НРКмания

Девочки, я не могу удержаться... Читаю, перечитываю, думаю, что заставляет снова и снова возвращаться к любимым фикам? Почему так тянет перечитать? Читаю по сотому разу любимые эпизоды и снова таю от прочитанного, охватывает то радость, то грусть, то просто восторг. Восхищаюсь образностью, силой слова, талантом. Хочется эту прелесть: чудесные сравнения, найденные обороты, глубокие мысли - выписать, собрать в отдельной теме, чтобы не потерялось, не забылось, чтобы можно было сразу вспомнить, прочитать, поднять себе настроение и поблагодарить автора за то, что он есть.

Я уже такую тему "Золотые россыпи в произведениях наших авторов" открывала, но поняла, что нужно сделать не так. Записывать жемчужинки разных авторов все сразу в одной теме, вразброс не надо. В этом случае они, жемчужинки, не видны - теряются, смешиваются и авторы, и произведения, и стили. Нужно для каждого автора создать свою тему и там записать, выделить золотые россыпи из его творчества.
И вот я открываю такую тему по произведениям Амалии. Анечка, я не могу молчать! Мне очень хочется еще раз записать тут твои жемчужинки. Они заслуживают многократного повторения и выделения жирным шрифтом в красивой рамочке. Чтобы все видели. Их хочется повторять, проговаривать, смаковать, перечитывать снова и снова.
Спасибо тебе за твой талант!

Уважаемая администрация, дорогие авторы, вот такая у меня появилась идея и просто потребность - создать у нас на форуме такие отдельные для авторов темы золотых россыпей. Надеюсь, это можно.

Девочки, присоединяйтесь - пишите сюда ваши наилюбимейшие места из произведений Амалии, открывайте темы золотых россыпей из произведений других авторов. Спасибо всем нашим авторам за то, что дарят нам столько радости своим трудом!

Все подряд я цитировать не буду, честно, честно (хотя очень хочется ) Но есть такие эпизоды, которые просто НАДО выписать целиком. Выделю жирным ключевые на мой взгляд фразы.

Начну с Шерше ля фам

…Свету жалко. Задерганная, одинокая, с двумя детьми.
…Ольгу Вячеславовну тоже жалко. В последнее время неважно выглядит. Тоже одинокая…
…Всех жалко. У каждого свои лямки. Тяни да тяни.

__________________________________________________

…Как жаль. Жаль, что она не ползунок, не умеющий говорить, способный только указать на то место, где больно, где «вава». Если бы можно было… вот так выползти… без слов, без расспросов… Ей бы только тепло, чье-то тепло.
…Жаль, что и на «ваву» ее нынешнюю не подуешь, не поцелуешь, не приложишь холодную монету. Слишком глубоко она, «вава», спрятана.

___________________________________________________________

Какое ням-ням общение с Ромкой:

- Насчет инструкции я тебе и звоню, писатель ты мой, Лев Толстой! – резко перебил его Андрей. – Харуки Мураками… твою мать! Так вот, светило мировой литературы. Инструкцию твою вместе с открытками, игрушками, в общем всей этой лабудой… я выброшу к чертовой матери, как только доберусь до Зималетто! Ты понял?

___________________________________________________________

От чего я таю...


- Кать… - Жданов всё обнимал ее, прижимал к себе, хотя она уже не плакала. – Да ты устала просто. Глупенькая моя…
…Так нежно это у него получилось, что две крохотные горячие слезинки вновь выкатились из ее глаз и потекли по щекам, опережая одна другую.
- Устала… - едва слышно, покорно и измученно согласилась она. – Я устала…
Он поцеловал ее прямо в эти последние слезинки. Сначала в одну, потом в другую. Потом – помедлив, в губы, и Катя ощутила вкус собственных слез. На секунду. Потом голову заволокло дурманом…
…Никогда он не целовал ее вот так в стенах Зималетто. Остерегался. И вдруг… Так откровенно, без оглядки. Так самозабвенно и бережно, так ПО-НАСТОЯЩЕМУ…
…Какой, к черту, пакет.
Какая инструкция.
Нет ничего этого. Бред. Наваждение…
Как слепой котенок она тянулась к нему, принимала его поцелуи в полубессознательном состоянии.

