sole, спасибо!
Глава 3. – Я думала, в моей жизни его нет и никогда больше не будет… Я не позволяла себе надеяться и думать по-другому, но однажды я услышала… Кира… её признание… я помню каждое слово…
Катя сидела в кабинете Андрея. В руках она держала куклу, – ту самую куклу, которую Андрей подарил ей на день рождения.
– Я ждала его, я так его ждала, а он… Скажи, – просила она, вглядываясь в бесстрастное кукольное личико, – он забыл меня? А может… ничего и не было и всё это только блажь, сон, приснившийся нам с Кирой?
Тридцать дней и ночей, семьсот двадцать часов, каждую из сорока трех тысяч двухсот минут она ждала и надеялась, что когда Андрей вернётся, они наконец-то смогут поговорить. Она не будет больше такой непреклонной и выслушает его, а он… может быть Андрей скажет ей… повторит то, что говорил не раз и чему она так упрямо не хотела верить?
Сердце замирало, когда она представляла себе их встречу…
Сегодня Андрей Жданов наконец вернулся, но сразу стало понятно, что откровенно разговаривать с ней он не собирается.
Андрей был мягок, улыбчив и поразительно спокоен. К ней заглянул всего на минуту, поздороваться и отчитаться о командировке. Несколько формальных вежливых фраз, обещание появиться на обсуждении предстоящего показа и… дверь за ним закрылась.
А перед ней не дверь, в эту минуту перед ней как будто закрылась дорога к счастью.
– Но он же признался Кире, что любит меня! – обращаясь к своей молчаливой собеседнице, вспоминала Катя, подслушанный месяц назад разговор. – Зачем?
«Возможно, Андрей просто хотел таким способом избавиться от Воропаевой?» – неожиданно пришло ей в голову.
Глупая, глупая Катя Пушкарёва. Что же ты сделала с собой, дурочка?
Ты смогла устоять и не поверить Андрею и бог весть почему, поверила в кошмарный Кирин бред.
«Подожди, а что тогда значит кукла в его постели? – спросила она себя. – Да ничего это не значит! Пустая прихоть да и только… А как же драка, о которой рассказывала Кира? Она не могла её придумать… Конечно, не могла. Кира говорила правду, ему действительно было очень плохо… Только, при чём здесь любовь? Он потерял свой высокий пост, испугался, что может потерять компанию, а тебя вспоминал в пьяном бреду, потому что ты была и есть источник всех его бед и несчастий. Любовь к тебе – это фантазия нездорового Кириного воображения. «Зималетто», всегда и только «Зималетто», и ничего личного как говорится».
Теперь было ясно, зачем Жданов так настойчиво повторял ей слова о любви. Ему было неважно, поверит она его признаниям или нет. Он хотел быть уверенным, что она не отступится, не испугается трудностей и выполнит своё обещание – во что бы то ни стало вытащить «Зималетто» из долговой ямы. Андрей видимо решил, что «подогревая» воспоминания о былой «любви», он заставит её ради спасения его фирмы вывернуться наизнанку.
«Андрей Палыч, Андрей Палыч, какой же вы… глупый, – думала Катя, прижимая к себе многострадальную куклу. – Любящее сердце во сто крат сильнее разума. И каким бы недостойным не был тот, кого любят, любящий человек сделает для любимого всё, что только может и безо всяких просьб и ухищрений с его стороны».
Вот и она сделала всё, что смогла и прошедший показ лучшее тому подтверждение.
Сегодняшний триумф был бесспорным. Даже Милко вынужден был признать её победу.
Катя невольно улыбнулась, вспомнив какой растерянный вид был у великого дизайнера, когда женсовет решился и вышел на подиум, чтобы доказать правильность её теории – все женщины прекрасны, нужно только почаще напоминать им об этом.
Новая коллекция не просто оказалась удачной, она была принята с восторгом и сулила компании огромную прибыль. Теперь «Зималетто» уже ничего не угрожает и очень скоро фирма снова поднимется на вершину модного олимпа.
