Если так будете хвалить, то до 22.00. до конца все получится.
Глава 7.
«Только ты…» (Татьяна Буланова)
А следующий день немногим отличался от предыдущего. Разве только Пушкарева сходила на работу, но потом… Потом было все также, как и два дня подряд. Ровно в шесть вечера произошло то, чего Катерина больше всего боялась и… ждала. Андрей заехал за ней, перекинулся парой слов с Юлианой, до сих пор не понимавшей в его поведении решительно ничего, и отправился домой к Пушкаревым. В голове у нее билось одно единственное слово: «Завтра… Завтра… Завтра!», а Андрей, будто не замечая ее состояния мирно вел беседу.
- Катюш?
- Да.
- Вы с мамой купили платье? Вчера как-то из головы вылетело спросить об этом…
- Д-да…
- Тебе понравилось?
- Да, красивое…
- Я рад, а туфли?
- И туфли тоже…
- Букет я привезу сам… Говорят, так муж и жена счастливее будут… Ты что-нибудь слышала по этому поводу?
- Нет… Ничего…
- Жаль… Кстати, я сегодня в ЗАГСе договорился насчет того, чтобы у тебя был тоже свидетель, а не свидетельница. Ведь ты же Николая планируешь привлечь к этому делу?
- Да, а разрешили сразу?
- Сразу… Кать, а ты не против того, что моим свидетелем будет Малиновский?
- А если даже и против, то что это меняет?
- Все… Я ж ему пока и не говорил ничего…
- Как?
- Вот так.
- Совсем ничего?
- Совсем. Ты удивлена?
- Есть немного… Я думала что…
- Это не очередная инструкция, Кать… Это все по-настоящему и навсегда…
- Вот это-то и страшно, - шепнула Пушкарева.
- Что?
- Ничего особенного… Я не против, он же твой друг…
- Спасибо.
- Пожалуйста.
- Кать, а давай к чаю что-нибудь купим!
- Ой, не надо! Мама сказала, что пирог со смородиной испечет…
- Я люблю то, как готовит твоя мама… А ты, Кать?
- Что?
- Как ты готовишь?
- Несколько хуже мамы, но умею. А что?
- Ничего, просто интересно, хорошая ли хозяйка моя будущая жена.
- А тебе нужна жена-кухарка?
- Не только…
Тон, которым было сказано это «не только», заставил девушку покраснеть.
Но вот, наконец, они доехали до дома и вышли из машины.
- О! Ты глянь, какие люди! – послышался откуда-то голос. – Это же Пушкарева! Ну, что Катька, нового хахаля наш-…
Но договорить Витька (а это был именно он!) не успел, потому что рассмотрел Катерину повнимательнее. Девушка и в самом деле была хороша в новом деловом костюме, а потому парень просто обомлел от увиденного, как и все его дружки. Но Андрей и не дал бы ему закончить. Он встал рядом с Катериной и просто… Улыбнулся, но так, что у компании кровь застыла в жилах.
- Да не новый хахаль, а старый… Та-ак… - протянул Жданов. – Видно прошлый урок вежливости пропал даром.
- Елки–палки… Опять этот ненормальный!
- Опять, деточка, опять… Я здесь теперь вообще часто показываться буду…
- Женишься что ли… - буркнул Витек.
- Как это у тебя мозгов хватило?
- Андрей, не надо, - попыталась вмешаться Катя и встала между мужчиной и компанией.
- Нет, Катюш, надо… Я просто хочу, чтобы всякие дебилы, не добившиеся в этой жизни ничего, не смели даже заговаривать о таком человеке, как ты… Я ясно выражаюсь?
Шпана молчала, и тут за спинами Кати с Андреем раздался голос Пушкарева:
- Ты смотри! В этот раз, видать, и палочка-выручалочка моя не пригодится!
- Ну, дядь Валер! Мы ж не сделали ничего!
Ребята пошли в отступление…
- Еще б сделали!
- Сматываемся! Они оба шизанутые! – крикнул кто-то, и все разбежались.
- Ну, вот, Катерина… Теперь тебя эти идиоты за версту обходить будут. А ты, Андрюха, молодец! Даром, что в армии не служил. Споемся мы с тобой!
- Кто бы сомневался! – рассмеялся Андрей, обнимая Катю, у которой вырвалось:
- Да уж!
- И что это означает?
- Да спелись вы уже!
- Так это замечательно, Катенька!
- И то слово верно! Пошлите-ка дети чай пить. Мать пирог испекла, пальчики оближешь!
- А с чем? – вдруг раздался голос подкравшегося сзади Зорькина.
- Тьфу ты, пропасть… Ведь как бесшумно подходит, гад! – вырвалось у Пушкарева, а Жданов рассмеялся, пожимая руку Николаю.
- Ну, чай-то мы пить идем? – спросил «вечно голодный».
- Так, сразу чтоб по куску отрезали себе, а то этот проглот умнет все сразу и, вась не чешись!
- Вы мне льстите, дядь Валер, но все равно, спасибо! – с поклоном шаркнул ножкой Колька и вся честная компания поднялась в квартиру Пушкаревых.
Пирог Елене Санне удался на славу! Андрей такие только на картинках видел, но чтоб «в живую» - никогда! Катерина пораженно наблюдала за тем, насколько естественно и гармонично Жданов смотрелся на их кухне. Она ясно видела, что мужчина не притворяется, и что ему действительно интересно и приятно общество ее родителей и (как ни странно!) Колькино. И какая-то часть ее души просто пела от счастья видя это. Но другая – совершенно ничего не понимала…
- Значит, я завтра с полным правом могу быть свидетелем невесты? – увлеченно жуя, подытожил Зорькин.
- Да, я решил проблему, - ответил Андрей, качая головой, потому что Колька брал себе еще один огромадный кусище пирога, достаточно увесистый.
- Ну, тогда побежал костюм отглаживать со свидетельской лентой! Пирог с собой возьму – будет что пожевать дорогой. Главное, чтоб завтра стол богатый был!
- Не волнуйся, будет, - пообещал Жданов и повернулся в сторону Кати.
- Пойдем к тебе, Катюш. Надо обговорить кое-какие детали…
- Какие? – слегка вжалась в стул Пушкарева.
- Секретные, - сделал страшные глаза Андрей и поднялся с места. – Вы нас извините, но завтра будет поздно.
- Конечно, конечно, Андрюш.. идите… А мы тут с отцом чай допьем, посуду помоем… идите.
И Катерина пошла в свою спальню, как на каторгу.
Андрей тихо закрыл дверь, подмигнул Леннону, показал язык Эйнштейну и повернулся к невесте.
Та стояла, ни жива, ни мертва, и Жданов решил дать ей возможность немного расслабиться, а потому обратился к ней с совершенно неожиданной просьбой.
- Кать… А покажи мне египетские фотографии. У тебя же есть, наверное.
- Есть, - немного удивленно ответила девушка и достала альбом из ящика стола.
И вдруг вместе с ним оказалась какая-то небольшая бледно-синяя тетрадочка, со слегка потрепанным переплетом. Андрей хотел, было взять и ее, но Катя резко рванула тетрадь на себя, и та упала на пол, а из нее…
Из нее вылетело небольшое фото Андрея… Катя резко и шумно вдохнула, а Жданов поднял кусочек бумаги размером 3 на 4 и внимательно на него посмотрел.
Прямо посередине проходила линия разреза…
«Прямо, как я… Только я твою фотографию, Катюш, смял и выбросил… Потом, правда, достал обратно, разгладил, но… Плохо вышло… А ты, значит, разрезала, а потом все-таки склеила… Маленький ты мой человечек… Простишь ли ты меня хоть когда-нибудь?…».
Действительно, фотокарточка была очень аккуратно заклеена сзади. Пушкарева, замерев, ждала реакции Андрея, но тот снова поразил ее.
- Надо тебе новую подарить. А то неудобно получается: шрам через все лицо… Но мне приятно, что ты, все-таки, хранишь такого меня… А теперь…
И Жданов сел на ее диван и похлопал по местечку рядом с собой.
- Садись и рассказывай, что тут запечатлено. А то мне будет непонятно…
Сердце Катерины забилось быстрее, но она все-таки нашла в себе силы опуститься на диван рядом в Андреем и начать комментировать фото…
- Это Шарм-Эль-Шейх во время конкурса «Самая красивая»… Самое начало… А это…
Это конечно отличалось от просмотра семейных фото, которое устроил вчера для будущего зятя Валерий Сергеевич, но девушка немного успокоилась, потому что мужчина не позволял себе ничего такого… Он внимательно рассматривал фотокарточки, восхищался видами и, казалось, забыл о близком присутствии Кати. Но так продолжалось до тех пор, пока на одном из изображений он не увидел Михаила Борщова.
