Я случайно наткнулась на очень, по-моему, интересную статью, читать тяжело, страшно, но познавательно...
Маугли из концлагеря. Как сбежать из Северной Кореи, если тебе не повезло в ней родиться
Текст: Екатерина ЧекушинаСбежать из Северной Кореи непросто. Особенно непросто сбежать из северокорейского концлагеря. Особенно если ты в нем родился. Это удалось лишь одному человеку. Его зовут Шин Ин Гын, и о нем наш рассказ. 
Шин лежал на бетонном полу в темной одиночной камере. Он давно потерял счет времени. Охранники перестали заходить к нему после того, как воспалилась обожженная во время пыток спина и от него стало невыносимо вонять. Они ждали, когда он умрет. А он все равно продолжал жить и каждый день сквозь сгусток боли и бреда доползал до водопроводного крана в углу, чтобы попить. Шину было всего тринадцать лет. Почему он оказался в этой камере? Его мать была поймана при попытке побега — это было самым страшным преступлением в лагере № 14, где Шин родился и вырос. Его схватили и долго пытали — за то, что она была его матерью, а в Северной Корее нет преступления хуже, чем быть родственником врага народа. Он ненавидел свою мать.
Детство
Шин Ин Гын родился в одном из самых страшных мест на Земле, которое существует до сих пор, хоть его и нет ни на одной карте мира. Это лагерь № 14 — концентрационный лагерь для врагов народа в Северной Корее. Враги народа — это партийные чиновники, ставшие жертвами политических интриг, но чаще просто родственники тех, кто сбежал из страны. Подразумевается, что в заключении они будут трудиться до возможного перевоспитания или почти гарантированной смерти от истощения.
У Шина было абсолютно сюрреалистическое детство. Вообще-то сексуальные и даже обычные бытовые контакты между разнополыми заключенными лагеря категорически запрещены. Однако дети там иногда появляются — с разрешения сверху. По большим праздникам, таким как день рождения Ким Чен Ира, узники, достигшие двадцати лет и чем-то выслужившиеся перед начальством, получают возможность вступить в брак. Пары формирует охрана, и отказаться от «наградной» жены или мужа невозможно. Впрочем, это не так страшно: супругам в любом случае предстоит встречаться всего несколько раз в год, опять же за особые заслуги.
Если в таком браке появляются дети, женщину переводят из общего барака в «образцовую деревню», что подразумевает проживание в доме на четырех матерей — с кухней, но без мебели, водопровода и санузла. С гигиеной все вообще не так просто. Мытье корейским узникам не полагается. Иногда летом удается постоять под дождем или сбежать во время работ на речку. Естественные надобности весь лагерь (как и большинство населения Северной Кореи) справляет в общих уличных уборных, так как после прекращения советских поставок сельскохозяйственных удобрений отходы человеческой деятельности стали для корейцев стратегически важным ресурсом.
Шин помнит, что его первые годы прошли в абсолютно пустой комнате с тусклыми окнами, затянутыми виниловой пленкой, и голым бетонным полом, где его запирали, пока мать уходила на работы. Скуки как таковой не было: он был слишком голоден и заторможен, чтобы скучать. Ели они почти исключительно капусту и кукурузу в разных видах, мать оставляла ему завтрак и обед, который он съедал сразу. Иногда Шин съедал даже ту еду, которую мать отложила для себя, и тогда ему крепко доставалось мотыгой или лопатой. Чуть позже, когда Шина стали выпускать гулять, у него наконец появилось развлечение: он ловил крыс и кузнечиков и поджаривал их на костре. Это было любимое лакомство его детства. Впрочем, в 90-е, на которые пришлось детство Шина, катастрофический голод накрыл всю Северную Корею. Прекратившаяся помощь СССР поставила страну на грань выживания. Люди умирали десятками тысяч и сотнями убегали в Китай. Их родственники пополняли население лагеря № 14.