А ведь совсем недавно она даже подумать боялась, что всё у них получится. Сколько бессонных ночей, сколько волнений и тревог ей пришлось пережить, прежде чем её идея нашла своё воплощение. А сколько ожиданий было связанно с этим показом, сколько надежд…
Одна Надежда, правда, оказалась неожиданной.
Сегодня в отеле на презентации новой коллекции Андрей появился в компании с очаровательной женщиной, – их новым партнёром из Киева.
Не нужно было быть особенно проницательной, чтобы заметить взаимное притяжение этих двух посылающих друг другу восторженные взгляды людей. На красивую пару сразу же обратили внимание журналисты, хором обступившие Жданова и его спутницу.
Андрей не скупился на похвалы своему новому кумиру, а она не сводила с него сияющих глаз.
Она влюблена в него, Катя сразу это поняла. А он? Андрей был счастлив, он купался в привычной для себя атмосфере всеобщего обожания, и, раздавая направо и налево улыбки, ни на секунду не отпускал от себя свою спутницу, словно демонстрируя всем – у него новая муза, на его горизонте зажглась новая звезда, и зовут эту звезду Надежа Ткачук.
Сегодня Андрей Жданов наконец-то сбросил с себя маску. Ему больше незачем изображать из себя влюблённого трубадура, и Катя Пушкарёва ему больше не нужна.
Раздавленная безысходностью, своим бессилием, невозможностью что-либо изменить, еле дождавшись окончания презентации, она отправила Кольку и маму домой, а сама приехала сюда в «Зималетто». Долго сидела у себя, обдумывая всё, что с ней произошло и, стараясь найти выход из создавшегося положения, а потом пришла в кабинет Андрея, чтобы в последний раз почувствовать себя рядом с ним и мысленно проститься.
«Я вполне рассчиталась по долгам и больше никому ничего не должна. Завтра… – она остановила взгляд на далеко за полночь убежавшей часовой стрелке, – уже сегодня напишу заявление и…»
Смотреть, как у Андрея развивается новый роман, она не в силах, а значит, у неё нет другого выхода, – она должна как можно скорее уйти из «Зималетто». Нет! Она должна бежать отсюда! Бежать и не оглядываться…
Он примчался в «Зималетто» прямо от трапа самолёта, у ресепшена наткнулся на женсовет, не понятно с какого перепугу в полном составе оказавшийся на работе в такую рань, обаял милых дам, и узнал, что президент тоже уже находится на своём рабочем месте.
Трусливо сбежал к себе, решив, что прежде чем идти к Кате ему нужно ещё раз просмотреть отчёт о командировке. Просмотрел, побегал по кабинету, сосчитал до ста, потом позвонил Малиновскому, узнать, когда тот возвращается, потом ещё раз сосчитал до ста и, наконец, решился.
Его чудо, его маленькое любимое солнышко, его Катя сидела за столом и перебирала какие-то бумаги. Андрея совсем не удивил мягкий свет, словно исходивший от неё, – она же солнышко, чему здесь удивляться? Его ошеломили его собственные непередаваемые ощущения. Когда он открыл дверь и увидел Катю, то сразу почувствовал охватившее всю его сущность ласковое тепло, словно он с порога окунулся в поток света, которым было заполнено всё пространство вокруг неё. А когда Катя оторвалась от бумаг, подняла глаза и посмотрела на него, – он захлебнулся на вздохе и утонул в этом океане нежности.
Стоял, как дурак, улыбался и не мог вымолвить ни слова.
На миг ему показалось, что и Катя смотрит на него как-то особенно, но её сухое: «Здравствуйте Андрей Палыч? Пожалуйста, присаживайтесь. Как съездили?» подействовало как ледяной душ и сразу отрезвило его.
Ничего не изменилось, она всё так же холодна и далека, как и прежде.