Руки его чуть сильнее сжали альбом, а взгляд, который он перевел на Катерину, стал обжигающим.
- А что ЭТОТ тут делает?
- Ну, тут вид очень красивый, - слегка оробела Катя.
- Вид? Неужели?
- Да, вид, - тут в девушке волной поднялось возмущение. – И вообще, это мой альбом. Чьи хочу, те фотографии и храню! Ясно?
- Значит, меня пополам разрезала, а этот мармеладный - целехонек!
- Да, как ты вообще… Ты…
- Что? Могу говорить об этом тюте? Слюнтяй, а не мужик!
Катя вскочила с дивана.
- Миша хороший человек… Он добрый, честный!
- Ага… А я, значит, злобный враль, да Кать?
Девушка молчала и смотрела на Андрея сверху вниз. Тот, тоже встал, глядя на нее, осторожно положил альбом на стол, и переспросил:
- Да?
- Да!
И тут Андрей, ловко сделав своеобразную «подсечку», повалил Катю на диван. Тот скорбно скрипнул, а Катерина ойкнула, мгновенно почувствовав теплое тело мужчины на себе. А тот просто смотрел на нее, едва дотрагиваясь подушечками пальцев до ее лица.
- Какая же ты красивая, Кать… - восхищенно выдохнул Жданов и спросил:
- А этот твой поваренок так делал? – и он нежно обвел контур девичьих губ большим пальцем.
- А так? – и легонечко коснулся их своими губами.
- А вот так? - И из легкого поцелуй превратился в страстный, собственнический, пылкий…
Катя застонала, чувствуя, что ее вот-вот унесет куда-то и, помимо своей воли, обняла Андрея за плечи. Тот усилил нажим, и девушка раскрыла свои губы, чем мужчина не преминул воспользоваться.
Они не целовались, а поглощали друг друга и никак не могли насытиться. Руки Жданова, как лианы в джунглях, обвили тело Кати и прижимали к своему телу, будто она могла куда-то исчезнуть. А Пушкарева…
Пушкарева сходила с ума от головокружительного восторга, который заполнял все ее существо.
Наконец, Андрей смог оторваться от сладких и нежных Катиных губ и хрипло спросил:
- Катюш, а такие эмоции, такие ощущения, такую страсть, он – недомерок этот, в тебе вызывал?
Пушкарева молчала. Он сильнее сжал ее плечи.
- Не молчи, Кать…
- Нет! У меня такого ни с кем не было! И не будет… - всхлипнула Пушкарева, и в глазах ее засверкали слезы.
- Кать… Катюша… Катенька… - Жданов почему-то испугался, сел на диване и усадил девушку к себе на колени, нежно обняв за талию. – Ну, не плачь, пожалуйста… Просто… Просто, Кать, эта твоя реакция на меня и моя на тебя - это одна из тех причин, по которым я хочу стать твоим мужем… Ты мне можешь не верить, но у меня тоже ни с кем не было так, как с тобой… Не было и не будет… И вообще после той ночи у Малиновского у меня не было никого… И не будет кроме тебя никого…
- Конечно, где ты еще такую каракатицу найдешь…
- Не смей… Никогда не смей так говорить о себе, слышишь? Ты никогда не видела себя такой, какой вижу тебя я… Ты знаешь, какая ты?... Ты не представляешь, какая ты…
Андрей посмотрел на свою невесту и ласково вытер ее слезы, сбежавшие по щекам…
- Не плачь… Не надо больше…
Как завороженный, он смотрел в эти влажные карие очи и понимал, что теряет рассудок от любви к этой девушке.
- Кать… Ты, наверное, колдунья, да? - тихо и чуть хрипловато спросил он.
- С чего бы это… - также тихо спросила Катя.
- Тогда, что же ты со мной сделала?
И Жданов снова ее поцеловал… Глубоко, страстно, запустив свои сильные пальцы в ее волнистые пряди так стремительно, что шпильки вылетели из прически и попадали на пол.
Катя не знала, что и думать, как быть, она просто плыла по течению, которое уносило ее все дальше и дальше…
Пока вдруг не раздался кашель папы.
- Вы… Это… Спать-то сегодня собираетесь, или как?
Жданов, которого прервали на самом интересном месте, прижал Катю к себе и улыбнулся будущему тестю.
- Собираемся… Завтра ведь такой день!
Он многозначительно посмотрел на девушку, и та пошла пятнами.
- Вот-вот, зятёк! А ну, марш к себе домой! А то еще завтра проспишь…
- Да, ну, что Вы, Валерь Сергеич… Я вообще глаз не сомкну, но завтра буду молодцом!
- Кто б сомневался! – буркнул Пушкарев, гладя, как Жданов встает с дивана с Катей на руках и бережно ставит ее на пол.
- Спокойно ночи, Кать… - ласково сказал он ей и снова поцеловал.
Еле–еле до губ дотронулся, а все тело мгновенно вспыхнуло.
- Спокойной ночи, - едва выдавила она.
- До завтра…
Взгляд его карих глаз прожигал насквозь…
Как же Катерина понимала сейчас лермонтовскую Тамару! Если у Демона были такие же глаза, как у Андрея, то… Боже, о чем она думает?!
Обнаглевший донельзя Жданов еще раз поцеловал невесту, и вместе с Валерь Сергеичем вышел из комнаты. Совершенно обессилевшая девушка села на диван и закрыла лицо руками.
Господи… Что же они делают? Ради чего? Зачем? Перед глазами опять встало ее собственное отражение в свадебном платье… «Сама на себя не похожа», - подумала тогда Пушкарева.
Вот и сейчас она сидела сама не своя… А завтра? Что завтра?
Что, что… А завтра она будет уже ЕГО… Вот и все…
Глава 8.
«Ах, эта свадьба!!!»
(Муслим Магомаев)
Утром ее разбудила мама.
- Катюша, дочка, вставай… Надо собираться…
Пушкарева открыла глаза и вдруг резко села на диване.
- Уже?
- Да… Пора… Лучше заранее подготовиться, чем потом опоздать.
- Мам, а почему ты на его стороне? – решилась спросить Катя. – Ты же знаешь все и вдруг…
- Кать… - Елена Санна села рядом с дочерью. – А ты не допускаешь мысли, что Андрей на самом деле тебя любит? И заметь, он все время говорит «Я хочу быть ее мужем!». А сами слова «муж», «жена» произносит гордо так… Он о своей бывшей невесте когда-нибудь так говорил? Только честно!
- Н-нет… Он вообще слова «брак», «жена», «муж», как огня боялся… Если честно…
- А почему сейчас больше не боится? Не думала об этом?
- Я вообще не знаю, что думать…
- Кать, а пусть время покажет.
- Мам! Но ведь я буду уже его женой! Он… Он же меня практически заставляет…
- А вдруг другого способа у него не было и нет?
- Для чего ему вообще эти способы?
- Все! Вот выйдешь замуж и узнаешь! А теперь вставай. Ванна ждет. А через час придет парикмахер…
Елена Санна встала, открыла дверь, но в проеме повернулась и шепнула дочери:
- Дали б ему волю, он бы тебя давно украл, Катюш… Только ты одна почему-то этого не видишь…
Это неожиданное заявление матери совершенно спутало все Катины мысли, и начался просто какой-то бред.
«Интересно, а каково это – быть украденной? Им украденной!... Наверное, здорово…».
- Вот сегодня и узнаешь!
И вся в растрепанных чувствах и мыслях, Пушкарева пошла в ванную…
…Ровно в 930 невеста была готова. Елена Санна не зря заставляла дочь в магазине примерять один наряд за другим. Выбранное ими платье сидело как влитое, подчеркивая все достоинства фигуры. Одно плечико было открыто и соблазнительно выглядывало из-под кружев, а волосы, в художественном беспорядке падавшие на спину, были кое-где украшены маленькими белыми цветочками. От фаты Катерина отказалась.
- Ну, чем не безе? – решил растормошить подругу Зорькин, но ничего из этого не получилось. – Катюх, ну, чего ты?
- Не знаю… Просто… Просто завтра все будет уже не так, а как – я не знаю.
- Да все будет хорошо, Кать… слышишь? Ведь причин этого брака, кроме тех, о которых говорит Жданов, нет… А ты его любишь. Ведь так?
Пушкарева закрыла глаза, сдерживая слезы… Не могла она сейчас врать, особенно лучшему и единственному другу.
- Люблю, Коля. Люблю… Это, как вечность… моя любовь к нему…
Катя обняла Кольку, и тот, погладив ее по волосам, шепнул:
- Нет, Катька… Зря ты трясешься… Вот чует моя пятая точка, что он правду говорит.