В шесть лет лагерные дети отправлялись в школу и начинали работать — заготавливали дрова, чистили снег и выгребали содержимое сортиров. Семь дней в неделю их учили базовым навыкам чтения, счета и письма, причем писать надо было о своих провинностях за прошедший день. Процедура покаяния вообще составляла основу школьного процесса. «Малолетние ублюдки», виновные по факту рождения, должны были хорошо усвоить свою вину. О мире за пределами лагерных стен в школе не давали ни малейшего представления. Задавать вопросы учителям запрещалось.
В десять лет детей забирали из дома и селили в школьном общежитии. С этого же возраста они начинали работать в угольных шахтах.
10 заповедей лагеря №14 1. Задержанные при попытке побега, а также те, кто знал и не сообщил об этом, расстреливаются немедленно
2. Запрещается собираться группами более двух человек
3. Заключенный, уличенный в воровстве или сокрытии продуктов питания, расстреливается немедленно
4. Заключенный, отказывающийся беспрепятственно выполнять указания сотрудника охраны, расстреливается немедленно
5. Заключенный, укрывший или оказывающий помощь беглецу, расстреливается немедленно
6. Заключенный обязан незамедлительно докладывать о подозрительном поведении других заключенных
7. Невыполнение рабочей нормы на день наказывается расстрелом
8. Вступившие в физическую сексуальную связь без предварительного разрешения расстреливаются немедленно
9. Заключенный, отрицающий свои прегрешения перед государством, расстреливается немедленно
10. Заключенный, уличенный в нарушении установленных в лагере правил, расстреливается немедленно
Неудавшийся побег
Монотонная, трудная, грязная жизнь шла своим чередом. Шин не знал иного состояния, кроме заторможенного равнодушия, которое нарушало только одно желание — утолить голод. Ради того, чтобы не чувствовать голод, дети были готовы на все: воровать, доносить друг на друга, копаться в помете свиней на ферме в поисках непереваренной кукурузы.
Однажды Шина за хорошую выработку на шахте наградили визитом домой. Для него в этом не было особой радости: ласка и теплота в его отношениях с семьей полностью отсутствовали. Однако мальчик послушно отправился в «образцовую деревню», где прошло его детство. Мать встретила его без энтузиазма: к ужину прибавился еще один рот. Она накормила Шина кукурузной кашей и быстро уложила спать. Перед тем как заснуть, мальчик услышал какую-то возню на кухне. Он встал, дошел до приоткрытой кухонной двери, заглянул туда и замер от чувства острой несправедливости и жалости к себе: на побывку еще пришел его старший брат и мать кормила его... рисом! Надо сказать, что рис был больше чем просто едой. В Северной Корее он являлся символом домашнего уюта, довольства, благополучия. Чтобы достать рис в лагере, его приходилось по зернышку воровать с полей, рискуя быть жестоко избитым. И вот этим деликатесом мать потчевала старшего брата, забыв про младшего! Шин прислушался, о чем они говорят, и обомлел во второй раз: мать и брат готовились бежать!
В лагере существовало десять правил, десять заповедей, которые дети первым делом вызубривали в школе. Первая из них гласила: «Узнавший о плане побега и не доложивший начальству, карается расстрелом». Вообще стукачество было основным принципом лагерной жизни — только так можно было заработать послабления и дополнительный паек. Мысли об этом наложились в голове Шина на горькую обиду, что его обделили рисом. Он сделал то, что будет скрывать потом долгие годы, выбравшись из ада: сбежал из дома и со всех ног бросился по ночной улице к школьному общежитию. Учителей и надзирателей уже не было, был только старый сторож, которому Шин и доложил о плане побега. Мальчик не знал, что старик скроет его «заслугу» и скажет, что сам вычислил беглецов. На следующий день мать и брата Шина поймают, а вскоре и расстреляют. Незадачливого стукача тоже заберут в пыточное отделение, где будут подвешивать за ноги над раскаленными углями и дознаваться, было ли ему известно о планах матери. Роковое недоразумение, чуть не стоившее нашему герою жизни.