Чувствуя крайнюю неловкость, не соображая, что говорить и как себя вести, чтобы не выглядеть в Катиных глазах полным идиотом, он постарался как можно быстрее закончить их деловую беседу. Ему ещё предстояло пережить общее собрание, на котором Катя попросила его присутствовать. Как он вытерпит эту пытку, Андрей себе не представлял. Его неадекватное состояние должно было сразу всем броситься в глаза, – ведь не заметить его паранойю мог только слепой.
Спасла его от неминуемого позора Надежда.
Узнав, что она приехала, Андрей воспользовался моментом и, под предлогом необходимости достойно встретить важную гостью, сбежал из конференц-зала.
Андрей провёл с Надей весь день, – демонстрировал ей производство, возил по зималеттовским магазинам. В отель на показ новой коллекции они тоже приехали вдвоём.
Надя вселяла в него уверенность. Рядом с ней он чувствовал себя свободно и раскованно, чего наверняка бы не случилось, появись он на презентации один.
Сегодня был Катин день и никто, в том числе и он сам, не должен был его испортить!
Совсем не реагировать на Катерину, конечно, не получилось.
Сначала его сразило наповал её платье.
«Ну, Катя! – восхищался он ею. – Решиться на такое декольте – это же не каждая светская львица себе позволит!»
Потом Милко стал дурить, и он бросился на помощь. Подбодрить, добавить уверенности в своих силах. Конечно, главную роль сыграл женсовет, но и его поддержка не была лишней. Андрей видел по Катиному взгляду, что она благодарна ему, а когда подошёл поздравить её с успехом и взял за руку – сразу ощутил то самое солнечное тепло, которое согревало его утром.
На этом всё хорошее закончилось. Кира, застрявшая в Праге по вине своей подруги и опоздавшая на показ, появилась в самом конце и устроила ему дежурный скандал, приревновав к Надежде. Тут же Воропаев, как стервятник, почуявший добычу, распустил крылья и попытался клюнуть его побольнее.
Нужно было немедленно спасать положение. Не хватало ещё, чтобы отголоски их перебранки докатились до гостей в зале и до Кати.
Сегодняшний показ начался великолепно и так же красиво должен был завершиться.
Не слушая Надиных заверений, что она прекрасно доберётся сама, он отвёз её в гостиницу, а потом поехал объясняться с Воропаевой.
Ставить точку в отношениях с Кирой было очень не просто и не только потому, что их связывали четыре года совместной жизни. Он любил Киру, и не когда-то давно, он любил её сейчас – любил, как сестру, как близкого друга, как родного человека, чувствовал свою вину перед ней и, расставаясь, должен был постараться сделать всё, чтобы она пережила их разрыв как можно мягче, как можно безболезненней.
Уставший и вымученный до предела Андрей не поехал сразу к себе домой, а заехал в «Зималетто», чтобы забрать куклу, которую утром оставил в кабинете.
Извинившись перед пытавшимся что-то ему сказать охранником: «Прости, Сергей Сергеич, всё потом… всё завтра», он так задумался, переживая заново всё, что произошло в Кириной квартире, что вместо своего нынешнего кабинета по инерции пришёл в президентский.
Опомнился только в приёмной, хотел развернуться и уйти, но в последний момент передумал и, толкнув, открыл дверь.
На столе неярко горела лампа, чуть поодаль лежала забытая женская сумочка…
Почему-то возникло ощущение, что хозяйка кабинета только что была здесь, вышла на минуту и скоро вернётся.
Андрей сел в президентское кресло огляделся по сторонам, потом медленно провёл ладонью по столешнице.
Никаких ностальгических воспоминаний или ощущений его былого присутствия в этом кабинете у него не возникло. Ни себя, ни тем более Александра Воропаева, он за этим столом не видел. Никого кроме Кати. Это её место по праву. Андрей был в этом уверен.
Он ещё раз окинул взглядом знакомую обстановку, задержав его на неприметной двери в каморку, вздохнул и уже собрался пойти к себе, когда заметил на краю стола раскрытую тетрадку. Взгляд упал на исписанную знакомым почерком страницу… Одно слово, которое сразу бросилось в глаза – ЛЮБИМЫЙ… и его как громом поразило.