- Ох, Колька!
- Пушкарева… А ты сегодня, знаешь, какая красивая? Очень…
- Правда?
- Правда…
И Николай вовсе не успокаивал подругу, а говорил истинную правду.
Не хватало только свадебного букета.
Ровно в 935 его привез счастливый жених. Он приехал вместе со своим совершенно обалдевшим свидетелем, которого предупредил об уготованном ему амплуа только два часа назад.
Сказать, что Малиновский был поражен – это не сказать ничего! «Звезда» (то есть Ромашка) был в шоке!
А вы сами себе представьте картину маслом: вы спите в теплой постели, ничего и никого не трогаете и вдруг!
Бешеный звонок в дверь, который не просто впивается в ухо сверлом от дрели и достает до самого мозга, а пронизывает все тело, как специгла в кабинете у зубного…
Роман еле поднялся, подошел к двери и едва успел отпрыгнуть в сторону, так стремительно в его квартиру влетел Жданов.
- Дрыхнешь? – задал он идиотский вопрос.
- Ну… - только и сумел ответить Малиновский.
- А я, между прочим, сегодня женюсь!
Роман зевнул, почесался и… Так и застыл с открытым ртом.
- Ты ЧЕГО?
- Женюсь, - терпеливо повторил Жданов, поправляя галстук. – А ты, между прочим, мой свидетель. Так что давай, ноги в руки и приводи себя в порядок.
- Андрюх, ты чего?
- Женюсь, сколько раз-то повторять! Время деньги! Я в 1000 уже должен быть у Кати…
- Какой Кати?
- Вот тормоз… Пушкаревой!
- Ты чего, на ней ЖЕНИШЬСЯ?!
- Нет, блин, на тебе!
- Погоди… Это что, все серьезно что ли?
- Ром, я правда, не шучу… Собирайся давай… Мне еще за букетом заехать надо…
- Нет… Это бред какой-то… Да я вроде вчера и не пил… - Малиновский моргал глазами, как будто прогоняя наваждение, а Андрей устало выдохнул.
- Малина, ну давай собираться, а? Опоздаем же…
- Да, объясни ты мне все, в конце концов!
И Жданов объяснил.
- Ты больной… - искоса и с опаской глядя на него, сказал Малиновский, и тут Андрей взорвался.
- Да, мне плевать, что ты обо мне думаешь! Не хочешь – не надо! Я сейчас первого встречного в свидетели позову! Вот, блин, разошелся! Ну, что тут такого, если я ее люблю и хочу быть с ней!
- А она-то об этом догадывается?
- Не верит…
Мужчины замолчали…
- Значит, так! Одеваю серый костюм, понял? Тот, который в Милане купил. И букет тоже покупаю… А то, неудобно как-то… Но душ обязателен!
- Давай уже… - улыбнулся Андрей, облегченно вздохнув.
Все-таки, Ромка друг… Пусть не всегда его понимает, но в пропасть вместе с ним прыгнет одновременно…
- Жданыч! А чего мне там делать-то надо будет?
- Почаще кричать «Горько!» за свадебным столом!
- Нет… Ты серьезно женишься?
- Иди ты… В баню!
- Бани пока закрыты!
- Тогда в душ!...
…И вот теперь новобрачный и его свидетель стояли на пороге Катиной квартиры. Дверь им открыл Зорькин.
- О… Привет… - озираясь на дверь комнаты подруги, Колька пожал руку Андрею и тихо ответил на его молчаливый вопрос:
- Оделась, причесалась…, но молчит… Как бы чего не выкинула… Ты ее, это… Припугни, перед самой росписью, а потом вожжи отпусти… До конца в угол не загоняй, а то шею намылит…
Роман оторопел. Жданов и Зорькин друзья-товарищи, что ли?
А Жданов озабоченно посмотрел на паренька в дурацкой голубой ленте с надписью «СВИДЕТЕЛЬ», которая почему-то болталась на шее, а не через плечо.
- Сам-то как? – спросил Зорькин.
- Как пацан… Трясусь, волнуюсь, за-аикаюсь…
- Самое время взять себя в руки… Никуда она от тебя не денется… Если что, я все пути перекрою…
- Колька, а ты точно уверен, что…
- Андрюх… Любит она тебя... Честно… Если б не любила, то все было бы намного проще. Подумай и согласись: разве от такого завидного жениха как ты, отказываются?
Жданов помолчал и улыбнулся.
- Значит, ты уверен…
- На все 250%!
Андрей почувствовал себя заметно лучше, и тут из зала вышел Пушкарев в костюме-тройке и галстуке-бабочке.
- О, зятёк! По тебе можно часы сверять…
- Нет, не советую… Я раньше…
- Ну, раньше не позже… А это кто тут за твоей спиной-то прячется?
- Как кто? Свидетель мой! Знакомьтесь – Роман Малиновский…
Мужчины пожали друг другу руки.
- Смазливый свидетель, - сказал, как отрезал Валерий и обратился к Андрею: – Не взревнуешь?
- Нет… Я в Кате уверен. А потом… Потом Ромашка у нас свободный художник… Пока такую же, как моя Катя не встретит!
Пушкарев и Жданов рассмеялись, а у Малиновского пробежал по коже холодок. «Да, не дай Бог!», - промелькнула в его голове мысль, но ее наглым образом прервали.
- Ленка, Катюха! Жених приехал! – крикнул по-командирски Пушкарев, и тут же дверь Катиной комнаты открылась.
У Жданова остановилось дыхание, когда он увидел Катерину…
Невеста вышла из своей горницы. Жених обомлел от восхищения. Катерина была самой настоящей принцессой из сказки, а потому и он вдруг почувствовал себя принцем. У мужчины даже дыхание перехватило, и он смотрел на девушку, просто не дыша. В его глазах светилось восхищение, нежность и любовь…
Эта «смесь чувств» вызвала и у Кати некое состояние ступора. Ну, не ожидала она от Жданова такого взгляда! А тут, прочитав в его глазах все то, о чем и мечтать-то не смела, совершенно растерялась. Родители Катерины, правильно истолковав этот «диалог взглядов» только улыбались, а вот Малиновский с Зорькиным почувствовали себя как-то неловко, будто подсматривали за кем-то. Вообще-то Роман Дмитрич тоже, так сказать, стоял будто «обухом по голове треснутый» от того, какой сейчас увидел бывшую секретаршу друга, а ныне его невесту. Откуда-то у Пушкаревой взялась талия и, надо сказать, не только она одна! Красивая высокая грудь, покрытая кружевом и белоснежной материей, взволновала Малиновского не меньше, чем чья-то обнаженная.
«Вот блин! А я-то Андрюху не понимал, чего он так переживает! Тут видно его не только то, что я вижу, я то и чего не вижу привлекло… Вот тебе и серая мышка!»
Но буквально через мгновение эти хамские мысли сменились другими.
«Ёлы-палы! А как же он все это в той-то Пушкаревой разглядел? Неужели, действительно любит?»
Взгляды, которыми смотрели эти двое друг на друга, только доказывали это.
Минута, другая… Все стоят и никто не смеет прервать это затянувшееся молчание, наполненное целой гаммой чувств. Катя начала нервничать, и ее друг это почувствовал.
- Ну, чем не баба на самовар! – вызвал огонь на себя Зорькин и в ту же секунду получил по шее от подруги детства.
- Убью… – процедила она сквозь зубы, но тут же позабыла обо всем на свете, потому что Андрей взял ее за руку и подошел вплотную.
- Я могу добавить… - восхищенно глядя на невесту, сказал он. – Если захочешь, конечно…
- Нет, не надо…, а то и в самом деле убьешь еще…
Мужчина и женщина еще минуту или две смотрели друг на друга, а потом Валерий Сергеич, взглянув на часы, подытожил:
- Пойдемте-ка, а то, как бы бежать не пришлось.
- Да…Сейчас… - ответил Андрей и, передав, наконец, Кате букет, легко подхватил ее на руки.
Она ахнула и зарделась, словно роза, а Жданов, переполненный эмоциями, вышел из квартиры Пушкаревых навстречу своей новой жизни…
…Катя была словно во сне: вокруг нее кипела жизнь, но сама она находилась в заторможенном состоянии. Очнулась девушка только тогда, когда в коридоре ЗАГСа, Жданов, стоящий до этого с Валерием Сергеичем, Малиновским и Зорькиным, подошел к ней и спросил:
- Готова? Мы следующие…
И тут Пушкарева не выдержала, сказав:
- Нет… Не готова… Я… я не могу…
Андрей смертельно побледнел, но сохранял видимость спокойствия, хотя внутри него все так и клокотало.