_____________________________________________________


«Ох, Малиновский.
Двинуть бы тебе по роже – кулак так и чешется.
Тебя спасает то, что ты не ведал, что творил. Да и не мог ведать.
«Железная пасть» - это ты вот об этих губах, нежных, теплых, чуть солоноватых, от которых невозможно оторваться?
«Очкастый монстр» - это ты об этой дрожащей девочке, которую что-то настолько испугало, что она плачет, как потерянный ребенок, и хочется защитить ее от всего белого света?
Дурак ты, Малиновский.
И я дурак."
_____________________________________________________

Жданов улыбнулся. Когда он вот так улыбается и так смотрит, что-либо иное перестает существовать вообще. Стирается с лица Земли, улетает в небеса. Или наоборот, земное остается на месте, а она, Катя, болтается в тумане из облаков и задыхается от густого и горячего счастья. Концентрированного. Абсолютного.

______________________________________________________

…Какая она бледненькая. Еще утром заметил. И до чего же, Господи Боже, милая. Особенно в этом домашнем костюмчике – спортивных брючках и рубашке в клеточку. Косички расплела, волосы – свободно по плечам…

________________________________________________________

Говорит Ромка Малиновский (как же вкусно они общаются!):

- Я, конечно, понимаю – после… гхм… ну, понятно, чего… очень хочется поспать подольше. Но время-то к обеду. Палыч, ты чего такого с нашей ответственной и пунктуальной Катюшкой сотворил, а?
- Заткнись!
- У тебя в последнее время на все мои вопросы ответ один – «заткнись», - проворчал, насупившись, Малиновский. – Прямо на глазах иссякает словарный запас... Ну и что мы будем делать? Сидеть и ждать у моря погоды? Так и до банкротства досидеть можно. Будем с постными минами, сложа ручки, ожидать Катеньку и ее… эээ… ПАРТНЕРА, а они, может, уже в самолете, летят на Канары… вместе с нашими денежками… О, как я могу такое предполагать! – Рома, картинно прикрыл голову руками, словно ожидал удара. – Это же кощунство! Святотатство! Чтобы Катенька! Вот так подло и коварно поступила! Да ни в жизнь! Ату меня! Только, плиз, не по голове!

************

- Так ты у нее, что ль, ночевал? – оживился Ромка. – Нехило! Предки вам неожиданно плацдарм освободили?.. Палыч… хи-хи… А может, ты у нее какой-нибудь интимный предмет своей одежды оставил, а? Папа вернулся, обнаружил – и на гауптвахту дочку засадил…

*************

- Между прочим, пока ты действовал по моей схеме, всё шло расчудесным образом - Катюшка сияла, глядела на тебя как на божество и на работе была в девять нуль-нуль! А как только тебе взбрело в голову, что пора становиться честным малым и милосердным самаритянином, - началась какая-то чехарда! Катенька носа не кажет, папаша трубки швыряет…

______________________________________________
Любовная сцена, от которой просто растекаешься лужицей и мурашки бегают. Сократить ничего не могу...


…Их вчерашняя близость началась сокрушительно и безудержно, под шквалистым порывом – когда все слова оборвались внезапно, на полуслове-полувздохе-полустоне. На недоговоренности, недопонятости, когда, казалось, напрашивалось что-то сказать, объяснить – и не получилось, захлестнуло. Картинки, зафиксированные памятью, – размытые и дрожащие, нечеткие, расплывшиеся, как при падении в обморок. Катя что-то лепетала… про «поговорить»… Потом, задохнувшись, - что-то очень забавное и правильное… типа… надо достать простыню, застелить…
…А он просто улыбался и целовал оголтело, пока она не сдалась, не забыла окончательно… про «правильность»… Пока не рухнули, срывая друг с друга одежду…
…Остается изумиться – как выдержало такой темп сердце. Удивительно.
…Длительные острые судороги. Тут же – горячие Катины слезы. В частичном неадеквате, более-менее вернув контроль над парализованными лихорадкой речевыми центрами, он спрашивал у нее, выпытывал, вымаливал, зацеловывая, – что же все-таки случилось, что не так?..
…Она молчала, вздрагивала. Прижималась. Шептала обессиленно: «Люблю тебя…»
Больше ничего.
…Потом стелили-таки постель – простыню, одеяло, подушки укладывали, чин-чином, как полагается. Перешучивались, смеялись, подтрунивали друг над другом. У Кати – улыбка сквозь слезы, она и смеялась – как плакала... Собирали и складывали на стул трико, брюки, рубашки… и прочее.
«Андрей… ты не уйдешь?» - «Нет». – «А как же…». – «Нет никакого «как же».
…Улеглись «ложечками» - изгибинка к изгибинке. Катя всё всхлипывала, прерывисто вздыхала. Он целовал ее теплый затылок с мягкими волосками. Целовал, пока не уснул…



продолжение следует...