Дневник, понял он, это Катин дневник и в нём есть ответы на все его вопросы.
Ни угрызений совести, ни сомнений он не испытывал. Только огромное желание поскорее всё узнать, а ещё страх – вязкий тягучий граничащий с паникой страх прочитать в этих записях такое, чего он не сможет пережить.
Кровь зашумела в голове. Он протянул руку, дотронулся до тетради, резко, словно обжегшись, захлопнул её, а потом судорожно придвинул к себе, открыл и стал читать с самого начала с первой страницы с самой первой записи.
Ему казалось, что он не умеет плакать. Никогда в жизни, даже в самые драматичные её моменты он не плакал – скрипел зубами, сжимал до боли кулаки, стонал, когда думал, что его никто не слышит, но плакать… такого с ним не случалось никогда.
«Бедная моя девочка, – гладил Андрей дрожащими пальцами исписанные странички. – Как же я виноват перед тобой».
Да он виноват, страшно виноват. Каким же безнадёжно тупым и слепым он был.
Нежная, добрая, всё ему прощавшая, Катя любила его с самого первого дня с первой встречи. Боготворила его, готова была для него, ради него на всё. И даже когда узнала, что он предал её, когда поняла, кто он есть на самом деле, продолжала любить и прощать. В её чувстве к нему не было ни грамма рассудка и ни крошки корысти – только бесконечная любовь и столь же бесконечная боль.
«Я умерла сегодня днём», написала она в минуту отчаяния.
«Нет, Катенька, это я… я убил тебя! И нет мне прощения».
Какой тяжёлый сегодня день – он весь словно соткан из взлётов и падений, из горчайших разочарований, непереносимой боли и внезапной великой радости.
Только что он плакал, вчитываясь в безнадежные, пропитанные страданием строчки Катиной исповеди, а сейчас готов был расцеловать каждую букву в её последней записи.
«Я давно простила тебя. Ты уехал, и мне стало плохо. Прошёл месяц, целый месяц, ты появился, и я опять медленно схожу с ума. Зорькин прав – это не лечится. Это как наваждение. Это чувство – великое благо, данное нам свыше и мы не в силах что-либо изменить. Наверное, я не забуду тебя никогда, моего единственного нежного и удивительного. Это, конечно, глупо, но мне хочется, чтобы когда-нибудь ты прочёл эти строки, потому что я сама вряд ли смогу тебе объяснить…»Она любит его! Она всё ещё его любит!
Теперь он не отступится и сделает всё, чтобы вернуть её. Завтра утром он поедет к Кате, и будет до тех пор умолять его выслушать, пока она не согласится. Она должна понять и поверить, что он любит её и будет любить всегда, что бы не произошло!
Глава 3. Продолжение– Катя?! – уставился Андрей на сидевшую в его кабинете за его рабочим столом с куклой в руках девушку.
– Андрей Палыч?! – в тон ему спросила не менее удивлённая Катя.
И оба замерли ошеломлённые этой невероятной встречей.
Первой пришла в себя Катерина.
– Что, Андрей Палыч, не спится? Решили помочь Потапкину и лично посторожить свою собственность?
– Что вы здесь делаете? – поинтересовался так и не опомнившийся от всех сегодняшних потрясений Андрей.
– А вам какое дело? Пока я здесь президент и вольна делать всё что захочу.
«Да? И даже лазить по чужим столам?» – хотел поинтересоваться Андрей, но промолчал. Что значит кукла, извлечённая из ящика его стола по сравнению с дневником.
Только Катенька, похоже, и без слов всё поняла, – взглянула на куклу, которую всё ещё продолжала держать в руках, покраснела как помидор и, отложив игрушку в сторону, резко поднялась из кресла.
– Разрешите мне пройти, – сжав губы и не поднимая глаз, потребовала она.
– Кать, подожди. Давай поговорим спокойно.