- Кать… Ты же знаешь, я своего добьюсь… Чего упрямишься?
- Интересно, как ты добьешься своего, если я не скажу «Да» и вообще не сдвинусь с этого места?
Андрею, как оказалось, не надо было долго думать, чтобы ответить:
- А я просто унесу тебя в какую-нибудь бытовку и овладею тобой, поняла?
- Что?! – Катя впервые видела Андрея таким.
Он, казалось, был совершенно спокоен, но по волнам напряжения, исходившим от него, можно было понять, в каком на самом деле состоянии он находится.
- Что слышала. Унесу, порву это платье к чертовой матери и сделаю своей. Ты же маленькая… Хрупкая… Мне несложно будет. А потом нас там застукают, и у тебя не останется другого выхода, как только стать моей женой.
- Андрей! – у Кати дыхание сбилось, а руки, которые сжимали букет, мелко тряслись. - Как ты можешь говорить это? Ты серьезно решишься на такое?
- А ты попробуй не пройти со мной в зал, узнаешь, - сказал он. – Ну, так что? Выйдешь за меня замуж добровольно, или мне пустить в ход запасной вариант?
Жданов ждал, и от напряжения у него туда-сюда ходили желваки.
«Господи, а ведь он сделает так, как сказал…», - пораженно подумала Катерина и с удивлением представила себе картину: Андрей, полуобнаженный, ласкает ее в какой-нибудь тесной комнатушке, среди ведер, метелок и тряпок, а она, в разодранном платье (раз сказал, то сделает!)… она стонет от восторга и шепчет: «Люблю тебя… Люблю, Андрей…». У нее не было сомнений на свой счет. Девушка знала, что любит Жданова, и то, что будет шептать именно это, была уверена…
Картинка стала такой реальной, что она не сразу почувствовала, как Андрей сжал ее руку.
- Кать, ты чего?
- А?
- У тебя взгляд такой… - Жданов обеспокоено смотрел на свою невесту, которая к совершенному его удивлению, внезапно робко улыбнулась, глянула ему в глаза и ответила:
- Хорошо… Я иду в зал и стану твоей женой… Все будет так, как ты хочешь, правда, я не понимаю, зачем…
- Хорошо, - ответил Жданов и расслабился. – А понимать меня будешь позже… Ты готова?
- Да… Только…
- Что? – Андрей снова напрягся, как пантера перед броском.
- Разве тут есть такие бытовки?
Катя глянула жениху в глаза и заметила, как они улыбаются. Он наклонился к ней и шепнул:
- Я приглядел парочку… Заранее… Только, вижу воспользоваться не придется… К сожалению…
Катя покраснела, как рак, и внезапно локтем ударила Андрея в бок:
- Дурак неумный…
Жданов рассмеялся, а через минуту служительница ЗАГСа назвала их фамилии и пригласила на роспись…
Под звуки свадебного марша Мендельсона Катя и Андрей, а также все их сопровождающие, вошли в зал. На них полился поток затерто-торжественных фраз, которые не один раз проговаривались дежурно улыбающейся женщиной, которая делала двух людей самыми близкими на свете потому, что это была всего лишь ее работа. Но ни Андрею, ни Кате не было до этого дела. Каждый из них чувствовал близость другого и поверить не мог в то, что все происходящее сейчас – правда.
«Господи… Неужели это я сейчас стою рядом с ним и собираюсь сказать «Да» в ответ на самый главный вопрос в моей жизни? Я же об этом мечтать даже не могла… Точнее, я не об этом мечтала, а по-другому надо как-то было… Ой, да не знаю я ничего! Не знаю ничего, кроме того, что люблю его… Люблю даже больше, чем раньше! Почему не знаю, но… Люблю!».
«Катенька, милая, любимая моя… Прости меня, пожалуйста, но иначе я не могу поступить… Не могу, потому что люблю… Люблю только одну тебя и жду- не дождусь, когда надо будет сказать «Да». «Да, да, да, да!» - хоть тысячу раз, но только для того, чтобы ты была моей! И только моей на всю жизнь до конца дней, Катенька! Люблю тебя… Люблю, родная…».
- Екатерина Валерьевна Пушкарева, - донесся до девичьих ушей женский голос, - согласны ли Вы стать женой Андрея Павловича Жданова?
- Да… - раздался тихий голосок Кати.
- А Вы, Андрей Павлович Жданов, согласны стать мужем Екатерины Валерьевны Пушкаревой?
- Да! – уверенно и твердо (а также достаточно громко) ответил Жданов.
- Прошу молодых обменяться кольцами…
Андрей взял колечко с подноса и, благоговейно, осторожно, нежно надел его Кате на палец, прошептав только для нее одной:
- Кать, теперь я твой телом, душой, помыслами… Только твой… Навсегда…
Это прозвучало так искренне, что Катерина поверила… Пусть на минуту, но поверила, и в тот момент, когда она надевала кольцо Андрею, она так же, как и он секунду назад, отдавала ему всю себя… Навсегда…
А потом и подписи в документах были поставлены. Екатерина Валерьевна Пушкарева стала Екатериной Валерьевной Ждановой. Вопрос о фамилии решился просто автоматически. Катя, хоть и не признавалась в этом, много раз представляла себе, как она отвечает на вопрос о том, какую фамилию возьмет. Для нее в мечтах не было вариантов, и именно поэтому она и ответила, перепутав явь и грезы:
- Жданова, - и только потом поняла, что сказала.
Но было уже поздно…
Как и было сказано ранее – документы были подписаны…
- Жених может поцеловать невесту! – сияя, как майское солнышко, сказала женщина, и Жданов повернулся к Катерине.
Та ошарашено посмотрела в его глаза и поразилась тому, сколько счастья в них плескалось! Мужчина нежно обнял ее, нагнулся к ней и, неожиданно страстно, поцеловал. За их спинами одобрительно крякнул Валерий Сергеевич, хором хрюкнули Зорькин с Малиновским, ахнула Елена Александровна, и зааплодировали музыканты оркестрика.
У Кати задрожали колени, когда ее губ коснулись губы (о, господи!) ее мужа. Ее Андрея… Ее любимого… И если бы не он, то она бы точно упала.
Жданов легко подхватил жену на руки и шепнул:
- Ни споткнуться, ни упасть не дам… Веришь?
- Да…
- Объявляю вас мужем и женой!
И опять Андрей ее поцеловал, но уже легко и нежно. Правда, и от этого поцелуя в голове Кати все перевернулось вверх тормашками, и она почти теряла сознание. Необыкновенный трепет охватил ее в головы до ног, и девушка непроизвольно сжала плечи своего мужа, чтобы почувствовать что-то реальное…
Дальше она ничего не видела и не понимала ясно. До ресторана было недалеко, и вся шумная компания отправилась именно туда.
Небольшой уютный зал создавал весьма хорошее впечатление. Андрей сделал все так, чтобы ни им никто не мешал, и они никому не мешали. Стол, заставленный всевозможными кушаньями, стоял несколько в стороне, а потому свадьба была предоставлена сама себе...
Невеста с женихом сидели во главе всего гуляния, причем, Андрей не спускал взгляда со своей новоиспеченной жены, а Катя…
Катя находилась в состоянии культурного шока: ее мечты сбывались наяву, а она не верила этому… Валерий Сергеич приписывал несколько заторможенное состояние дочери торжественному событию в ее жизни, а Елена Санна, зная все о реальных причинах, надеялась только на то, что у зятя хватит мудрости и терпения с ее дочерью. Колька тихо посмеивался себе под нос, представляя себе то, что ждет Жданова сегодня ночью, а Роман, наблюдая за всем происходящим, совершенно не понимал своего друга, все еще не веря в то, что тот женится, но беседу за столом поддерживал и постепенно сидящие рядом люди начинали ему очень нравиться…
Стол был изысканным и богатым, но самый лучший момент за ним наступил тогда, когда, налив в бокалы искрящееся шампанское, Валерий Сергеич произнес со смаком:
- Ну, дорогие вы наши… Наступил момент, когда надо отметить, что все за столом горчит… А? Счастья молодым! Любви и согласия! Внуков нам, детям вам! И… ГОРЬКО!
Катя вздрогнула, поднялась с места, поддерживаемая под локоть Андреем, и немедленно почувствовала на своей талии его руки, а на губах – легкое покалывание, как предпосылка того, что их ожидает…
И мужчина не обманул ее ожиданий: он дотронулся губами до ее губ, на несколько секунд, но и они перевернули в ее душе все с ног на голову…
- Э! Э! Э! Это не дело! – вырвалось у Романа. – Разве так целуются, когда горько? А ну-ка, еще разок… Горько!!!
