Какое чудо!
Какая прелесть! Браво автору!!!
Тапатунья, как же ваши фантазии греют сердце и душу! Вы - просто чудо, обожаю вас!
Спасибо и огромного вдохновения вам!
Не даром я терпела с чтением для выходных удовольствие получила вдвойне! Отдохнула и смогла насладиться в полной мере каждой строчкой...
Как же мне нравится ваше видение! Так люблю этих персонажей...

_________________
"Я... боюсь художников. Очень уж легко их брата обидеть, проще, чем коту на хвост наступить." (с) МФ.

Это просто фантастика: легко, не без иронии, с улыбкой и на позитиве Ваши герои преодолевают трудности, которые сами же и создают! И наблюдать за этим одно удовольствие!
Спасибо!