Синичка! Здорово!
Спасибо тебе за россыпи.

_________________

sinichka

_________________
Никакое моральное удовлетворение не может сравниться с аморальным.

жизнь летит очень быстро

Синичка

_________________
Уезжают таланты, творцы и умы,
едут люди отменно отборные.
И останутся там, как у всякой тюрьмы,
надзиратели и поднадзорные.

И. Губерман

ja_imaka, Роза - 22, Яна


Продолжим?

Создаю музей литературной славы!

Говорит Амалиин Ромка Малиновский :

- Палыч… я с тобой разговариваю или вот с этой настольной лампой?
________________________________

- Чего тебе? – отрывисто и хмуро спросил у него Андрей.
- Да, собственно, ничего, - Роман изобразил скорбный и протяжный вздох. – Ничего такого сверхсрочного, глобального и катастрофического. Кроме одного несентиментального вопроса… Ты меня, конечно, можешь толкать, бить, молотить, посылать, сколько твоей президентской душе влезет... Только это не отменяет насущной проблемы. Что делать-то будем?.. Катя исчезла на неопределенный срок. Отчет не готов. Совет директоров – меньше чем через месяц… Ась?
_________________________________________

– Как это благородно! Катенька нездорова – нехай себе отдыхает, прячется от общественности!.. Обратимся к ее духовному отцу… Ой, не так!.. К финансовому директору «Ника-моды» Николаю Зорькину! Наивному, несуразному вьюноше в очках и с вытянутыми на свитерке локтями – каким он явился в пророческом сне господину президенту Зималетто Андрею Жданову!.. Типчик – ну просто сама невинность, если верить фантазиям… господина президента!
__________________________________________

Ой, не могу - и после миллионного прочтения у меня глупая улыбка до ушей


- Добрый день, господа, - произнес он учтиво. – Разрешите представиться. Николай Антонович Зорькин.

…Андрей и Роман безмолвствовали. Ошалело взирали на вошедшего – роскошного, блистательного, высокого, широкоплечего, зеленоглазого, дорого и модно одетого шатена, который прямо и открыто, обаятельно улыбался. Вызывающе сверкал на среднем пальце правой руки огромный обрамленный золотом рубин…

************

Ромка поглядел на протянутую ладонь с опаской, словно не перстень с рубином там посверкивал на среднем пальце, а чернела граната с выдернутой чекой. Но руку всё же пожал и представился:
- Роман Дмитрич Малиновский, вице-президент Зималетто.
- Очень рад… очень! – душевно и с энтузиазмом промолвил визитер. – Давно мечтал познакомиться! Наслышан о вас!
- Да? – насторожился Роман. – А… от кого?
- От Катюши, конечно! – имя Пушкаревой гость произнес с особой, нежной и домашней интонацией.
- Кха! Кха! Кха!.. – Малиновского опять обуял кашель. – Интересно. Что же Катерина Валерьевна про меня говорила?..
- Только хорошее! – оптимистично заверил его роскошный шатен. – Исключительно хорошее, уверяю вас! Что вы профессионал, верный друг, обаятельный и добрый человек с… потрясающим чувством юмора!
…Роме сделалось нехорошо. Вот как-то совсем нехорошо. Даже замутило слегка. Он панически оглянулся на Жданова.