На этот раз молодожены не разнимали губ дольше… И Катино затмение увеличилось пропорционально длительности этой ласки…
Прошло еще немного времени, и в игру вступил Колька.
- А теперь, давайте выпьем за будущих детей Катюхи и Андрея Палыча… Чтоб поражали всех и лицом, и умом, и всем остальным… А за это надо как положено… Горько!
Андрей, неожиданно подмигнув новому товарищу, встал и, посмотрев на жену, решил, что в этот раз поцелует ее так, как хочет, а значит – по-настоящему…
Жданов нежно обнял жену, будто одурманенную чем-то, наклонился к ней и шепнул:
- Катюш, посмотри на меня…
Она подчинилась и… Потянулась к нему сама.
В этот раз они поцеловали друг друга как раньше, вложив в поцелуй всю нерастраченную нежность и страсть… Мир превратился в то мизерное пространство, в котором они находились в настоящий момент, он словно сузился в своих размерах. Они будто заново постигали друг друга и стремились одновременно и взять и отдать как можно больше, а потому и Катя, и Андрей забыли про всех, кто был рядом.
Родители и свидетели застыли в легком шоке, перестав даже считать, остановившись на 18... (До этого числа досчитал только Малиновский, а потом и он сдался…). Молодожены «вернулись из нирваны» только после того, как Зорькин, (деликатно так!) дернул Жданова за полу пиджака. Андрей с трудом оторвался от губ жены и затуманенным взором пробежал по лицам сидящих за столом, а Катя, у которой слегка закружилась голова, держась за плечи мужа, как за единственную в мире опору, непонимающе смотрела на родительские улыбки…
- Что… такое… случилось? – спросила она.
- Да так… Просто, мы уж и не знали, станет вам когда-нибудь сладко или нет… - усмехнулся Малиновский, а Катерина, все поняв, будто крапивницей заболела и нашла убежище на груди у мужа, закопавшись лицом в его рубашке и совершенно забыв о том, что, вроде как, он ее противник…
- Ай, молодца! – похвалил зятя Валерий, и «свадебный банкет» пошел своим чередом.
И вот уже Роман с Пушкаревым, в перерывах между порциями армянского коньяка, делятся впечатлениями об охоте (Малиновский редко баловался этим делом в свое время), Елена Санна с Колькой обсуждают салатики с закусками, а Андрей с Катериной никак не могут выйти из своего только что созданного ими самими мира.
Жданов, несмотря на все свое самообладание, тоже чувствовал себя, как будто выпил не один бокал виски. Правда, теперь он не позволил себе лишнего и едва пригубил шампанское, налитое в его бокал в самом начале праздника. А Катя… Кате было достаточно поцелуев и бокала апельсинового сока, который налил ей муж, помня ее пристрастия… Правда, если говорить о поцелуях, то они не заканчивались… То и дело за столом раздавалось одно-единственное слово «Горько!», и мужчина и женщина, в который раз поднявшись со своих мест, снова и снова целовались…
Они совершенно не заметили, как Роман, исчезавший со своего места на несколько минут, шепнул что-то Валерь Сергеичу, тот, посмотрев куда-то в сторону, тоже улыбнулся и тут…
- Поздравляем с началом супружеской жизни двух молодоженов – Катерину и Андрея, которые выбрали наш ресторан для того, чтобы отметить это знаменательное событие! – раздалось откуда-то и…
Зазвучала песня…
Ты самая красивая,
Милая моя, желанная…
Андрей поднялся со своего места и шепнул Катерине:
- Потанцуй со мной… Пожалуйста…
Ты самая ранимая,
От чужих обид печальная…
Их руки встретились, они вышли в центр зала и… Танец начался…
Моя любимая, моя ранимая…
Я никому подобных слов не говорил…
Моя любимая, моя ранимая…
И никого я до тебя так не любил…
«Правильно он все делает», - улыбалась Елена, наблюдая за дочерью и зятем. Катерина, смотревшая на мужа снизу вверх, несмотря на все то, что происходило перед свадьбой, выглядела прелестно. Не зря, ну, не зря они с Андреем сговорились! Все у них будет хорошо… При такой-то любви! Не зря ей сон приснился: Катя с Андреем посреди цветов на зеленом лугу!
Ты самая беспечная,
Шумная порой и странная…
«Молодца, Андрюха! Такими темпами дальше пойдет – скоро я дедом стану!», - с хитрым прищуром смотрел на кружащуюся в танце пару Валерий.
Ты самая сердечная,
Милая моя и славная…
Малиновский, совсем обалдев от всего происходящего, никак не мог понять, как его лучший друг решился на такой шаг… Но к этому непониманию еще и примешивалось легкая досада на то, что он не увидел такое очаровательное создание в маленькой серой мышке - Кате Пушкаревой…
Моя любимая, моя ранимая…
Я никому подобных слов не говорил…
А Коля… Коля проводил время лучше всех, поглощая блюда одно за другим, и думая, что Жданов выбрал правильный путь для возвращения Катиной любви…
Моя любимая, моя ранимая…
И никого я до тебя так не любил…
А двое танцующих выпали из реальности и перестали замечать кого либо еще…
Моя любимая, моя ранимая…
Я никому подобных слов не говорил…
Моя любимая, моя ранимая…
И никого я до тебя так не любил…
Вернувшись за стол, они еще раз «выступили дуэтом» после очередного «Горько», и Андрей не выдержал.
Он очаровательно улыбнулся и, не выпуская жену из объятий, обратился к гостям на своей свадьбе:
- Спасибо вам всем за то, что сегодня не оставили нас своим участием в такой день… Такой особенный для нас… Но… Как и все хорошее, он идет к концу, и поэтому… Мы поехали!
И легко, будто она была перышком, Жданов подхватил жену на руки.
- Андрей! – вырвалось у Кати.
- Что? – его сияющие глаза улыбались.
- Мне… Мне надо сказать до свидания…
- Говори… Я подожду…
Но он не собирался ее отпускать.
- До свидания, - почти прошептала Катя.
- До свидания, - хором сказали все, улыбаясь, и под поздравления и веселые возгласы, молодожены покинули ресторан. Катя села в машину и только там осознала, что теперь ее жизнь круто изменилась. На безымянном пальце ее левой руки посверкивало доказательство этого.
Обручальное кольцо... Это действительно не простое украшение, но… Но почему Андрей надел его ей сегодня? Ответа она не знала до сих пор… Неужели, он верит в то, что сегодня произошло?
Катерина краем глаза посмотрела на мужа. Тот выглядел просто сияющим от счастья.
Черт! Ничего не понятно!
Катерина закрыла глаза и пообещала сама себе то, что если сегодня ночью Жданов что-то позволит себе, то она возненавидит его до конца дней… Но кто-то противный внутри нее, тихонечко так, говорил:
- А ведь ты ждешь и хочешь этого «чего-то»…
Как доехали до квартиры Жданова, Катерина не помнила. Немного очнулась она тогда, когда Андрей помог ей выйти из машины и провел в холл своего дома. Дрожь пробежала по всему ее телу от этого простого прикосновения, и девушка с каким-то трепетом подумала о том, что ее сейчас ждет…
Молча, они поднялись на нужный этаж, прошли по коридору и оказались … дома…
Боже… Теперь холостяцкая квартира Андрея Жданова была ее домом… Кто бы сказал – не поверила, а теперь… Бред какой-то!
В квартире стояла какая-то праздничная тишина. Катя в нерешительности смотрела на то, как Андрей, медленно развязав галстук, повернулся к ней.
- Ты есть не хочешь? Я заметил, что ты толком ничего и не съела в ресторане.
Его голос был нежным и бархатным, и звучал с обволакивающей тело и душу теплотой.
- Нет… Н-не хочу…
- Тогда осваивайся и отдыхай… Я пойду ванну приготовлю… Тебе надо расслабиться…
«Вот уж действительно… Расслабишься тут!... Когда он рядом…».
Глава 9.
В мой легкий сон, ланфрен-ланфра, лети, моя голубка… (Серж-Бенджамин-Луи-Жерме-Симон Шевалье де Брильи)
Пока Жданов колдовал в ванной комнате, Катерина все-таки решила осмотреться. Проведя экскурсию по квартире, она с удивлением обнаружила в комнатах, просто наполненных вазами с цветами, свои собственные вещи. «Неужели мама?», - промелькнула мысль в ее голове, и ей тут же нашлось подтверждение в лице ночной рубашки, которую Елена купила дочери совсем недавно и отложила до «специального случая».
- Вот он и наступил… - выдохнула Катя обреченно, и тут в спальню вошел Андрей.