– О чём? О перспективном плане развития «Зималетто»?
Она была такой забавной, такой удивительно милой, когда на него сердилась, что Андрей не мог сдержать улыбки. Катерину это, похоже, разозлило ещё больше.
– Я прошу вас, посторонитесь, и дайте мне возможность уйти!
Как же ему сейчас хотелось схватить её, прижать к себе и целовать до тех пор, пока она сама не признается ему в том, о чём он только что прочитал в её дневнике.
– Нет, Кать. Я не выпущу тебя, пока мы с тобой всё не выясним.
– Что?! Да как ты смеешь! – возмутилась Катя, уставившись на него снизу вверх сверкающими от гнева глазами.
– Я люблю тебя.
– Неужели?.. Помнится, вы и раньше говорили мне, что вы меня любите, когда хотели спасти компанию.
– Мне наплевать на компанию! – вспылил Андрей. – Мне нужна только ты.
– Поздно, – Катя судорожно вздохнула и отвела взгляд. – Слишком поздно, Андрей Палыч.
– Никогда не поздно начать всё сначала.
– Сначала?.. А разве у нас с вами до этого что-то было?
– Мы любили друг друга.
– Ты называешь это любовью?.. – горько усмехнулась она. – Ты раздавил меня, растоптал…
– Я виноват, я очень виноват… Прости меня, Кать, пожалуйста, прости.
– А я простила тебя, давно простила… А теперь я хочу только одного – всё забыть! Понимаешь? И никогда, слышишь, никогда больше не говори мне о любви! Оставь меня в покое!
– Я не могу! Не могу оставить тебя, потому что люблю!.. И ты, Кать, меня любишь.
– Я?!.. Вы ошибаетесь Андрей Палыч. Я вас не люблю.
– Ты сама не веришь в то, что говоришь.
– Знаешь, Андрей, у меня к тебе не осталось никаких чувств – ни любви, ни ненависти… Ничего! Неужели ты не видишь?
– Это не правда, Кать! Я знаю, что ты любишь меня, и я не понимаю, зачем ты пытаешься меня обмануть? Почему ты не хочешь дать мне шанс всё исправить? Кать, поверь, я смогу… Я так сильно тебя люблю…
– Всё! Хватит! Я больше ничего не хочу слышать!
Оттолкнув Андрея, Катя бросилась к двери и вдруг…
– Когда я слышу из кабинета: «Катя, Катенька», лечу со всех ног. Когда я вижу его улыбку, весь мир для меня переворачивается.
– Что?!! – замерла она, не веря своим ушам.
– Я люблю его каждой клеточкой, – продолжал цитировать Андрей. – Я дышу им, я живу только мыслью о нём. Когда его нет рядом, когда я не слышу его голоса, весь день для меня прожит зря…
– Ты читали мой дневник?!.. Как ты смел! Ты… ты… – слёзы брызнули у неё из глаз. – Это подло, понимаешь, подло!
– Кать, я… Прости… Пойми, я должен был это сделать! – Андрей попытался удержать её, успокоить, но Катя резко отстранилась, а потом размахнулась и ударила его по лицу.
– Не смей ко мне прикасаться! – выкрикнула она и выбежала из кабинета в последний момент, неожиданно выключив в нём свет.
Словно поставила окончательную и бесповоротную точку и в разговоре и в их с Андреем отношениях.
Во только силы свои не рассчитала.
Сразу за дверью ноги подкосились и Катя, съехав спиной вниз по стене, уселась на пол.
Ещё успела подумать: «Сейчас Андрей выйдет и увидит, как я тут сижу», но уже было всё равно. Пусть выходит, пусть видит… Она не железная и у неё нет больше сил.
Андрей не стал догонять Катю.
«Пусть успокоится, придёт в себя», – решил он.
Позвонил Потапкину, предупредить, чтобы тот вызвал Катерине Валерьевне такси, когда она соберётся домой и проследил, чтобы всё было в порядке, потом подошёл к окну, и чуть раздвинув жалюзи, долго всматривался в залитый огнями огромный расстилающийся у его ног город.