___________________________________

- Чай, кофе? – вякнул напрочь позабытый двумя «дуэлянтами» Роман. – Может, виски?
- Спасибо, я за рулем, - отказался гость. – Вот кофе – с удовольствием.
«Разумеется, ты за рулем. И что за автомобильчик у тебя? «Ламборджини»?.. Не на деньги «Ника-моды» случайно приобрел?..»
_____________________________

…Мда. Под пальто – темно-серый костюм-тройка, тканью и кроем достойный участников встреч стран «большой восьмерки».
_________________________

…Нестерпимо жала, царапала переносицу дужка очков, словно кожные покровы распухли от избытка горечи – просочился из капилляров яд...
Сорвал с себя очки и не удержал их в руке – шмякнулись об пол, разбились в мелкие стеклышки.
…Нагнулся, чтобы собрать осколки в ладонь. Оцарапал пальцы. Так и остался - на корточках. Застыл…

- Андрей Палыч… с вами всё в порядке?..
…Голос прозвучал сверху. Жданов поднял голову.
…Ах, да. Господин финансовый директор «Ника-моды». Зеленоглазый красавец, воин-победитель, «основа основ». И президент Зималетто - перед ним на корточках, с осколками в руках, жалкий и раздавленный.
…Медленно поднялся.
________________________________________

- Ну что Жданов – оправдал свою фамилию? Дождался?! Мальчика-очкарика в стареньком свитерке?! Добрую душу, принесшую тебе твою фирму взад на блюдечке и подобострастно при этом поклонившуюся?! А?.. Чего молчишь?! Хаваешь собственную интуицию?.. Правильно! Приятно тебе подавиться! Вон оно – ЧТО к нам пришло! «Здрасьте, я Николай Зорькин, а это мой товарищ – браунинг»! Бац, бац – и два трупа! Всё, финита! Два счастливых дворника – с пылу с жару! В какой ЖЭК пойдем устраиваться? Метла, чур, моя, а грабли – твои! Чтоб ты наступал на них! Как можно чаще! Бац, бац, бац – по лбу! По твоей интуиции… мать ее!
_______________________________________

- Я волнуюсь за отца, - Андрей будто не слышал. – У него сердце. Я дрянной сын. Но лжи от меня больше не будет.

…Малиновский похватал ртом воздух. Покачнулся. А потом сделал что-то невероятное – опустился на колени. Так и пополз к Жданову.
- Андрюха… - с ужасом пробормотал он. – Я тебя умоляю… Очнись… Пощади… У меня тоже – сердце… Я не хочу разоблачения… Я не хочу в дворники… Надо бороться!.. Надо искать Пушкареву!.. Она – главная!.. Этот тип блефует!..
__________________________________________

Бедная Викуся - жалко ее, такой обломс...

…Николай Зорькин!..
…Плавно сошедший в невидимом венке из роз с хрустального трапа самолета, опустившегося на грешную Землю из иных, сказочных миров и далей, где под ногами – не тускло-серый асфальт, а жемчуга и бриллианты. И одновременно – с верхних строчек рейтингов журнала «Форбс», что, собственно, есть одно и то же!
…Да еще красавец – глаз не отвести!..

*************************

что может связывать этого потрясающего мужчину с кургузой, несуразной Пушкаревой?..
…Нет, мелькали, конечно, предположения.
…Он извращенец?..
…Он зашил в ее живот фамильные драгоценности и теперь стережет свою собственность?..
На большее воображения не хватило.

****************

…Провожала свою ожившую мечту – и чуть не окосела, строя глазки, чуть не лопнула головой, припоминая хоть какие-то умные слова (вершиной было слово «мерчендайзер», трансформированное слышавшей звон Клочковой в «маринайзер»).
…Только без толку всё – ожившая мечта оставалась холодной, неприступной и вежливо попрощалась у лифта. Бумажку с номером телефона принц принял с недоумением и сунул в карман небрежно, как рекламную листовку назойливого агента по продаже нового средства для отбеливания унитаза. _______________________________

Клочкова неслась в кабинет Жданова, придумывая на ходу уважительную причину, чтобы отпроситься с работы. Заболела! Папа заболел! Заболел двоюродный дядя в Чернигове! Прорвало в квартире трубу отопления и вода заливает соседей снизу! Тараканы прогрызли потолок и угрожают клановым нашествием соседям сверху! Всё что угодно – лишь бы начальник отпустил ее прямо сейчас!..
…Ей нужно в бутик за новой блузкой. Ей нужно в солярий и на эпиляцию. Ей нужно к парикмахеру, массажисту и визажисту!..
…Ей нужен Николай Зорькин!.. Она обязана сразить его наповал!.. Чтобы ни-ка-ки-е Пуш-ка-ре-вы!.. Даже близко…
_____________________________________