- Кать, готово все… Иди, полежи в ванной… А то что-то ты как комок нервов.
- Да, и с чего бы это?! – не выдержала девушка и, быстрее ветра, понеслась в том направлении, которое указал ей муж.
- Кать! А халат? – крикнул Жданов и пошел вслед за ней.
Девушка остановилась у двери, взяла и халат, и рубашку, которую Андрей прихватил случайно, и вдруг попросила его:
- Я… не расстегну это платье одна…
Катерина стояла красная как рак, но не попросить о помощи не могла: ей было жалко всю эту красоту, в которой она сегодня блистала вопреки всему. Жданов, без тени улыбки, вошел в ванную комнату, взял из рук Кати ее вещи, повесил на крючки и совершенно спокойно начал расстегивать пуговки на ее спине.
- Кать, ты не вертись только, а то тут петельки воздушные, как бы не порвать…
Голос у него был обычным, но только он знал, скольких трудов ему это стоило. Постепенно на спине девушки образовывалась полоска обнаженной нежной кожи, которая так и манила его прикоснуться, приласкать, дотронуться губами, чтобы обжечь и оставить на ней свой след, свое клеймо… Но Андрей сдержался.
Когда ряд пуговок закончился, он сказал: «Все, Кать», и вышел из ванны, оставив девушку в страшном напряжении. Она облегченно и одновременно, почему-то, разочарованно выдохнула и осторожно повесила платье на кем-то заботливо приготовленную вешалку. «Ну, мама… прямо как вещунья!», - еще раз возмутилась Катя и, полностью раздевшись, легла в теплую воду…
Жданов был прав: она действительно в последние часы напоминала оголенный комок нервов. Все происходящее никак не хотело становиться в ее думах реальностью. А разум говорил, что все это правда…
Сколько девушка вот так лежала и расслаблялась в ароматной пене, она не знала, а вот Андрей считал это время по минутам… Почти два часа… Два… Неужели он ей так противен? Неужели так сильно ненавидит? Ну, милый друг, ты сам хорош! Напросился! Никто тебя не заставлял таким способом действовать… Но другого выхода не было… А значит, значит, надо терпеть!
Когда Катя вышла, наконец, из ванной, туда уже отправился он. Мужчина заставил себя не обращать внимание на то, как укуталась в махровый халат его жена, стараясь скрыться от его взгляда. Он просто бросил через плечо: «Ложись, я скоро...» и прошел мимо нее.
Такое же равнодушие разыграть не получилось, когда он вернулся после душа.
Андрей замер, когда увидел Катю в своей постели. Она была прекрасна… Слегка влажные волосы обрамляли нежное личико… Длинные-предлинные ресницы отбрасывали тени на нежную кожу щек, порозовевших от смущения, подобно лепестку розы… Слегка полуоткрытые губы манили к себе своей свежестью и сладостью…
Желание обладать ею, казалось, вот-вот возьмет верх! Ведь только ради того, чтобы быть с ней, Жданов пошел на все эти ухищрения и безумства. У них впереди была целая ночь, которую он мог постараться сделать неповторимой, нежной, сладкой… Но… Но он не мог сделать ей еще больнее. Андрей понимал, какой ураган эмоций сейчас бушует в ее душе.. Да, видит Бог, он любит ее! Он желает ее, как ни одну женщину на свете! Он умирает от одного только желания коснуться ее волос и вдохнуть их аромат, прижавшись к ней всем телом… Но… Нельзя… Нельзя причинить этому ангелу еще большую боль, чем он уже причинил… Может не выдержать, и тогда все пропало… Она сама должна понять… Сама… По своей воле отдать ему то, к чему он так стремится…
Мужчина сжал кулаки и вернулся к раннее намеченному плану, закрыв глаза. А потом…
Андрей посмотрел на испуганную Катерину, комочком сжавшуюся под одеялом, в ее тревожные глаза, и внезапно заговорил, тихо-тихо.
- Кать… Не бойся… Я не дотронусь до тебя даже пальцем, пока ты сама этого не захочешь… Не такой уж я законченный подонок, чтобы навязывать тебе себя в… в постели, как любовника… Мы будем просто спать вместе…
- Но я не смогу рядом с тобой… - робко шепнула пораженная всем происходящим Катя.
- Сможешь… Я же не три толстяка в одном флаконе… Очень даже пока стройный, так что с легкостью поместимся… Это мое условие, Кать… Я с самого начала говорил, что мне нужна жена, которая будет спать со мной в одной постели… А потом… Потом посмотрим… Ведь все равно, ты теперь моя… Ты моя, Катенька!
Эти его последние слова, все перевернули в душе Катерины. Теперь она точно не заснет!
Андрей тем временем разделся и лег на свою сторону кровати. Повозился, поворчал что-то себе под нос, потом выключил ночник, опять повозился и тихо сказал:
- Спокойной ночи, Кать…
- Спокойной ночи… - как эхо повторила девушка и замерла, слушая ровное дыхание своего мужа.
Нет, она его совершенно не понимала! Все дни до свадьбы он мучил ее ласками и поцелуями, а теперь объявил «сухой закон»! Что же ему все-таки от нее нужно?
Возненавидеть Андрея не получилось. Наоборот, причин его выгоды от их брака она найти так и не смогла, а по сему получалось, что Жданов поступил очень даже благородно! Язви его душу!
Катерина устало вздохнула и … зевнула! На нее, откуда не возьмись, навалился сон. Она, беря пример с мужа, повозилась, устраиваясь поудобнее, и сонно засопела, как вдруг… на ее талию осторожно легла рука Андрея, а он сам прижался к ее телу.
Катя замерла…
«Соврал!», - пронеслось у нее в мозгу, но прошла минута, две, три, а больше ничего не случилось. Девушка удивилась еще больше.
«Проверяет что ли, сплю я или нет», - и тут до ее слуха донеслось еле слышное:
- Спи… Любовь моя… Маленькая… Только ты могла стать моей женой и стала ею, хорошая моя… Спи, котенок… Пусть тебе снятся прекрасные сны, где, может быть, и для меня найдется место… Ты только спи и не просыпайся, чтобы я мог хотя бы так приблизиться к тебе, Кать…
«Что он говорит? Что говорит?» - билась в голове Кати одна единственная мысль, как вдруг она услышала еще один звук – ровное дыхание Андрея… Ровное дыхание спящего человека.
«Не может этого быть!». Но это было фактом: ее муж, Андрей Павлович Жданов, второй бабник Москвы и ее окрестностей (первый, конечно же, Малиновский!), просто обнял ее за талию, прошептал очередное признание в любви к Катерине, скорее для себя, чем для нее, и… Заснул!
Рука мужчины согревала тело Кати, а его дыхание приятно щекотало шею. То и дело он тихонечко шептал во сне: «Котенок Катя…» или «Мой котенок», и она улыбалась, слыша эти слова. Так, с улыбкой на устах, отчего-то (что было противоестественно в данных обстоятельствах) успокоенная близостью мужа, Екатерина Валерьевна Жданова заснула в свою первую брачную ночь…
Глава 10.
«- А как Этна? - Извергается…» (Карамболина-Карамболетта)
Утром Андрей проснулся первым и, едва открыв глаза, тут же посмотрел на жену. Он с благоговением смотрел на то, как она спит, и не мог удержаться от улыбки. «Какая же она красивая! Спит, как ребенок… Подложила руку под щеку... Волосы… Волосы рассыпались по подушке, как лучики солнышка…
Жена… Какое слово-то замечательное! Жена!
Почему он так боялся всего этого раньше? Почему Кира никак не могла олицетворяться с этим словом, а у Кати получилось с легкостью?
«Потому что это КАТЯ… Потому что я ее люблю…»
Рука непроизвольно обхватила Катину талию крепче, а губы дотронулись до ее плечика…
Ну, как представить себе жизнь без нее? Никак… Нет без нее жизни и все… И хочется, чтобы и он был ей нужен также…
Тут Катерина вздохнула и… придвинулась к Андрею во сне. Жданов улыбнулся. Может быть все получится быстрее, чем он думал… Ведь она не может ничего не чувствовать к нему! А потом эта ее реакция на него? Неужели такое может быть, если человек безразличен тебе? Нет, теперь он по себе знает, что такое невозможно…
А что же он почувствовал, когда впервые ее увидел?
Андрей улыбнулся и вспомнил, как в дверном проеме показалась ее головка с двумя забранными в «кукулечки» косичками. Смешная такая, в своих неизменных круглых очках… И серьезная!
«Здравствуйте, я Екатерина Пушкарева».