«Что же происходит с тобой Катя, почему ты признаёшься мне в любви на бумаге, а в жизни не хочешь поверить и простить? – думал Андрей. – Неужели ты боишься меня? Боишься, что я опять обижу тебя. Не доверяешь мне. Катя, Катя, да я скорее умру, чем огорчу тебя».
Он был уверен, что не отступится, теперь, когда он знает, что Катя любит его, он будет шаг за шагом добиваться её прощения.
«Я пробьюсь через все преграды что ты выстроила между нами и докажу тебе свою любовь!»
Окрылённый надеждой, полный решимости завтра же начать осаду Катиных бастионов, Андрей уже собрался покинуть кабинет, когда около двери на небольшом пространстве, освещённом пробивающимся сквозь щель светом из приёмной, увидел куклу, оказавшуюся там, скорее всего в тот момент, когда они с Катей выясняли отношения.
Андрей подошёл, нагнулся, чтобы поднять её, и вдруг, сражённый страшной мыслью: «А если Катя не сможет переступить через прошлые обиды, если ей не хватит сил поверить мне и простить?», не удержался на ногах и сел там, где стоял.
Прошло время, слёзы закончились, а Андрей из кабинета так и не вышел.
«Уснул он там что ли? – обиженно шмыгнула носом Катя и попыталась приподняться и встать, когда у неё прямо над головой вдруг раздался приглушённый голос Андрея.
– Ну что малыш, опять мы остались с тобой вдвоём.
«С кем это он разговаривает? И почему я слышу его голос так близко?.. Он сидит за дверью, так же как ты только с другой стороны, а разговаривает… с куклой», – догадалась она.
– Не хочет нас Катенька простить. Рассердилась, что я дневник её прочитал…
«Рассердилась, любая на моём месте рассердилась бы», – мысленно включилась Катя в монолог Андрея.
– Дерётся ещё.
Он так произнёс это «дерётся», что Катя не удержалась и улыбнулась, хотя весёлого конечно было мало.
«И поделом вам, Андрей Палыч».
– А что мне было делать? Что?! – он будто читал её мысли и тут же отвечал на них. – Я люблю её так сильно, что жить без неё не могу. Я думаю о ней день и ночь, а она… Она не то, что поговорить, она даже подойти к ней не позволяет… И вдруг передо мной лежит эта тетрадь… Ну не сумел я удержаться, не сумел!
У Кати голова закружилась от мгновенного осознания своей неправоты и жестокосердия. Получается, и Андрей этот только что доказал, что весь последний день, она заблуждалась, перевернув из-за своей глупой ревности все увиденные события и факты с ног на голову.
«Что на меня нашло? – сокрушалась она. – Сама же хотела с ним поговорить. Почему не выслушала, почему опять не поверила?!»
«Катенька, Катенька, – думал в это же время Андрей, – тебе кажется, что я бездушный циник? Это не так, родная моя. Если бы ты знала, как я раскаиваюсь... Я читал твой дневник и умирал от горя, от невозможности исправить то, что натворил…
Но если бы ты меня простила, я знаю, я уверен, я смог бы сделать тебя самой счастливой женщиной на свете. Я всего себя бы тебе отдал – всего до капли!»
«А теперь уже ничего не исправить», – раскаивалась Катя, вспоминая какое лицо, было у Андрея, когда она его ударила.
У него были такие глаза! Казалось, в них смешалось всё – боль обида непонимание и… мольба.
«Нельзя обмануть самого себя, – продолжал размышлять Андрей. – И я давно уже не обманываю и не обманываюсь. Я не смогу жить прошлой жизнью. В той жизни меня уже нет. А без тебя, Кать, меня не будет и в будущем!»
Если Катя его не простит, единственное что он сможет для неё сделать – уйти с дороги и не мешать ей жить.
Он должен будет уехать, принял крайнее решение Андрей.