В порыве вдохновения Вика в три прыжка преодолела приемную и распахнула дверь в президентский кабинет…
- Лю-блю! – яростно прокричал Жданов, лежа на Романе и плотно сомкнув пальцы на его шее.
- Ш… ш… ш… - Малиновский с малиновым лицом (каламбур, однако), всё барахтался, пытаясь вырваться из тисков, и шипел, как удав-астматик.
- Ой… - вырвалось у огорошенной Клочковой.
__________________________________________

журналист Охренутий Недогоняев
__________________________________________

_________________
Уезжают таланты, творцы и умы,
едут люди отменно отборные.
И останутся там, как у всякой тюрьмы,
надзиратели и поднадзорные.

И. Губерман

Синичка! Правда, такие перлы!!!
Браво нашей любимой Амалии!

_________________

Я понимаю, что цитирую много, сначала я думала, что получится выбирать только отдельные предложения или словосочетания, но если делать так, нарушается смысл, слова вырываются из контекста и теряется очень многое. Поэтому я уж так...


…Георгий, он же Николай Зорькин в глазах Жданова, выкладывал на стол президента Зималетто папочки и скрепленные степлером листы, излагал факты спокойно и хладнокровно.
…А Андрей умирал. Не от перспективы быть разоблаченным на совете и лишиться президентства. А от имени «Катя», с садистской частотой повторяемым этим надменным красавчиком-победителем, холодно тасующим документы, посверкивая рубином на среднем пальце правой руки. Драгоценным камнем цвета запекшейся крови. Цвета отчаяния.
…Он произносит «Катя» - как прикасается к ней вот этими длинными, красивыми хозяйскими пальцами с огоньком кровавого «бордо».

__________________________

Изотова:

- Я вообще прямая как швабра – по жизни. Ну, так ведь это лучше, чем врать, а?

__________________

- Сволочь…
- Я же еще и сволочь?!
- Да не ты, - Андрей рывком ослабил душивший его галстук. – Он. Зорькин этот. Я просил его не обижать Катю. Мне даже показалось – что-то человеческое в его глазах было. Что он и впрямь к ней привязан. Дорожит ею, а не использует. Сволочь…
- Че-го?.. – Малиновский даже головой потряс, чтобы избавиться от слуховых галлюцинаций. – Чего-чего, Палыч? ЧЕГО? Использует?.. Ну а ты-то сам что с ней делал? В шашки играл?.. А?.. Что тебя так взбудоражило? Сволочь Зорькин налево ходит?.. Тебя, Папа Римский, твое святейшество, это шокировало?.. Тебя?! Палыч! Да у тебя, когда ты на Зорькина смотрел, должно было создаться ощущение, что ты в зеркало глядишься! Он же действует точно так же, как ты! И называется это – навешивание лапши на уши! Открыточки-цветочки! Признанья под луной! И – бултых к Кире в койку! Или не к Кире! В чем разница-то?
_________________

- Алё! Это скорая? Срочно пришлите реанимобиль и парочку крепких санитаров со смирительной рубашкой! Мой шеф – буйнопомешанный! Его изгрызли муки совести, и он придумал себе лю-бовь! Для оправдания своих грешков! Ему во сне открытки с липовыми признаньями стали являться! Летают по спальне, как птицы, кружат вокруг кровати и нашептывают, и внушают: «Ты лю-ю-юбишь Катеньку, Палыч! Ты лю-ю-юбишь ее!» А самая крупная птичка – инструкция – так и вовсе крамольные вещи талдычит: «Ты же-е-енишься на Катеньке, Палыч! Ты же-е-енишься на ней!»
- Женился бы. Если б она пошла за меня, - просто так это прозвучало, как само собой разумеющееся, только горько, с болью.