Жданов снова улыбнулся…
«А ведь я сразу почувствовал к ней уважение… Не удивление, не отвращение, не раздражение, а именно уважение и… И восхищение. Не каждый додумается не прислать свое фото с резюме… А ее ум, а ее способности, а характер? Разве еще у кого-нибудь есть такие же?... Нет! Ведь ей страшно было… А как она напугалась, когда сказала, что капуччино варить не умеет? Маленькая моя… Отец тогда оказался деликатнее меня… Ответил: «Я тоже не умею», а я…
Я был дураком… Круглым… Хотел же поддержать ее, защитить, а как надо не смог… Старался, а не смог… Но теперь все по-другому!
Катенька… Маленькая моя девочка… Я сделаю все, чтобы ты стала мне верить. Чтобы ты была уверена и во мне и в себе, и в нашем общем будущем… Клянусь! Это ведь только кажется, что ты такая сильная, твердая, непоколебимая… Ты же просто маску надела, потому что так удобнее, потому что так в душу не лезут… И во всем этом только я один виноват… Но теперь все будет не так… Я буду всегда с тобой рядом, котенок… Девочка моя… Мы же оба друг друга изменили, а сами этого и не заметили… Только теперь мы будем вместе… И у меня на это теперь есть все права! И никому другому я тебя не отдам!».
На это собственнической ноте Жданов прекратил свой монолог, а Катерина начала просыпаться. Он быстро убрал с ее талии руку, хотя совершенно не хотел этого, и сделал вид, что тоже просыпается, потягиваясь…
Начиналось то, что он с большой натяжкой, даже в своем плане, мог назвать «семейной жизнью».
Второй день свадьбы, как и было задумано, молодожены гуляли у родителей. Катя, чтобы не расстраивать отца, радостного за дочь и за себя, обретшего такого замечательного зятя, играла роль жены превосходно. Но так было только до тех пор, пока они не сели с Андреем в машину. До самого дома, а потом и позже она молчала, объявив мужу бойкот. Тот прекрасно понимал его причины, а потому не делал ничего, чтобы как-то исправить ситуацию.
Но вечером, когда они легли в постель, Андрей не изменил себе. Как только Катерина размеренно задышала, вроде бы уснув, он обнял ее за талию и прижался к ней.
- Спокойной ночи, Катенька… - прошептал он и, как результат длительной борьбы с самим собой, почувствовал, что погружается в сон.
Катерина в это мгновение открыла глаза. Рука мужа, так же как и вчера ночью обнимала ее тело. Сильный мужчина, лежавший за ней, тесно прижался к ее спине и… заснул. Единственное, что было непонятным, почему он сначала был такой холодный?! Дома-то было очень тепло… Господи… Вот она уже и думает о квартире Андрея как о доме, а ведь только день как жена! Немыслимое что-то… Девушка заворочалась, удобнее устраиваясь в объятиях Жданова и отмечая, что от его тела теперь волной исходит тепло…
«Согрелся… Но откуда он такой холодный в постель-то лег?».
Откуда же ей было знать, что Жданов провел двадцать минут под ледяными струями воды, чтобы хоть как-то охладить свое желание и заставить себя забыть о том, что он хотел бы сделать с Катей…
Но девушка этого не знала, а потому следующее утро, рабочего, кстати, дня, начала с продолжения вчерашнего бойкота.
Она решила «прятаться», чего с успехом добивалась на протяжении довольно-таки долгого срока. Делая вид, что рядом никого нет, девушка постоянно поражалась тому, каким Андрей был домашним, уютным, и постоянно сопротивлялась этому новому его очарованию. Как маленький дичок, она все свободное время, которое у нее было дома, проводила в спальне, занимаясь какими-то бумажками.
Катя не завтракала с мужем, не ужинала, не смотрела телевизор, не разговаривала… Ее будто не было в квартире, а он… Он странно понимающе относился к этой линии поведения и сносил все это. Правда, время от времени делал попытки «наладить контакт», заговаривая с женой, зовя ее к столу и постоянно заезжая за ней на работу, а также забегая в обеденный перерыв. Юлиане такое поведение Жданова было в новинку, и она не понимала, что происходит между этими двумя. Хотя чувства Андрея бросались в глаза за километр. Катя же на все вопросы отвечала, что у них все нормально, и все продолжалось, как и до этого…
Отменить его «заезжания» к ней на работу она не могла, но никто не мог запретить ей, молчать все это время. Катя молчала, тогда, как Андрей практически не закрывал рта, стараясь заполнить образующиеся паузы. Он вообще вел себя очень и очень странно, будто не замечая ее нарочитой невежливости, почти грубости. Его улыбки, голос, прикосновения угрожали девушке тем, что она могла сдаться на «милость победителя» в любой момент.
Катя боролась не со Ждановым, а сама с собой, заставляя свое второе «Я», уверенное жесткое, волевое, побороть все нежное, доверчивое, мягкое, что осталось в глубине ее души. И все было бы хорошо, если бы…
Если бы не постоянное присутствие Андрея и его ночное объятие… В эти мгновения, перед самым началом своего «путешествия в сон», Катерина чувствовала мужа так близко, как никогда. И в это время ей хотелось послать все к черту, повернуться к нему и, обняв, поцеловать… Так, чтобы он позабыл обо всех на свете, кроме нее…
Но потом рациональное брало в ней верх над чувствами, и Катя вновь заставляла себя дуться на Жданова, как мышь на крупу.
И «игра в прятки» продолжалась.
«Прятаться» от Жданова таким образом удавалось почти неделю, но вот в пятницу вечером «началось извержение вулкана». А началось все очень даже безобидно: Андрей в очередной раз позвал жену ужинать и в очередной же раз получил от ворот поворот, выданный в весьма деликатной форме. И тут его терпение лопнуло.
- Все! Мне надоело то, как ты себя изводишь! От тебя и так за эти дни одни глазищи остались! Пошли! Пошли есть, я сказал!
Андрей схватил жену и поволок ее на кухню, но тут Катерина начал отбиваться. Все то, что она прятала глубоко в душе, полезло наружу. Девушка пустила в ход и ноги, и руки, причем, весьма умело. Она била Жданова куда придется и не сразу поняла, что тот… Тот не закрывается от ударов, а просто дает себя бить… Катя лупила его со всей силы, кричала что-то вроде «Не прикасайся ко мне!», «Гад!», «Подлец!», «Ненавижу!», «Не трогай!», «Не пойду!» и вдруг, внезапно обессилев, зарыдала.
Андрей будто этого и ждал. Он подхватил ее на руки, опустился с ней в кресло и усадил жену к себе на колени. Та рыдала взахлеб и… Все сильнее и сильнее прижималась к мужу. Тот гладил ее по волосам, плечам, спине и шептал ласковые слова, успокаивая. Они сидели так очень долго, пока у Кати не кончились все слезы, и она не затихла на коленях у Андрея.
Странное дело: ей стало легче… Не совсем, конечно, но заметно… И в момент осознания ею этой вещи, Андрей вдруг тихо сказал:
- А я давно мечтал о том, чтобы ты меня отлупила, Кать…
- Что? – удивленно посмотрев на него, сказала девушка и ахнула: из носа мужа текла кровь.
Немедленно достав из кармана своего домашнего халатика платок, она промокнула ему тоненькую алую струйку.
Жданов только улыбнулся.
- Бывало и похуже…
- Больно?
- Нет… Я все это заслужил… Только тебе раньше надо было меня отколошматить… Как только узнала… или в тот день, когда на совете рассказала все… Кать, если б ты меня тогда отчухвостила, то… Малыш, тебе бы легче было… И мне тоже… Я бы тебя никуда не отпустил… Не отпустил, никогда…
Мужчина прижался щекой к девичьей макушке и горячо заговорил.
- Кать… Я ведь тебя уже давно не обманывал… Я и думать о той гадкой инструкции забыл… Катюш, я понимаю, что ты мне не веришь, но это все - правда… Я ведь сам себя не знал до того момента, как понял, что люблю тебя…
Катя завозилась на его коленях, но вставать не стала. Он обнял ее еще крепче.
- Это безумие какое-то было… Я ведь с самого первого дня считал тебя своей, понимаешь? Только своей. А тут вдруг ты со своим Зорькиным… Погоди, выслушай сейчас, пожалуйста… Коля, этот твой… Он для меня как красная тряпка для быка стал. «Катя моя!» - я так тогда Ромке сказал. Потом добавил «секретарша», а не надо было… Ты просто моя, Кать, и все… Это я сам от себя скрывал, что тебя ревную, а не за компанию волнуюсь… Дурак… Это все было так просто! А я… Как же! Сам Андрей Жданов, от которого без ума все женщины вокруг вдруг чувствует, что его неудержимо тянет к …
- К уродине?