Москва слишком мала, чтобы в ней можно было спрятаться от любви. Да и как жить рядом и на расстоянии от неё? Наблюдать издалека, как сложится её жизнь, как она когда-нибудь встретит человека, полюбит… Ждать, когда её навсегда у него отнимут?.. Не сможет он. Не выдержит.
– Есть только один выход, – Андрей произнёс эти слова вслух. – Разлука. Чтобы ничего о ней не знать и никогда больше не встречаться…
«Боже! Но это же всё равно, что заживо умереть!»
Испепеляя надежду, высасывая силы, отчаяние нарастало, как снежный ком.
Он будет бороться, у него ещё есть шанс. Один… единственный… последний шанс. Но если случится непоправимое – он уедет, и не важно, что будет с ним, главное чтобы Кате жилось спокойно.
– Помнишь, мы на Севере встретили одного парня, – обратился он к своей маленькой «подружке». – Он нам ещё про свой городок рассказывал? Странное такое название…
«Как же его? Вспомнил… Ладейное Поле. Может быть туда? А почему нет…
Главное, никто меня там не знает, и искать не будет. Напишу заявление об уходе, оставлю письмо с просьбой вывести из состава акционеров. Нужно сделать всё, чтобы потом ни у кого не было проблем. Родителей жалко, не оправдал я их надежд, но ничего, у них есть Кира, а я…»
Андрей надолго замолчал, а когда заговорил вновь, у неё сердце остановилось от ужаса.
Как уедет? Куда? На какой Север?
«Да что же это делается! Где я его потом искать буду? – испугалась Катя. – Ну уж дудки, Андрей Палыч, никуда я вас не отпущу. Вот ещё что придумал, уедет он!»
Катерина вскочила на ноги и рывком открыла дверь в кабинет.
Как она и предполагала, Андрей действительно сидел на полу, и даже в полумраке было заметно, какой у него усталый и истерзанный вид. Кукла лежала у него на коленях.
Андрей медленно открыл глаза… заметил её… тряхнул головой, должно быть, приняв её за видение… Потом, придерживаясь одной рукой за стену, медленно поднялся.
– Катя!.. Ты… то есть… Катерина Валерьевна, вы вернулись?
– Я хотела… Я вернулась за куклой.
– Что?
– Я прошу вас отдать мне мою куклу.
– Куклу… Я не понимаю… Зачем?
– Ну она же моя. Помнится, вы мне её подарили. Или вы против?
– Да… то есть, нет… Я не могу её вам отдать.
«Что же ты делаешь, любимая моя. Тебе мало, ты пришла добить меня окончательно?»
– Почему? – не отступала Катя. – Зачем вам нужна кукла-копия вашей бывшей неформатной помощницы?
«Издеваешься? Эта кукла – она же единственное, что у меня осталось».
– Я сказал, не отдам и всё! А почему? Вас Екатерина Валерьевна это не касается.
– Ну не хотите отдавать, тогда может быть, вы согласитесь её обменять?
– Обменять?.. Что вы такое говорите? На что обменять?
Катя подошла к нему, подняла руку и погладила по щеке. Забрала у него куклу, посадила её на стол, потом так же молча, не отрывая взгляда от его лица, сняла с него очки. Андрей смотрел на неё, как завороженный, и не шевелился. Катя поднялась на цыпочки, обняла его за шею, чуть наклонила его голову к себе и поцеловала.
– На что обменять? – переспросила она, придвинувшись ещё на один шаг и сократив расстояние между ними до минимума. – На оригинал.
Уличный свет, просачиваясь сквозь неплотно прикрытые жалюзи, тускло освещал небольшую комнату, заставленную офисной мебелью, двух замерших в объятьях друг друга людей и сидевшую на столе улыбающуюся куклу в беретке и круглых очках. Впрочем, возможно кукла только казалась улыбающейся, мало ли что может пригрезиться в полумраке…
Конец
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Лидочка, ждем продолжения.
На то она и любовь! 
СПасибо, Лида! 