______________________________________

- Стоять!..
Роман остановился, медленно обернулся.
- Ух ты, - задумчиво произнес он, внимательно изучая лицо друга. – От товарища командира, майора Жданова, поступил приказ рядовому Малиновскому не двигаться. А то что? Стрелять будешь?
- Догоню и врежу, - будто в подтверждение своих слов Андрей поднялся и приблизился к нему. – Я не шучу, Ром. Ты никуда не поедешь ни с какими снимками. Я запрещаю тебе это.
- О как. Всё чудесатее и чудесатее, - Роман уже не ерничал – был по-настоящему зол. – А вот интересно – какое право ты имеешь что-либо мне запрещать, а? Что заставляет тебя думать, что я непременно тебе подчинюсь? Президентский статус? Так он не просто на волоске висит – на перетертом волоске. Именно этот твой статус я и пытаюсь спасти, пока ты сидишь и сходишь тут с ума. Вот спасу – тогда и будешь приказывать. Понял?

***************

Я тебе действительно друг. Именно поэтому мне не безразличен твой добровольный плавный перелет из президентов в дворники.

*********************

Мы договорились действовать вместе. И это ты, а не я, замыслил свильнуть в сторону. Забыв при этом поинтересоваться моим мнением. Спросить, хочу ли я такого же плавного перелета в дворники – из вице-президентов. Ну и кто из нас кому не друг?.. Так вот, Жданов, я этого перелета НЕ ХОЧУ.

***********************

…Малиновский сидел в своем излюбленном заведении «У Севы» и накачивался виски, полный обиды и злости. Челюсть саднила, да это бы ладно, это пустяки. Болела душа – вот что самое скверное.
Он не поехал к Кате. Не смог переступить через дружбу, как ни хорохорился перед Ждановым. Даже если это уже только осколки дружбы.
Это Андрюха теперь может переступать – и делает это с легкостью. Через всё, что их связывало и объединяло. А он, Ромка, не смог. Сидел теперь, пил, одновременно презирая себя за слабость и горько уважая – за благородство. Всё-таки не он предатель, предатель – Палыч. Любовь-морковь у него, а дружбу – псу под хвост.
И всё это – ради Пушкаревой. Которая Палыча отправила в нокаут. Ох…ть!
И кошмарище это – наяву. Не в страшном сне и не в больном воображении.
Щипай себя за руку – не щипай, не поможет.
«Уволюсь! – думал Роман, опрокидывая в себя очередную порцию. – Сам уволюсь, не стану ждать, когда за шкирку выкинут».
«Уеду к чертям в Гонолулу, к пальмам и девочкам, - следующее решение и следующая порция. – А ты, Палыч, продолжай играть в дурацкую игру «Оправдать Катеньку» и не менее дурацкую – «Сказать правду акционерам».
«Но перед этим я вернусь, Палыч, и врежу тебе в ответ, - посетила блистательная идея. – Зайду – попрошу снять очки - молча вдарю – и выйду. Так будет справедливо».
И еще одна порция…

Про бедную, кажется почти влюбившуюся Вику. Жалко ее честно...



…А Виктория всё успела. А у Виктории выбора не было – решалась ее судьба!
Блузка от Дольче и Габбано модного в нынешнем сезоне лилового цвета; юбка черная, узкая, силуэтная (видавшая виды, но даже на расстоянии вытянутой руки этого не скажешь!); серьги с такими удачными фианитами, что даже самый опытный глаз не отличит от бриллиантовых (чуть не прибила стилиста-парикмахера, который попытался скрыть за прической мочки ушей); духи – настоящие французские, выбрызгала со дна флакона…
…В общем, полная боевая готовность!
…А ОН был на такой высоте, что дух захватывало.
Подъехал к указанному месту с шиком, восхитительно нарушив все правила парковки (правильно, ЕМУ всё можно). Вышел, солнечно улыбаясь (русые волосы, спутанные шаловливым ветром, к которым льнули мелкие снежинки, - умереть…). Галантно подал руку – золотой перстень с рубином волнующе ожег ладонь…
…Повез в «Ришелье» (ну, конечно же, конечно, конечно!), ошеломил знанием блюд и дотошным вызнаванием у официанта точного года и чуть ли не даты выпуска вина – «вот этого, в пятой строчке меню».
…Смотрел и улыбался так, что несчастная, полупарализованная от восторга Вика была готова на его вопрос «А не заняться ли нам сексом прямо сейчас под столом?» (в туалете, в гардеробе, на улице в сугробе и т. д.) немедленно и восторженно прокричать: «Да!», позабыв о том, что порядочные леди в блузках от Дольче и Габбано за подобные предложения на первом свидании дают пощечину и горделиво удаляются.
_______________________________