- Нет, Кать… К странной, необычной девушке… Каких у него не было никогда…
- Новизна, значит, привлекла…
- Нет… Любовь, Кать… Я когда понял, что ты меня любишь вот таким идиотом, какой я есть, я… Я с ума сошел от счастья… У меня такого не было никогда… Во мне или деньги видели, или положение, или выгодный контракт, или, бывало и такое, только тело, а ты…
Андрей вдохнул аромат ее волос.
- Ты удивительная… И ты такая одна… Ты сумела увидеть во мне просто человека… Самого обыкновенного человека… Со всеми моими недостатками и достоинствами. Причем, первых, намного больше, чем вторых…
- Андрей…
- Тсс-с, дай скажу все… Я понимаю тебя… Я такого наделал тогда, да и сейчас, но, Кать… Я по другому не мог просто… Когда ты уехала, я думал сойду с ума… А потом… Потом ты не пришла на совет…
- И «ZIMALETTO» возглавил Воропаев.
- К черту Воропаева, он тут не при чем. Я тебя хотел видеть, а ты не пришла… А потом повар этот!
- Миша? А он тут при чем?
- А ты еще не поняла?
Жданов удивленно посмотрел на нее.
- Я же тебя к нему ревную, глупенькая… И если он появится здесь хотя бы в радиусе пяти километров – убью…
Его лицо приняло несколько жестокое выражение, но тут Катя положила ему голову на плечо и едва сумела скрыть улыбку.
- Вот это точно врешь…
- Нет! Я когда тебя в этом его ресторане увидел, вы еще ремонтировали что-то с родителями и Колькой, так похолодел просто…
- Когда это?
- За день до… до того, как я сделал тебе… это…
- Предложение? – подсказала Катя.
- Да… Ты еще танцевала с ним… Я думал, что умру тогда… А ты была такая… Такая … Необыкновенная, светлая, красивая… Поговорить мне с тобой не дали. ЕленСанна прогнала, а потом еще и этот хлюпик чертов вышел! Вот тогда я и решил…
- Что?
- Что мы поженимся… Что ты все равно будешь моей и точка!
Объятие стало еще крепче, если такое было вообще возможно. Катя коротко застонала, и Андрей тут же ослабил хватку.
- Прости… Я не хотел… Просто ты – моя, Кать… И этого ничто не сможет изменить…
- Это ты так решил, да?
- Нет, это на самом деле так… Я тебе честно говорю: я тебя люблю… Я схожу с ума от того, как хочу до тебя дотронуться, обнять поцеловать, раздеть тебя и долго-долго, мучительно долго ласкать тебя и любить всю ночь на пролет…
Катя была оглушена его напором.
- Но я знаю, что ты еще не готова… Это все так запутано, что… Что тебе нужно время. И я его тебе дам, чтобы ты все поняла и поверила, но… Но Кать, я твой муж, а ты моя жена. Так что закрыться в своей раковине, как улиточке, маленькой, но очень симпатичной, я тебе не дам… Слышишь? Хочешь, на, бей меня еще, но не уходи в себя, пожалуйста…
Катя вздохнула, а потом буркнула:
- С гораздо большим удовольствием я бы сейчас отходила твоего дружка…
- Малину? А как же я?
- А ты свое уже получил… Это я когда-то хотела зажать тебя дверью и…
- А что же не зажала?
- Не знаю…
- Кать… Теперь знай, если что, я и дверь всегда в твоем распоряжении.
Девушка снова положила голову мужу на плечо. Это ее движение было неконтролируемым, и Жданов замирал от счастья, чувствуя ее так близко. Все это говорило ему, что он движется по верному пути.
- Ну, объясни, почему? Почему ты все это делаешь?
- Потому что я люблю тебя…- просто сказал Жданов и глянул жене в ее заплаканные глаза.
На этот раз ее сил хватило, чтобы не отвести взгляд, не спрятаться от этих карих омутов в своей скорлупке, а окунуться в них и попытаться измерить их глубину…
Неужели, правда? Неужели, ее не обманывают больше? Так трудно поверить… Почти невозможно… Что же делать?
Катя и не заметила, как прижалась к мужу и обняла его за плечи. Именно в этот момент Андрей решил ей помочь.
- Я понимаю, что простить меня очень трудно… Я буду ждать, Кать… Буду ждать, сколько скажешь… Только помни: я тебя люблю. Я знаю, что ты и в это пока не веришь, но это правда…
Последняя слезинка, как капелька росы на рассвете, скатилась по девичьей щеке, и это был ответ на его тираду: она согласилась!
Андрей чуть крепче прижал ее к себе и шепнул в макушку:
- А теперь пойдем обедать!
- Нет… - вдруг остановила его Катерина.
- Кать, снова что ли?
- Нет, просто… Просто я сижу хорошо…
- А-а… - удивленно протянул Андрей и поцеловал жену в маковку.
Они посидели так еще несколько минут, и Катя вдруг тихо сказала:
- Мне трудно сейчас… Я разучилась кое-что делать… Ты какой-то другой. Не такой, как раньше… Я не понимаю тебя… Совершенно… Ты говоришь совершенно невозможные вещи…
- Почему, только потому, что ты мне не веришь? Я просто хочу начать все с начала… Заново…
- Именно поэтому ты и начал всю эту комедию?
- Да, но это не комедия… Это реальность… Наша реальность… Любимая моя…
Последние слова он не произнес, а выдохнул Кате в губы и, легко дотронувшись до них, поцеловал…
И впервые за все эти дни Катя сама уступила ему… Уступила и ответила. Андрей тихо застонал и обнял жену крепче. Никогда его не влекло с такой силой ни к одной из женщин… Никогда он не испытывал такого облегчения, когда кто-то целовал его в ответ… Когда Андрей почувствовал, что Катя расслабилась, он понял, что одержал первую победу и дальше нельзя торопиться, чтобы снова не отпугнуть…
А Катя млела от своих ощущений… Потом, потом, потом… Потом у нее будет время думать о чем-то думать, жалеть и раскаиваться, а сейчас... Сейчас необходимо было просто чувствовать… Чувствовать и любить его… Самого любимого и желанного человека на свете!
Когда они, наконец, оторвались друг от друга и посмотрели один на другого, то наступила пауза. Андрей хотел, чтобы Катя заговорила первая, а потому ждал.
«Господи, пусть она скажет что-нибудь простое, теплое, домашнее… Ведь это будет значить, что она согласна подумать надо всем… Что она согласна на этот брак, даже на таких странных условиях…».
И тут Катерина спросила:
- А что у нас на ужин?
У Жданова отлегло от сердца. Его молитвы были услышаны.
- Пошли, котенок… Твоя мама передала мне сегодня провизии на целую роту!
- Ты заезжал к маме?
«Перешла на «ты», - мысленно улыбнулся он.
- Да… Я, знаешь ли, желанный гость в твоем бывшем доме и, надеюсь, уже любимый зять!
- Неудивительно… - улыбнулась Катя.
- Ты о чем?
- А ты всегда мог обаять кого угодно.
- Неужели? А ты входишь в эту категорию?
Пауза. Глаза в сторону. Носик и щечки покраснели, но ответила честно.
- Да… А теперь пошли есть. Я и, правда, голодная…
- Слушаю и повинуюсь…
Чуть позже Катерина задала мужу риторический вопрос:
- Интересно, и что же мы теперь будем делать?
- Как что? Теперь я буду за тобой ухаживать.
- Ухаживать?
- Да… А то у нас как-то скомкано получилось.
Супруги помолчали.
- Ка-ать… а пошли сейчас кино посмотрим? Старенькое какое-нибудь. Ну, там, «12 ночь» или «Неподдающихся».
- А ты что, любишь такие фильмы?
- Очень даже. Ну, что, пошли?
И Андрей протянул жене руку. Немного подумав, она вложила в нее свою ладонь и… Остаток вечера они вместе смеялись над тем, как сэр Тоби и сер Эндрю Эгюйчик с шутом Фесте пели «Круговую»; Виола, переодетая мальчиком, влюбила в себя Оливию, сама любя Орсино; а бедного Мальволио провели с помощью подброшенного письма...
В ту ночь Катя заснула мгновенно, потому что Андрей обнял ее в постели сразу же, как только они опустились на простыни, и девушка была этому рада. Между ними будто рухнула стена недосказанности и недопонимания. Можно было будто начинать все заново – с чистого листа…
Правда, теперь Катя не хотела торопиться. Девушка хотела быть уверенной в любви Андрея к ней, а потому настроила себя на «режим исследования и ожидания», который никогда ее не подводил.
|