После того как воспалилась обожженная спина, Шин провел две недели в одиночной камере на грани жизни и смерти. Может быть, охранники устали ждать, а может, история с доносом все же всплыла — однако наступил день, когда железная дверь открылась, живой труп в рубище, перепачканном кровью, гноем и экскрементами вытащили наружу и отправили в общую камеру. Следующее воспоминание Шина — добрый голос старика, склонившегося над ним: «Как же так, парень, совсем плохо у тебя со спиной. Сейчас я соскребу всю эту гадость. Будет щипать, терпи!» Это был Дядюшка. Совсем древний, по меркам лагеря, пятидесятилетний старик, который взялся выхаживать мальчика. Он соскребал гной деревянной ложкой и промывал ему раны соленым капустным супом, который в тюрьме давали на обед. Он рассказывал Шину волшебные истории про волю, про большие города, про другую жизнь. Самым любимым хитом было перечисление способов приготовления свинины, в которой Дядюшка знал толк. Первый раз в жизни Шина кто-то жалел. Это перевернуло его мир.
«Парень, тебе еще жить да жить... — вздыхал Дядюшка. — Не теряй надежды, ведь, как говорят, солнце заглядывает даже в крысиные норы».
Новый друг
Через шесть месяцев после неожиданного погружения на самое дно лагерной жизни, в пыточные подвалы, Шина так же неожиданно вернули обратно, в школьный барак. Дядюшку он уже никогда не видел. Снова потянулись тяжелые трудовые дни. В шестнадцать лет Шина распределили на взрослые работы. Сначала это было строительство гидроэлектростанции, фактически голыми руками, только при помощи кирок и лопат, потом — свиноферма, потом — ткацкая фабрика. На этой последней работе, где трудились почти одни женщины, Шину открылась еще одна неприглядная сторона лагерной жизни. Для заключенных секс был строжайше регламентирован, однако охранники могли иметь отношения с любой женщиной по своему выбору. Избранница получала дополнительный паек. Однако, если женщине случалось забеременеть, она бесследно исчезала. Поговаривали, что их просто расстреливали в соседнем леске.
В ремонтном цехе фабрики Шин встретил еще одного удивительного человека «с воли». Его звали Пак. Это был выходец из высокопоставленной партийной семьи, получивший образование в ГДР. Когда-то он работал тренером по тхэквондо, потом поссорился с каким-то важным чиновником, и тот устроил так, что Пака выгнали с работы. Взяв жену и младшего ребенка, опальный тренер выехал в Китай. Спустя два года он имел неосторожность вернуться, чтобы забрать старшего сына. Несмотря на связи, взятки и заверения, что все будет хорошо, на границе Пака задержали и отправили в лагерь № 14.
Начальство с самого начала дало Шину понять, что от него ждут доноса про «китайского шпиона». Их поставили в одну бригаду и всячески поощряли сближение. Шин и без всяких поощрений готов был целыми днями слушать Пака. Деньги? Личные автомобили? Планета Земля, которая представляет собой гигантский шар? Наконец, двадцать способов пожарить отбивную из свинины?! Все это было удивительно и прекрасно! Пак настолько был сражен наивностью и детской непосредственностью Шина, что вскоре забыл об осторожности и стал рассказывать не только про бытовую сторону жизни за пределами периметра лагеря, но и про политику Ким Чен Ира, Южную Корею, махинации чиновников... Конечно, Шин не понимал и половины из этого. Однако он принял невероятное решение для человека, выросшего в северокорейском лагере: он решил не сдавать Пака начальству. Да, ему обещали пост бригадира и возможность приглашать к себе «на уборку» фабричных женщин, но... «Я понял, что не выживу без рассказов Пака. Это была моя ежедневная порция счастья, то, ради чего стоило жить!» — скажет он впоследствии журналистам. Пак научил Шина мечтать о свободе. Однажды коренной житель лагеря № 14 пришел к своему другу со словами: «Я знаю все о местном устройстве. Ты знаешь все о том, как устроено там. Мне кажется, нам надо объединиться и... двигать отсюда!»
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Такое счастье у всех, что видят его.