Ну, разве не музыка волшебная – его слова?.. Разве не скрипки это, не виолончели, не флейты, не арфы?.. Разве не Моцарт это, не Бетховен, не Вивальди, не Дюрер?.. (Стоп, Дюрер – это, кажется, художник. Или поэт?.. А, неважно…)

___________________________________

Клочкова закончила разговор, сунула мобильник в карман жакета и лихорадочно огляделась по сторонам. Она чувствовала себя героиней захватывающего боевика с Арнольдом Шварценеггером в главной роли. Да каким там Шварценеггером – дался ей этот иноземный набор мышц с квадратным подбородком... С великолепным Николаем Зорькиным, ее ставкой ва-банк на дельнейшую безбедную и солнечную жизнь!
…Да и не в расчете только дело. Задел ее этот загадочный шатен с мягкой улыбкой и внимательным взглядом зеленых глаз. Затронул что-то эдакое, глубинное. Даже про машину потерянную… почти забыла… даже почти неважно уже – вернет ее, драгоценную, или нет… Тут на кону - совсем другое…

**********************

Стоит ли описывать то, как Виктория пулей влетела в кабинет и через секунду уже вылетела с диктофоном в руке, как звонила и отчитывалась перед своим господином, что Бастилия взята (судя по восторженному голосу, подвиг был именно такого масштаба)?.. Как неслась по коридорам к лифту, на ходу надевая пальто, подгоняемая эйфорией: возможно, она спасла бизнес своего ненаглядного, в ее руках – самая настоящая бомба, очень ценные сведения, и скоро прекрасный принц одарит ее благодарным и нежным взглядом...
- Клочкова, каблучок не сломай! – крикнула ей вслед Тропинкина, но Вика даже не оглянулась. Ах, что они понимают в жизни, эти курицы! Их существование так блекло и убого, тогда как у нее, у Виктории, - такая головокружительная, яркая, просто нереальная сказка!..

*********************

...открывшиеся двери лифта впустили на этаж группу людей, среди которых… ОН. Ее зеленоглазый кумир. Направился прямиком к ней. И помощник его неказистенький семенил следом…
Сердце Вики забилось сильно-сильно. Показалось – прямо сейчас, сию минуту произойдет нечто грандиозное. Гром грянет. Звезды посыплются с небес. Заиграет торжественная музыка. И произнесет ОН тоже что-то грандиозное. Куда более грандиозное, чем, например, «Вика, что вы делаете сегодня вечером?..» Нет, он скажет: «Вика, вы спасли мне жизнь. Я давно мечтал встретить такую девушку, как вы». И Тропинкина рухнет со своего стула, сраженная черной завистью.
- Виктория, Андрей Павлович у себя?
Вознесшаяся к небесам Клочкова как-то даже не поняла смысла вопроса. При чем тут Андрей Павлович? Кто это вообще?.. А где же гром, звезды, музыка?..

_________________
Делай, что должен и будь, что будет

sinichka

Добрый день, господа, - произнес он учтиво. – Разрешите представиться. Николай Антонович Зорькин.

…Андрей и Роман безмолвствовали. Ошалело взирали на вошедшего – роскошного, блистательного, высокого, широкоплечего, зеленоглазого, дорого и модно одетого шатена, который прямо и открыто, обаятельно улыбался. Вызывающе сверкал на среднем пальце правой руки огромный обрамленный золотом рубин

Помогите!!!!!! Откуда?
Читала, но название не помню.

_________________
- Ты - страус. Сунул голову в песок и спрятался от проблем!
- Я не спрятался, я ем крота.

lienika, это "Шерше ля фам" Амалии. Как раз тот самый фик, перлы из которого нам Синичка и представляла.

_________________

ja_imaka

Спасибо , побежала перечитывать.

_________________
- Ты - страус. Сунул голову в песок и спрятался от проблем!
- Я не спрятался, я ем крота.

Нитка, Шнитке и весна.



Потрясающие слова.

_________________
- О, не клянись луною, в месяц раз меняющейся! Это путь к изменам. (с)